Свежесть

      Я редко когда ругаюсь. Мама не любит и вообще не уважает людей, которые используют мат в речи. В лицее и подавно не разрешено злоупотреблять русским словом, поэтому могу сказать разве что мысленно или подругам шёпотом – всё пошло по пизде.       Не знаю, как так получилось, кто сглазил и сколько это может продолжаться, но быть прежней почему-то не выходило, хотя общество и близкие люди неосознанно пытались подогнать меня под старый формат, который мне был мал.       Декабрь наступил ожидаемо, ибо мы уже вкалывали как проклятые ради тестирования, которое будет только через полгода, ради вступительной кампании – через восемь месяцев и ради своего будущего, которое вообще не ощущаем, потому что живём настоящим мгновением. У девчонок залегли синяки под глазами и кожа мертвенно-бледной стала, у меня были вечно красные глаза от лопнувших сосудов, а парни выглядят так, словно марафонцы на издыхании.        Наверное, (я сделала такой вывод для себя) это началось с того самого дня, когда в актовом зале университета была встреча с академиками из Академии наук. День был длинным, неделя – тяжёлой, а я просто устала от всех этих обязательств, что висели ярмом на моей шее. Помнить про все дрязги и перипетии отношений – как же достало. Поэтому я утратила бдительность и просто расслабилась.       Разумеется, ничего, кроме учёбы, не волновало. Даже постоянно находящийся рядом Артём, из-за которого ещё месяц назад ёкало сердце, не сломил эту ветвь благоразумия – один из немногих упрямых и правильных принципов за последнее время. Трио церберов по-прежнему дважды в неделю из нас выжимало все соки и делало себе “кровавую мэри” с одной лишь разницей:  теперь их пытки приносили плоды.       После того разговора с Максимом моё отношение к актам экзекуции упростилось. Вряд ли все трое получали моральное удовлетворение от нашей тупости, верно? Даже если кто-то и баловался таким, он не был глупым, и мы по-прежнему могли научиться, перенять у ребят что-то важное. “Мы ведь хотим не просто принять участие в турнире, а выиграть”, - так же сказал Денис?       К слову, в моих глазах Дима, Максим и Соболев потеряли статус “церберов”. Да и ребята стали чуть проще к нам относиться – видимо, групповые свидания дважды в неделю и наши успехи сблизили сильно. Мы даже смеялись с Анькой, что наверное будем скучать по этим “пыточным” дням.        На самом деле мы понимали, что сейчас трансформируемся в лучшую версию себя, и парни делают то, что делают преподаватели. Они наши наставники и учителя, поэтому заслуживают уважения и редкого обращения по фамилии, когда мы дурачимся вместе. С течением времени такие ситуации случались чаще. Я всё больше храбрилась и позволяла обращаться к Диме и Максиму по фамилии. С ними было удивительно легко, и в игровой форме информация и манёвры полемики воспринимались куда лучше, потому что мы спорили в режиме реального времени. Аня с Алиной тоже перебороли в себе субординацию и легко общались с ними. А Денис с Артёмом даже к Соболеву позволяли себе так обращаться. Ефаев так и вовсе стал будто своим в троице наставников и иногда поучал всех нас, что нужно говорить.        Собственно, это случилось тогда, когда мы стали заниматься не в аудитории историков, а брали свободную небольшую комнатку на шесть-восемь парт и сидели там. В такой уютной тесной обстановке неприлично даже “выкать” или отгораживаться. Вот и пошли на сближение.       Так в моём телефоне появился номер Шевченко.       Соболев старался меня игнорировать. Я же старалась игнорировать его и Артёма, чтобы не потерять концентрацию на игре. Алинка пыталась игнорировать личные отношения с Денисом, потому что её, какой бы умничкой она ни была, он тоже поучал без особых ласк. Я чувствовала, что иногда Ефаев загоняется, но кроме подозрительных взглядов не могла ничего позволить при таком количестве людей. Лучше лично говорить.       - Ты чуть дыру в Дениске не прожгла.       Максим догнал меня в коридоре и направлялся в сторону уборных тоже. Он был на голову выше и свободнее одет, нежели мы в стенах нашего священного лицея. Но даже сейчас я понимала, что девчонкам Максим знатно кружил голову. Вспомнилась наша первая встреча. Вернее, не самая первая, которая на улице, ведь тогда я его даже не видела – мои глаза целиком поглощали его напыщенного друга. А вот в аудитории на семинаре Лихотникова мы как раз и встретились впервые.       Признаться, он мне совсем не понравился. “Это же какой дрянной характер у человека, раз умудряется дружить с тем пижоном!” - думала я. Учитывая, особенно, что они все шесть университетских лет, считай, вместе. Но, как оказалось, Максим был не такой, каким я его представляла. И в отличие от наглого щегла, Шевченко оказался вполне себе приятным.       - Поправь меня. Может, я ошибаюсь, - мы двигались в коридоре неспешно, а меня всё равно колотило от сценки в аудитории, из-за которой я, собственно говоря, и вышла проветриться, - но он, похоже, схватил звезду. Или мне показалось?       - Не показалось, - Максим кивнул, но напряжённым не выглядел. - Мы тоже это видим.       - И что, ничего не сделаете? - мы останавливаемся около дверей рядом расположенных уборных и продолжаем диалог. - Это ведь мешает командной игре.       - Он капитан, Лер.       - Но это не оправдывает то, что он чихвостит каждого, кто говорит не так, как он! Мы команда, а не его прототипы.       - Я согласен, это жёстко, но Соболь следит за этим. Он не позволит Денису выйти за рамки, - так вот оно что. Шевченко сделал паузу, а затем, обернувшись назад, продолжил голосом ниже на тон: - Они индивидуально занимаются, ты знала?       - Теперь понятно, откуда этот нахрапистый нрав, - я фыркнула и отвернулась в сторону.        Вот, почему меня так бесит эта надменность Дениса – она больно напоминает Соболева. Конечно, остальных такое поведение тоже задевает, но почему-то не выдерживаю именно я. Хотя у меня и не слабая выдержка, но, похоже, брешью моя защита всё же обзавелась. Кто бы мог подумать.       - Всё никак не успокоишься в отношении Илюхи?        Лёгкая снисходительная улыбка мелькнула на лице Максима, и я вспыхнула, словно политая розжигом сухая ветка. Вот нельзя было без этой своей манеры “ты такая ещё маленькая и глупенька, Лерик”? Я понимаю, что мне до вашего опыта отпахать шесть лет к ряду, но почему нельзя учитывать и мою… Ах да, какое тут учитывать. Никто же никому ничего не должен!       И всё равно я закипала. Звучит, конечно, по-детски, но на самом деле меня уже тогда бесило то, что все видят во мне и моих чувствах ребёнка. Начнём с того, что чувств к Соболеву во мне осталось с грамм. Его поведение с лихвой избавляется от каждого процента симпатии, словно жаждет перевыполнить “план-пятилетку”. А мне как-то поебать стало на то, что он делает. И мой игнор – ничто иное, как попытка встать на ноги и идти своей дорогой.       Вы сами то давно пытались очухаться от какого-то своего дефекта? Замечали, как хотели стать более смелым, научиться давать отпор, перестать испытывать к человеку притяжение, умело врать или манипулировать? А замечали, сколько на самом деле нужно времени от желания, первого шага и до первых заметных результатов? Ну, таких, какими бы вы гордились.       На это не уходит один день. Или неделя. А если у вас ушла, то либо вы бесчувственный гений, либо просто лицемер. Выбирайте, что по душе, а себя так возвращать в прежнюю личину, которая ныне мне уже мала, я не позволю.       - Максим, я скажу это только раз и то, только потому, что уважаю тебя, - сердце рьяно мечется в груди от гнева, и я, сжимая пальцы до металлической боли в мышцах и сминая ногти, пытаюсь всячески усмирить нрав и совладать с голосом: - Мне до Соболева или кого-то там ещё нет дела. Через полгода у меня будет важный этап, результат которого решается здесь и сейчас. Каждый день я трачу время и силы, чтобы стать лучше. Неужели ты думаешь, что парни – это то, чем я хочу забивать себе голову накануне?        У меня аж зубы заскрипели в конце. Могу поспорить, что и в глазах искрило, но внешний вид мало волновал. Мне нужно было донести мысль до Максима, чтобы впредь он не думал затевать этот разговор и, возможно, поддерживал даже в моём стремлении. Его переживания были бы кстати. Я не рассчитываю, в целом, но всё же.       Максим водрузил мне на голову свою тяжёлую ладонь и отчаянно взъерошил заплетённые в косу волосы. Зря я сегодня хвост не сделала, короче. На уровне моих глаз показалось лицо шестикурсника с тёплым прищуром. И пока я думала, что это за акт заботы, он снова растрепал мне все пряди волос.       - Идёт, Лерик. Учёба, будущее, карьера – я тебя понял, - он кивнул и усмехнулся. - О парнях будешь думать, когда восемнадцать стукнет. Всё равно пока незаконно, да?       Я лишь закатила глаза, цокнув, и вывернулась из его лапы в сторону уборной наводить порядок на голове и заодно умыться.        И подумать.       Разобраться надо было со многими вещами не только внешними. Во-первых, близился последний тест по истории в этом семестре. И хотя Инна обещала поблажку, но мы всё равно не могли упасть в грязь лицом, поэтому с Анькой и Алиной усиленно занимались и скидывали в общий чат фотки конспектов с кратким фактажом. Это помогало вдалбливать в зрительную память цифро-буквенный формат. Каждое утро в дороге мы повторяли очередной кусок послевоенных событий, раскладывая по полочкам, как возрождалась экономика, как на неё влияло устройство государства, как развивалась внешняя политика, что происходило в других странах и как менялась власть. Проще говоря, нам нужно было полностью представлять картину послевоенного мира вплоть до распада Союза. Как минимум, на постсоветском пространстве. Мировая послевоенная история шла во втором семестре, а сейчас нужно понимать всю подноготную СССР.       Во-вторых, в пятницу после почти бесполезных пар по математике и украинской литературе мы все дружно едем в боулинг. Вся группа. Все почти тридцать человек, и это событие вызывало лёгкое волнение и недомогание. Мы как-то целиком вот так не выбирались никуда, разве что в самом начале учёбы, а потом всё отдельно по группам историков да филологов.       В-третьих, меня терзали сомнения. На днях в “сплетнице” появилась запись с намёком на то, что троих студентов университета, замеченных в стенах лицея, видели с какой-то ученицей “в обстановке, свободной от правил и морали”. В посте не упоминалось ни кто эти трое, ни где заметили, ни что они делали. Я могла бы вздохнуть свободно, ведь втроём с ними точно не светилась, но меня смущала приписка: “если пост наберёт достаточное количество лайков, раскрою имена участников”. Разумеется, это ничего не даст. Даже если появятся имена ребят, что с того? Никаких доказательств, до руководства лицея эта шалость не дойдёт, а уличить действительно не в чем.        Если речь, конечно, обо мне.       Поэтому и терзали сомнения – стоит ли переживать или нет. Пост пользовался спросом, но Аня с Алинкой так же пожимали плечами, уверенные, что всё смогут опровергнуть в худшем случае. А в лучшем – руководству плевать на то, чем лицеисты балуются в свободное время. Нравится им сплетни создавать друг про друга или выворачивать факты наизнанку – пока это не портит статус заведения или успеваемость, не критично. К тому же, под эту “сплетницу” уже копают. В случае чего, доносчик тоже себя выдаст.       Эти мысленные метания появлялись только после очередного сданного теста или модуля, когда голова расслаблялась. Поэтому неудивительно, что в эту информационную брешь попадало что-то, кроме учебных знаний. Девчонки меня поддерживали незаметно, команда вовсю готовилась к игре, Инна похвалила за отличные результаты теста, несмотря на то, что поблажки мы не приняли. Надо ли говорить, что мы ужасно собой гордились?       В весёлом гомоне заканчивалась последняя в этом году и семестре пара математики. Мы облегчённо вздыхали и уже предвкушали поездку в боулинг. К слову, я абсолютно не умела и не знала, как играть. Дорожка и дорожка, шар и шар, кегли и кегли. Берёшь, кидаешь и сбиваешь. Звучит, будто ничего сложного, но, похоже, моим ногтям придёт конец.        - Лер, будешь с нами? - Артём прошёл мимо меня, прикрывая входную дверь от лишних глаз и ушей.       - Вы о чём? - я отвлеклась от чтения электронной книги на телефоне и проследила за удаляющейся фигурой Меркулова в конец аудитории.       - Лерка, давай с нами в “правда или дело”, - Денис впервые за последнее время, наверное, улыбался, как раньше, когда на нём не лежало две сотни обязанностей. - Автобус ещё не подали же.       - А давайте, - я усмехнулась и поспешила к группе одноклассников, сгрудившихся около последних парт.       Анька с Алиной и Тоней стояли пассивно рядом, поэтому я и их потянула за собой. В итоге нас теперь было тринадцать человек. Наша команда в полном составе, Тоня, Антон, Назар и Лёша, Катя с Илоной и их подружки-филологи Лена и Юля. Поскольку филологам с мальчишками в группе повезло мало, они целиком радовались компании наших ребят так, что мы даже лёгкую ревность иногда чувствовали. Это особенно замечалось, когда Илона подтрунивала над девчонками, мол, позарились на наших парней. Зато те кайфовали от такого количества девчонок вокруг – тем более, почти все филологи были ухоженными девушками, красивыми, слегка стервозными. В нашем возрасте такое поведение как раз привлекает мальчишек. Может, поэтому я особо не пользовалась популярностью.       - Давай, Ленок, правда или дело? - усмехнулся Денис и присел на крышку впереди стоящей парты.       - Правда.       - Кто из игроков тебе нравится меньше всего? - не задумываясь, выпалил тот, вкушая уже созданный ажиотаж.       Денис был азартным, часто входил в раж. Мы видели, каким он становится тогда – из него адреналин прям ключом бьёт, только успевай уворачиваться. Возможно, поэтому ему дали статус капитана, ведь без такой здоровой агрессии трудно вести за собой команду. А Лена хорошо держала лицо, понимая, что её провоцируют специально, чтобы разжечь огонёк и подогреть всех нас на жёсткую игру.        - В каком именно смысле? - уточнила она деловито.        - Как человек.       - Не знаю, я как человека хорошо только Юлю знаю, - она задумалась и окинула каждого задумчивым взглядом.       - Ефаев, ну тебя с твоими вопросами, - взбрыкнула Илона, и я увидела в примеси осуждения ещё и страх, что ей может попасться такой острый вопрос.        Собственно, это Ефаев. Он же азартный, поэтому игра на минималках – не его вариант. Но парням такой заход понравился, а Илона, даже с поддержкой Кати и Юли, всё равно просто сотрясала воздух. Поэтому Ленке пришлось бы дать ответ, хочет она того или нет. Впряглась в игру по правилам – будь добра, соответствуй.       - Назар пусть будет, - да уж, всем видом было показано, что делать такой выбор непросто и объявлять его в глаза человеку.       - Почему? - после гулкого коллективного “о!” спросил Денис.       - Один раунд – один вопрос, Ефаев, - Ленка и так была недовольна, поэтому уж точно не собиралась как-то прояснять свои причины.       Назар удивился, хоть и не выглядел расстроенным. Мы и так знали, что ему нравится Катя, так что из уст филолога эти слова были просто информацией. Зато Лёшка с Антоном теперь театрально утешали друга, вызывая общий смех и намёки на однополую любовь.       - Задавай вопрос, вор мужских сердец, - Ефаев рассмеялся, а на лице Назара смешалось негодование, самоирония и беззаботность. - Только клацни на телефоне стрелку.       На середине парты лежал телефон Артёма с запущенным приложением, где стрелка после энного количества оборотов рандомно останавливается. Определённый изыск и адреналин в этом есть, потому что даже у меня немного шалили нервишки. Могу представить, как покраснела Катя, на которую сейчас указывала стрелка в телефоне, а мы все рефлекторно ухмыльнулись. В любом другом случае нужно было оставить этих двоих наедине, но это же игра? И её правила не содержат никаких исключений для влюблённых, поэтому мы все нагло пялились на то, как Назар тщательно подбирает слова для вопроса, как краснеет от смущения Катя, как постёбывают их Антон с Илоной. А мне в какой-то момент тоже стало неудобно, ведь все хотят увидеть что-то личное. Смогу ли я так?       Пока Назар выяснял что-то у Кати, я смотрела в окно. За окном уже спускались сумерки, загорались огни в прилежащих жилых домах, начался гомон спешащих домой лицеистов, которые вываливались скопом с коридоров. А мы всё сидели и играли. Собственно, в аудиторию подтягивались другие члены группы, но не спешили занять роль участников – просто слушали чужие откровения. А мне так неприятно показывать то, что не предназначено никому. Разумеется, если я совру, никто и не узнает. Но будет мучить совесть.       - О, Лерка! Давай, задай ей вопрос, - я блымнула глазами и вернулась мыслями в класс, поглядывая с недоумением на Юлю.       Она мне не нравилась особо. Не то, чтобы у меня были какие-то конкретные претензии, просто человека вроде и можешь вытерпеть, иногда общаешься нормально, а остальные девяносто процентов времени он ведёт себя, как идиот. Зачем ныть парням о том, что ты хочешь сумку? Зачем жаловаться подругам, что парни “не соответствуют твоим представлениям”? Зачем прикрываться дружбой, если Лена тебе нужна из-за своего таланта писать?        Юля были ни бэ, ни мэ. Общая эрудиция нормальная, раз смогла поступить в лицей, но в плане филологии – её вытягивала Ленка. Или, точнее сказать, это она спускала Ленку до своего уровня. Но зато кичилась каким-то большим жизненным опытом (из окна отцовского автомобиля) и знанием парней. Судя по всему, как ими манипулировать, раз они в итоге покупали ей сумки. И судя по всему, манипулировать она могла так же, как и анализировать литературу, раз покупали не те, на которые она намекала.       - Правда или дело? - я не знала, почему Юля приуныла, как и не знала, чего от неё ожидать. Но в целом, запал к игре у меня  пропал ровно в тот момент, когда в аудиторию ввалилась оставшаяся половина группы и тупо смотрела за происходящим, прямо как реалити-шоу.       - Правда, - я пробежалась взглядом по всем и оказалась права: на чужие откровения люди любят смотреть, а вот раскрывать свою рубашку – нет, спасибочки.       - Про тебя писала сплетница?        Интонация её звучала таким образом, словно она не просто любопытствует, а хочет убедиться в своих догадках, и я, признаться, не знала, как реагировать. В аудитории повисла тишина – теперь каждый смотрел на меня со свежим интересом, мол, как это я, обычная трудяжка и умница, могла засветиться в чём-то низком, вроде сплетен.       - О чём ты? - Тоня не знала ничего о последнем посте сплетницы, поэтому я пыталась не обвинять её за этот вопрос, но если Юля объяснит вслух, то точно отрежет мне пути отступления для частичной правды и частичной лжи.       - Нет, - говорю прежде, чем та откроет рот.       - Мы говорим правду, Лер, - с нажимом словесно поддерживает подругу Лена.       - И я. А что, у вас другая информация? - не успела прикусить язык до того, как эти слова вырвались наружу.       Блин блинский, как так-то? И как теперь расхлёбывать это? Ещё и наехала, пусть и пассивно. Турнировские замашки про “дать ответку”, контраргумент и не давать противнику вести беседу по своим правилам.       Анька опомнилась первой и схватила меня за локоть, остужая пыл, до того, как филологи скажут ещё хоть слово. Или я, что впрочем, одинаково паршиво. При стольких свидетелях я вела себя странно. И даже если вопрос был не менее странным, это лишь усугубит положение. В целом, подруга спасла меня от ошибки, ибо я готова была предположить, что эти две кумушки знают, кто сплетница или имеют с ней контакт. Учитывая, какие фотографии и темы выносились на обозрение публики о наших парнях в постах этой “анонимницы”, то популярности девочкам это не добавило бы. А филологи очень пекутся о том, чтобы тусоваться в обществе наших мальчишек. Так что во мне горело возмездие отомстить им как-то за то, что решили распустить слух да ещё и в такой двусмысленной формулировке. Я бессознательно соотнесла Лену и Юлю со сплетницей, поэтому и саму подачу завуалированной информации про троих студентов и ученицу приписала им. Пираньи. За такую журналистскую утку можно и за клевету загреметь. Будущие звёзды журфака и по совместительству карьеристки жёлтой прессы, ага.       Анька правильно сдержала меня от необдуманного эмоционального поступка, ибо я могла сгоряча и не такое ляпнуть. Например, про того же Артёма, к которому Ленка долго клинья подбивала, даже зная, что у того есть девушка. Очень достойный поступок. Тем более, что крутить стрелку сейчас мне, и пусть молятся, чтобы она не указала на них, честное слово.       Я удержалась от опасного взгляда в сторону девочек и просто терроризировала глазами телефонную вращающуюся стрелку. Лучше так, чем нарочно привлекать внимание к тому, где оно нафиг не упало.       Желудок периодически скручивало от волнения, которое не прошло и в автобусе, пока мы ехали в боулинг-клуб. Рядом сидела Тоня, которой я в двух словах пересказала ситуацию с бывшими церберами, а затем показала пост сплетницы. Удивление подруги было таким же характерным, как и моё недоумение вообще такой формулировке предложения. И естественно, она извинилась, что влезла в разборку и невольно меня подставила. Но, как и сказала, я не злилась на неё, ведь всё в итоге разрешилось.       Пока автобус парковался у обочины, чтобы все могли вывалиться наружу и собираться перед зданием клуба, я общалась с Шевченко, который как раз гулял где-то неподалёку. Правда, не один, а с друзьями, поэтому приятную встречу решила оставить на потом. Слишком уж неосмотрительно будет сейчас видеться – мало ли что эти пираньи придумают. А не хочется стать приманкой или по-настоящему жертвой сплетен. Я ж так просто эту мразоту анонимную не оставлю.       Как вы видите, я была ужасно злой на воронку, которая закручивалась вокруг.       В зале играла музыка, вокруг катали шары разные компании, а мы начинали постепенно вкушать витавший в воздухе адреналин и дух соперничества. Мы поделились по дорожкам и командам по три человека. Напитки, десерты, вода – всё, что угодно, лишь бы веселье продолжалось как можно дольше. И в такой обстановке меня действительно стало отпускать возникшее недавно напряжение.       - Лерка, твоя очередь! - Анька в здоровой агрессии вытянула меня на подиум. - Обломай их, а то Артемон совсем офигел.       - Да я впервые же, - рассматриваю внимательно шары. Весь инструктаж я провела в уборной, пытаясь взбодриться и снять с лица закостеневшую маску зажатости. - Кто-нибудь может объяснить, что делать?       Разумеется, я видела, как Анька разгонялась и катила шар. Как это делал Денис, Артём и Руслан. Как Алина выбила страйк.        - Смотри, Лерк, - Ефаев подошёл первый и стал поворачивать ко мне шары номерами. - Это вес. Возьми вот так и попробуй, как тебе его держать.       Я взяла первый попавшийся фиолетовый, но пальцы слишком туго заходили. Для маленьких женских ручек. Или для детей, которые тут тоже были.       - Держи этот, - Артём забрал с нижней полки шар. - Попробуй.       Пока ребята помогали мне определиться с весом шара, на соседней дорожке соревновались Назар с Катей и Илоной в одной команде, против Антона, Лёши и Лены с Юлей, которые по очереди катали шары из-за своих маникюров. У меня маникюра не было, обычные ногти, которые действительно грозились под таким весом шара и обломаться. Оказалось, что четырнадцатый легковат для меня, поэтому следующие два были моими как раз. Надо было видеть удивление парней, когда я пускала те же шары, что и они – то есть, максимальные по весу.        Разумеется, ничего женственного в этом не было, и я буквально сразу же ощутила лёгкий укол комплекса, когда Лена жалобно попросила Артёма помочь ей с шаром в тринадцать футов (почти шесть килограмм), ибо он “слишком тяжёлый”.       “Так возьми меньше, дура!” - хотела сказать я, но вместо этого выбила страйк своими пятнадцатью футами чистой точности.       Зависть ли или просто неуклюжесть не дали Ленке сбить кегли, а я просто заняла своё место на диванчике, упиваясь успехом. И зачем вообще это внимание парней, особенно Артёма, если есть собственная реализация?       Аня была права, и в обстановке вне лицея общение шло гораздо плавнее. Мы играли командой, читай, исключая Руслана, но и он тоже неплохо вписался, поскольку был компанейским парнем. Каждый предполагал, что будет делать на каникулах, рассуждал о будущем поступлении, вспоминал этот очень тяжёлый семестр и подначивал команду-соперника, когда его представитель разгонялся для броска.       - Давай, Лер, промажь, как Ленок, - хмыкнул Меркулов и прежде, чем удостоился моего взгляда, я выбила спейр.        - А мне придётся для этого разыгрывать святую невинность, чтобы ты подошёл и приласкал беспомощную меня? - я хмыкнула и разогнулась, потому что следила за тем, как пинспоттер ставит оставшиеся кегли на место.       Лёгкое воцарившееся онемение мне принесло прекрасное чувство удовлетворения. Пусть не так я хотела отомстить, но оплевать Лену стало приятно. Человеком она может быть, каким угодно, но за эту ситуацию сегодня я всё ещё считала её достойной оскорбления. Подойдя к стойке с шарами, я услышала тихий голос Артёма:       - Следи за тем, что говоришь, - холодным тоном.       Я не смела поднять головы и продолжала делать вид, что ищу нужный мне шар, хотя на самом деле мне подойдут любые салатовые и оранжевые шары. Слишком неловко и обидно было слышать такое от него.        Вытянув шар из очереди, я цепко сжала его пальцами и, сомкнув губы, впилась глазами в пару оставшихся кегель. Один бросок, всего один, и я выровняю счёт с вами. Если девчонки затупят снова, мне пофиг. Удовольствия уже никакого нет от игры, несмотря на то, что мне на самом деле понравилось. Этот придурок всё испортил со своей этой...        Она же не его девушка! Как так?! Он же видел, что было сегодня. И он не такой тупой, чтобы не ощутить накалившуюся атмосферу. Почему он меня так не защищал, как её сейчас? Или что, только в узком кругу он такой смелый, да? Он никогда к ней не проявлял ничего, всегда держал на вытянутой руке. Как и меня. Тогда какого хрена…        Я промазала, но это не имело никакого значения. Бросив девчонкам, что выйду подышать, направилась к стойке ассистентов за своей курткой. Вслед мне неслось “ничего страшного же, Лер!” и “ты почти сравняла счёт”. Я понимаю, девочки, ваши слова поддержки, но мне сейчас так фиолетово на игру, что не хочу своей кривой мордой портить ваше настроение. Оставьте меня одну.        Бесит. Как же бесит! Просто до одури бесит это его “следи за тем, что говоришь”. Лучше бы Лена твоя следила за этим, а не бесила меня своим чёрным ртом. Хотя нет, какая же она “твоя”, да? Фу, мерзко блин.       На террасе никого не было. Это единственное место, куда можно выйти в сменке, ибо опять переобуваться вообще не хотелось бы. Я, конечно, не уверена, что мне захочется играть, но всю эту возню я ненавижу больше. Упав в плетёное кресло, откинула голову и вдохнула свежий морозный воздух. Ну, как свежий. Каким может быть городской воздух на уровне восьмого этажа? Представьте как-нибудь и сочтём его таковым.       Телефон в кармане упрямо вибрировал входящими сообщениями, но мне нужно было охладить голову. Поэтому, ребят, все в утиль, правда. Сейчас не до вас.       Я, конечно, понимаю, что Артём не играет для меня уже прежнее значение. И, если честно, не представляю, как бы отреагировала на его слова раньше. Хорошо, в общем, что не пришлось проживать это в роли влюблённой в него дурочки. А с другой стороны, чего меня так колбасит? Из-за Лены? Из-за того, что он уделил внимание какой-то девушке, хотя сам в отношениях? Из-за того, что мне на самом деле не хватает моих чувств влюблённости к нему? Не хватает ярких эмоций и впечатлений? Ведь сейчас я не влюблена ни в кого, прохожу процесс терапии от всех этих зависимостей. Можно ли считать это попыткой загнать себя в привычное русло? Проще говоря, ломкой. Ведь по факту сейчас меня колбасит то, чего у меня не было.        Если это так, то всё в порядке. И моя реакция – это признак того, что я на верном пути, а все эти рассуждения – что умею сопротивляться. Это значит, мне несложно жить новой жизнью, смотреть по-новому и быть другой.        Выходит, я, правда, меняюсь. И этот процесс могу отслеживать прямо сейчас в режиме реального времени.       Крутотень.