Кто вы, мистер Юн?..

После spa Джи Ху проводил Дже Кён до гостиницы, подумал, зашел в номер, но дальше дверей не прошел. — Не останешься? — спросила его Дже Кён. — Здесь места на десятерых хватит. Джи Ху засунул руки в карманы брюк, пряча сжатые кулаки, и покачал головой: — Не сегодня, Дже Кён. Он прислонился к косяку, склонил голову набок и понял, что уйти самостоятельно не сможет. Хотелось просто вот так стоять и смотреть, как лицо Дже Кён становится все более разочарованным и расстроенным, словно у несправедливо обиженного и наказанного ребенка. Смотреть и фантазировать, будто она не хочет его отпускать… Делает шаг. Еще один. Запускает руку в его волосы, уверенно требует законный поцелуй, разбивая лед недоверия… Дже Кён не двигалась. Глаза какие-то испуганные. «Надо уходить, — подумал Джи Ху. — Останусь — точно начну приставать. Она отбиваться начнет. Гадай потом, притворно или по-настоящему. Девчонки… Сцена выйдет отвратительная…» — Сегодня вечером ударную установку должны доставить, — произнес он через целую вечность. — А завтра рано утром мне нужно ехать в больницу. Дже Кён неуловимо расслабилась и улыбнулась. Просто, черт возьми, улыбнулась. Джи Ху забыл, вдохнуть он сейчас собирался или выдохнуть. — Зачем тебе ударная установка? Дже Кён мягкая, расслабленная, полусонная. Красивая. — Не знаю. Захотелось. Сегодня. А когда так хочется, то, если не начну играть, сойду с ума. — Вот так, без мелодии? — Без, — мягко сощурился Джи Ху. — Не слышу пока мелодию. И это очень странно… — Значит, прощаемся?.. — Значит, прощаемся… Невозможно уйти… — Тогда до послезавтра. Свадебное путешествие. Вылет в семь часов утра. Не забудь. — Куда полетим? — Джи Ху просто тянул время. Ему, в целом, было все равно. Всего лишь смена декораций… — Это наш самолет. Хоть на край света… — Так просто?.. — Так просто… Два крыла и белая полоса в небе… — Ты оказывается романтик?.. — А тебя это удивляет?.. Знаешь, есть на планете места настолько красивые, что сердце замирает в груди. И хочется плакать… Давай? — И толпа туристов… — Другие места. Никаких туристов. Даже туристических мостиков нет. Ненавижу туристические мостики… Раньше очень хотела разделить их с любимым… До Мина у меня жених был. Мы прилетели… Он испортил ВСЕ. А ведь просто достал фотоаппарат. Не считая того, что и рот еще у него ни на секунду не закрывался… Джон Брукс и то был бы лучшей компанией, и это несмотря на то, что, пока я его с Мином не познакомила, он был неподражаемо злобным, желчным и ядовитым. — Хочешь сказать, сейчас он просто душка? Дже Кён сонно хихикнула: — Ага. Совсем размяк. За что этого знакомства мне до сих пор простить не может. — Интересная история… — Я нечаянно, — Дже Кён скорчила такую смешную моську, что Джи Ху снова пропустил выдох. — Я и не знала, кто там Джону нравится — мужчины или женщины. Мы с ним не в тех отношениях были, чтобы меня это интересовало. Деловых, скорее, или приятельских… Он очень милый, правда? Но всегда таким букой держится. Такой весь высокомерный, независимый, вроде как ему никто не нужен, и его ничего не волнует. Такой смешной. Несчастливый и смешной. Мне его так доставать нравилось. Ну, я Мина на него и натравила, однажды. В качестве шутки. Чтобы расшевелить немного… — Хах, а меня еще совесть мучила, что я на тебя Ву Бина с И Джоном натравил… — Редко удается так от души повеселиться, спасибо. Но план был провальным с самого начала. Если я выбрала мужчину и приняла решение, то другие для меня просто не существуют. Мы в этом похожи с Джун Пё. Но он полюбил Чан Ди, а не меня… Других таких мужчин я больше не встречала… Разве что инженер Су. Или Брукс. После встречи с Мином, — взгляд Дже Кён потеплел. — Мне иногда не хватает прежнего Джона. И его злобных ссылок на разные виды казни или пыток после очередной моей шутки. — Какой странный способ поддерживать приятельские отношения, — Джи Ху и не замечал, что по его губам тоже блуждает мягкая мечтательная улыбка. — И не говори. А началось все с того, что я в телефон его записала под именем «Маньяк». Из-за этого фильма «Кто вы, мистер Брукс?» Не смотрел? — Нет. — Не важно. Неудачная вышла шутка. Джон неделю со мной не разговаривал. Потом сказал: и фильм без фантазии, и шутка бородатая. И выслал на телефон статью из учебника для средней школы — про китайские пытки. Вроде как даже школьники могли бы круче… — Надо же, — уголок губ Джи Ху насмешливо дернулся. — К чему бы это?.. Дже Кён рассмеялась и сразу посерьезнела: — Тебе приходилось Мина связывать? — Да, — дышите ровнее, мистер Юн. — Тебе это нравилось? Джи Ху задумался, вспоминая и сам себе пытаясь ответить на этот вопрос. Наконец честно сказал: — Нет. Не люблю, когда мне навязывают ответственность и власть над собой. Узлы, которыми мы привязываем себя сами, куда крепче, правда? — Тогда зачем? — Видел, что ему это нужно, — пожал плечами Джи Ху, внимательно глядя на Дже Кён. — Думаю, мы с тобой все-таки должны поехать. Имей в виду, в прошлый раз я разорвала помолвку только из-за этого… А тебя я просто побью, если ты все испортишь. Разводиться слишком хлопотно… — Я выброшу фотоаппарат и буду нем, как рыба. — Надень белое. — Зачем? — Джи Ху улыбнулся. Излишняя просьба. Такую картинку он никогда не испортит другим цветом. — Будет красиво. Хочу, чтобы аж сердце защемило, а душа стремилась вырваться из тела… Возьмешь скрипку?.. — Что ты хочешь, чтобы я сыграл?.. — Хочу услышать то, что захочешь сыграть ты, Юн Джи Ху. — Надень белое — художнику требуется вдохновение — и я буду играть так, как никогда еще не играл. — Значит, до послезавтра? — Значит, до послезавтра… — Дже Кён проводила Джи Ху взглядом до лифта и, снова улыбнувшись, едва слышно произнесла: — Я буду в белом.

***

Дома ударная установка уже была на месте и ждала своего музыканта. Джи Ху аккуратно погладил край ближнего барабана, но, прежде чем опробовать его в деле, набрал номер отца Ха Дже Кён. Закончив ритуальный обмен любезностями, сразу перешел к интересующему его вопросу: — Господин Ха, позвольте вас поздравить, котировки ваших акций меня сегодня действительно впечатлили. — Спасибо, Джи Ху. Однако, я не понимаю… — Оставьте семью Мина в покое, пожалуйста. Вашу дочь он не обманывал. И зла ей тоже не замышлял. Вся эта глупая затея с самого начала принадлежала Дже Кён. — Но ты откуда знаешь про… — Сорока на хвосте принесла, — ответил Джи Ху, который, разумеется, ничего не знал про планы президента Ха. Всего лишь поинтересовался сегодня курсами акций некоторых компаний. Сделал несколько звонков друзьям. А потом сделал выводы. — Как тебе удалось ее отговорить? — А почему вы этого не сделали? — Где бы я был, по-твоему, если бы впадал в истерику из-за каждой сложной ситуации, а не старался извлечь из нее выгоду? — Логика ваша мне ясна, но, уверен, вы наслышаны, как Дже Кён дорожит друзьями. И мне не хотелось бы, чтобы она расстроилась, узнав, что вы собираетесь провернуть, — Джи Ху крутанул барабанные палочки, возвращая рукам память о давних навыках. На ударных ему не приходилось играть систематически, но в годы обучения, практически на всех специальностях, считалось полезным уметь ловко вертеть что-нибудь — для тренировки пальцев. — У вас сейчас такие хорошие отношения. Она вас очень любит. — Вы мне угрожаете? — в голосе господина Ха прозвучало любопытство. — Я? Чем я могу вам угрожать? Просто прошу. Или вы боитесь ее психолога без работы оставить? Хотя, может, вам нравится гонять за ней по всему миру ваших телохранителей? — Ты!.. — Я вас внимательно слушаю, господин Ха, — Джи Ху уже не терпелось начать отбивать ритм. — Хорошо, я тебя понял. Но и ты должен кое-что сделать для меня. Отговори Дже Кён ехать на чемпионат. Или я буду вынужден отдать приказ телохранителям удержать ее от этого шага силой. — Теперь я ее муж, и мне решать, какие приказы будут выполнять ваши телохранители в отношении Дже Кён, а какие нет. Вы сами начали эту игру. И закончить ее в вашей власти. Или во власти вашей дочери. — Это просьба матери Дже Кён, — президент Ха постарался произнести слова самым примирительным тоном. — Даже так… — Джи Ху, буквально пуская слюни, поочередно надавил на педали. Новенькие, чистенькие. Классно. Но пришлось вернуться к разговору: — Допускаю, что у госпожи Ха, к несчастью, есть все основания считать, что я бесчестен, аморален и развращен, но, при всем моем уважении, обвинять меня в уголовном преступлении — это уже как-то слишком, вам не кажется?.. — Я тебя не понимаю, и мне это все меньше нравится, парень. — Простите, мне показалось, будто вы намекаете, что я имел подлость соблазнить несовершеннолетнюю… — Джи Ху все же не удержался и начал потихоньку отбивать ритм. Совсем-совсем потихонечку. Чтобы тесть не спалил этот «детский сад». — Полагаю, Дже Кён уже взрослая и вправе сама решать, как ей поступать. Судя по всему, госпожа Ха находилась где-то поблизости, потому в следующий минуту Джи Ху удостоился чести слышать и ее голос: — Она наследница огромной, слышишь, огромной корпорации и не имеет права подвергать себя такой опасности. Вы представляете себе, что, вообще, творится на подобных спортивных мероприятиях?! Толпы озверевших пьяных мужчин! А случаи терактов?! А… — Тем более. Вы знаете ее лучше, чем кто-либо. Давайте не будем создавать дополнительных проблем, вынуждая ее сбегать от телохранителей. Уверен, все будет хорошо. Я рад, что мы с вами друг друга поняли, госпожа Ха. До свидания. Мне тоже было приятно с вами пообщаться. Сбросив телефон, Джи Ху наконец закрыл глаза и двумя руками уверенно застучал по барабанам и тарелкам, нащупывая образ и ритм Дже Кён. Еще днем рисунок был четким, но после разговора в гостинице и беседы с родителями настройки сбились, стало заметно, что деталей не хватает, а в голове начала пробиваться мелодия, рвущая нервы тем, что пока ее не удавалось поймать или хотя бы опознать инструмент. Джи Ху остановился и прислушался к ощущениям. Изысканная и пронзительная скрипка. Демократичная и умиротворяющая гитара. Неудобная, вываливающаяся из рук, как скелет из шкафа, виолончель. Старый, верный и бессменный друг рояль… Правая рука взлетела сама, взмахнув барабанной палочкой как дирижерской: баста! завязывай концерт! — и начала решительно набирать темп, все увереннее ловя ритм.