Свежесть

       - Если хочешь списать, Артём, делай это аккуратнее, - наждачно-жёстким голосом проговорила Инна Витальевна, делая глоток своего свежезаваренного чая.       Я аж дёрнулась от того, что она увидела, как сидящий позади меня Артём сдирал ответы на тесты. В этот раз вместе с диктантом дат у нас были тесты из предыдущих решебников ВНО*. Подготовка к маю начинается с сентября. Готовь сани слета. У Инны этих саней за несколько лет накопилось приличное количество, но при этом нам с Артёмом попались одинаковые. Тесты, не сани.        - Лер, - шепнул мне он, - что в двадцатом?       Я мельком опустила глаза в свой лист ответов и, положив ладонь рядом с собой на парту, показала ему указательный палец. Небезызвестный пакт Молотова-Риббентропа или договор о ненападении между Советским Союзом и Третьим Рейхом был подписан 23 августа 1939 года. Вариант А.        - Спасибо.       Я беззвучно кивнула ему и уткнулась в свои тесты снова, чтобы ответить на парочку спорных вопросов.       Договор «О дружбе и границе» между Третьим Рейхом и СССР был подписан 28 сентября того же года. К нему прилагалась карта, ведь они делили территории между собой. Советы забирали Литву. А Германия забирала Варшаву и что-то ещё. Но что?       Что же там было?       Инна Витальевна пристально смотрела на мои муки, пытаясь определить, списываю или нет. Сейчас я своими потугами пытаюсь именно вспомнить, так что смотрите, сколько угодно. Анька тоже, слышу, что-то пыжится там. Не может решить, что ли?       Я обернулась, чтобы посмотреть на подругу. У неё даже лицо покраснело от усердия. Карамзина сидела на следующей парте после Артёма и была очень сильно увлечена. Надеюсь, у неё всё получится. А пока что займись собой, Лер.       Чёрт.       Варшава, Краков, Люблин, Белосток или Сувалки.        Тут несколько ответов. Точно Варшава. И точно не Белосток. Краков или Люблин. Может, Сувалки? И почему я не догадалась посмотреть этот раздел территорий на карте? Блин.       Вот так всегда.       Сувалки точно связаны с этим разделом, но не помню, чем именно. Печенью чую, что Люблин. И с самого начала подумала, но…       Чёрт с ним, пусть будет Люблин.        - Жесть, а не тесты, - заявила мне Анька, когда передала лист с ответами Артёму, он – мне, а я – проходящему мимо Владику. Он уже их на стол Инне положит. – Мне такие сложные попались. Наверное, прошлогодние.        - А я сидела и втыкала про эти пакты, - поджав губы, бросаю ей, запихивая пособие и тетради в сумку. – Сначала Молотова-Риббентропа, потом «о дружбе и границе».         - Да ладно тебе, справились же, - Тёма облегчённо вздыхает и тоже закидывает свою ручку в небольшую сумку. – Вот Корзинкиной не повезло, она одна и сложные тесты решала.         - Так, - Анька напряглась от такого преображения своей фамилии, - Артемон...       Они стоили друг друга.        - Ещё раз исковеркаешь мою фамилию, - Анька снова краснела от смущения и раздражения.        - И что? Ты же мелкая Карамзючка. А я вон какой большой, - он усмехнулся и быстро отпрянул назад от цепких пальцев Карамзиной, которая хотела схватить его за ухо.        - Вот именно, что ты большой, а ведёшь себя, как ребёнок.       И пока Анька приходила в себя и пыталась стать серьёзнее, Тёма схватил её за сплетённую толстую косичку, дёрнул, чтобы якобы подняться с места и ускользнул из опасной близости.        - Да вы оба, как дети, - вмешиваюсь я с поучительной манерой.        - Эй, Корзинкина-а, - затянул парень, прикрываясь мной, ведь Анька сидела у стены, а я – с краю. Но она как-то не особо обращала на него внимание уже: только краснела и пускала вспыльчивые взгляды.         - Артём, зачем ты это делаешь? – не могла я не заступиться за подругу.        - У неё реакция классная, - он усмехнулся ещё шире и вовремя отпрыгнул, так как Анька подорвалась и через меня хотела схватить его за рубашку. – Маленький вспыльчивый хомячок.       Карамзина полыхала огнём и смертельными лазерами из глаз. А Тёма уже давно перекидывался фразочками с Денисом, который, уверена, хорошо написал свои тесты. В итоге остужать подругу пришлось мне, ведь сбросить пар на виновника она уже не могла. Тот вне зоны её досягаемости.        - Да ладно тебе, Ань, - я пыталась вразумить подругу, чтобы она утихомирила своего внутреннего демона. – Ну, дурачится он так.         - Дурень, ага, - бормотала возбуждённо Карамзина, – Артемон Морской, блин.       «У неё реакция классная». И что это значит? Она краснеет, злится, хочет ответить как-то ему, отомстить. Он об этом?       И зачем? Что в этом такого?       Я никак не могла понять, что такого ценного в реакции Ани, что Артём её постоянно достаёт. Ни в тот момент, ни спустя время. Эта фраза прочно засела в моей голове.        - Ну, что, по домам? – Алинка подошла к нашей парте, уже собранная и готовая вместе с нами идти домой. Всё равно по пути.        - А Тоня с Алисой? – я встаю из-за стола, чтобы выпустить Аню надеть свою длинную накидку или кардиган. Или как там это называется.        - Алиска остаётся с Инной, а за Тоней уже приехала машина, - отвечает Алина и подаёт Аньке упавшие на пол со стола деньги, выложенные из кошелька, на проезд.        - Везёт, - бросаю я. – Вы домой, а мне плюс на одну пару истории переться.       Немой вопрос застревает на лице Алинки.        - Факультатив. Лихотников сказал посещать, - раздражённо бросаю. – До научной работы ещё как до Киева раком, а он…        - Не злись, Лер, - успокаивает Алина, положа ладонь на плечо. – Может, что-то интересное будет?        - Может, - соглашаюсь. – Но вообще не знаю, идти или нет. До сих пор не могу решиться. После такого дня домой капец как хочется. И погода такая шикарная. Какие там пары?       Мы вышли с лицея, и нас обдало ветерком. Вот такая осень должна быть для наслаждения, а не для просиживания штанов в аудиториях. И как мне в универе учиться потом, если я хочу на природе больше времени проводить? По крайней мере, на улочке в такую прекрасную погоду. Ну, хоть прогуляться до универа смогу по тенечку и навстречу ветерку с музыкой. Уже радует.       - Так ты домой? – я только вздохнула.       Алинка вернулась в нашу аудиторию по просьбе Инны, и в итоге мы с Аней шли вместе. Естественно за пару минут дороги поговорить серьёзно не удастся, поэтому мы так и идём, обсуждая что-то очень лёгкое и непринуждённое. Например, завтрашнюю пару по английскому, на которой нужно рассказать тему. А для начала – написать её.        - Ты уже начала? – бросает Анька невзначай.        - Если бы. Только намётки есть, что хочу написать, - мы останавливаемся у перекрёстка. – Ты хотела поговорить о чём-то. Если это не слишком личное, можно в Вк. Я прочитаю, как приеду домой.       Анька кивнула, и мы разошлись в разные стороны.       Интересно, а через год будет так же? Где мы окажемся через год вообще?       Я буду в университете. Анька – тоже. Не знаю. Из нас двоих именно она мечтает стать юристом, добиться вершин в этой области. Но за собой я такого рвения не замечаю. Мне просто нравится изучать историю, запоминать эти витиеватые манипуляции, считывать причинно-следственные связи и видеть реакции, отражения поступков на уровне мировых арен.       Как это может быть неинтересным?       И правда.       Шаги удаляющегося Лихотникова были для меня единственным звуком, кроме собственного учащённого сердцебиения. Я всегда нервничала, когда входила в аудиторию, где уже все собрались. И почему так, не знаю.       - Макс, иди глянь, кто там, - донеслось до меня, и я с ужасом представила, что, похоже, влипла.        Да ладно? Быть не может, чтобы две встречи за день. Это ведь совпадение простое.        Простое совпадение.       Простое.       На лице исказилась гримаса испуга, и последовал соответствующий издевательский смешок.         - Тебе это понравится, Илюх.       В смысле? Что это значит? В смысле «понравится»?       Но смысл выплыл сам собой. Он запросто показался передо мной, такой же статный и самоуверенный, такой же высокий и обаятельный.       Этот парень походил на черта, который подталкивает к греховным делишкам сомневающихся людей. Неужели я одна из них?       В аудитории солнце прожарило весь воздух. Открытые форточки деревянных окон едва ли спасали. Но какая-то свежесть всё же долетала до меня, и было полегче. Волосы, всё так же собранные в хвост, разлетались и слегка щекотали кожу шеи и скул.        Под взглядами десятка человек я стояла посреди аудитории, словно окоченевшая от холода. Макс, который завёл меня в аудиторию, сгорбленно сидел на преподавательском столе, сцепив пальцы в замок и пряча довольную ухмылку за опущенной головой.        - Будет интересно, - проговорил тихо он, когда заводил меня в кабинет.       Правда, интересно, пожалуй, было только его друзьям. Остальным - нет дела. Показавшийся "Илюха" и ещё один приятель теперь расположились на крышках первых парт. Ощутила себя добычей в океане с акулами. Никто в аудитории ни звука не проронил и вообще не проявлял интерес ко мне и этим подозрительным типам. Все старшие курсы такие обособленно эгоистичные? Или каждый просто занят своим делом, своими мыслями и тараканами? На других ни сил, ни времени, ни желания нет? Если так, то быть студентом, похоже, не так уж и сложно.        - И что это у нас тут малявки делают? – сделав характерный акцент на слове «малявки», произнёс тот самый придурок.       Эту наглую вальяжную ухмылку, вызывающую во мне нервный тик, я не могла забыть спустя несколько часов. Мне кажется, даже спустя неделю я её не забыла бы. А теперь он появляется второй раз за день, так и норовя вывести меня из себя. А я ещё переживала, нервничала. Меня всю колбасило от каких-то там феромонов, но теперь я поняла: меня этот чувак просто бесит неимоверно.       В данный момент я не соображала, что раздражает меня больше: его ухмылка или его «малявка». И за то, и за другое хотелось ударить. Отвечаю, я бы сделала это непременно, если бы он стоял рядом. Но этот дурень предусмотрительно (или нет) сидел дальше всех и с нескрываемым похабным интересом рассматривал меня.       Зато теперь я тоже могла изучить его. Правда, стеснялась всё же смотреть в ответ прямо. Мне казалось, выдержать его взгляд у меня не получится (по крайней мере, без характерного повода). Только очередную волну смеха вызову у него с приятелями. А быть посмешищем я не любила больше всего. Мне снесёт башню, если так продолжится. И очень надеюсь, что Павел Егорович скоро вернётся.       Пока я себя держу в руках и могу тоже вынести что-то полезное из этой встречи. Например, я не думала, что когда-то увижу этого парня снова. А вон как обернулось.        Нашла, чему радоваться.       И вовсе я не радуюсь.       А кто тогда улыбку едва сдерживает?       Чёрт.       Илюха – два уха, хах. Как мама говорит на своего бывшего начальника, самодура.       Интересно, а все Ильи такие? У меня в садике был мальчик, первый и последний Илья, который был в моём окружении. Тогда он казался тоже придурком.        Похоже, это у них клеймо именное.        - Так что ты мне скажешь, малявочка? Что за пошлые мыслишки у тебя утром были?       Ну, уж нет. Дважды я на этот финт не куплюсь.        - Каждый думает в меру своей распущенности, - я собрала в кулак всю смелость и, стиснув зубы, упрямо уставившись вперёд, прошла мимо него, сев за парту перед кафедрой.       Наверное, это был мой первый самый смелый поступок при общении с подобной агрессивной личностью. Он, похоже, моим ответом остался доволен, раз обернулся даже посмотреть, что я сделаю. А я просто заняла место за столом с видом полнейшего безразличия к его нескромной персоне. И это молчание в ответ бальзамом на мою растерзанную им же душу. Хотя, возможно, он замолчал, потому что в аудиторию зашёл Павел Егорович с немым вопросом на лице по поводу этой троицы, сидевшей на первых столах и его, в том числе. Видимо, какие-то шалости для «Илюхи с двумя ухами» были свойственным родом занятий, поэтому обращать внимания смысла не было.        - Шевченко, если вам так охотно обсудить новую кровь вместе с господами Соболевым и Резником, то сделайте это через интернет, - Павел Егорович пронзительно глянул на возвращающихся к своим местам парней. – Не буду же я вас выгонять. Вы же не дети.       Его слова остались без ответа. Возможно, они кивнули, когда присели за столы, или показали, что готовы слушать, а не обсуждать меня. Мне не видно, что там за спиной происходит. В какой-то степени я даже жалела, что села сюда, но менять позицию уже поздно.        - Итак, поговорим с вами о плане ГОЭЛРО*, - деликатно начал Лихотников, запуская презентацию на ноутбуке и выводя всё на проектор. – Надо напоминать, что это, для тех, кого не было в прошлый раз? Тараненко? Остапенко?        - Нет, не нужно, - две соседки в противоположном углу кабинета отрицательно замотали головами.        - Великолепно, - суетливо бросил он, - внимание на экран. Итак, в двадцатые годы Советский Союз отстаёт в промышленном развитии от стран Запада. Назревает необходимость создания мощной тяжёлой промышленности и технико-технологической перестройки всего хозяйства страны. С подобными условиями какой следовал ход управленческой верхушки?        - Курс на индустриализацию, - голос Ильи я узнала и чуть было не обернулась к нему от неожиданности. Во-первых, потому что у нас без поднятой руки и разрешения преподавателя отвечать не принято было. Во-вторых, потому что придурок не производил впечатления умника.        Оксюморон в чистом виде.       Внешность обманчива, похоже.        - И? – с лёгкой претензией спросил Лихотников. – Продолжайте, Соболев.        - Индустриализация, как коллективизация и культурная революция, была главным составляющим звеном ленинского плана построения социализма в Советском Союзе, - спокойно отвечал Илья. – И первым шагом в рамках этого курса была электрификация государства путём упомянутого вами плана ГОЭЛРО.       Он говорил так слаженно и логично, что я подвисла. Это тот придурок говорит? Серьёзно? Чуть на импульсе не повернулась, чтобы посмотреть, как он выглядит в это время. Не придурок будто, а нормальный умный парень. И Лихотников кивает ему, подтверждая слова. А голос становился всё более деловым, обыденным, никакого тебе пафоса.       Очень хочу посмотреть на него обычного, без этих понтов. Но нельзя оборачиваться. Хоть доставай зеркальце и смотри через него назад.        - Декабрським съездом 1925 года ВКП(б) был намечен курс на индустриализацию с первоочередной задачей производства импортозамещающей продукции, - продолжил Павел Егорович, никак не прокомментировав монолог Ильи.       Блин, он же придурок для меня. Какой «Илья»? Откуда он взялся в моей голове?       У меня аж дух перехватило от того, что происходило за моей спиной. Теперь я жалела, что не села на другой ряд и парту, ещё больше. Могла бы воочию видеть реакцию этого придурка, когда Павел Егорович буквально не заметил его стараний. Я бы засмеялась даже, но пришлось сдерживаться. Птичьи права и всё такое.       Я вот вроде бы и знала почти год Лихотникова, но никогда не догадывалась, что он так ведёт лекции. Вроде бы и интересно, но порой я думала о том, как прекрасно на улочке. Как там тепло. Как гудят машины и маршрутки. Как дует ветер и скользят по лицу пряди волос при ходьбе.       Или как Илья стоит прямо позади меня на аллее внутреннего двора университета.        - Валерия, не хотите пересесть? Вы же на самом солнце сидите, - Павел Егорович уставился на меня.         - Да нет, всё в порядке. Тут тепло и уютно, - аккуратно приврала я.       Если пересяду, то смогу видеть придурка с компанией. А соблазн велик. Лучше уж здесь на солнцепёке, но не поддаваться уловкам подсознания.       До самого конца пары я сидела, словно зачарованная, и записывала новую информацию по теме в тетрадь. Эта вся историческая эпопея научила меня быстро конспектировать за лектором. Прямо не текст, а стенография. В своих крючках могу разобраться только я, настолько сокращаю слова. Но только так можно максимально записать информацию, не потеряв переходов между важными событиями. Они ведь формируют картинку только целиком, а не грубым фактажом.        - Валерия, зайдёте ко мне в кабинет? – внимательным взглядом Павел Егорович очертил меня в солнечных лучах и, когда увидел кивок, обратился дальше: - Соболев, вы - тоже. У вас диплом в этом году.        - Я знаю, - чуть нервно ответил тот.       Как только Лихотников покинул кабинет и мимо меня проходил Илья, я произнесла:        - Не похоже, чтобы ты был его любимчиком, - немного самодовольно и злобно.        - Ошибаешься, - а он спокоен, как ни странно. – Просто мужчины выражают свою привязанность не соплями. Хотя откуда тебе знать.       Его издевательская лыба и короткие смешки друзей добавляли лоска этой ситуации. А во мне закипала обида и жажда мщения. Нет, ну, в самом деле, как он смеет так говорить? Он не знает, как ко мне относится Павел Егорович! И не знает, как мне уделяют внимание мальчики, чтобы такое говорить!        - Зато ты, похоже, много знаешь о привязанностях мужчин, - и цепким, всепроникающим взглядом парировала ему, уставившись в ответ. Даже не ожидала, что смогу сказать такой намёк вслух.       Придурок был на голову выше и вполовину шире плечами, так что запросто мог сгрести меня в охапку, перебросить через плечо и унести куда-то. Сдаётся мне, что такая мысль его тоже посетила после моих слов, судя по беснующей в них злости. Но я знала, на что иду. Догадывалась, по крайней мере, что последует расплата.       Его напряжение выбивалось проступившими венами на руках и заходившимися желваками. Уверена, он сдержал первую мысль, пришедшую ему в голову, и вместо неё выдал:        - Береги свой острый язычок, - этот придурок слегка наклонился ко мне, входя в мою интимную зону, чтобы только я слышала его слова, - или кто-то может его ненароком откусить.       Чего? Что это он там себе навоображал? Извращенец!       Если это его сдержанный ответ, то о чём же он подумал изначально? Нет, не хочу даже думать об этом. Страшно. Но он мне ничего не сделает в универе. Да и Павел Егорович недалеко. Я буду кричать, чтобы он услышал и ещё весь корпус в придачу.        - Ты идёшь? – придурок двинулся на выход и остановился у самой двери с ребятами. – Мы можем тебя, конечно, здесь закрыть.        Я только сейчас заметила, что в аудитории никого, кроме нас, не осталось. Иначе чего бы он был таким смелым, да? На публике свой авторитет портить не стал бы, ага. Хотя акулий шабаш устраивать перед факультативом он смог же.        Нет, от него точно нужно держаться подальше.        - Или я могу остаться с тобой.        Чего, блин? Ты офигел, что ли?        Предупреждения об опасности в голове сорвало, словно карточный домик тайфуном. С каждым его словом я краснела и свирепела в одном флаконе.        - Или все вместе.        Да как этот гад смеет такое мне говорить?!        - Вот только нас ждёт Лихотников, - а его ухмылка, наглая, самодовольная, высокомерная, на такой же надменной, издевательской роже, сияла, словно ясное солнышко типа того, в котором я всю пару отогревалась.       Теперь я хотела огреть его.       Сковородкой, к примеру. Да, очень заманчивая идея.        - Закрывайте нас, парни, - Илья развернулся спиной ко мне и протянул ключ от аудитории приятелям.         - Да что ты себе позволяешь?!        Не сдержалась. С криком я отбросила сумку и рывком бросилась к нему с отчаянным желанием заколотить руками (пусть без сковородки), если не до смерти, так до синяков. Плевать, что руки будут болеть. Плевать, что он может пожаловаться кому-то. Плевать, что нас ждёт Лихотников. Плевать, что приятели этого придурка лицезрят и смеются.        Плевать я хотела на этого придурка с высокой колокольни!       Как он смеет так себя вести со мной?!       Соболев перехватил мои руки и завёл мне же их за спину. Резким жестом. Одним рывком. Испугав меня до смерти этой дикой, необузданной силой. Чёрт, я же говорила себе, что нужно держаться подальше от него. А теперь что? Я стояла так близко. Вжималась в его тело с латентным неистовством. И глаза деть некуда. Хорошо, что он хоть выше, но от этого не особо легче. Всё равно чувствую, как он испепеляет моё темечко. По-моему, оттуда уже дымок идёт.        Ну, не могу я на него посмотреть!       Везде мне мерещится эта заискивающая победная ухмылка. Он просто невозможен. Некуда деваться. И, похоже, никуда я и не денусь. Он отрезал мне всякие пути отступления. Выкрутил руки и вжимал в себя. Одной рукой сцеплял запястья, а второй - поддерживал меня в своих объятьях:        - А ты забавная, малявочка. Вот только я с малышами не играю.        - Тогда не стоило начинать, - процедила сквозь зубы я, плюясь беззастенчиво ядом.        И откуда только взяла его? Откуда силы, раз даже в глаза посмотреть не могу ему?! Боже, насколько же беспомощное положение моё. И насколько оно смущает. Да он же, твою мать, прижимает меня к себе абсолютно беспардонно и властно, словно я его вещь. И так легко, будто я кукла безвольная. А я стою и даже не сопротивляюсь с какого-то перепуга!       И, боже, я не хочу знать и вообще чувствовать что-либо в нижней части что его, что своего тела. Просто не хочу. И думать даже не хочу об этом!        - Тогда не стоило смущаться близости, малявочка, - бьёт по самому слабому он, а я вздрогнула и физически ощутила, как лицо налилось краской. – И краснеть – тоже. Это так мило.       Чёрт, чёрт, чёрт. Да что ж это такое? Как он вообще со своего исполиного роста видит моё лицо? Оно ведь ему практически недоступно.       Я не могу выкрутиться. Он физически меня сильнее и больше. Это… Безвыходная ситуация, да?        - Что ты будешь делать, малявочка? – я отворачиваюсь от него, чтобы он не мог так легко видеть мои эмоции. А он нарочно отлавливает мои движения и в недовольстве вздёргивает меня, словно мишку, которого обнимает.        В этот момент, словно приговор, щёлкнул замок. Я дёрнулась и ощутила, как ослабла его хватка. Неужели этот питон не ожидал такого поворота от своих друзей?        Ха-ха, друзья, ага.       - А теперь я спрошу тебя: что ты будешь делать? – иронически усмехаюсь исподлобья. Даже в захвате не хочу терять возможности поиздеваться над ним. Пусть и такое унизительное положение. Но во мне проснулся адреналин.         - Раз уж Макс с Даней закрыли нас тут, - он улыбнулся уголками губ довольно, переводя взгляд с двери на меня.       Похоже, зря я смеялась над ним. Это не его друзья поиздевались над ним, а моя клетка закрылась. И что теперь делать? Он же не…? Он не посмеет. Нет.        Я убью его. И друзей его.       Чёртовы педофилы.        Придурки.       Извращенцы.         - То время для пошлых фантазий, малявочка, - застрял в моей голове его голос. _________________________ ВНО* (Внешнее независимое оценивание) - экзамены (тестирование),  направленные на определение уровня знаний выпускников средних учебных заведений при их поступлении в высшие учебные заведения. План ГОЭЛРО - первый единый государственный перспективный план развития народного хозяйства СССР на основе электрификации страны, разработанный в 1920 году по заданию и под руководством В. И. Ленина Государственной комиссией по электрификации России (ГОЭЛРО).