Гарри Поттер и сумасшедшая магия

Найти дом семейства Дурслей не составило никакого труда. Сложнее оказалось удержать себя в руках и не убить этих... существ, претендующих на звание людей. На вопрос Эрика: «Не могли бы вы разрешить своему племяннику пожить до конца лета у меня?» — ответом стала сумма, которую Дурсли хотели бы получить за то, что они молчат о местонахождении Поттера и о том, что он продает себя Эрику, иначе мужчине светит иск с обвинением в педофилии. Бентона буквально выворачивало от того, что эти твари подумали о своем племяннике и о нем самом. Мысленно он дал себе слово, что как только Поттер станет совершеннолетним, и не будет зависеть от этих убожеств, то он просто пустит это семейство по миру. От того, что эти люди, по сути, продали ему племянника, на душе становилось мерзко. Да, он и сам был не свят, но дети для него, убежденного гея, были чем-то священным, прекрасным и волшебным. В свои тридцать пять лет, он был преуспевающим бизнесменом и повидал немало человеческой подлости, но Дурсли разбудили то, что как ему казалось, уже давно отмерло за ненадобностью: страстное желание мстить. Эрик отдавал себе отчет, что не может забрать парня к себе навсегда, но он так же понимал, что сделает все, что в его силах, чтобы облегчить участь мальчишки, незаметно превратившегося из нечаянного знакомого во что-то большее и близкое. Вернувшись, дома он обнаружил Гарри, уснувшего над своими эскизами. Некоторые из них были закончены, многие были только набросками, и окончательная задумка еще не была видна полностью, но то, что видел Эрик, ему безумно понравилось, и он решил, что обязательно сделает ремонт в клубе по этим эскизам, а готовый результат покажет художнику, сделав своеобразный подарок. Подняв парнишку на руки, он отнес его в постель, переодел в пижаму и укрыл одеялом. Найдя в баре бутылку джина, Эрик сделал прямо из нее несколько глотков, для успокоения расшатанных Дурслями нервов и отправился к Гарри спать. Утро следующего дня началось для Эрика с чарующего аромата кофе, плывшего по дому. Выбравшись на кухню, он увидел своего гостя, сделавшего завтрак на двоих и в данный момент, заканчивающего варить кофе. — Утро, киса… — глаза Эрика, ни в какую не хотели открываться, поэтому притянув к себе кофейник, он присосался к горлышку, даже не утруждая себя тем, чтобы налить напиток в чашку. Гарри только тихонько хихикнул, глядя на эту картину. Эрик был похож на кота, такой же сонный, ленивый и вальяжный, тут гриффиндорец понял, что понятия не имеет, сколько мужчине лет. Именно мужчине, не парню, за которого он принял его вначале знакомства, а взрослому состоявшемуся мужчине. — Эрик, а сколько тебе лет? — от этого вопроса тот поперхнулся кофе и прокашлявшись, укоризненно посмотрел на парнишку, который безнадежно пытался спрятать улыбку. — Смешно ему… тридцать пять… — ответил мужчина, и потянувшись наконец за чашкой, налил в нее кофе. Выполнив это, безусловно, важное дело, Эрик пододвинул к себе тарелку с едой и начал есть. — Э-э-э-…а можно тогда еще спросить? — Гарри решил, что раз уж на такой, с его точки зрения неудобный вопрос, ответ получен, и он остался жив, то можно и другие задавать. Увидев кивок, парень продолжил: — Их в общей сложности два… пока… но думаю со временем появятся еще, ну да ладно. Ох… как… как прошла твоя вчерашняя встреча с Дурслями и чем мы будем заниматься сегодня? — Дурсли… мда… на редкость мерзкие людишки, но к ним ты не вернешься, этим летом так точно! Я договорился, что мы сегодня днем заедем за теми вещами, которые тебе могут понадобиться, а остальные просто сложим в сундук, или в чем вы там вещи возите? И он будет ждать тебя у них, до тех пор, пока за тобой не придут. А потом можно будет погулять по городу, если есть желание можем сходить в парк аттракционов, или просто покатаю тебя по Лондону, покажу достопримечательности. Я так понимаю, что Лондон ты не видел? — Ты прав, действительно — не видел, и такая поездка… слов нет, спасибо! — искреннее счастье, светившееся на лице парнишки, было лучшей благодарностью. На том и порешили. Весь день они катались по городу. Эрик оказался очень даже неплохим гидом и рассказывал о тех местах, в которых они побывали, в очень своеобразной иронично-ехидной манере, от которой Гарри постоянно смеялся и периодами срывался в икоту. Это был один из лучших дней его жизни, и он был искренне счастлив. Это счастье не омрачилось даже поездкой за вещами к Дурслям, Гарри просто не обратил внимания на их косые и презрительно-ненавидящие взгляды, а быстренько собрал все, что было разложено по комнате, покидал мантии и учебники в сундук, и отпустил Хедвиг на свободу, попросив завтра найти его. Когда они ближе к вечеру заехали в салон красоты, Гарри поначалу запротестовал, мотивировав свое нежелание идти аргументом: «Я же не девчонка!». Такая, в чем-то детская позиция, изрядно позабавила Эрика, но на его решение затащить туда парня — не повлияла. Преодолеть сопротивление Гарри оказалось довольно просто, Эрик попросил сделать ему подарок и привести себя в порядок, а то при взгляде на его шевелюру его чувство прекрасного бьется в конвульсиях. Гарри обиделся, но к стилисту пошел. Когда он увидел конечный результат, то не пожалел, что поддался на уговоры. Солярий придал его от природы смуглой коже красивый бронзовый оттенок, глаза, не спрятанные больше уродливыми очками, казались просто нереально огромными, на небольшом, в общем-то, лице, даже на его волосы нашлась управа. Мастер, сделал удлиненную стрижку, дал несколько рекомендаций по укладке. Вся беда заключалась в густоте волос, которые, будучи коротко стриженными, создавали эффект «одуванчика», поэтому мастер посоветовал отпустить волосы, хотя бы до плеч, чтобы их можно было собрать в хвост. Клятвенно пообещав придерживаться всех рекомендаций, они покинули салон. Ужин в небольшом, тихом ресторанчике, был для Гарри просто подарком. Ему нужно было отдохнуть от новых впечатлений, которые на него свались за день, а ведь еще предстоял обещанный Эриком поход в клуб! Домой они заехали только чтобы переодеться. Одевшись, Гарри подошел к зеркалу. На нем были обтягивающие черные кожаные штаны, подчеркивающие длину ног и аккуратную попку. Рубашка же вообще вводила его в состояние ступора: черная, мягкая, в складках приобретала серебристый оттенок, с длинными рукавами без манжет, без верхних пуговиц и воротника, она создавала образ расслабленного средневекового аристократа. Подчеркивали это высокие кожаные сапоги и серебристый медальон на кожаном шнурке. Когда Гарри спустился вниз, переодевшись, Эрик окинул его оценивающим взглядом и хитро поглядывая на смущенного парнишку, сказал: — Киса, послушай сейчас меня очень внимательно. Для тех, кто посещает такие заведения, как мой клуб, существует не только определенный дресс-код, но и правила поведения. Сейчас я тебе буду рассказывать, а ты запоминать, хорошо? — дождавшись утвердительного кивка продолжил. — Учитывая твой юный возраст, ты не можешь идти сам по себе, поэтому я предлагаю тебе поиграть, как ты на это смотришь? Гарри поглядел на мужчину несколько удивленно и настороженно: — Что значит поиграть? И какие правила у этой игры? — Игра… игра, Гарри, это очень широкое понятие. Нам она нужна, в первую очередь, для того, чтобы обезопасить тебя от домогательств любого рода, а меня — от потери авторитета в тусовке. Ну и для того, чтобы сделать нам приятно, но это уже вторично. Правила игры устанавливаются нами, точнее — мной, как более опытным партнером. В правила нашей с тобой игры на этот вечер будет входить следующее: ты от меня не отходишь ни на шаг, если тебе нужно отлучиться, ты просишь на это разрешение. Ты не обращаешься ни к кому первым. На те вопросы, которые тебе неприятны — можешь не отвечать. Вообще-то, если начнут приставать или пытаться командовать, можешь посылать прямым текстом и говорить что ты со мной, и слушаешься только меня. Мои приказы должны выполняться без комментариев и немедленно. Садишься там, где я скажу, если я скажу «Жди здесь!», то найти тебя должен на том же месте где и оставил. Никакой самодеятельности! Если видишь, что дело вдруг идет к конфликту вокруг тебя, либо, что тебя провоцируют, разворачиваешься и немедленно, подчеркиваю — немедленно, идешь, ищешь меня. Игра начнется тогда, когда мы войдем в особняк. С начала игры, я буду называть тебя Анри, игра закончится тогда, когда мы сядем в машину, чтобы ехать домой. Все понятно? Может, есть вопросы или пожелания? Потому что после того, как игра начнется — правила не меняются. Гарри обдумывал предложенные старшим другом правила. Сама идея его привлекала и, что скрывать, возбуждала неимоверно, поэтому прикинув, сможет ли он выполнить все что от него требуется и ничего не нарушить, он ответил: — Мне нравится идея поиграть, правила вроде несложные и я постараюсь ничего не нарушить. Только… если я не буду знать, как лучше поступить, я смогу у тебя об этом спросить? Я вообще смогу задавать вопросы? И как мне к тебе обращаться? — Да, котенок, сможешь, и я с радостью на них отвечу. Обращайся ко мне так как сейчас, по имени и добавляй “сэр”, — Эрик с улыбкой пронаблюдал за тем, как в глазах паренька зажигаются огоньки предвкушения, как на самом их дне, яркими искрами вспыхивает возбуждение, как в них расцветает жизнь. — Ну, что, собрался? Готов? — Готов, поехали, — в глазах Гарри, черти просто хороводы водили от предвкушения новых впечатлений. Спустившись к машине, они поехали в клуб. Всю дорогу Гарри нервничал, переживая, как будет проходить игра и, боясь, что он может своей неопытностью навредить Эрику. Эти переживания ярко отразились у него на лице, поэтому припарковавшись на стоянке клуба, мужчина не стал выходить из машины, а повернул Гарри лицом к себе и осторожно, успокаивающе поцеловал. — Котенок, расслабься, все будет хорошо! Если ты чего-то не знаешь — спроси, я отвечу! — Я боюсь, что подставлю тебя своей неопытностью, — в глазах парнишки была неуверенность. — Ты меня не подставишь! Умные сами все поймут, а до дураков мне дела нет, я просто закрою им доступ в клуб и все! Расслабься и постарайся получить удовольствие от этого вечера, если тебе что-то понравится, мы потом попробуем в это поиграть, но только дома, договорились? — дождавшись утвердительного кивка, Эрик еще раз нежно поцеловал парнишку. Вылез из машины и обойдя ее, открыл перед Гарри дверь. Подойдя к входной двери в особняк, Эрик повернулся к Гарри: — Игра началась, Анри! Добро пожаловать! Едва необычная пара показалась в гостиной клуба, как на них начали оборачиваться. Эрику на шепотки и взгляды было плевать, он был в своем праве, а Гарри шел, опустив глаза в пол, стараясь не морщиться каждый раз, когда слышал перешептывания у себя за спиной. Ему жизненно необходимо было отвлечься, оптимальным объектом для этого оказался его спутник. Подняв глаза на зеркало, мимо которого они как раз проходили, у Поттера чуть банальнейшим образом не отвисла челюсть от того, как они вдвоем смотрелись: белоснежный классический костюм сидел на шикарной мужской фигуре идеально, плавно очерчивая и подчеркивая все достоинства. Они с Эриком представляли потрясающую по красоте картинку. Он — смуглый, невысокий, жгучий брюнет в черном и Эрик — высокий, если сравнивать с парнишкой, блондин в белом. Контраст был ошеломляющим, было неудивительно, что на них оборачивались, что о них шептались. Они завораживали. Несколько раз их пытались остановить, отвлечь разговором или разделить. По всей видимости, многим не понравилось то, что Эрик пришел не один, да еще и в компании такого симпатичного, незнакомого мальчика, и этому самому мальчику попытались эту мысль донести. В весьма своеобразной форме. В очередной проход по залу Гарри, шедшего за Эриком, резко дернули за рукав, разворачивая на 180 градусов и подняв голову за подбородок, произнесли. — Хм… хорошенький, сойдешь на пару ночей, а пока, сходи, принеси мне и моему любовнику выпить! Немедленно! Гриффиндорец ошалевший по началу от подобного обращения, просто взбесился, единственное, что удерживало его от убийства этого хама — возможные проблемы с Министерством магии. Представителей этой структуры видеть не хотелось совершенно. Поэтому он просто дернулся, уходя из захвата, и повернулся к Эрику: — Эрик, кто этот... хм… в общем, кто это? Эрик, которого очень своевременно, и явно не случайно, отвлекли разговором, повернулся и увидел насторожившую его картину: Гарри, в глазах которого явно плескалось бешенство и парень, скандально известный в тусовке из-за того, что решил прибрать к рукам Эрика, не спросив его самого, а нужно ли ему это сомнительное счастье. Дью (так звали парня) старательно отваживал или запугивал всех потенциальных партнеров объекта своей охоты, точнее тех, на кого тот обращал внимание. Самому мужчине на это было, до определенного момента, плевать, по причине нежелания заводить любовника из тех, кто сейчас был в тусовке, но кажется, сегодня у Дью был черный день, ибо спускать и эту выходку на тормозах, Эрик не планировал. К тому же у него был очень весомый повод сделать этому козлу гадость и не прослыть «невежливым» Хозяином. Да и за сегодняшний вечер, ему только ленивый не пожаловался на хамское, по отношению к другим гостям, поведение Дью. — Анри, котенок, что этот… хм… хам вытворил? — махнув на Дью, спросил мужчина. Эрик сознательно скопировал интонации и выражение, которым охарактеризовал того Гарри. — Предложил в весьма не вежливой манере побыть официантом для него и его мнимого любовника, а что самое обидное… — Гарри, войдя во вкус, манерно надул губы, — он сказал, что я сойду только на парочку ночей, но я же хороший! Я даже мурлыкать умею, но только для тебя! — выдав последнюю, убившую наповал всех, кто прислушивался к этому разговору, фразу, мальчишка потерся всем телом об Эрика. Тяжело вздохнув, мужчина прижал к себе парнишку, чувствуя, что несмотря на всю браваду, того трясет и на нем он повис не из желания выпендриться, а потому, что ноги не держат. Эрик повернулся к хаму с четко читавшимся в глазах желанием крови, причем крови одного конкретного человека. — Дью, — медленные тягучие интонации голоса Эрика заставляли волоски по телу встать дыбом, — мне кажется, или тебя не единожды предупреждали о твоем недопустимом поведении? Как я смотрю, ты предупреждениям не внял… поэтому я решу эту проблему раз и на всегда. Андре, Тьяно, подойдите! — Эрик позвал охранников, с которыми познакомил Гарри в первый визит того в клуб и которым велел присматривать за мальчишкой, пока он в клубе, но вмешиваться, только если станет ясно, что сам Гарри не справляется. — Господин Таркс покидает наше общество и я закрываю ему вход в мой клуб! Заберите на выходе его членскую карту и проследите, чтобы он покинул территорию! Охранники, бывшие итальянцами и братьями-близнецами, подхватили ошалевшего от такой новости Дью и под руки вывели, а точнее попросту выволокли его из зала. Эрик потер пальцем переносицу, вечер еще не дошел даже до середины, а он уже безумно устал, что же будет когда начнутся выступления, ведь тогда его не будет рядом, чтобы присмотреть за своим спутником. — Анри, как ты смотришь на то, чтобы я познакомил тебя с одним очень интересным человеком? Ты его не видел, он бывает в клубе только вечером и ночью, специфика работы, м? Дело в том, что мне нужно отойди по организационным вопросам, а оставлять тебя одного не хочется, — пояснил свои действия мужчина. — Если он не будет меня лапать — знакомь! — в глазах Гарри была опаска, направленная на остальных гостей клуба. — Хорошо, тогда пойдем и не бойся, лапать он тебя не будет, у него руки будут заняты, — в голосе мужчины была явно слышна насмешка. Гарри подозрительно покосился на своего спутника, но промолчал, ему и самому было интересно. Эрик же, наблюдая за парнишкой, искренне радовался тому, что тот, не смотря на явно неприятную для себя ситуацию, смог сдержаться и не сорваться в скандал, да еще и дал повод выдворить этого ублюдка. Поплутав по коридорам, они прошли в небольшую затемненную комнату, освещение в ней было только из огромных, можно сказать панорамных окон, занимающих полностью одну стену и через которые было видно всю гостиную, да подсветки над аппаратурой, которая была расставлена изображая из себя своеобразный подоконник. Слева, в дальнем углу, стоял мягкий угловой диванчик, перед ним столик, с разбросанными на нем вперемешку журналами, дисками и коробками из-под пиццы, а справа — огромные стойки с наваленной на них аппаратурой, кабелями, инструментами и местами запасными деталями динамиков. На диванчике обнаружился придремавший хозяин комнаты. — ПОЛ! — от вопля Эрика, казалось, зазвенели стекла. — Не подпишу счет на закупку новых колонок!!! Спящий мужчина подпрыгнул из положения лежа: — Нет! Ты что! Мне надо! Там… — потом, увидев, что над ним стоит ухмыляющийся Эрик, в компании незнакомого, ничего не понимающего парнишки, мужчина застонал, — Эрик, ты сатрап! Деспот! Уволюсь к чертям собачьим! Я ж только лег… — в голосе мужчины, названного Полом, слышалась тоска по загубленному сну. — Нечего было сутками трястись над системой акустики, я тебя отправлял поспать, помнишь, что ты мне ответил, точнее, куда послал? По виноватой морде вижу, что помнишь, ну да ладно, прощаю, но с условием, — на лице Пола была написана решимость условие выполнить и перевыполнить, — сегодня все представления у тебя посидит мой спутник, его зовут Анри. — Повернувшись к парнишке, Эрик продолжил представление сторон. — Анри, это сонное безобразие, мой звукооператор, диджей и вообще мастер звука и света, зовут его Пол, не прошу любить… но жаловать можно. Гарри улыбнулся: — Мне очень приятно! — А уж как приятно мне! — на лице Пола расплывалась предвкушающая ухмылка, которая была тут же замечена Эриком. — Только попробуй! Головой мне за него отвечаешь, если с ним что-то случится, ты не хочешь знать, что с тобой будет! — Эй-эй, легче! Пошутить и то нельзя… ничего я твоему котенку не сделаю, ну задал бы парочку вопросов, ничего б с ним не сталось… — Знаю я твою парочку! И не вопросов, а любовников, поэтому еще одно условие — все игры перенесите туда, где их не будет видеть Анри, ясно? Пол скорчил грустную рожицу и кивнул головой. Эрик развернулся к Гарри, притянул его к себе за талию, мягко поцеловал в губы и, зарывшись носом в волосы парнишки, прошептал на ухо: — Ты не смотри, Пол, своеобразный, но хороший, он тебя не обидит, наоборот, защитит. Андре и Тьяно, помнишь их? Так вот, они втроем любовники и, как правило, все представления проводят тут, с ними ты будешь в безопасности. Прости, малыш, но мне нужно идти. — Угу, иди конечно, а я тут на диванчике посижу, с Полом пообщаюсь, с охраной, думаю, будет весело! — на губах Гарри была шкодливая улыбка. — Чудо мое! Только не разнесите тут все, плевать на аппаратуру, сами же поранитесь. Все, пошел. Эрик резко развернулся и вышел из комнаты. Пол как-то странно посмотрел на Гарри и пошел проводить настройку. Выступления должны были вот-вот начаться. — Пол, что-то не так? — Гарри показалась странной такая резкая смена поведения. — Да нет, просто думаю, чем же ты особенный, если Эрик так над тобой трясется. Учитывая, что ты ни разу не совершеннолетний… следовательно, не любовник, но… нет, не знаю, расскажешь? — Прости, Пол, ты хороший, но…— Гарри не знал, как отказать и не обидеть, ведь Пол ему действительно понравился. — Хэй, малыш, расслабься, все нормально! У каждого есть тайны, и не каждому стоит их раскрывать. Все, начинаются представления, не отвлекай меня теперь, — сказал Пол и погрузился в мир музыки. Гарри послушался Пола и присел на край диванчика, стараясь не мешать ему работать, правда понимал он в творящемся деле мало и неизбежно заскучав, обратил внимание на действо, происходящие на сцене. В это время все внимание Пола было сконцентрировано на том, чтобы музыка соответствовала сценарию игры и о своем госте, он, что греха таить, банально забыл. За что и поплатился, подпрыгнув, перепугавшись прикосновения: — Пол, а что там происходит? У диджея наступил не свойственный ему паралич голосовых связок: — Эээ… Анри, как бы тебе это… мда… ты вообще в курсе, что в этом клубе собираются люди увлекающиеся «темой»? — Ну да, Эрик говорил. Но что конкретно они сейчас делают на сцене? Как это называется? — Прости малыш, но не думаю, что тебе это должен рассказывать я. Вот придет Эрик, сам у него спросишь. — Хм…придет — спрошу, но не это. К тому времени я еще найду что спросить, а пока можно задать другой вопрос? На лице Пола отразилась паника: парнишка был полной непосредственностью, в его глаза не была ни намека на издевку, только жгучее любопытство и несвойственная столь молодым людям мудрость. — Какой? — А как — это иметь двоих любовников? Пол в ступоре смотрел на парня: — Повтори. — Как это — иметь двоих любовников, — послушно повторил Гарри. — У тебя очень странные вопросы, ты знаешь? — Гарри смущенно кивнул, — Это — удивительно, они — удивительные. Они в чем-то разные, в чем-то похожие, темпераментные, страстные, и я люблю обоих, — на губах Пола расцвела немного смущенная улыбка, — только им это не говори. — Почему? — Гарри нахмурился. — Если ты их любишь, то почему это им не говоришь? Губы диджея искривила ухмылка: — А кто сказал, что они меня любят? Как любовник я им удобен, так зачем рассчитывать на то, что я никогда не получу? Я и так имею больше, чем могу пожелать, — в глазах мужчины была грусть. — Пол, ты… — но договорить у него не получилось. — Анри, пойди, погуляй, а мы тут пока кое-кому мозги вправим, ок? — в дверном проеме стояли близнецы, в глазах которых была странная эмоция, что она означает, Гарри не знал. — Я бы с радостью, но не могу, Эрик сказал здесь его ждать. — Хорошо, прости, это было невежливо. Пол пойдем, поговорим и не надо начинать о том, что у тебя музыка не отлажена, мы не первый день знакомы. — Ладно, пока, Анри, не скучай, — мужчина как-то вымученно улыбнулся и вышел в дверь за близнецами. Перед тем, как закрыть дверь, один из итальянцев повернулся к обалдевшему парню и, подмигнув, тихонько прошептал: — Все будет хорошо, не переживай, просто объясним этому упрямцу, что он любим и все! У Гарри отвисла челюсть и в голове мелькнула только одна мысль: «Однако, какие тут мексиканские страсти!» В отсутствие Пола и Эрика, Гарри не зная чем себя занять, переключил внимание на разворачивающееся внизу действо. Даже не зная, что там происходит конкретно, зрелище завораживало и возбуждало, по телу пробегали горячие волны, концентрируясь в паху. В голове мелькали мысли о том, что ему было бы интересно попробовать что-нибудь из увиденного на себе, а может быть, и на ком-то. Минут через десять, после окончание выступлений, в комнату вошел Эрик и удивился: — А где Пол? — Его близнецы увели, только я не совсем понял зачем. Эрик нахмурился: — А поподробнее? Что тут творилось? Гарри подробно рассказал, что тут было и удивленно уставился на смеющегося хозяина клуба. — Эрик, что я такого смешного сказал? Может, объяснишь? Чтобы и я тоже посмеялся? — в голосе парня слышалась обида. — Прости, котенок, не удержался. Ситуация такова: Пол считал, что он для близнецов просто удобен и сами они к нему безразличны, но был влюблен в них до беспамятства и боялся им в этом признаться. Близнецы же, из категории однолюбов, в свою очередь, не хотели признаваться Полу, что они его любят, боялись отпугнуть. Вот такие бразильские, бишь, итальянские страсти. Ты, своим, надо сказать, очень своевременным вопросом, всколыхнул это болото, а то неизвестно, когда бы они еще поговорили откровенно. — Эрик, а то, что их трое — это нормально? Эрик с комфортом расположился на диванчике, притянул к себе под бок Гарри и продолжил. — Понимаешь, котенок, нормальность — это вообще понятие сугубо индивидуальное. Вот смотри, то, что для твоей тетки ересь и извращение, для тебя, как для мага, норма жизни. Тут схожая ситуация, если им троим хорошо, то кто мы такие чтобы их осуждать? Надо радоваться, что они смогли понять друг друга. — Эрик, знаешь, а мне понравилось то, что происходило на сцене… — на щеках юноши был румянец. — Это разве нормально? — А почему нет? Просто у тебя есть та же черта, что и у тех людей, которые выступали. Разве похоже, что им было плохо или неприятно? — видя, что Гарри отрицательно помотал головой, мужчина продолжил: — Значит, они доставили друг другу удовольствие, пусть весьма своеобразно, но тем не менее. Если участники довольны, то тогда почему это должно считаться ненормальным? Гарри задумался над словами собеседника. Тот был прав и это было очевидно. Только что ему делать с тем, что ему теперь тоже хочется попробовать? — Малыш, что тебя беспокоит? — Я… мне…мне тоже хочется попробовать то, что они делали… — Хм… а вопрос можно? — увидев кивок, Эрик спросил: — Ты хочешь держать в руках плеть или быть привязанным? — И то, и то… это возможно? — Гарри смущался просто неимоверно. — Хорошо, вернемся домой и попробуем то, что тебе понравилось, договорились? Оставшееся время они провели в кабинете Эрика, в который переместились, поужинав. Гарри задавал вопросы, Эрик отвечал откровенно, не смущаясь того, что подробности иногда вгоняли парня в краску. Мужчина считал, что лучше юноша узнает все максимально полно с его слов и на своей шкурке, будучи в безопасности, чем пойдет задавать вопросы неизвестно кому и с неочевидным результатом. Домой они вернулись в районе часа ночи и сразу пошли спать. Гарри уже не смущался того, что делит постель с мужчиной, к тому же, с тех пор как он оказался у Эрика, ему не снились кошмары, он высыпался. Следующий день начался с завтрака и очередной беседы-урока. — Как я уже говорил, основа игры: это разумность, добровольность и безопасность. Причем, если разумность и безопасность могут иметь весьма вольное понимание, в зависимости от мировоззрения человека, то добровольность — самый главный и основополагающий элемент игры. Если твой партнер чего-то не хочет, ты обязан учесть это. Обычно, с партнером договариваются заранее о правилах игры, ее сценарии и стоп-слове, оговаривают то, что может быть неприемлемым, ведь цель — доставить удовольствие и партнеру, и себе, если игра идет только в одни ворота, это уже те самые маньяки и извращенцы о которых ты наслышан. — Существуют доминанты и нижние, или сабмиссивы, разделение идет в зависимости от того, каковы предпочтения участников игры. Тебе нравится подчинять, доминировать, доставлять удовольствие партнеру — ты доминант, если же наоборот — саб. Существует еще такое понятие как свитч — это человек, который в зависимости от партнера, желания или настроения, может быть и тем, и другим. Я считаю, что ты свитч, ты можешь быть и тем, и другим. В первую очередь, нужно позаботиться об аптечке. Обязательны: обезболивающее, нашатырь, бинты, вата, медицинский спирт, антисептики. Дальше только то, что ты сочтешь нужным. Существует очень большой выбор специальных приспособлений для игры: ошейники, браслеты, корсеты, плети, трости, кресты, веревки, ограничители, лавки и многое другое. Я подробно покажу и расскажу, что и как использовать, какие правила техники безопасности нужно соблюдать, на что обратить внимание, научу пользоваться. Ведь даже шелковой плетью можно покалечить, если использовать ее неумело. Это и многое другое рассказывал Эрик Гарри. Рассказывал и показывал, иногда на парнишке, иногда на себе. Поттер был любопытен и знания впитывал в себя как губка, поэтому вечерами они часто просто сидели у камина и разговаривали, или читали. Днем они часто выбирались в город: выставки, кино, театральные постановки, музеи или просто прогулки, Эрик придумывал, как занять день так, чтобы он запомнился, чтобы был по-своему уникальным. Ночи были заполнены жаркими ласками, объятьями и стонами. Эрик был очень опытным любовником и с удовольствием делился с невинным парнишкой тем, как доставить любовнику максимальное наслаждение, как дарить и принимать ласку, как доминировать отдаваясь и отдаваться доминируя. Но все это время Эрик ждал разговора, зная, что рано или поздно он состоится, что будет неприятным и болезненным, но что он необходим, ибо без него, розовые очки с парнишки так и не снимутся. И разговор состоялся, в ночь после дня рождения Гарри, лежа в кровати, уже утомленные лаской, гриффиндорец заговорил. — Эрик, мы можем поговорить? — Конечно, котенок, о чем? — О масках. — О масках? Малыш, я тебя не понимаю, — Эрик нахмурился, он и правда не понял, о каких масках идет речь. — Я имею в виду те маски, которые носят люди, меня окружающие. Директор, друзья, враги… — Гарри затих, ему было тяжело заводить этот разговор, но он понимал его необходимость. Ему нужно было измениться, ему нужно было стать сильным. Эрик сел на кровати, оперся спиной о ее спинку и притянув парня к себе на руки, заговорил: — Ты, походу, подумал о том, что я тебе тогда сказал? — спросил Эрик и, уловив кивок, продолжил: — Я тебе высказал то, как видится ситуация со стороны взрослого человека, в нашем случае — меня. С моей точки зрения, в попытках соответствовать тому, как тебя видят окружающие, ты просто потерял себя как личность… или почти потерял, но суть не в этом. Как ты правильно подметил, многие вокруг тебя носят маски, скрывают свои истинные мотивы. Ты ведь и сам это видишь, интуитивно чувствуя, кому и насколько можно доверять. Твои друзья, я не могу сказать однозначно, действительно ли они дружат с тобой, или подчиняются приказу, но ты сам для себя должен решить — доверяешь ли ты им и если да, то насколько. Тобой играют, и я считаю, что главный дирижер там, у вас, это твой директор. Если ты хочешь не только победить в этой войне, но и выжить после победы, ты должен тоже научиться маскироваться. Пусть каждый видит то, что хочет в тебе видеть, меняйся, играй, но внутренне будь собой, иначе ты погибнешь. Слушая Эрика, Гарри с каждым произнесенным словом понимал, что тот прав и осознание этого причиняло боль: ведь получалось, что сам по себе, такой как он есть, он никому не нужен, а нужен только Герой, Мальчик-Который-Выжил, но не он, не Гарри. — Научи меня…— раздался шепот. — Это будет сложно, ты ведь понимаешь это? — Эрик хотел убедиться, что юноша понимает, на что подписывается. — Да, понимаю, но я хочу жить, очень хочу, — последние слова были судорожными. — Хорошо, киса, научу, только что будем делать, когда ты уедешь в эту свою школу? Я ведь не смогу с тобой связаться, а за оставшееся время научиться невозможно. — Я буду присылать тебе свою сову, благо с Хедвиг вы уже знакомы. На выходных можно будет видеться в Хогсмите, это деревушка, в которую нас отпускают. Я попрошу знакомого домового эльфа чтобы он тебя переправлял ко мне, так что если увидишь нечто несуразное, страшненькое, с большими глазами и истерическим поведением, то это Добби, домовик. — Оригинальные у тебя знакомые, киса, ну да ладно, давай спать. Будем решать проблемы по мере их поступления. Гром грянул, когда незнакомая сова принесла записку от Дамблдора с известием о том, что его забирают. Уезжать Гарри не хотел. За эти недели он привык, что о нем заботятся, что его учат, что ему позволяют делать свои собственные глупости и делают глупости вместе с ним, он привык быть собой. Эрик видел нежелание парня и, обняв его, сказал: — Малыш, послушай, мы же знали, что тебя заберут, что это неизбежно, но ведь это не конец света! Мы будем переписываться, да и видеться, если уговоришь домовика — тоже. А на следующее лето я опять тебя заберу от родственников, как тебе предложение? — Предложение — нравится! Видеться мы будем, это обязательно и чихать я хотел на всех остальных, ты мне нужен. И я обещаю, я вернусь на следующее лето к тебе. Объятия, поцелуи, нежность, страсть, это был вечер прощания, вечер обещания. На следующий день Гарри уехал.