Свежесть

      Как только я очутилась дома после последнего в этом году учебного дня, не могла поверить в настоящее. Неужели, правда, завтра не придётся вставать в шесть утра, чтобы топать на автобус? Неужели на завтра не надо ничего повторять? Неужели я в этом году уже не увижу своих историков? Никого? Прям совсем?        В субботу утром я всё ещё не могла поверить в то, что, наконец, осталась дома. С моим режимом и учебными нагрузками слабость иммунитета недопустима, поэтому я не болела, а с насморком или хриплым горлом вполне могла поехать в лицей. Дело не в самоотверженности или статусе “отличницы”, за который якобы держусь, а в том, что перекрывать пропуск гораздо сложнее, чем договориться с простудой об отсрочке симптомов. Тем более что, выходя наружу, есть шанс передать посторонним вирус, а значит  – вылечиться.         В счастливое субботнее утро я валялась в постели аж до девяти часов, и родители не будили меня. Папа зашёл уже после и начал выманивать меня из-под одеяла щекоткой. Мы дурачились и дрались с ним, швырялись и били друг друга моими игрушками до тех пор, пока в дверях не показалась мама, и от неё очень вкусно пахло её коронными тоненькими блинчиками. Родительский тандем по выкуриванию меня из постели сработал, и мы с папой наперегонки гнали на кухню, слыша в спину мамино “вот, дурики”.        Я сидела, поставив ступню на стул, и рвала по кусочку блинчика, отправляя сразу в рот. Иногда макала в абрикосовое варенье. Для такого сочного выходного завтрака не хватало только чашки холодного молока – и я точно на школьных каникулах.        Это сейчас-то я большая, а два года назад была писюхой малолетней, хах.       За разговорами и вознёй увеселительно началось тридцатое декабря, вечером которого мы с папой собирались жарить шашлык даже при лежачем снеге. Вернее, едой занимался папа, а я – на подмоге. То вишняк подай, то принеси поднос с мясом, то принеси маринад, посвети фонариком и постой за компанию. Мы были одеты с ним в простой домашний шмот и выглядели донельзя убого, но я всегда так любила эти моменты: когда огонь от горящих углей греет лицо, когда глаза даже устают смотреть в жерло мангала, когда кусочки хлеба на шампурах подсыхают и уже проворачиваются вокруг них под собственным весом. Поэтому мы всегда ели хлеб с одной стороны очень поджаренный, а с другой – ещё мягонький. Папа всегда брал пережаренные кусочки, потому что я не любила их. А я всегда предлагала ему свои полусырые, потому что не хотела, чтобы он питался только гарью.        В таких мелочах я настолько явно чувствовала его любовь, что хотела отдать свою, притом с горкой – настолько он у меня замечательный.       Треть хлебушка заносила маме вместе с пустой тарелкой для маринада, а затем бежала снова к папе. Мы запекали картошку в углях, жарили хлеб, иногда – зефир, и я прекрасно чувствовала, что это самая лучшая на свете атмосфера. Атмосфера дома.       Уже вечером, наевшись до отвала шашлыком, мы будем втроём лежать на разложенном диване в гостиной и смотреть какие-то передачки по телевизору. Будем смеяться над комиками, смотреть шоу, обсуждать фильмы или вспоминать что-то из общего прошлого. С родителями удивительно хорошо и спокойно, и мне совестно, что раньше я стыдилась признаться друзьям в этом. Стыдилась сказать, что летом отдыхала не с друзьями, а с родителями. Что день рождения справляю с родителями и близкими родственниками. Что я люблю веселиться с родителями, хотя молодёжный свэг им чужд. Наверное, это давление общества так сказывается, что мне стыдно, но через пару лет это будет неважно. Через пару лет говорить с родителями станет куда интереснее.        Через пару лет ценности будут другие.       Новый год я встретила без сожалений и с яростным желанием хорошо сдать тестирование и поступить в тот вуз, о котором не пожалею ни через год, ни через пять лет. Мобильная сеть сыпалась от многочисленных звонков, и я едва ли смогла поздравить своих девчонок с годом наших самых важных перемен в жизни. В интернете сыпались сообщения с пожеланиями, фотки столов, селфи с кругом близких, и весь этот флёр приятно пьянил меня в эту ночь. В голове на заднем плане стояли мысли окончательно отречься от всей этой любовной фигни, чтобы ничего больше не напоминало мне, ведь в этом году некогда зевать и расслабляться. Это год моих перемен, и я не собираюсь пасовать, потому что потом не хочу жалеть. Как бы тяжело мне ни было, это не важно сейчас. Через год, когда я буду сдавать свою первую сессию, эти трудности, закалка моего характера, не будут вызывать разочарования, ведь какой бы выбор ни сделала, я всё равно обдумаю его хорошо.       По телевизору музыкальные и юмористические шоу прерывались частой и долгой рекламой, поэтому я клацала по каналам каждые минут пятнадцать. Папа уже посапывал на диване, а мама ещё держалась бодричком, потому что поспала несколько часов вечером. Я же отвлекалась на телефон во время рекламы или неинтересной мне передачи, потягивая иногда с фруктовой тарелки банан, киви или ананас.       Спустя несколько часов нового года пришло сообщения от Макса, который желал успехов в жизни и вообще быть молодчинкой и такой же упорной, как при подготовке к турниру. Я в ответ пожелала ему преданных интересных людей вокруг и прекрасного завершения учебной карьеры в университете. А затем под шумок поздравила и Диму с Соболевым. Попроще, конечно, потому что о делах Емцова знала мало, а Соболев такую инициативу не оценит. С Максом же можно быть искренней и прямолинейной, не боясь, что он подумает обо мне невесть что. По его замечанию я стала читать Киссинджера и нашла для себя любопытный сравнительный анализ западной политики и советской. Мне нравилось, что патриот своей страны, Америки, остался критичным с заявлениями о совершённых ошибках своей державы, которые привели к тому, что мы имеем на данный момент на мировой арене. В своём симбиозе книга позволяла представить всё, что творилось на мировой арене, в причинно-следственных связях, если до сих пор ты их не видел. Поэтому я просвещалась домашним чтением, не забывая и о настоящих заданиях  – учить эпохи своих турнировских тем.       Первые дни выхода на учёбу сопровождались ленью и прям тугим энтузиазмом напрягаться. К тому же, на каникулах Тоня, Катя, Артём и ещё несколько человек ездили под руководством Инны в Чехию. Там от католического Рождества остался праздничный городок, но их больше интересовали разные экскурсии по Праге, музеи и история. Поэтому первый учебный день был наполнен рассказами о поездке, фотографиями и впечатлениями о городе. Мне, как ни разу не пересекавшей границу, было крайне интересно послушать. Но ещё больше я удивилась, когда на первой же паре истории к Артёму позади нас с Анькой подсела Тоня и абсолютно свободно и живо стала с ним общаться. Он по-прежнему подкалывал и шутил над ней, но теперь вместо удара тетрадкой по руке Меркулов выхватывал возмущённый взгляд и краткое: “Так, Артём!”. И мне по факту было неинтересно, с чего это вдруг такое милое общение, но всё же стало не по себе, а внутри зашевелился противный червячок сомнений.       В течении недели ничего не менялось. Тоня по-прежнему сидела рядом с Артёмом позади нас, а я делала вид, что мне не интересна такая перемена мест. Отсутствие информации давало почву фантазии процветать, а я всеми силами держала это чувство в узде. Тем более, что в среду будет встреча с трио наставников, и я не могу расхлябанно вести себя из-за изменений в окружающих меня обстоятельствах. Слишком это низко.       Поэтому в канун среды я загоняла себя настолько, учила всё, что только можно, лишь бы не давать и свободной минуты для какой-то задней мысли. Неудивительно, что едва выдержала три пары, а затем перед встречей с наставниками мы пошли с Анькой подзарядиться кофе. Я так-то не особо его любила, но сейчас ничего умнее не приходило в голову.       - У нас есть полчаса где-то, - резюмировала подруга, остужая кофе в бумажном стаканчике на подоконнике.        Мы ушли из-за столиков, ибо там и так народ шумел. Хотелось посвободнее и потише местечко, да и можно не возвращаться в аудиторию, чтобы не отвлекаться на Артёма, а повторить материал прямо тут и вместе с Анькой. Заодно и Денис не будет бормотать под руку свои ремарки, приговаривая: “ты должна знать не только в общих чертах свою тему, но и в деталях, чтобы в дальнейшем оперировать ими”. Но эти слова меня не то, что не убеждали учить детали, а даже не мотивировали хоть что-то делать. С этим у Дениса как у лидера проблемы.       - Давай прям тут повторять, как перекусим. А то у меня голова не варит совсем. Дымится, - я выдыхаю и касаюсь лбом холодного стекла.        - Помогает? - Анька кивнула в сторону окна с любопытством.       - Да, сразу легче, - ответила я, прикрыв глаза, и услышала, что подруга рядом так же утыкается лбом в стекло.       Но пока этого никто не заметил, мы возвращаемся к перекусу и обсуждениям наших эпох. Время убегает быстро, поэтому ровно к двум нужно мчаться в знакомую каморку на шесть парт для очередного обряда экзекуции.        - А мы вас заждались, - довольно говорит Макс.       - Не верьте ему, - подначивает того Емцов. - Мы только пришли. Располагайтесь.       Это первый раз в этом году я видела их. Максим хитро ухмылялся, а Дима был полон сил. И откуда у них этот энтузиазм?       Не хватало только Артёма и Соболева, поэтому мы с Аней спокойно дышали и мельком бегали глазами по докладам и фактажу периодов. Денис свободно общался с парнями о книгах и каких-то событиях, Алина, как и мы, повторяла глазами материал, а, когда в дверях появился Меркулов, Макс сказал Ефаеву начинать свою программу.       Первая пытка нового года обошлась без Соболева, чему я была несказанно рада. Дело не в напряжении, исходящем от него, ведь я так или иначе готовлюсь одинаково к этим встречам вне зависимости от того, кто будет проверять. Это глупо – подстраиваться под него одного. Но морально выносить полемику с наставниками и ребятами без Соболева легче. На это выпитого кофе хватит. Тем более, что мои доклады, Аньки и Артёма слушать будем в пятницу.        - Сегодня сосредоточимся на Денисе и Алине, - заключил Емцов и кивнул капитану начинать свой спич.       Лучше бы я выступала, как ребята – сразу отстреляться. В бездействии сонливость просто душит невозможно, никакой кофе не поможет. Когда три бешеных полемики Ефаев отбивался от коллективных нападок, я ещё была огурчиком. Но за коротких две минуты монолога Димы о стиле и ошибках капитана меня развезло до невозможности, поэтому я просто старалась быть хотя бы не размазнёй перед старшими. Ни холодное умывание водой, ни принятие её внутрь не помогали взбодриться, поэтому ребята позволили мне просто слушать, если не могу принимать нормально участие.       - Ладно, на сегодня закончим, - подвёл итог Дима, отпуская Алинку на место, - а то Лерка тут уснёт. Да, Чегрин?       Емцов хмыкнул и с лёгким недовольством покачал головой.       - Я последние дни только и делаю, что учу, в любое свободное время. Мне нужно столько всего запомнить, - сонно говорю.       - Всем надо, Лер, - упрекает мягко он. - Но почему одни успевают, а ты – нет? Ладно, в пятницу посмотрим. Только выспись, я тебя прошу. Договорились?        - Да.       Мы вышли в коридор и побрели в гардероб за верхней одеждой. За окном уже вечерело, а мне ещё в таком состоянии ехать до автовокзала и домой на автобусе. Или наплевать и поехать не с конечной, а быстрым путём через центр?        Анька искренне извинялась, что сегодня ей надо заехать к своему бывшему тренеру по гимнастике, так что мне придётся добираться домой без компании. Но это ничего – не пришлось бы её уговаривать ехать стоя, лишь бы быстрее доехать до дома. Конечно, если бы она была против. Но подруга переживала больше за мою невнимательность в таком состоянии:       - Лер, может, я позвоню и отменю встречу? Что там важного такого может быть, - она вышла на улицу и придержала для меня дверь. - Ты выглядишь неважно.       - Да ладно, Анют, - я вышла следом, и глоток свежего воздуха заметно меня взбодрил. - Спасибо, но мне получше на улице. И я поеду через центр, чтоб побыстрее.       - Да, лучше так. И отпишись мне, как дома будешь, ладно?       - Договорились.       Анька всё ещё обеспокоенно озирается на меня, но всё же удаляется в сторону ближайшей удобной ей остановки. А я закидываю голову наверх, глубоко вдыхаю морозный воздух и, хлопнув себя по щекам, иду на свой общественный транспорт.       Несмотря на сонливость, на улице мне, правда, гораздо лучше. С концентрацией и реакцией всё неплохо, так что домой доеду целой и невредимой. Главное, не провтыкать с вещами, а то воришек в общественном транспорте хватает. Поэтому когда я добралась до остановки, первым делом перепрятала поглубже в сумку кошелёк, чтобы было спокойнее. Деньги на проезд всё равно в кармане, так что моя “двойка”, “десятка” или “сто одиннадцатый”, приезжайте поскорее.        В кармане пуховика завибрировал телефон. Неудобно, блин, потому что в варежках фиг поднимешь трубку сенсорными кнопками, а пальцы замёрзли, пока рылась в сумке. Увидев на экране “Макс Шевченко”, не раздумывая, обнажила пальцы и, зажав плечом и ухом телефон, снова спрятала руку в варежку.       - Да.       - Что ты делаешь на этой остановке? - спокойно спрашивал он. - Я только что проехал мимо неё на десять метров. Подходи, я завезу тебя на автовокзал.       - Да мне не туда, - мне было как-то неловко, что ли. Я к такому сервису не привыкла и не хочу привыкать, что Максим меня может подвозить. Это приятно и удобно, но внутри как-то неуютно.        - Разберёмся. Подходи давай, нечего мёрзнуть.       Он бросил трубку, а, повернув голову, я действительно увидела уже знакомую машину. По тротуару идти легко, а вот пересекать преграду в виде снега на газоне оказалось непросто, поэтому, открыв дверь, я быстро и неаккуратно струсила остатки с обуви, стараясь выпустить на улицу как можно меньше салонного тепла.       - Так куда тебе?        Не успела я ответить, как в динамиках машины зазвучал его телефонный звонок, и пока Макс разговаривал с кем-то через гарнитуру, я показывала ему жестами, что ехать прямо. В салоне играла аналогичная прошлой поездке музыка, а я благодарила судьбу, что не пришлось ехать до центра на маршрутке. Так приеду на свою остановку пораньше и, возможно, успею избежать час-пиковской давки.        - Лер, - подсоединив кабель к телефону, начал Максим, - ты не против, если я заеду сначала по одному адресу? Это буквально следующий квартал.       - Это надолго? - я хочу домой побыстрее, не сочти это за грубость.       - Не должно, - он пожал плечами, а шестое чувство подсказывало, вряд ли я успею до ажиотажа пассажиров.        Мы повернули во внутренний двор новостройки и, проехав шлагбаум, остановились на одном из парковочных мест.       - Посидишь в машине? Я закрывать не буду, - Макс отстегнул ремень безопасности. - Если что, можешь выйти, только не уходи далеко, хорошо?       Я буркнула утвердительно. С этим ответом Шевченко взял телефон, вышел из машины, открыл заднюю дверь и, захватив куртку, двинул в сторону ближайшего подъезда. Мне ничего не оставалось, кроме как наслаждаться лёгкой музыкой, жилой высоткой с панорамными окнами, машинами на парковке и периодически возвращающимися домой жильцами. Дамочки с собачками, пузатые дядьки, молодые холёные ребята, простые люди и спортсмены, которые бегали в парке неподалёку. Иногда – с собаками.        За последнее время я слишком сильно усердствовала над собой, не давая голове расслабиться. Всё время история, история, история. Пока не тошнит, надо учить. И не давать никаким прощелыгам возвращаться в мою голову. Я ж избавляюсь от этого интереса, никому не нужного, а, стало быть, будут попадаться ситуации, проверяющие на прочность мою готовность двигаться дальше. Так что, что бы ни происходило, держись, Лер.       Я не заметила, как уснула. Просто вырубилась в тепле салона, абсолютно наплевав на безопасность. Слишком уж организм истощён и теперь собирался взять реванш сном. Слишком много энергии истратила на все эти ночные посиделки и полный загруз памяти. Так что пришла расплата.       Максим не возвращался спустя пять минут, десять. Я откинулась в кресле, вытянув ноги далеко вперёд, но всё никак не могла найти удобного положения. Захватив сзади плед, укрылась им, и теперь точно могла расслабиться, окунаясь в сон. Раз его так долго нет, хоть отдохну. А там он меня разбудит, ведь я так и не сказала, куда меня везти.       Дверь рядом со мной резко открылась, и холодный поток воздуха отрезвил ещё сильнее. Под плед уже пробирался мороз, а я сонными глазами продолжала смотреть в лицо не менее удивлённому Соболеву.       - Садись назад, - голос Максима звучал с улицы, и слева как раз щёлкнула дверь.       - Я? - тихо спрашиваю у него, когда он занимал водительское место.       - Нет, конечно. Илюха, садись назад и закрой дверь. Холодно, - Максим снова подключает кабель к телефону и настраивает что-то в навигаторе.       Соболев хлопает дверью и молча располагается позади.       - Не хочешь объяснить? - прерывает холодным голосом он. Настолько холодным, что под пледом по телу пробегают мурашки.       - Я подвожу Леру. Что тут объяснять? - не повёл и бровью Шевченко. - Лер, куда тебе?       - В центр, - чувствую, что Соболев недоволен, даже затылком. Но я слишком устала и хочу отдыхать, чтобы реагировать на его вампирские замашки подожрать меня эмоционально. Пусть катится колбасой.       - Это входит в привычку, - парировал в прежней манере наставник с заднего сидения.       - Тебя это волнует, Соболь? - Макс пристегнулся и обернулся со сдержанной усмешкой к другу. - Раз нет, поехали.       Судя по часам, Максима не было полчаса. Вот тебе и “не должно надолго”. Я пропустила уже окно до ажиотажа работников, направляющихся домой, так что по-любому ехать в давке. От сна никакой пользы, к тому же. Вроде поспала нормально, быстрая фаза не успела перейти в глубокую, но слишком резкое пробуждение сделало своё дурное дело.       - Почему ты спала в машине?       Соболев задал мне вопрос, а отвечать ему не было никакого желания. Разве не очевидно? Потому что я находилась здесь полчаса и очень хочу спать. По мне что, видно, что я эрзац бодрого огурца?       - А если бы кто-то открыл дверь так же? - продолжал давить Соболев, будто я сама этого не понимала. - Макс всегда оставляет ключи в тачке, если есть пассажир. А ты спала на посту.       - О каком посту ты говоришь, Соболь? - сморщился Макс и глянул в зеркало заднего вида рефлекторно, но не увидел в обзоре морду друга.       - Ты оставил в тачке человека, который просто уснул, Макс, - процедил сквозь зубы Соболь. - Или что, жизнь тебя ничему не учит?       - Это моя тачка, Илюх, - выдохнул с облегчением Шевченко.       - Вот именно. Будь это отца, её бы из-под земли достали. А из-за невнимательности одной особы, ты мог потерять ту, на которую заработал сам.       Мы стояли в пробке, и я просто варилась от этой духоты. Максим выключил обогрев, и мне тут же полегчало, поэтому, услышав последние слова, не сдержалась:       - Соболев, я же тут. Можешь не говорить обо мне в третьем лице? Это неуважительно.       Я знала, что будет возмущение. Знала, что Максим сыронизирует на этой почве. Знала, что могу потом пожалеть о своих словах, ведь в пятницу Соболев придёт и явно захочет отыграться, ведь как раз мои доклады будут рассматриваться. Возможно, это глупый детский поступок, но разве не такой они меня воспринимают? Ребёнком. Так почему бы хоть раз соответствовать их восприятию? Раз меня так часто в этом негласно упрекали, я не хочу получать разнос за то, чего не было. Это логично.       - Кто угодно мог сесть в машину и увезти тебя, - подавив свою злость, произнёс Соболев.        - Илюх.        - Это, по-твоему, игра? - настаивал он.       - Соболь, там охрана, шлагбаум и видеокамеры. Всё равно засекли бы, - убеждает того Шевченко с лёгким смешком.       - Твоя беспечность, Макс, стоит тебе денег. А ей может стоит жизни, - рука Соболева сжала кресло, на котором я сидела, у изголовья. - Ты готов так рисковать?       - Илюх, я ж не об этом...       - Высади меня здесь, - оборвал объяснения друга Соболев.       - Зачем? Тебе же домой.       - Я сам доберусь. А ты довези сонную леди домой в целости и сохранности, - тоном, не выносящим отказа, произнёс пассажир.       - Илюха, да в чём дело?       - Ни в чём, Макс. Просто высади меня и отвези Леру домой.       Максим остановился у обочины, с трудом перестроившись в напряжённом густом участке скопления машин. Он успел только бегло глянуть в  профиль друга, и Соболь уже хлопнул дверью, параллельно клацая в телефоне что-то.        - Что это было? - нарушила я неловкое молчание.       - Не знаю, - Макс пожал плечами и отменил в навигаторе адрес. - Где ты живёшь?       - Да не надо, - тут же запротестовала я. - Высади меня на остановке, как и сказала. Оттуда я прямиком домой доеду.       - Соболь попросил тебя довезти, - проницательно посмотрел на меня Максим. - И твоя концентрация внимания оставляет желать лучшего.       - Я живу за городом.       - Адрес, Лер, - спокойно произнёс наставник. - Хватит переубеждать меня.        Я сдалась, когда поняла, что Максим серьёзно намеревается довезти меня домой. И как бы неуютно себя ни чувствовала, не могла отказаться. Мне было приятно испытать, каково это, когда тебя вот так довозят. Хотелось ощутить, что бывает, когда ездишь вот так рядом с водителем и видишь дорогу. Я очень хотела научиться водить, поэтому ко всему, что связано с движением, относилась с горящими глазами. Пусть и сонными.       Огни ночного города сменялись с частых ярких на редкие и, когда мы выехали на мост, ведущий к окраине, я ощутила полное благоговение, ведь впереди нас ждал участок в несколько километров леса, полей и пастбищ. И было что-то непревзойдённое в том, чтобы пересекать его в машине, а не в автобусе, как обычно.       В салоне играла спокойная убаюкивающая музыка. Максим разрешил мне поспать, убедив, что разбудит, когда приедем. А я не могла сомкнуть глаз, ведь меня манила темнота вокруг, ритмичные фонари и мелькающие фары машин. Атмосфера была настолько приятной, что я полностью расслабилась и даже забыла о том, что совсем недавно хотела побыстрее домой и спать. Ни сна, ни желания закончить эту поездку у меня не наблюдалось теперь.       На подъезде к городу у Максима опять зазвонил телефон, и в окружающей тишине дороги я услышала женский голос, интонационно похожий на Полинин. По речам поняла, что это так. Она ругала Шевченко за то, что он опаздывает, и его приходится ждать.       - Даже Соболь уже приехал.       Я делала вид, что не слышу его разговора, но, к сожалению, сбежать тут некуда. Так что просто пропустим мимо ушей беседу.       - Я рад, - спокойно отозвался Максим. - Он сказал, почему я опоздаю?       - Потому что ты добрый самаритянин, - здесь она явно закатила глаза с произнесённым сарказмом. - Подвозишь опять кого-то?       - Леру, - если Полина и хотела выписать взбучку другу, то не стала этого делать. - На неё ты, надеюсь, опрокидывать свой гнев не будешь? Она и так сидит и переживает.       - Нет, конечно, - послышалось фырканье. - Лера – прекрасная девушка, не под стать вам. Так что вези её безопасно, понял?       - Слушаюсь, мэм.       - Я тебе не мэм! - повысила тон Полина, но даже я поняла, что это ребячество чистой воды и их типичное общение. - И не вздумай клешни свои к ней тянуть. Узнаю – закопаю.       - Тебе не со мной надо говорить, - засмеялся Максим, перестраиваясь в крайнюю полосу для поворота на мою улицу. - Я наберу тебя, как буду ехать назад.       Максим положил трубку и завернул на заправку, как раз недалеко от моего дома.       - Я уже рядом тут живу, так что пойду, - зашевелилась я, складывая оперативно плед и надевая шапку.       - Подожди, я оставлю машину и проведу тебя.       Пока Максим договаривался с сотрудником о десяти минутах парковки, я застегнула пуховик, спрятала все волосы под шапку, чтобы не мёрзли, и пальцы – в варежки.        - Всё в порядке? - поинтересовалась, когда наставник заблокировал машину и застёгивал куртку, подходя ко мне.       - Да, не переживай. Идём?       До дома мне, правда, идти две минуты, так что незачем было провожать, но я так поняла, что если он что-то решает, то лучше его не переубеждать.        - У тебя не будет никаких проблем из-за того, что подвёз меня?       - Да нет, - пожал он плечами, осматриваясь вокруг. - У вас тут очень тихо и спокойно.       - У всех свои дома, хозяйство, животные. Так что из шума тут лай собак, разве что, - хмыкаю. - Пьяных драк и дебошей не бывает. Хотя иногда кто-то просто пьяный, не с нашей улицы, ходит и горланит.        - Как в культурной деревне прям, - Макс ухмыльнулся и слегка поёжился. Мороз действительно крепчал.       - Пришли, - резюмировала я, увидев в окнах яркий свет и мигающие огоньки гирлянд. - Спасибо, что подвёз и проводил.       - Не допускай больше такого изнеможения, - серьёзно произнёс Шевченко. - Соболь был прав насчёт безопасности, но знать ему об этом не обязательно, верно?       Я кивнула и улыбнулась в ответ.       - Всё, иди домой и отдыхай. До пятницы не трогай темы турнира, пусть всё уляжется в голове. Хорошо?       - Я поняла, - смотрю на него с благодарностью. - Спасибо и хорошего вечера.       Я ведь слышала, что он поедет сейчас к друзьям, так что вечер явно будет приятным. Надеюсь, с Соболевым они помирятся, хотя и ссорой это не назовёшь. Просто недопонимание, которое они, как взрослые, надеюсь, уладят.       Задвинув засов ворот, я направилась в дом, где меня уже ждали тепло, ужин и обеспокоенные поздним приездом родители.