Свежесть

      После пережитого стресса я ожидала провала всю неделю. Две встречи с церберами, усиленная подготовка к семестровым контрольным по всем предметам, опять дурацкие напоминания про важность экзаменов в конце года, которые определят наше будущее. Если честно, достало. Нервы шатались не столько от нагрузок, сколько от бесконечного повторения одного и того же: “результаты экзаменов определят всё ваше будущее”.       Под “всем” взрослые явно преувеличивают. Только четыре-пять лет, максимум. Но нагнать туч и важности, по-моему, им гораздо предпочтительнее чем вообще вопрос нашего выбора будущей профессии.       Несмотря на то, что чувствовала я себя нормально после случая в бассейне, избежать встречи с пернатым и компанией хотелось до зубного скрежета. Но в этот раз Инна присутствовала, деваться оказалось некуда. А недомогание или аллергия на бывших победителей на вескую причину освобождения не тянет.       Соболев в назначенную среду не пришёл, поэтому половина моего гнева просто улетела в трубу. И даже простой юмор Шевченко не спасал, как он ни старался меня развеселить. Под конец встречи даже Артём задал вопрос, почему тот со мной так себя ведёт. Не думаю, что Меркулов на самом деле любопытствует из-за моей дражайшей девичьей чести. Не хочу заблуждаться на его счёт какой бы то ни было надеждой.       В четверг, когда все одногруппники топали на последнюю пару истории, Инна отправила меня и всех турнировских в универ к Лихотникову.       - Он как раз будет читать лекцию на твою тему, Лер, - безапелляционно заявляла она.       - А нам зачем идти? - Артём скосил глаза в сторону экрана, на котором уже был выставлен какой-то документальный выпуск.       - Можешь остаться здесь, - усмехнулась Кареева, - и я тебя погоняю по последней теме целиком. Это ждёт вашу группу прежде, чем смотреть кусок фильма. Устраивает?       Разумеется, нет. Вопрос замялся, но для справки: все члены команды должны посещать одинаковые лекции, семинары при подготовке к турниру. Во-первых, из принципа, что пять голов лучше одной. Во-вторых, чтобы четыре головы после доклада могли завалить пятую вопросами по освоенному материалу. В-третьих, чтобы улучшать доклады и оппонирование друг друга. Аргументы никогда лишними не бывают.       На улице я спешно натянула шапку и поспешила за ребятами в универ. Ходить по километру между учебными заведениями в зиму - так себе альтернатива. А когда снег - и подавно. Но как есть, мы не жалуемся, потому что всегда можно обвинить плохую дорогу в причине своего опоздания.       - Ты как, Лер? - Алинка пристраивается справа, пока мы с Анькой молча идём и слушаем трёп парней.       - Не очень, - говорю честно. - Не хочу туда идти от слова совсем.       - А у кого Лихотников пару читает сейчас, не знаешь? - Анька переживает за меня. Но и сама не хочет столкнуться с шестым курсом.       А я что? Я не знаю. Просто пытаюсь жить так, будто никто недавно меня не выбрасывал на морской берег. При условии, что я рыба.       Заходим, как всегда, с чёрного хода, и движемся к лекционке, в которой Лихотников всегда читает пары. Я упускаю возможность проверить расписание, чтобы знать, кому читается лекция про подробный процесс становления Украины независимой. То есть Беловежская пуща, 1991-й год, лето, всё такое. И мы просто заходим в аудиторию.       Гул вещает нам, что преподаватель в аудитории, но лекцию не начал. Значит, мы успели. Я пробегаю взглядом по студентам, и холодеющие пальцы говорят, что это явно не третий курс.       - О, лицей, - Павел Егорович кивает мне радушно, - занимайте свободные места быстренько.       Я пропускаю девчонок, чтобы они выискивали свободные места, а сама плетусь позади, пытаясь ни на кого не смотреть.       - Эй, малявочка, - Шевченко дёргает меня за руку и тянет к себе, - падай.       Тот факт, что выбора мне не оставил на самом деле, он, видимо, не замечает.       - Двигайтесь, - сказал друзьям в ряду, чтобы я смогла нормально присесть, а не сидеть одной ягодицей в воздухе.       - Я пойду к своим, спасибо, - желание Максима расположить меня рядом как-то не особо волновало, потому что к нему у меня никаких претензий. А вот к его другу...       - Да садись ты уже.       Лёгок на помине. Аккуратный тычок в бок, и Соболев, которого я не заметила позади себя, садится с краю. Бегло оглядываюсь назад и вижу, что девчонки расположились двумя рядами выше и с удивлением наблюдают за картиной. А мне хочется сквозь землю провалиться, потому что время на возмущения истекло, и Павел Егорович начал лекцию.       Пока птицефабрика устраивается рядом, попеременно двигая то меня ближе к Шевченко, то мою тетрадь с конспектом, я пытаюсь переключиться на лекцию. Если условиться, что мест в аудитории не было и пришлось сесть, где было свободно, то окружающие студенты особой роли не играют. Собственно, на этом и порешим.       Лихотников рассказывает о причинах раскола СССР, попутно опрашивая некоторых студентов. Максим хихикает над шуткой сидящего справа от него Резника, а Соболев кидает косые взгляды на них. Я ведь не к месту тут. Какого лешего ты сказал мне сесть, а? Наверху с девчонками полно места же… А, этнические конфликты в Казахстане? Надо записать.       История муштрует в тебе способность быстрого конспектирования. Да, с твоих пальцев идёт дымок, мозоли появляются от самой эргономичной и удобной ручки, но главное, чтобы ты сумел потом разобрать шифр из трёх букв каждого слова.       - Ты что, записываешь всё подряд? - я настолько привыкла к шёпоту Шевченко под боком и не сразу поняла, что обращается он ко мне. Только пронзительный взгляд заставляет меня отвлечься.       - Да, не хочу упустить детали, - и снова принимаюсь стенографировать новое предложение Лихотникова.       - Эх, малышня, - Максим ерошит мои собранные в хвост волосы, - всему вас надо учить.       Поскольку Павел Егорович показывает на карте территории с конфликтами, я перевожу взгляд на соседа с недоумением. А тот, в свою очередь, демонстрирует мне диктофон.       - Вот этой вещью на истфаке все пользуются. Записью поделиться после лекции? - его улыбка как-то выбивает меня из колеи, и я пропускаю начатую мысль Лихотникова.       - А можно? - это значительно упростит мне жизнь, думаю. Если он согласится.       - Не за бесплатно, разумеется, - Максим скалится. Не могу понять, шутит или нет. На всякий случай отвечу серьёзно.       - Я не работаю, а у родителей просить денег не стану.       Вот и развенчался миф, с какого перепуга он такой добренький.       - Тише, - Соболев подал голос и шикнул поверх моей головы на друга. - Шева, завязывай флиртовать. Видишь, девочка пугается?       Нельзя назвать то, что я чувствовала, испугом. От Шевченко опасностью веет куда меньшей, чем от Птицефабрики. Но говорить ему этого я не стану. Во-первых, потому что не хочу смотреть в его сторону. Во-вторых, не хочу никого защищать. Пусть сами разбираются. Но если бы Максим дал мне запись, я была бы ему благодарна.       - Лерик, не всё в жизни меряется деньгами, - игнорируя упёртый взгляд друга, сказал Шевченко и подмигнул.       Но с того момента такие длинные диалоги со мной не рисковал устраивать на лекции. Уже после окончания, когда Анька ждала меня у выхода, я услышала обрывок фразы Ильи: “И что это было сейчас?”. Но это не важно и не должно быть таковым. Поэтому мы поздоровались лично с Лихотниковым, перекинулись парой фраз, Денис узнал о ещё каких-то лекциях, полезных для нас, и мы дружной компанией направились к выходу. В голове шумом стояла претензия Соболева, а мне очень хотелось поверить, что меня она никак не касается. Всё-таки слишком много чести какой-то лицеистке, правда же?       Артём пару раз вопросительно смотрел на мой отрешённый вид, а Анька покорно ждала, когда мы окажемся одни, и она спокойно задаст дюжину вопросов насчёт наших церберов. Наверное, впервые меня не задевало внимание человека, который мне нравился. Хоть он и видел, как со мной ведут себя другие парни, вряд ли у него есть причина как-то на это реагировать. Мы же партнёры в команде, товарищи. И большее не имеет никакого значения.       Пожалуй, мне стоило понять раньше, что я упорно пыталась себя убедить в этом. Попадаясь на внимание от одного парня, лечиться другим − не выход от слова совсем. Но понимание приходит с возрастом, как и опыт.       - Вы домой? – Артём спрашивал у нас с Анютой, хотя смотрел на меня. А мне снова было не важно, что нет привычных «Корзинкина» и «Артемон». Хотя, наверное, услышь я их привычную ругань, расстроилась бы. Снова чувствовала укол “завистеревности”, что так общаются не со мной.       - Ну да, - Анюта помахала на прощание Алинке, которая уже села в маршрутку, ведущую к дому, и взяла меня под руку. – Погода не прогулочная.       - А мне на завтра ещё надо перепроверить научку и скинуть Лихотникову, - вздыхаю. – Знала бы, что увидимся сегодня, сырую бы взяла да принесла.       - Ты что, самой первой хочешь сделать? – подтрунивал Артём, намекая, как всегда на мою «занудность».       И если раньше при желании, наконец, вступить с ним диалог, как это делала Анька, я могла бы обидеться театрально и подыграть, то сейчас необходимости не было.       - Мне надоедает сюда ходить всякий раз, - объясняю. – Пары здесь скоро закончатся, а с Лихотниковым можно всё по электронке решать. Но работа нужна на флешке, так что я должна принести её и отдать.       - Тебе ещё здесь учиться после поступления, - Меркулов улыбается, словно поймал меня за хвост.       - Я не уверена, что хочу быть на истфаке.       И пока лучшая подруга и парень, который мне нравится, но не знает об этом, расспрашивали о будущем и вообще подняли эту тему, подошёл наш транспорт домой. Прямой и крайне редкий тут. Чем дальше мы отъезжали от универа, тем сильнее я понимала, что всё сказанное – правда. Мне действительно не хочется посещать универ уже. Может, задуматься над тем, кем быть дальше, а не просто зубрить материал для тестирования?