Гарри Поттер и сумасшедшая магия

Гарри мирно спал, а Драко лежал рядом, оберегая его сон. Ему нравилось рассматривать спящего возлюбленного, наконец-то, научившегося расслабляться в его объятиях. Спокойное, мерное дыхание отчего-то завораживало. Мысли выстраивались одна за другой в четкий порядок, а подумать определенно было о чем. За последние недели он узнал очень многое, как о своем будущем муже, так и о себе самом. Некоторые открытия в самом себе его радовали, некоторые — заставляли задуматься, а некоторые... откровенно пугали. Но слизеринец четко понимал: все это — он сам и ему так или иначе придется научиться жить с этим. Он был согласен с Гарри: от того, что он обнаружил какие-то свои свойства, в общем-то, ничего не изменилось, просто теперь он знает о них, и не более того. Рассеянный взгляд блондина блуждал, не останавливаясь ни на чем конкретно, пока не зацепился за темную сталь ошейника, плотно охватывающую загорелую шею спящего парня. Драко нравилась эта картина, она напоминала, что Гарри доверился ему, и понимание этого факта каждый раз поднимало в душе молодого человека море разнообразных чувств: нежность, желание защищать, возбуждение — это лишь краткий список всех испытываемых Драко эмоций. До затеянной ими игры подобных по силе и интенсивности переживаний у него не было, пожалуй, никогда, и временами — они страшили его. Впрочем, не смотря на все опасения — они были все-таки приятны. Внезапно, Гарри, словно бы почувствовав, что его пристально рассматривают, распахнул глаза и встретился взглядом с задумчивым взглядом возлюбленного. Он чувствовал себя полным сил и желания куда-нибудь двигаться, что-нибудь делать и это было здорово. — Проснулся? — мягко поинтересовался Драко. Гарри кивнул в ответ и потянулся всем телом. — А ты, как я погляжу, так и охранял меня? — улыбаясь, спросил брюнет, обнимая блондина. — У тебя очень задумчивый вид... О чем ты размышляешь? — О тебе, — ответил тот, — и себе... А еще о том, что пора снять с тебя ошейник. — Я тебе в нем не нравлюсь? — игриво нахмурился Гарри. — Нравишься, но ты был прав: оговоренное время игры — закончилось, — ответил слизеринец, и заклинанием разомкнув замок ошейника, снял его. — То, что я снял его с тебя, не значит, что я перестану о тебе заботиться или исполнять твои желания. Это значит, что игра — закончена. Эта игра. — А ведь я действительно только вошел в роль... — разочарованно пробормотал Гарри, хитро поглядывая на Драко из-под полуопущенных ресниц. — Вообще-то, тебя никто не принуждает из нее выходить, тем более, что мне нравится, когда ты меня ублажаешь, — улыбаясь, ответил блондин, оценив жест. — Ага, то есть, ты хочешь сказать, что если, ну, например, мне захочется, чтобы ты накормил меня с рук, или взял меня — мне нужно просто сказать? — Конечно, — согласился Драко. — И заметь, я могу попросить тебя о чем-то подобном и ведь ты мне не откажешь? — Нет, не откажу, — согласился брюнет. Парни некоторое время лежали обнявшись молча, каждый размышляя о чем-то своем. — А можно, — начал было Гарри, но вспомнив, что игра закончилась — смутился и замолк. — Теперь ты не обязан спрашивать у меня о том, чего тебе можно и чего нельзя. Ты волен распоряжаться собой по собственному усмотрению, — улыбнулся Драко, поняв, отчего его любимый смутился. — Ну, да. Просто... Я действительно привык спрашивать и даже начал получать от этого определенное удовольствие, — растеряно сказал Гарри. — Так вот, я собираюсь пойти пробежаться, а потом в душ. Пойдешь со мной? — Пойду, конечно, — отреагировал Драко, выбираясь из постели, — шорты только надену. Они вдвоем направились из покоев Мэйт в сторону своих комнат и, открыв дверь ее гостиной, совершенно неожиданно столкнулись нос к носу с Люциусом. — Отец? — воскликнул Драко, удивленный столь неожиданным появлением родителя. — Что-то случилось? — в унисон любимому спросил Гарри. Малфой-старший окинул взглядом парней и усмехнулся, подумав про себя, что похоже, не только Нарси предпочитала в последнее время шататься по дому в чем мать родила, а заодно отметить насколько хорошо те сложены. — Да, это я, — кивнул он Драко. — И ничего плохого не случилось, — поспешил успокоить Люциус будущего зятя. И тут Гарри осознал, что он стоит перед отцом Драко, имея на себе из одёжи только браслеты на руках, он зарделся и опрометью кинулся в сторону своих комнат. Люциус беззлобно фыркнул ему вслед и обратился к сыну. — Нам надо поговорить. Мне есть, что рассказать и, думаю, новости тебя порадуют, — спокойно сказал мужчина. — Я... Гарри можно присутствовать? — спросил Драко. — Пока не нужно, эти новости в первую очередь касаются тебя. Потом сам ему расскажешь все, что посчитаешь нужным. — Но у меня нет от него секретов! — возмутился Драко. — Не сомневаюсь, но думаю, одного взбалмошного молодого человека для меня пока будет более, чем достаточно, — констатировал Люциус. — Ладно, — согласился Малфой-младший. — Я только оденусь и сообщу ему, что ты хочешь поговорить со мной с глазу на глаз. — Конечно, — улыбнулся старший мужчина, — жду тебя в библиотеке. Драко кивнул отцу и скрылся в покоях Гарри, провожаемый улыбкой. Через пятнадцать минут, приведя себя в презентабельный вид, он появился в библиотеке, а Поттер отправился на пробежку без него. Когда Гарри добежал до пляжа, его настигла сова с письмом. Птица выглядела очень уставшей и чуть не рухнула с неба в руки парню. Он отвязал письмо, привязанное к ее лапке и, прочитав, нахмурился — оно было из Гринготтса и содержало в себе настоятельное приглашение на беседу с управляющим. — Бедная, — ласково сказал парень встрепанной сове, смирно сидящей на лежаке. Птица взглянула на него и прикрыла глаза. Перечитав еще раз послание, Гарри решил, что, похоже, это важно и отвертеться не выйдет, а раз не выйдет, то почему бы не отправиться в банк прямо сейчас. Поттер, поманив сову за собой, бегом направился к поместью. Птица тяжело поднялась в воздух и последовала за молодым человеком. Препоручив измученную сову заботам домовика, Гарри поднялся к себе, переоделся и активировал порт-ключ, ведущий в его дом на площади Гриммо. Оттуда он каминной сетью добрался до Дырявого котла и вышел на Диагон Аллею. В прошлый раз, когда он там оказался, ему было совершенно не до того, чтобы ее внимательно разглядывать: они вдвоем с Люциусом быстро посетили банк и отправились восвояси. Сегодня времени было более, чем достаточно, и Гарри осознал, насколько улица изменилась с момента окончания войны: на ней было много людей, поврежденные в войну здания отстроили, а некоторые — полностью перестроили. Улица встречала посетителей гомоном голосов, смехом детей и пестротой витрин. С момента победы прошло больше двух лет, но до сих пор люди радовались этой победе, они словно бы проснулись и теперь жаждали активной деятельности, общения и веселья, и для удовлетворения этой жажды все решили прогуляться по магическому кварталу, улыбаясь и радостно приветствуя знакомых и друзей. Глядя на это веселое оживление, Гарри тоже улыбался. Счастье всех этих людей стоило тех жертв, которые были принесены для достижения победы. В такие моменты ему казалось, что Дамблдор во всём прав, а он просто нытик и эгоист, который посмел усомниться в правоте великого человека. Банк встретил его деловитой суетой, и размеренным гулом голосов. Подойдя к стойке, он представился и показал принесенное совой письмо. Маленький гоблин, что-то залопотал, мигом потеряв свою надменность и, попросив прощения, (что само по себе было удивительно) сообщил, что мистера Поттера велено проводить к управляющему, как только тот придёт в банк. Не став спорить молодой человек проследовал за гоблином. Через три этажа и неизвестное количество поворотов (Гарри давно сбился со счёта) они остановились у двери из темного дерева, она производила впечатление древности и прочности. Дверь, словно бы сама собой, открылась, и гоблин взмахом руки пригласил посетителя войти. Гарри пожал плечами и спокойно вошел внутрь, оказавшись в большой комнате, в которой находилось несколько охранников устрашающего вида, и из которой вела ещё одна дверь, украшенная резьбой, подозрительно напоминающей защитную руническую вязь. — Подождите минуту, мистер Поттер, я доложу о вашем приходе, — сказал его провожатый и исчез за дверью. Молодому человеку ничего не осталось, кроме как оглядываться по сторонам, рассматривая обстановку. Комната, словно бы вырубленная в камне, не вязалась с мирной жизнью за её дверями. Она казалась пережитком тех времен, когда хозяева подземелий вели продолжительные войны, а в этом зале ожидали приёма делегации враждующих сторон, её задачей было сдержать натиск атакующих, даже если они пронесут с собой разрушительный артефакт. Стены покрывала мелкая руническая резьба, в местах силы были вмурованы защитные камни, а у дверей стояла вооруженная до зубов охрана. Ощущалось, что не смотря на то, что угроза давно миновала, здесь ни на миг не теряют бдительности. В какой-то момент, охрана отошла от двери и та отворилась, открывая проход в другое помещение. Охрана не обращала на Гарри ни малейшего внимания, и ему пришлось принимать решение самому. Решив, что открывшаяся дверь может считаться приглашением, он прошел мимо охранников в гостеприимно распахнувшиеся створки. Комната, в которую он попал — удивила: стены и пол были закрыты коврами, гобеленами и портьерами, мебель была сделана из светлого дерева, а почти посередине кабинета вольготно располагался огромный резной стол. В целом, если бы не этот самый стол, интерьер был скорее восточным, чем каким бы то ни было другим. Если его убрать, а на его место поставить кованых жаровен с благовониями, расставить тут и там цветастые пуфики, и раскидать в кажущейся небрежности полосатые подушки — можно было бы подумать, что попал не в гоблинский кабинет, а в один из покоев какого-нибудь восточного владыки. В комнате, помимо самого Гарри, находилось двое гоблинов: тот, который привел его сюда и другой, сидящий за столом и внимательно разглядывающий посетителя. Второй гоблин, видимо, и был управляющим, решил Гарри, не менее внимательно рассматривавший хозяев, чем они его. — Здравствуйте, мистер Поттер. Рад вас видеть, — проскрипел гостеприимный хозяин, оторвавшись от бумаг, которые изучал. — Вас пригласили сюда потому, что у нас накопилось к вам несколько вопросов. Увидев заинтересованность молодого человека, он продолжил: — Присаживайтесь, разговор предстоит долгий, — пригласил хозяин кабинета и, дождавшись, пока Гарри усядется в кресло рядом с его столом, заговорил по-новой: — После окончания войны многие люди, которые посчитали ваш вклад в победу существенным и не имели собственных наследников, назначили вас таковым, мистер Поттер. Это большая честь, люди проявили к вам огромное уважение и их последняя воля священна. Долгое время Министерство не хотело размораживать часть из этих счетов, но, так как они должны были стать вашей собственностью, они приняли решение всё-таки вам их передать. — Но я не могу взять их деньги, они не мои, — Гарри искренне не понимал: зачем незнакомым людям назначать его своим наследником. У него было вполне приличное состояние, а в свете его планов, он навряд ли сумеет им воспользоваться. Видя замешательство молодого человека, гоблин предложил: — Вы можете организовать на них фонд для сирот, или перечислить их на нужды больниц и приютов. После войны образовалось много проблем, которые могли бы решить эти деньги. Услышав эти слова, Гарри сдался: действительно, лучше пусть золото приносит пользу, чем будет вечно пылиться в подвалах банка. — И что от меня требуется? — спросил молодой человек, ему хотелось побыстрее с этим закончить, и пусть с бумагами разбирается Люциус . — Подпишите вот здесь, этим вы соглашаетесь принять наследия в полном объёме, — сказал гоблин, сопровождавший Гарри и указал на увесистый фолиант, лежавший на столе. Молодой мужчина с некоторым страхом посмотрел на толстенное бухгалтерское чудовище и… без долгих размышлений, даже не удосужившись прочитать то, под чем подписывается, нацарапал свое имя, в указанном ему месте. Как только подпись появилась на бумаге, фолиант засветился, и голову молодого человека сдавило, словно на нее надели обруч. “Драко меня убьёт. Я как последний идиот попался в простейшую ловушку,” — промелькнуло в голове у Гарри и он поднял яростный взгляд на управляющего банком. — Мистер Поттер. Всё не так плохо, как вы думаете. В одном из завещаний было несколько условий, смею вас уверить, ничего опасного для вас или ваших близких оно не несёт. Просто человек, завещавший вам своё имущество, захотел перестраховаться, — немного побледнев, скороговоркой проговорил управляющий, словно бы пытаясь оправдаться. Страх гоблина отрезвил, гася накатившие ярость и истерику. “Ещё чего не хватало, — подумал Гарри, — многое было, но вот перед гоблинами я, пожалуй, истерик еще не закатывал. Сам ведь дурак: подписал не глядя эту боггартову книгу!” Сделав несколько глубоких вздохов и выдохов, и немного успокоившись, Гарри спросил: — Кто завещатель, и какие условия он поставил? — Условия просты: первое — вы не можете изменить владельца вещей. Вы можете делать всё, что угодно с золотом, но артефакты и книги останутся в вашем владении, а когда у вас появятся наследники, они перейдут им. Вы не можете их уничтожить или подарить, иначе пострадает ваша магия или даже жизнь. Вы можете их оставить в хранилище, это никак вам не повредит. Второе и основное условие: вы обязаны прочитать дневник, оставленный завещателем, и могу вас уверить, что это обыкновенная маггловская тетрадка, в ней нет ни капли магии, кроме чар расширения и защиты. Наш клиент был непреклонен и... — А если я не захочу читать? — упрямо спросил Гарри, уже поняв, что прочитать этот дурацкий дневник придется в любом случае. — Боюсь, вам придётся, — подтвердил его подозрения гоблин, — наш клиент был весьма настойчив, и магия, которую вы ощутили... не самая безопасная на свете вещь... Полагаю, если вы захотите нарушить это условие, то магия сделает вас не вполне адекватным, и вы станете опасным для своих близких. Не думаю, что нарушение последней воли умершего, даже не любимого вами человека, стоит потери близких людей. Гоблин еще не успел договорить, а Гарри уже четко знал имя “благодетеля”, но все же решил уточнить: — Так кто пошел на такие сложности, чтобы передать мне своё наследство? Гоблин на мгновение замер, а потом спокойно ответил: — Мой старый клиент и друг — Том Марволо Реддл, которого вы знаете под именем Волан-де-Морт, — сказал управляющий и с интересом принялся наблюдать за выражением лица Гарри. “Я угадал... Но вот остальное... Друг?” — пронеслось в голове у молодого человека. — Как это друг? Ведь Волан-де-Морт пытался захватить Гринготтс, он убивал и мучил людей, как вы после этого можете называть его другом? — спросил удивленный Гарри, снова начиная заводиться. — Успокойтесь, молодой человек. Сейчас вы меня не поймёте, но, возможно, дневник ответит и на этот, и на многие другие вопросы, которым вы никогда не находили ответов. А теперь примите ваше наследие, и советую зайти в хранилище моего друга, — гоблин явно акцентировал слово “друга”, — смею вас уверить: вам там абсолютно ничего не грозит. Но, возможно, вы найдёте там что-то, что давно искали, — сказал он, хитро улыбаясь, и протягивая Гарри тетрадку в коленкоровой обложке. Это действительно оказалась обычная маггловская тетрадка на сто страниц. Поттер вздохнул, и решительно протянул руку за, теперь уже своей собственностью. Если честно, ему было безумно любопытно, что красноглазый урод мог написать ему. Взяв тетрадь, он почувствовал легкое покалывание магии и вопросительно посмотрел на гоблина. — Защита признала вас хозяином. Теперь только вы сможете прочитать, что там написано. Мистер Риддл был редкостным параноиком, — сказал гоблин и улыбнулся, только ему одному понятной шутке. — Ладно, раз уж вы советуете посетить его хранилище, то я готов, — сказал Гарри, засовывая тетрадку в карман мантии. Приведший его к управляющему гоблин, двинулся к выходу из кабинета, жестом позвав Гарри, тот кивнув на прощание управляющему, вышел вслед за своим провожатым. Тележка несла молодого мужчину и гоблина, кажется, в самые глубины бездны по имени Гринготс. Когда поездка ему уже начала надоедать, тележка, наконец-то, остановилась, и гоблин вылез рядом с одной из ячеек. На двери были железные кобры, державшие в зубах замок. Гарри поглядел на гоблина в недоумении — ключа от этой ячейки ему никто не дал, да и скважины для ключа тоже не наблюдалось — Мистер Редлл говорил, что только его наследник сможет войти внутрь, — сказал гоблин, поймав взгляд молодого человека. Гарри задумался, а потом, посмотрев на змей, скомандовал, на парселтанге: — Откройся, — змеи зашипели и выпустили изо ртов то, что казалось замком. Это оказалась металлическая пластина с шипом. — Нассссследник. Кровь откроет тебе проххход, — прошипела одна из змей и снова замерла. Поморщившись, Гарри наколол палец о шип. Дверь с грохотом открылась, пропуская его в большое хранилище. Ему было действительно интересно, что же Волан-де-Морт считал ценным. Но он не ожидал увидеть картину, представшую перед его взором: в пещере были тысячи книг в книжных шкафах, у стен стояли подставки с разными предметами, явно обладающими магическими свойствами, и только в одном углу сиротливо стоял небольшой сундучок, в котором поблескивало золото. “Похоже, покойный не особо жаловал сей металл,” — подумал Гарри, неспеша обходя помещение. Обходя хранилище, он заметил багровый отблеск и, подойдя ближе, увидел меч. Тот самый меч из сна: прямой полуторный клинок из почти белого металла, все лезвие которого покрывал рунный узор, а в навершии совершенного оружия горел рубин. Цвет камня был необычен, складывалась впечатление, что это застывшая венозная кровь. От камня веяло опасностью и Силой. Гарри очень хорошо помнил, что во сне чувствовал с мечом единство, он ощущал его словно продолжением себя. Сейчас этого чувства не было, но оставлять здесь меч отчего-то не хотелось. Поттер огляделся в поисках ножен, но так и не найдя ничего подходящего, скинул мантию, оставшись в брюках и рубашке и завернул меч в нее. Побродив еще немного, молодой человек решил, что в следующий раз придет сюда с Люциусом и Северусом и покинул хранилище. Гоблин проводил его наверх и Гарри, изнывая от любопытства, направился сначала на площадь Гримо, а потом в индийское поместье, домой. В поместье царила тишина. Кикимер сообщил хозяину, что Люциус и Драко все еще беседуют и Гарри, чуть подумав, пошел в грот, где и устроился на полюбившейся лежанке. Сначала он развернул меч и еще раз внимательно осмотрел оружие. Клинок был идеален: он прекрасно лежал в руке, и его можно было носить как у пояса, так и за спиной. Наконец, налюбовавшись на свое приобретение, Гарри удобно улегся и раскрыл дневник. Тетрадь, при ближайшем рассмотрении, оказалась толще, чем выглядела. Первая страница была написана, похоже, относительно недавно. Чернила, испещрившие ее, были ярче, чем на других страницах. Вздохнув, Гарри погрузился в чтение: Я уверен, что тебе интересно, Поттер, почему у тебя в руках эта тетрадь и почему я назначил тебя своим наследником? {Интересно? Это, пожалуй, мягко сказано!} Во-первых, я слишком ненавижу Министерство, чтобы дарить им все свои знания и артефакты. Во-вторых. Поттер, как бы ты себе не льстил, у меня нет к тебе ненависти. Ты всегда был занозой, но на противника, ты никогда не тянул. Да и глупо ненавидеть мальчишку-сироту, которого слепо ведут на убой. {Возможно, я не прав, но, на мой взгляд — ненавидеть мальчишку-школьника, даже если его никто никуда не ведет, в принципе глупое занятие. Ну, действительно, какой из меня был противник?} Мне понадобился год, чтобы понять, что же произошло в момент моего возрождения. Не найдя ошибок в ритуале я стал искать больше информации о крестражах.... Я нашел её. Только тогда я понял, что натворил. {Да неужели?} Я сам лишил себя будущего, и отнял его у других. Поттер, ты ведь не знаешь, что на самом деле, ты убил не меня, а семь человек. Но если ты читаешь мои записи, то значит или ты выжил после Авады, или одно из моих Я, читает его. Хотя и оба варианта одновременно возможны. {Мерлин мой, ну почему нельзя писать понятнее? Вроде бы для идиота-меня писано?} Я решил написать этот дневник, чтобы помочь себе самому, и тебе, Поттер, избежать тех ошибок, которые нельзя было допускать. Каким бы чудовищем меня не считали, даже я нашел что-то, что посчитал недопустимым. {О, как! Кто бы мог подумать: сам Волан-де-Морт найдет нечто такое, что ему покажется недопустимым.} В этом дневнике я не буду стараться обелить себя в твоих глазах: мне не нужна ни твоя жалось, ни твоё уважение. Я хочу, чтобы ты понял, какие ошибки ты допустил и какие это повлечёт последствия для многих тысяч людей. Заодно я хочу рассказать о тех ошибках, что совершил я. Поверь, Поттер, я прекрасно осознаю их все до одной. Правда, некоторые и, пожалуй, самые страшные, открылись мне только в последнее время. {И почему именно меня по-жизни считают идиотом? Тут вроде как умный дядя... совершает ошибки, и ничего... Обидно даже.} Я знаю, что ты убьёшь меня. В последнее время многое произошло, и самое важное это то, что после того как я влез тебе в голову в Министерстве, я понял, что в тебе крестраж, и я наладил с ним краткую связь. Именно это вернуло мне часть моего былого здравомыслия. Как ни странно, Поттер, но ты действительно можешь убить Волан-де-Морта, хотя не тем способом, каким ты думаешь, и какой распланировал старый паук. Похоже, наш уважаемый Директор тоже не понял, что из себя представляют крестражи, и хотя он сильный Маг, но гордыня всегда была его основным грехом. Он распланировал жизни и смерти множества людей, опираясь на неверную информацию. Он, как и я когда-то, считает крестражи предметами, содержащими часть моей души. Но это не так. Душу нельзя разделить, Поттер. А чтобы понять больше, тебе придётся прочитать дневник. {Какая длинная прелюдия. И зачем? У меня, по словам гоблинов, все равно нет другого выхода, кроме как дочитать этот боггартов дневник.} Я начал его писать до того, как потерял разум окончательно. Тогда я ещё помнил, почему гордые и сильные аристократы сами попросили меня стать их хозяином и господином. Почему мы готовы были умирать, терять свободу и деньги, и рисковать самыми важными для любого мага вещами — честью и наследниками. {Мне тоже интересно — отчего люди шли за тобой. Люциус, скажем, не кажется идиотом... Однако, шел же?} Я нашел его у себя в хранилище, а почитав, понял, что сделал с моими змеями, и мне стало страшно. Я знаю, когда и как умру, я сам себе выбрал наказание, надеюсь, со мной погибнут все те, кого я заразил своим безумием. Только предав меня, они смогут сохранить свой разум и честь, но решились на это единицы, и к моему облегчению, это самые сильные. Не уверен, как долго смогу удерживать рассудок, ведь если болезнь вернётся — я постараюсь уничтожить предателей, а мне так хочется чтобы спаслись хотя бы они. Эти мальчишки были мне всегда как дети, ну или скорее — воспитанники. {Ничего не понимаю. Эти мальчишки? Он о ком?} Я хотел забрать всех вместе с собой с помощью метки, но это лишит шанса тех, кто сможет прожить без меня, что противоречит всем принципам, по которым я жил. Даже в своём безумии я не способен на это. {Принципам? Оказывается, у Волан-де-Морта были принципы? Кто бы мог подумать!} Ещё в раннем детстве я выучил несколько правил. Только придерживаясь их можно было выжить там, где я вырос. Они гласили: 1. Не перечь тем, кто имеет над тобой власть. 2. Подчиняйся тем, кто сильней. 3. Изучи правила, по которым они хотят, чтобы ты жил. 4. Стань лучшим в их глазах и заставь других подчиняться себе. 5. Только сила и власть имеют значение. Я выжил благодаря им, они же привели меня в мою альма-матер. Многие думают, что я почитал ею весь Хогвартс, но они не правы. Своим домом и благодетелем я могу считать только Слизерин. Ибо он сделал меня сильнее и превратил мой позор и слабость — в мою силу и гордость. Этот факультет снобов и аристократов принял меня потому, что только в нем могли оценить истинную Силу, и только здесь захотели мне помочь, а не попользоваться и уничтожить. Мне стоило огромного труда доказать им, что я достоин их уважения, и когда у меня получилось — началась моя жизнь. До этого момента моя жизнь представляла из себя Ад. Там же я нашел и друзей, и учителей, и покровителей. Я благодарен своему Дому и всегда буду его защищать. Поэтому я уничтожу Хогвартс и на его месте создам дом для моих змей. {Прямо ода Слизерину! И хвала Мерлину или кому там еще, что ничего не вышло.} Я не собираюсь разрушать здание — зачем? Я собираюсь уничтожить ту порочную систему власти и образования, что царят в нём. Я создам место, которое будущие светлые и темные маги смогут назвать домом и пристанищем. То место, которое научит их настоящей силе, завещанной им предками. {Весьма сомнительное заявление!} В моей душе до сих пор тлеет ненависть и обида, но живу я только для моих змей. Я презираю тех, кому незаслуженно дали власть над жизнями и душами людей. Они, пренебрегая обязанностями, злоупотребляют привилегиями. У них нет сил удержать её, и они крадут её у нас. Я презираю правительство, которое делает из своих граждан тупых рабов, прикрываясь демократией. А больше всего, я ненавижу тех, кто уродует души детей, забивая их головы сказками, выгодными им, при этом пытаясь ослабить и уничтожить. Я боролся всегда, и буду продолжать бороться. И даже если я умру, я вернусь для того, чтобы отомстить тем, кто возомнил себя сильнее. {Нет уж. Хватит этому миру возвращений Волан-де-Морта, накушались. Спасибо. } Ярость и любовь горят в моей душе с одинаковой силой. И пока я могу дышать и действовать, я буду продолжать сражаться с правительством и такими людьми, как Дамблдор. “Волан-де-Морт прям революционер какой-то, во всяком случае, пишет о себе именно так!” — с гневом подумал Гарри, захлопывая тетрадь и отшвыривая ее от себя. Его переполняли противоречивые ощущения: с одной стороны он очень хорошо помнил, что творил Волан-де-Морт и это было отвратительно. С другой — в последнее время он достаточно плотно общался с Люциусом, Северусом и Драко — слизеринцами и научился немного понимать их порывы и стремления. Он узнал, как они думают и это знание подсказывало ему, что все не так просто, как кажется на первый взгляд. Гарри встал, потянулся всем телом, несколько раз прошелся по гроту туда-сюда и замер, смотря на коленкоровую обложку дневника. Читать дальше и хотелось, и нет. Хотелось — потому, что было любопытно, но читать слова, написанные врагом... Не понятно, зачем читать тот бред, что накорябало совершенно утратившее разум существо, которое и человеком-то назвать можно только с очень большой натяжкой. Гарри прошелся еще раз по гроту и вновь замер, сердито уставившись на дневник. Он непроизвольно притягивал его, словно бы говоря: “Прочти меня, парень, прочти, и ты будешь знать...” Гарри повернулся спиной к тетрадке и замер, глядя в зелень приусадебного парка. Чтение разбередило массу эмоций, и гриффиндорец ощутимо нервничал, сам не понимая, отчего он так бесится. По привычке он запустил пятерню в волосы и осознал, что они туго заплетены в косу. Недовольно поморщившись, он стянул с ее кончика заколку и распустил их. Неожиданно это простое действие принесло успокоение, вернуло способность мыслить трезво и холодно. “В конце концов — глупо беситься из-за такой мелочи. Ну, почитаю, с меня ведь не убудет?” — подумал парень, тряхнув распущенными волосами. Придя к такому выводу, он решительно подошел к отшвырнутой тетради и, взяв ее в руки, устроился на лежанке, чтобы погрузиться в чтение по-новой. Открыв тетрадь, он перевернул страницу.