***
— Друг друга не убивать, — сказала темнокожая женщина, осматривая по кругу каждого трибута. — Времени для этого у вас будет достаточно на Играх, а здесь соблюдайте дисциплину и безопасность, — строго произнесла она, крутя в руках маленький нож. — Иначе вас будут выпаривать на Центральной Площади, — метнув предмет в одну из мишеней, размещенных позади неё, та развернулась к ребятам, явно испугавшимся такой резкостью тренера, и только легонько улыбнулась. — Также, на этой стене, — указала рукой слева от себя, — общие баллы. Первые два дня с обязательными тренировками, третий и вне обязательных, время свободное. — А сколько обязательных? — спрашивает Соболев, чувствуя себя точно беззащитным. За ним нет его привычной кирпичной стены, на нем не одет один из его костюмов и заранее приготовленный план для видео не заучен. Это делает «ловца хайпа» уязвимым. Он не привык к этому, что заставляет его чувствовать дискомфорт. — Четыре. Две в первый день, две во второй. Утром и вечером, середина дня в вашем распоряжении, — спокойно отвечает женщина, повернувшись к Николаю. — Есть ещё вопросы? Услышав хоровое «Нет», она кивнула и покинула зал для тренировок, предоставляя трибутам свободу полета и выбора секций для тренировок. — Пиздец, — подойдя к стеллажу, полностью завешанному ножами, Лиза провела по острию пальцем. — Как же эстетично это выглядит, — увлеченно рассматривая оружие, Неред с восторгом в глазах рассматривала всё тренировочное помещение, таская за собой отвалившуюся челюсть. Яркие лампы, находящиеся на стенах, освещали зал синим цветом, отблескивая от идеально начищенного снаряжения. Стеллажи были размещены возле каждой секции, с соответствующим набором для тренировки. На втором этаже разместились распорядители, смотря за трибутами, как за подопытными крысами. Хотя, на данный момент ребята и не сильно отличались от них, они — это часть удачно сложившегося эксперимента, который стали повторять из года в год, меняя только тех самых крыс, которые вымирали. Лиза чувствовала на себе презренные взгляды людей, но не могла оторваться от обилия ножей, рассматривая каждый их сантиметр, приманивающий её всё сильней. «— Определенно моё!» — думает она, взяв один в руки, и, сильней сжав рукоятку, осматривается по сторонам. Неред дотрагивается пальцем к концу, игнорируя легкую боль, покалывание и кровь, стекающую на острие. — Думаешь, у тебя получится? — спрашивает Данила, стоя позади Лизы. — Это сложно, нужна меткость и сила, — говорит он тоже берет в руки нож. Кашин становится на уровне подруги и, прищурив один глаз, целится в мишень. Простояв так несколько секунд, Даня резко кидает нож вперед. Собрав всю злость в кулак, он закрывает глаза, сжав руки в кулак, не наблюдая за тем, куда попадет его кидок. Данила просто надеется, что сейчас кто-то с такой же силой кинет и в него нож, чтобы тот просто не мучился. Предмет, рассекая воздух, сильно впивается в деревянный макет человека, протыкая нарисованный круг в области левого бока. Всякий раз, как он закрывает глаза, Кашин видит только одно — смерть Лизы, и каждый раз она разная, но факт остается фактом. В эти моменты в ушах отдается звук выстрела, а на небе появляется её фотография и ещё кого-то, вряд ли его интересующего. Самый запоминающийся фрагмент, который сейчас воспроизводится в голове Данилы, ему бы хотелось выкинуть навсегда и больше никогда не вспоминать, закрыть глаза и проснуться в собственной кровати, обнимая его любимую… Леру. Кашин опять видит бегущую Лизу, она постоянно оборачивается назад и в один момент, её левый бок пронзает нож, и она, истошно крича, падает на землю, стараясь закрыть рану рукой, но всё тщетно — кровь не перестает течь. — Уверена, что хочешь ножи взять за основное? — интересуется он и смотрит на удивленную Лизу. — Не очень, — стараясь как можно сильней засадить острие в мишень, Неред кидает нож. — Но думаю, у меня получится, — смотря на орудие, четко влетевшее в тот же бок, в который попал Данила, она пожимает плечами, смотря уже на ошалевшего друга. — Когда твоя жизнь находится в шаге от смерти и точно такой же нож может впиться тебе в тело, то ты способен и не на такое, — тихо говорит она. — А я должна дожить до конца вместе с тобой, Дань, чтобы в конечном итоге ты был жив, а я счастлива. — Я тебя ненавижу, Лиз, — завлекая подругу в объятия, отвечает Кашин. — Ты просто глупая, и я хочу тебя убить. — Тебе представится такая возможность, не бойся, — усмехаясь, сказала Неред. — Отомстишь мне за все и, наконец-то, воплотишь в жизнь каждое своё: «— Я тебя убью!». — Да иди ты, тупая, блядь! — возмутился Даня и с недовольным лицом дал подруге щелбана, нахмурив брови. — Я не блядь, я полюбила и дала, — прыская от смеха, говорит Лиза. — А если серьезно, — она резко менялась в лице, — то пообещай, что ты выживешь. Это действительно важно для меня. — А ты пообещай, что будешь со мной до конца, — Кашин взял подругу за руку и сильно сжал ладонь. — Если ты хочешь, чтобы я выжил, живи со мной и, — она замолчал, отведя взгляд в сторону, — и умри. Блядь, я не хочу, чтобы это было всё именно так! — Никак иначе, Дань. Либо ты, либо я, а ты помнишь, что я стала добровольцем, поэтому, выбор уже сделан. Не переживай, это станет лучшим исходом для меня, правда, — Лиза легонько улыбнулась и, вытянув ладонь из руки Данилы, делает шаг назад. — Нам надо тренироваться, — сняв нож со стеллажа, Неред подмигивает другу и, подойдя к мишени, кидает оружие. — М, да, пожалуй, — невнятно промямлил он и, поправив челку, ушёл. Напряженная обстановка, явно мешающая заниматься всем, только подбавляла масла в огонь. Глаза трибутов уже сверкают красными искрами, среди бескрайнего океана усталости и ненависти ко всему миру, неподготовленные тела болели и желали оказаться под шпарящим душем, чтобы смыть с себя всю грязь. Ножи и копья летали уже не так сильно, с турников всё чаще стали сползать руки, заставляя смачно упасть на копчик, а мозоли возле пальцев мешали держать даже рукоятку чего-либо, что уже было говорить о том, чтобы драться. Двухчасовая тренировка вымотала каждого, заставляя буквально валиться с ног: Лиза развалилась на полу, возле секции со стрельбой из лука. Точно не привыкшая к таким нагрузкам, она глубоко дышала, стараясь ртом ухватить как можно больше воздуха. — Как ты себя чувствуешь? — маленькая и рыжая девушка присаживается рядом с Неред, устало ей улыбаясь. — Тебе честно ответить? — спрашивает Лиза, лениво поворачивая к собеседнице голову. — Если так можно, — смущенно отвечает та, потирая рукой коленку. — Я без преувеличения хочу сдохнуть, — сухо говорит Елизавета, закрывая глаза. — Я, — выдыхает она, — мне так уже всё надоело. — Думаю, твоё желание скоро осуществится, — косо поглядывая на Эдварда, неуверенно произносит рыжеволосая. — Он на тебя всю тренировку смотрит. Складывается ощущение, что у него крыша поехала. — Атева… — недовольно кидает Лиза, морща нос. — Не удивлена, что он захочет убить меня первой, — заправляя прилипшую ко лбу прядь за ухо, она поднимается на локти, смотря на миниатюрную девочку. — А ты?.. — Эвелина, — быстро отвечает Кошкина. — Эвелинушка, — дополняет она, поправляя высокий конский хвостик. — А, — стукнув себя по лбу, говорит Неред. — Я поняла. У тебя, кстати, очень милые и атмосферные видео, — чувствуя, как локти начинают разъезжаться на скользком полу, Лиза усаживается в позу лотоса. — Могу быть просто Лизой, но обычно меня никак не называют, а просто начинают чесать, что я чсвшная сука. — Оу, — прищурив глаза, выпалила Эвелина. — Я, конечно, несомненно права с тем, что ты сука, но вряд ли у тебя завышенная самооценка, — пожимая плечами, сказала Кошкина. — Я видела, ты хорошо с ножами справлялась, а я вот, с луком неплохо подружилась. — кивая в сторону стеллажа с луком и стрелами, говорит она. — Кузьма рассказывал, что лук самое пиздатое оружие, — отвечает Лиза и смотрит на потолок. — С него легче всего убивать. Где бы ты ни был, ты везде сможешь пиздануть человека стрелой, несмотря на расстояние, а ещё можно остаться незамеченным и не будет погони. Идеально. — Согласна. — Кошкина встает с места, придерживаясь рукой за стеллаж. — Тренировка окончена, я пойду уже, наверное. До встречи? — Да, давай, — помахав рукой вслед уходящей Эвелине, Лиза последовала её примеру и, встав с пола, осматривается по всему залу, замечая, что уже все ушли. — Восемь, — видя своё имя на таблице с предполагаемым баллом, Неред вздыхает и, медленно плетясь к выходу, покидает тренировочное помещение.***
«Я чувствую возле своего горла нож. Он впивается мне в кожу, а я надеюсь на то, что острием проведут по кожу, рассекая её и сонную артерию. Я не хочу чувствовать боли. Я не хочу видеть, как умирает Кашин.» Лиза резко подрывается с кровати. Холодный пот заставляет хлопковую футболку прилипнуть к телу, и трясущимися руками она скидывает с себя одеяло. Становясь босыми ногами на шерстяной ковер, девушка неуверенно делает несколько маленьких шагов вперед, раскачиваясь со стороны в сторону. Чуть ли не споткнувшись об собственную ногу, она идёт в ванну, в темноте стараясь не удариться о какой-либо предмет, встретившийся на пути. Нащупав включатель и нажав на него, Лиза щурится из-за противного света, который, ослепив её, мешал дойти до раковины. Прикрыв глаза, по памяти движется к самой раковине и включает воду, после чего набирает её в ладони и окутывает ею своё лицо, стараясь смыть весь тот неприятный осадок после ужасного сна, что приснился пару минут назад. Как только она отходит от раковины, то вздрагивает, услышав истошный звон, звучащий по всему этажу. Тут же вспоминает слова Кузьмы, говорящей ей о том, что подобный звонок оповещает о тренировке, и Лиза искренне не понимает, зачем в столь поздний час им назначили обязательную тренировку. Неред выходит из ванной, выключая свет и закрывая за собой дверь, после чего быстро переодевается в специальный костюм, выданный им перед тренировкой с утра, и быстро выбегает из комнаты, где видит взбудораженных и явно уставших трибутов, которые ничем не отличались от неё самой — точно такие же гнусные лица, безжизненные глаза и тяжелые вздохи. В толпе идущих ребят, Лиза замечает Юлю вместе с Эвелиной, смотрящих себе под ноги, и идёт к ним, попутно рассматривая каждого участника игр, которые разбились на кучки, о чем-то говоря, либо просто молча, раздумывая о чем-то своем. — Привет, — повысив голос, говорит Неред, обращая внимание девушек на себя. — Вы как? — Оу, — подпрыгнув на месте, воскликнула Кошкина, не ожидая услышать Лизу. — Привет, мы нормально, — осматривая Юлю с ног до головы, отвечает Эвелина. — Наверное, нормально. Просто устали слишком сильно, толком не отдохнули, а здесь опять тренировка. — Плюсую, — поддакивает Реш, лениво плетясь впереди. — Хуйня, если честно, я умру раньше, чем они задумывали. — на выдохе говорит брюнетка, прикрывая глаза. — Бред, сейчас половина восьмого, а они решили нам тут устроить, — возмутилась Кошкина, хмуря брови. — А пацанам, походу, похуй, — кивая в сторону идущих парней, о чем-то оживленно говоря, сказала Лиза. — Они вон на позитиве. — Кстати, Лиз, а между вами с Даней что-то есть? — спрашивает Реш, глядя на сонную Неред, которая в свою очередь издала глупый смешок, недоумевая от такого вопроса. — Нет, мы друзья, — спокойно отвечает та, заправляя волосы за ухо, — у него даже девушка есть, причём тут я? — удивилась она, странно покосившись на задумавшуюся Юлю, которую, скорее всего, Лиза ввела в ступор. — Ну… — протягивает девушка, высматривая рыжеволосого парня в толпе, который очень увлеченно о чем-то беседовал с Джараховым, и начинает перебирать слова, которые будут здесь уместны, — вы просто так общаетесь и ведете себя с друг другом, будто женатая пара. — Мы ведем себя, как друзья — это нормально, — слегка отрешенно ответила Неред, вспоминая надоедливых шипперов, которые буквально задрачивали ребят со своими псевдо-доказательствами о том, что они якобы пара. — Сколько себя помню, у нас с Данилой всегда было такое общение, — пожав плечами, сказала русая. После этого, Эвелина, почувствовав напряжение, решила перевести тему на более приятную, и они, говоря о чаях, дошли до тренировочного зала. Всё те же стеллажи, те же стены и те самые лица спонсоров с распорядителями, от которых воротило даже Соболева. Поменялось только то, что в манекенах нет ножей и дыр, а в секции разбора были аннулированы баллы. Проходя через весь зал, Лиза, Юля и Эвелина, рассматривая всё помещение, встали в очередь с турниками, стоя самыми последними. Приступив к тренировке, Лиза со временем замечает, как лица участников поменялись с «милых людей, с которыми можно поболтать обо всём» на «я готов убить каждого». Как только в руках этих людей появляется оружие, то на их лицах можно увидеть ярость и ненависть ко всем окружающим их людям, отчего по коже пробегались мурашки. Наверное, это именно то, о чем говорил Кузьма: «— Они просто сходят с ума, озверевают. И они будут глотки зубами перегрызать, чтобы выжить.» Девушка тяжело вздыхает и качает головой, представляя, какая резня будет на Арене, ведь там уже никому не будет важно — друг ты, или враг. — Я пойду, потренируюсь, — предупреждает Даня, кивая Лизе, после чего подходит к длинным острым копьям, ровно стоявших у дальней стены. Девушка улыбается в ответ другу и провожает его взглядом, после чего снова осматривает каждого трибута, занимавшегося каждым своим делом. Все расползались по интересующим их секциям, отрабатывая своё умение. Эвелина занималась стрельбой из лука, что у неё довольно неплохо получалось, Юля хороша была в рукопашном бою, что отчетливо проявлялось в её драке с безвинной Хоффман, которой ближе был обыкновенный сюрикен. Соболев тёрся возле сектора с искусственной средой, он учился разводить костёр и завязывать узлы, не придавая особого значения навыкам боев. Хорошо владеющая мечом Ника находилась в бою с Масленниковым, попытки напасть которого все увенчивались поражением. — Не твоё это, — победно говорит Никсель, вешая меч обратно на стеллаж. — Лучше иди на турник к Эду, — кивнув головой в сторону Атевы, стоящим вместе с Плюшевой Ксюшей, улыбается она, идя к столу с бутылками с водой. Джарахов, в одиночке находящийся в секции разбора растений, быстро проводил пальцами по, так называемой, клавиатуре, для изображения представителей флоры на «ядовитые» и «не ядовитые». Лиза, тяжело вздохнув, облокачивается головой на стену, уставившись на высокий потолок. Все мысли только о доме, о родном дождливом Питере. Да, она ненавидит эту ужасную погоду, которая была круглосуточно в городе и портила ей настроение, но сейчас Лиза рада бы оказаться под ливневым дождём и почувствовать себя свободной. Вернуть себе то время, когда она могла просто выбежать на улице и сбегать за пивом, а потом получая пиздюлей от Кашина и Юлика за то, что заболела. Ей не хватает того, что было раньше. Она закрывает глаза, видя родных людей, которых Атева ласково назвал «сборищем гнусных калек», в уголках собрались слёзы, быстро стертые тыльной стороной ладони. Девушка открывает глаза, пытаясь откинуть от себя все наплывшие мысли, которые начинают давить на неё и делать её слабее. Лениво и устало она отталкивается от стены, но в эту же секунду нож лезвием врезается в стену, кажется задевая левое ухо. Лиза, испуганным взглядом смотря в одну точку прямо перед собой, начинает учащенно дышать, не чувствуя того, как по щекам начали течь слёзы, а по уху начала течь кровь, пачкая её русые волосы. В нескольких метров от неё стоял Атева, с довольной улыбкой на лице. Все мигом же обратили внимание на произошедшее, услышав глухой крик Неред. — На играх будет тоже самое с тобой, только нож попадёт тебе прямо промеж глаз, — ухмыльнувшись, произносит он и, как ни в чем не бывало, продолжает метать ножи, только уже в мишени. Порядком разозлившийся этой выходкой Комков, резко срывается с места и, подхватив с пола сюрикен, недавно запущенный Ксюшей Хоффман, подходит к Атеве, прислоняя его к стене. — Какого, блядь, хуя ты вытворяешь? — зло спрашивает тот, подставляя к горлу Эдварда острую сторону сюрикена. — Никакого, — спокойно отвечает тот, наблюдая за тем, как вокруг Неред образовалась целая кучка трибутов. — Она должна ответить за то, что сделала со мной. — Попробуй грохнуть её на Арене, ублюдок, — прислонив угол к щеке парня, злобно прошипел Комков, еле сдерживая себя в руках, чтобы не перерезать глотку несчастным сюрикеном Атеве. — Слабое, бесхарактерное животное, надеюсь ты мучительно сдохнешь, — надавливая на острый угол, Даня проводит им по коже, оставляя глубокую царапину на щеке Эдварда. — Тебе ничего не светит, сучий ты сын. — выкинув оружие в сторону, Даниил отошёл на несколько шагов в сторону, направляясь к Лизе. — А думаешь, тебе что-то светит? — спрашивает Атева, игнорируя прилично идущую кровь, даже не вытирая её с щеки. — Она же вас потом и ебнет, дебилы! Здесь нет дружбы и любви, здесь каждый сам за себя, а я больше, чем уверен, что эта сука по головам полезет, чтобы выиграть. — нахально парирует он, сложив руки на груди. — Какие же вы, блядь, тупые. — Заткнись уже, а, — озлобленно говорит Кашин. — Иначе въебу тебе я, и поверь, родной, тебя уже ничего не спасет, — стоя возле Лизы, которая все ещё отходила от этого, Данила показал обидчику подруги неприличный жест. — Тоже мне, защитник нашелся, — фыркает тот, отлепившись от стены. — Ты же из себя ничего не представляешь, только то и дело, что пиздеть умеешь, а ты попробуй реально мне въебать. Хватит сил, а? — встав в нескольких метрах от Кашина, сказал Атева. — Тупоголовый, двухметровый шкаф. — Тебе пизда, уебок! — выкрикнул Данила и, сжав руки в кулаки, подходит к Эдварду. Кашин ударяет Атеву в челюсть, надеясь стереть его ухмылку с лица, а потом всё пошло, будто по пизде: он уже не мог сдерживаться, он бил и бил его, уже не разбирая ничего. В глазах белая пелена, которая затмевает абсолютно всё. — А ну, успокоились! — с большим трудом оттянув Кашина от Атевы, произнес распорядитель. — Вы на тренировке, а не на Играх! Этого в медпункт, — кивнув в сторону побитого трибута, сказал мужчина, — а остальных по комнатам! Ассистенты забрали потерявшего сознание Эдварда, а остальные наблюдали за довольно ужасным зрелищем, девушки вздрагивали от жутких синяков и крови на лице их коллеги по цеху, а парни просто презренно смотрели на него. — Ты как? — интересуется Кашин, подойдя к Лизе. — Нормально, — заикнувшись, отвечает девушка и берет друга за руку, пальцем вытирая свежую кровь на костяшках. — Зачем ты его так? — спрашивает она, рассматривая татуировку на кисти. — За этим, — заправив прядь волос за ухо, сухо кинул Данила, смотря на пораненное ухо. — Он этого не стоит, — тихо говорит Неред. Её сердце по-прежнему сильно бьется, в висках пульсирует, а в ушах стоит жуткий звон, который сводил девушку с ума. — Этого стоишь ты, — крепко обняв подругу, Кашин целует её в макушку. — Он сам нарвался и спровоцировал это, — пояснил он, закрыв глаза. Вторая обязательная тренировка закончилась со смешанными чувствами для Лизы; она хотела биться в истерике, но чувствовала себя в безопасности, стоя возле лучшего друга, находясь в его объятиях.***
Ночь выдалась для Лизы довольно изматывающей; кошмары будто шли за ней по пятам, превращая обыкновенный и вполне себе хороший сон, в котором девушка хотя бы на некоторое время была счастливой, в сущий ад, заставлявший её просыпаться в холодном поту; внутри поселился настоящий ужас, разъедающий как кислота, если не хуже. — Выглядишь никчемно, — в комнату вошёл Валентин, обеспокоенный событиями вчерашнего дня. — Всю ночь вертелась, — заправив прядь за ухо, ответила Неред и присела на кровать. — Снились кошмары и я просыпалась несколько раз, — сказала она, устало закрывая глаза. — Не выспалась от слова совсем. — Я, конечно, понимаю, что словами мало помогу, но ты держись, малышка, — стилист сел возле Лизы и, обняв её за плечи, прижал к себе. — Ты на выступлении смогла завоевать неплохих спонсоров, поэтому не вешай нос, — легонько ударив Елизавету по кончику носа, Валентин подмигнул ей и через секунду резко поменялся в лице, скривившись в отвратительной гримасе. — Этот Атева такой, извиняюсь за свой французский, — тот кашлянул в руку и медленно свёл брови, уставившись на махровый ковер, — уебищный! — Вы знаете здесь маты? — искренне удивляется Лиза, наполненными изумлением глазами смотря на недовольного Валентина. — Блядь, пиздец, я ахуела, — выпалила девушка, заливаясь громким смехом. — Ой, прости, — закрыв рот рукой, Елизавета старалась сдержать уже, считай, истерический смех. — Ну, как бы нет, — замямлил Валентин, хмуря брови, — но я да, я же всё-таки не коренной житель Панема, а из России, так что мне позволительно материться, — произносит стилист, намекая на довольно недоброжелательный менталитет русских людей, из-за чего Лиза даже удивилась. — Серьёзно? — вновь поражается та, не понимая, что мужчина мог забыть в этом ужасном месте, но Валентин, словно прочитав мысли изумлённой девушки, поясняет причину своего переезда в этот город: — Когда я был молодым, то сильно пострадал из-за одной девушки, которая не пожелала разделить со мной любовь. В России я не мог найти себе места, так как каждый уголок дома напоминал мне о ней. Я даже старался переехать в другой город, но почему-то не смог, поэтому я здесь, — руками он показал на пространство вокруг себя, слабо улыбнувшись, — а та девушка потом просто исчезла. Это была самая ужасная потеря для меня. Замерев в немом удивлении, Лиза сидит ещё несколько минут, глядя в одну точку, пока мысли в голове устроили ураган, после такого рассказа стилиста, открывшегося ей, не смотря даже на то, что они знают друг друга от силы два дня. Она глубоко вздыхает и переводит взгляд на мужчину, который сидел, свесив нос. — Я тоже боюсь потерять одного человека, — грустно произносит Неред, заправляя прядь волос за ухо. — Данила? — перебивает её Валентин. — Да. — кратко отвечает девушка. — Это человек с первого момента нашего знакомства стал неотъемлемой частью меня, мы части друг друга, как пазл, как две половинки, я не смогла бы выдержать его смерть, я не смогла бы выдержать вид Леры. Внутри меня что-то умерло бы, а так, у него есть шанс выжить, его вытянет Лера, и у них всё будет хорошо. Я верю в это. — А я в тебя верю, — говорит стилист, приобняв подопечную за плечи. — У тебя всё получится.***
С каждым движением Лиза чувствовала себя всё скованней. Взгляды остальных трибутов, прожигающие в её спине дыры, и не менее увлеченные и заинтересованные распорядителей, сидящих сверху, из-за которых хотелось откинуться, как можно скорей; чувство собственного ничтожества росло внутри неё, сковывая её во всем. Она знала, что ничего не может сделать против них, что ничего не сможет сказать, ведь просто на просто с этим мнением не сочтутся, это если повезет и её услышат, что всё уже предрешено ею самой и ей ничего не остается, как смириться. Смириться со своей смертью. И кажется, она уже действительно начала принимать этот факт, как нечто нормальное, просто неминуемое, ну и, в общем-то, уже стало по большим хуям. Но это смирение пропадало в те моменты, когда Неред просыпалась в холодном поту после очередного мрачного сна, вся вспотевшая и с комом в горле, олицетворяющий её страх. Как бы она не старалась подавить чувства, они пробирались и въедались в её кости, заставляя их ломаться, доставляя её невероятную боль. — Привет, — на плечо Лизе приземлилась чья-то рука, заставляя её вздрогнуть и резко повернуться, интуитивно подставляя нож к горлу. — Ух ты ж блядь, — удивился Эльдар, сделав шаг назад, чтобы острие не так впивалось в кожу. — Это ты, — на выдохе произнесла она и опустила руку. — У меня уже какой-то сдвиг по фазе, если честно, — сказала Елизавета, кладя орудие на стеллаж. — Вчерашний бзик Атевы неебически вымотал меня, я теперь боюсь его и это… — девушка замолчала, глазами бегая по полу, — это так неправильно. Он же сопляк, но моя печень от бухла так не содрогалась, как от одного его вида. — Он этого и добивался, — пожав плечами, ответил Джарахов и посмотрел на Эдварда, о чем-то возмущенно рассказывая Плюшевой Ксюше и Масленникову. — И добился, — изувеченное лицо парня действительно вселяло в ужас, пробирая до дрожи в коленках. — Однако, неплохо его Даня отметелил, — вновь повернувшись к Лизе, сказал Эльдар и улыбнулся. — Он тебя любит, — Неред приподняла бровь и взглянула на друга вопросительным, даже немного недовольным взглядом, — как друг, естественно, — добавил он. — Я знаю, — она томно выдохнула. — Я его тоже, м, люблю, — девушка смущённо улыбнулась, отведя глаза в сторону. — Пошли, — схватив парня за руку, Лиза его куда-то потянула в растянутой и блаженной улыбке, несмотря на щипающую боль в маленькой ране на ухе. Пролетая мимо злобно смотрящих на неё компанию, составляющуюся из Плюшевой, Масленникова, Атевы, Соболева и Никсель, Неред притащила Джарахова к секции вязания узлов, чем приятно удивила инструктора, второй день с маленькой надеждой в тёмно-карих глазах осматривая трибутов, полностью занявшихся своей физической подготовкой. — Реально? — удивился Эльдар, рассматривая разной длины и ширины веревки. — А почему нет? — посмотрев на копошащуюся в столе женщину, Лиза провела пальцами по волокну, взяв один канат в руки. — Это очень полезно, если мы не хотим сдохнуть в первый день, — девушка сделала узел, завязывая бантик. — Жалко, мои умения заканчиваются на этом, — прыская от смеха, держа в руках своё творение, она кладет его на стол. — Это покаместь, — инструктор мило улыбнулась Неред. — И она права, — кивнув на русоволосую, сказала женщина. — Вязание узлов очень важно. Поймать противника даже в самую простую петлю-ловушку чего стоит, а тут я вижу, всем чисто плевать на это всё, поэтому вам поймать этих незатейливых идиотов как два пальца об асфальт. — Ну, в принципе, — почесав затылок, начал Джарахов, — вы правы, — сказал он и взял веревку в руку. — Вот только, я дичайший рукожоп и вместо узла завяжу себе руки, — парень разложил волокно в полную длину и, растянув руки, взглянул на оживленную женщину, быстро сложившая идентичный шнур в странный переплет, явно ломая мозг схемой связывания обоих трибутов. — Это легко, не смотрите так, — усмехнувшись, увидев озадаченные взгляды друзей, инструктор отложила узел в сторону. — Я Клер и вижу, что мы надолго здесь застряли. Около двух часов, пролетевших для ребят довольно быстро, они простояли всё в той же секции вязания узлов, разговорившись с женщиной-инструктором, и научились делать новые переплетения, не «завязывая вместо узла себе руки», как говорил Эльдар. У парня это получилось, между прочим, лучше, нежели у Лизы, которая и привела сюда Джарахова. Им было весело и на время они даже смогли забыть о том, что это — подготовка, что уже послезавтра главное «торжество» и весь этот смех останется позади. Ей хотелось бы поговорить с кем-то, но о родном Питере — невыносимо убивающий разговор, о предстоящем — не хочется даже представлять о том, что будет происходить. Как только Лиза переступила порог временной комнаты, слёзы наполнили её глаза, и девушка, стянув с ног обувь, упала на кровать, утыкаясь лицом в подушку. С каждым всхлипом, она чувствовала, как становится слабей и то, как телом овладевает страх: он проникает в кровь, пролетая вдоль стен вен, сжимал мышцы и ломал ей ребра, мешая нормально дышать. Угнетающе чистый воздух, дующий из окна, давил на девушку, привыкшую к спертому запаху мокрого асфальта, а палящее солнце заставляло ненавидеть его и яркие лучи, проникающие через огромный панорамные окна. — Блядь, — сквозь ливень слёз, Лиза встала с кровати и закрыла шторы, вытесняя из комнаты любой свет. Глаза перестало так сильно резать, но из-за жуткого рева, они не переставали болеть, подключая к этому ещё голову. Ляг обратно, Неред разлеглась звездой и уставилась в потолок. Мокрые дорожки тянулись от глаз до ушей, пропадая где-то в просторах её русых волос; в ушах был звук от мечей, наткнувшихся друг на друга; дыхание сбилось окончательно, меняясь с обрывистого на глубокое и наоборот. Так она пролежала довольно долго, иногда, как оказалось, проваливаясь в сон. flashback — Ко мне придет Лера, — кидая Лизе её толстовку, невзначай кидает Данила, не зная, как на это отреагирует русоволосая. — Это хорошо, — скорее спрашивает Неред, убирая упавшую на спинку дивана вещь. — Я очень рада, да, — она посмотрела на друга из-под лба, произвольно вспоминая моменты позавчерашнего, да и вчерашнего, дня. — Она будет жить со мной, — усаживаясь напротив подруги, Кашин сомкнул свои руки в замок и, поставив их на коленки, облокотился на них головой. — Классно, — пожав плечами, сказала Лиза и сложила свою толстовку. — И не парься, всё хорошо, мы ведь лучшие друзья, хоуми и бро! — толкнув друга и стараясь как можно радостней сказать это, Неред подбежала к холодильнику и достала оттуда две банки пива. — Я рад, что между нами нет недоразумений, Лиз, — повернувшись к Неред, Данила и взглянул на фальшиво улыбающуюся подругу. Он знал, что она врёт, но усугублять это не хотелось ни ему, ни ей, поэтому они оба сделали вид, что ничего не было и вновь напились до чертиков, хотя забыть каждую минуту предыдущих дней. end flashback собравшись, девушка доплелась до тренировочного зала одна и была шокирована тем, что там никого не было, кроме главного распорядителя. — А вот и виновница торжества, — сказал тот, увидев удивленную Неред. — В смысле? — поражается она, смотря на мужчину. — Что уже, ебать, я? — возмутилась Елизавета, не понимая, какой косяк ей уже хотят повесить. — Из-за тебя побили одного трибута, что, конечно, нам на руку, но, — распорядитель замолчал, обходя и осматривая Лизу со всех сторон, — но тебе нужно будет очень хорошо постараться, чтобы получить высокий балл. Иначе помнишь, спонсоров тебе, как собственных ушей, не видать. — Да мне похуй, отвалите, — грубо кинула она и, оттолкнув от себя мужчину, прошлась к родным ножам. — И не подходите ко мне, блядь, больше никогда, — Неред повертела орудие в руках и, замахнувшись им, кинула его в метре от распорядителя. — Я не Атева, но припизднуть тоже могу, но если вы не хотите получить по ебальнику так же, как и он, то прошу сходить нахуй, хорошо? — язвительно произнесла Лиза, чувствуя как внутри бушевал целый ураган. Организатор, что-то недовольно шикнув, скоропостижно покинул помещение, поднявшись в свой «обезьянник для элиты», как его назвала Юля Реш, когда увидела в первый раз. *** — Как прошла последняя обязательная тренировка? — спросил Кузьма, смотря передачу, идущую по телевизору, висящему в центральной комнате. — Хуево, — честно отвечает Лиза, садясь на соседнее кресло. — Плюсую, — поддакивает Даниил, раскидываясь на диване. — Невыносимая дичь, у меня ебанутая крепатура по телу и мне кажется, что я сдохну. — устало сказал Комков, блаженно закрывая глаза. — Как же, блядь, славно, что завтра нет обязательных тренировок и я завтра отдохну. — А послезавтра начнешь борьбу за жизнь, классно, — произнесла Неред, кладя ноги на стоящий рядом пуфик. — Ирония. Умираем от тренировок для выживания, — откидывая голову назад, Лиза сделала глубокий вдох и резко распахнула глаза, подорвавшись с кресла. — Сука! — воскликнула она, поставив руки на талию. — Что? — в унисон спрашивают Даня и Никита, удивленно посмотрев на подругу. — Что случилось? — Короче, ко мне подошёл главный распорядитель и такой типо: « — Из-за тебя тут Атеву ебанули, на высокий балл можешь не рассчитывать!», — спародировав отвратительную манеру речи мужчины, Неред свела брови. — Я там ахуела, сказала ему, что пусть сходит нахуй и если не хочет, чтобы его отметелили, как Атеву, то свалит с горизонта. — Откуда столько смелости, женщина? — шокировано спросил Комков, меняя положение с лежачего на сидячее. — Честно, то я и сама не знаю, — ответила Лиза, посмотрев на парней. — Он меня так взбесил, что я ему и высказалась, — смутившись, девушка села обратно в кресло, сильно вдавившись в него. — Ебануться, — сказал Кузьма. — Они ж тебе действительно низкий балл ебануть смогут. — Не смогут, — возмутилась Неред, в очередной раз удивляясь своей неоткуда появившейся смелости. — А даже, если и поставят, то меня не ебет. Я и так для себя решила, что умру. Я здесь ради жизни Кашина, — произнесла Лиза и ухмыльнулась, понимая, что по сути ей ничего сделать не смогут. — Поэтому пусть в очко долбятся, мне похуй! Она знала, что это, скорее всего, защитная реакция на всё происходящие, но понимание того, что она действительно здесь просто ради любви Данилы, давало ей право на её смелость, которой она решила припугнуть распорядителей. Они не имеют над ней власти, ведь Лиза сама для себя решила, что уже умрет.