Светло-фиолетовый

Меня захватила такая волна непонимания и негодования, что я хотел было уже показать, что не сплю, и высказать им все, но меня опередил Свят. Нет, он не вступился, не сделал чего-то такого, он просто проснулся. При нем парни говорить об этом не стали. С одной стороны это хорошо, ведь, кому приятно слушать, как его ни за что поливают грязью? А с другой… знай я, что они задумают, можно было бы остеречься, так или иначе от этого. Но я даже рад, что Степанов проснулся, ведь мы смогли нормально поговорить о том, что я также узнал от ребят из их разговора… — Ты влюблен в меня? — сразу «в лоб» спросил я шепотом у парня. — Что? — он даже слегка подпрыгнул от такого вопроса, но я не дал ему сделать этого, так как положил голову на его плечо, чтобы говорить так тихо, как только это возможно, чтобы нас не услышали. — Вчера… когда ты говорил, что я тебе нравлюсь, ты говорил ведь не о том, что я хороший друг, а о… любовных чувствах, испытываемых тобой ко мне? — уже более неуверенно спросил я, ведь эта тема, как мне казалось, довольно неловкая и… интимная что ли. Говорить о таком в окружении трех человек было немного некомфортно, как по мне. — Да, я… я имел ввиду, что ты мне нравишься… нравишься как парень… Для меня это немного необычно, ведь яяя… я никогда не чувствовал симпатии к парням, не знаю, это что-то необычное для меня и странное, а тем более в такой ситуации, но молчать бы я не смог, прости… Тебе наверное, не очень нравится эта тема, да? — блондин посмотрел на меня, я взглянул в его глаза и увидел столько неуверенности и столько страха, что даже не могу описать этого. Он боялся, что я пошлю его? Скорее всего так, но это не единственная причина, ведь помимо этого он боялся таких чувств. Таких «запретных» и «ненормальных», но черт, кто из нас вообще нормален? Человек, который живет в стереотипном мирке? Скорее всего только такой, потому что все и всегда поддается осуждению и обсуждению, особенно в этой стране, и гораздо проще забиться в угол и просто быть «как все», чем становиться таким, каким ты видишь себя сам. И это понятно, ведь многие боятся чужого мнения, боятся быть осужденными или осмеянными, боятся… жить. Ко мне же это мало относится, потому что я не вижу каких-либо рамок, кроме тех, что диктуются законом. Поэтому я вовсе не имел ничего против таких чувств. Ведь любовь это личное дело каждого человека, какого черта мы должны запрещать себе чувствовать то, что чувствуем, подавлять эмоции и становиться каменными, ведь именно такие люди в большинстве своем и нужны на многие профессии, во многих сферах жизни и общества. Нужны… но я таким не буду, поэтому, я просто обнял его тогда и тихо выдохнул на ушко одну лишь фразу: — Ты мне тоже симпатичен… Не успел я этого сказать, как сзади послышался визг шин, а затем стрельба. Свят резко заставил меня пригнуться и разбудил Риту. — Дави на газ, Тох! Валим отсюда быстрее, постарайся оторваться! — скомандовал он, доставая пистолет. Ребята достали свое оружие, а я нашел в мобильном телефоне навигатор и говорил Антону, куда можно ехать, но оторваться нам не удавалось. Ребята высунулись из окон машины, стреляя в нагоняющую нас тачку, но попасть во время движения и с такого ракурса не удавалось. Вдруг машина начала приближаться еще быстрее и вскоре мы были уже в паре метров друг от друга. Я прижал уши к голове, стараясь заглушить звук выстрелов и держать в руках телефон, чтобы диктовать хорошую для нас дорогу, но вдруг почувствовал боль в руке и обернулся. Машина обогнала нас и была уже на одной линии, пулей разбило стекло и оно полетело внутрь машины, что и порезало мою руку, из которой моментально начала сочиться кровь. Ничего особенного, это пережить можно, а вот то, что произошло дальше, повергло нас в дикий шок и ужас. Сначала я подумал: «какое счастье, что нас не подстрелили», но потом раздался очередной выстрел. Выстрел, который решил судьбу одного из нас раз и навсегда. Поначалу мы даже не поняли. что случилось, все было так, как и раньше, но потом раздался зловещий смех, несколько выстрелов в небо… Машина уехала вперед, кажется, люди, что сидели в ней, даже не думали заблокировать нам дорогу и просто вскоре скрылись, оставив нас одних последи дороги. Мы даже не поняли, почему они так поступили, пока не поняли, что произошло. Не помню, кто первый заметил это, не помню, как. Но это и не важно, ведь в тот момент важно было совсем другое. То, что он был мертв…