Свежесть

      За неделю до турнира у нас произошёл странный инцидент. Макс написал, что они точно опоздают на час из-за каких-то дел, но мы можем прийти в универ и скоротать временное окно. Я передала это сообщение ребятам, и мы, собрав в кулак своё любопытство и раздражение, двинулись под ливнем в сторону универа. Говорить в дороге не было никакого желания, поэтому, тушуясь под зонтиками, семенили между луж и подальше от дороги, чтобы не быть забрызганными.       В универе стоял галдёж даже громче обычного. Что стало причиной этому, без понятия, но ключ от закреплённой за лицеем аудитории охранник дал быстро. Макс попросил запереться изнутри, чтобы никто случайно не зашёл и не задавал лишних вопросов.       Расположившись в прохладной аудитории, мы вяло беседовали. Уверена, все жалели об этой вылазке точно так же, как и я. Хоть не ссорились, между собой, уже радует, что мы так сдружились. Зачем вообще сюда припёрлись? Повелась, блин, на эту авантюру шевченковскую. Лучше бы сидели в тепле в каморке, чем здесь, подождали бы часик или перенесли на завтра.       Полемика клеилась и, пожалуй, была единственной отрадой этой обстановки. За окнами беспощадно хлестал дождь, словно за сутки решил годовой запас вылить, а небо такое тяжёлое, что создавалось впечатление, будто его кто-то сверху прямо придавливал трёхлитровыми банками кислых огурцов. У меня так мама делала, когда “наполеон” готовила и заставляла коржи пропитываться. Эх, от тортика я бы не отказалась сейчас. Может, попросить маму приготовить его так, без повода?       - Тоже голодная? - Анька обиженно смотрела, пока я листала в телефоне фотки маминых мучных произведений искусств. Ну а что, лучше же чем предаваться воспоминаниям в голове?       Я встала, прошлась немного, размяла шею и позвоночник, поприседала, и разлившаяся кровь по телу чуть-чуть согрела. Повезло, что надела сегодня джинсы со свитером, а то от юбки с блузкой сейчас вообще никакого бы толку ни было. Анютка вон надела и теперь сжимается до ещё меньших своих размеров, чтобы согреться. Даже полусухой пуховик не помогает.       В дверь трижды постучали, а я мельком глянула на телефон. Где гарантия, что случатся эти гении?       - Чегрин, открывай, - радостный тон Макса меня только озадачил, хоть и избавил от лишних вопросов.       Когда отворила дверь, в аудиторию ввалились довольные парни. Втроём. И Емцов четвёртый. Но не успела я задаться вопросом, какого лешего забыл тут Резник, как за собой закрыла дверь за ключ Полина и терпеливо покачала головой.       - Привет, ребятня, - Макс поздоровался с парнями рукопожатиями, и за ним остальные повторили. - Что, соскучились? Замёрзли?        - Лицей их разбаловал, - Соболев усмехнулся и накинул куртку, которую до сих пор держал подмышкой. - Как вы тут сидите вообще?       Вопрос был риторический, и, пока члены команды приходили в себя, я как единственная знакомая тут со всеми решила устроить допрос с пристрастием:       - Что вы здесь все забыли?       - Мы защитили диплом, а кое-кто даже с отличием, да, Соболь? - Полинка подмигнула другу. - Но поскольку бросить вас на произвол судьбы эти умники почему-то не могут, как и перенести встречу, то отмечать мы будем тут.       - Начинать отмечать! - поправил её с возмущением Макс. - При детях пить как-то не особо тянет.       - Ты где детей тут видел? - Резник поздоровался уже со всеми тоже, попутно представившись. - Тут всем восемнадцать есть?       - Самой мелкой недавно исполнилось.       Макс подмигнул мне, и шум, который раздавался в коридоре, теперь проник и сюда. Теперь понимаю, кто его создавал. И теперь бесполезно запирать дверь, ведь всё равно нас слышно в коридоре. Попросят её открыть – сопротивляться не стану.       Резник подхватил шум, а Дима, хоть и выглядел здесь неуместно чисто по возрасту, но не более нашего, прекрасно в своём костюме вписался в этот ансамбль офисного дресс-кода. Кто сюда не вписывался, так это мы с Артёмом. Если Денис с Алинкой ещё ходили в костюмах или каком-то официальном стиле, то мы – вообще в джинсах.        Я покачала головой, сокрушаясь, что к добру это не приведёт. Из пакетов шестикурсники доставали шампанское, сок и торт, ставили одноразовую посуду и всячески привлекали младших к помощи. Здоровый “киевский торт”, как узнала потом, любимый торт Макса и Полины, она уже разрезала, а Шевченко стоял у окна и говорил с кем-то по телефону. Не знаю, как три метра спасли его от вопиющего гвалта, но дальше идти было некуда. Не уверена, что в коридоре получше обстоят дела.       - Макс, - он обернулся на зов и приложил палец к губам.       - Да, мам, я понял, спасибо. Заеду, как только смогу, - нехотя Макс закончил разговор и снова постарался улыбнуться. Что-то пошло не так, не нужно быть эмпатом.        - Ты в порядке?       - Такое, Лер, - спасибо, хоть не врёшь. - Что ты хотела? Пришла поговорить наедине?       - Можешь одолжить свою куртку? Анька мёрзнет, а наша одежда промокла.       Мы вернулись к компании, и Шевченко накинул на плечи подруги свою куртку. Пусть не предел мечтаний с гусиными перьями, но тем не менее Анька согрелась.       - А тебе не надо? - Макс с недоумением осмотрел меня. - Вы ж тут сколько сидите.       - Я сегодня оделась тепло, а не красиво, так что всё в порядке. Да и вторую куртку ты вряд ли с собой носишь, - подловила его.       - Я – нет. У Соболя есть, - кивает в сторону друга.       - Похоже, он сам не готов с ней расстаться, - съязвила я максимально добродушно.       После того поздравления с днём рождения прошло две недели. Соболев не звонил, да и поводов не было. Даже не знаю, обзавёлся ли он моим номером, но какая разница. Это его личное дело. Не хочет – мне он тоже не нужен. Убиваться зазря по тому, кто этого явно не заслуживает, не хочу.       Пока расставлялись приборы, резался торт, разливались напитки, все друг с другом перезнакомились, и теперь это походило на вечеринку.       - Да, в универе мы ещё не пили, - ехидничал Денис, осматривая команду и скупое убранство аудитории – ремонт тут если и был, то давненько.       - И это вы ещё не студенты, - Даниил чокнулся с капитаном пластиковым стаканом, если так можно сказать, и засмеялся.       Резник оказался отличным парнем. Правда, на мой вопрос, где компания потеряла Элю, Полинка сказала, что девочка приболела и даже защиту её перенесли на завтра.        - Какое счастье, - сокрушалась с улыбкой Борзаева. - Когда этот придурок уже с ней расстанется и найдёт нормальную бабень.       Заливистый смех подруги парни слышали сразу и тоже заражались этим хохотом. Отвечаю, аудитория, будь она на курьих ножках, уже ходила бы ходуном от этих выкрутасов. Мы с ребятами тоже не могли удержаться от такого всплеска эмоций и поддались чисто из нервов даже веселью.       - Турнир через неделю, а мы тут бухаем, - Денис прекрасно влился в компанию шестикурсников и чувствовал себя явно своим.       - И когда он закончится, будет то же самое, - Макс отсалютовал Ефаеву и залпом осушил свой стакан с красным вином.       Когда шампанское закончилось, а это было после первого захода, считай, в дело вступило красное сухое вино. И хотя никто нас спаивать не собирался, ведь иммунитет к алкоголю есть не у всех, через час в аудитории стало невыносимо жарко, что мы подумали приоткрыть окно. Куртки были не нужны, Анька вернула Максу его, а мне в свитере даже некомфортно стало. Я выпила только глоточек шампанского, а потом поддерживала всех соком. И признаться, это был первый алкоголь в моей жизни.       Соком и водой я заливалась не просто так. Желудок так быстро среагировал на глоток игристого вина, что я ощутила рвотный позыв буквально через несколько секунд. Дима заметил, как розовое лицо превратилось в бледное, и с тех пор наливал мне только сок.       Ребята рассказывали весёлые истории студенчества, как они сбегали куда-то, как происходили вылазки в клубы, как устраивали для преподавателей испытания памяти.       - Было весело, да, - резюмировал Резник. - Такое не забудешь.       - Что это тебя на меланхолию потянуло, брат? - Шевченко с силой и смехом хлопнул друга по плечу, едва не вышибая дух. - Ещё скажи, что студенческие годы – лучшие в твоей жизни.       - И что ты обрёл самое главное в универе – своих друзей, - подначивал Соболев.       - И нашёл свою единственную, - плевалась ядом Полинка, - пусть её и терпеть не могут все твои друзья.       Резник краснел то ли от красного вина, то ли от глумления, но видно, что не обижался. В такие моменты я снова думаю, как круто иметь такую вот дружную компанию своих людей, с которыми на одной волне.        - И это говорит мне человек, который отфутболивает почти всех парней, - захлестнул претензию подруге Даниил, а затем уставился на Соболя. - А ты жизни не видишь без этих двоих. Макс, как ты их выносишь, не понимаешь. Я хотя бы Элю нашёл, чтобы отдыхать от них. А ты что?       Дружный смех и совместные подколки как-то распыляли и остужали одновременно, но с этим вопросом явно что-то было не так. Макс после стакана вина пил только сок и выглядел зажатым. Неужели по телефону мама сказала ему что-то неприятное?       - А у меня есть Лерик.       Я смотрела на Макса так сосредоточенно, что реакция вышла запоздалой.       - За тебя, Лер, - Шевченко первым вытянул руку со стаканом, наполненным яблочным соком, и отвечал мне моим же сосредоточенным взглядом. - У тебя ведь не так давно был день рождения. Вот на нём и оказались все самые странные люди, да?       Макс не улыбался, но и не выглядел слишком серьёзным. Он обвёл взглядом команду, задержавшись чуть дольше на Артёме, затем своих друзей, встретившись взглядом с Соболевым, и Диму, а в итоге снова сфокусировался на мне.       - Я уже говорил: поздравлять тебя буду соответствующе.       И даже улыбка его не сгладила возникшее напряжение. Не нужно быть эрудитом, чтобы осознать, что Макс только что перешёл какую-то черту. А мне стало так неловко, словно меня пристыдили или ударили в самое слабое место.       Стоп, без паники. Я осушила бокал и, пока ставила его на стол, впилась взглядом в пол. Никаких преждевременных решений и выводов. Потом поговорим и будем выяснять, сейчас нужно радоваться за то, что ребята защитили дипломы.       - Дим, налей мне сок, - прошу наставника, отогнав всю противную смуту из головы, - и в этот раз, Макс, лучше тост вашим отличным дипломам посвятить, ради которых вы все тут.       Да, другое дело. Напряжение спало немного, а меня больше не терзает никакой червяк. Если Макс использует меня, чтобы одним шагом подстегнуть и Соболева, и Полину, рискуя потерять друзей, то хер я ему это позволю. Пока не объяснится, будем вести себя так, как раньше.        Торт оказался именно тем, что мне сейчас нужно. А ведь я только недавно сидела и думала, что хочу мамин “наполеон”. “Киевский”, конечно, не её рук творение, но тоже пойдёт. Что-что, а за рецепт этого произведения технологи борются с бизнесменами. Так что их труды явно стоят покупки.       Мы с ребятами расспрашивали про защиту, про студенческую жизнь и про их дружбу. Оказалось, что ребята с Димой давно знакомы, тоже со времён ещё своего лицея.       - Не вы первые пали жертвой системы наставников, - посмеивался Емцов.       Уютная обстановка заставляла улыбаться, делиться переживаниями о будущем и вспоминать прошлое. Исчезали рамки возрастных категорий, половой принадлежности и интеллектуальных способностей. Впервые я ощущала какой-то единый командный дух, а ему уж точно чуждо знание социальных расслоений. Макс ко мне не подходил, напряжение от его фразы растворилось, а остальные косые взгляды если и были, то я не замечала.       - Вы бы видели защиту Соболя, - Полинка ущипнула его за руку и засмеялась. - Весь такой пирожочек накрахмаленный, что не можно глаз отвесть. Днём свет божий затмевает.       Соболь поставил быстро стакан и кинулся на Борзаеву, а она, почуяв жареное, вскочила на ноги и в сторону.       - Ночью землю освещает, - хвать Польку, а Польки уже и нет на прежнем месте. - Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит!       Парни ухохатывались, а нашей команде стало неловко. Мы бы и могли поржать над Соболевым, но что-то как-то не хотелось. Улыбка на лице еле сдерживала рвущееся наружу ржание.       - Борзаева-Пушкина, иди сюда, милая, - заискивал слишком приторно Илья. - Не бойся.       - Там ещё другое диво, - продолжает с энтузиазмом Полина, пятясь назад за нас, пока Соболев медленно наступает перед броском. - Море вздуется бурливо, закипит, подымет вой, хлынет на берег пустой…       Она стала за меня и, схватив за плечи, развернула, словно щит, лицом к противнику.       - Расплеснётся в скором беге, и очутятся на бреге, - и как у неё получалось так мастерски интонацией нагонять обстановку кульминации?! Поразительно! - В чешуе, как жар горя, дофига богатыря!       Её смех разливался по аудитории вкупе со всеми, а мне стоило колоссальных усилий не надорвать живот от внутренних спазмов гогота прямо в лицо объекту. Полинка тащила меня назад вместе с собой, по-прежнему используя как живой заслон, и, когда мы обошли через проходы между партами команду и добрались до Макса, я впервые задумалась, что шутка затянулась. Это походило на охоту, и блеск в глазах Соболева вспыхнул, едва Макс коснулся моей руки, чтобы спрятать за себя.       - Заканчивай, Поль, - со спокойной улыбкой произнёс Шевченко, а то Илюха растерзает нас тут всех. У него сегодня полное право. Сто баллов на защите получил.        - Серьёзно? - я развернулась лицом к Максу, а затем и к Соболеву, как и все лицеисты. Мы не знали этого нюанса. - Как тебе удалось?       Дело не в том, что я сомневаюсь в навыках и уме Ильи. Просто помню,  как сложно получить максимальный балл за работу у коллегии МАН. А тут целая комиссия из разных учёных. Он, правда, крутой. А Лихотников – прекрасный научрук, раз помог и довёл своего подопечного до такого результата.       - Этому молодцу пророчат блестящую научную карьеру, - Макс подошёл к другу и хлопнул его по плечу, сильно сжав. - Этот пирожек не лыком шит.       - Отвали, - беззлобно съязвил Илья, выкрутившись из-под Максовой руки и рывком согнув её ему за спину.       Шевченко изучал пол, Соболев держал его в захвате, а оба смеялись, словно перепили. Это выглядело, как минимум странно.       - Не обращайте внимания, - переключила внимание людей Полина. - Артём, положи мне кусочек тортика.       - Кто-то давно не был на борьбе, да, Шева? - Соболь ухмыльнулся и отпустил друга, проходя к своему прежнему месту. - А тебе хватит сладкого, Борзаева. Из Пушкина хочешь в борца сумо превратиться?       - Хорошего человека, Соболь, должно быть много, - парировала девушка, давая по пальцам другу и вырывая свою пластиковую тарелку с куском торта. - Но откуда тебе это знать, дистрофик.       - Хорошо, я так Святу и передам.       Кто такой Свят, мы не знали, но, судя по возмущению на лице Полины, фактор давления сработал, и теперь Соболев наслаждался чужим куском торта.        - У тебя, правда, сто баллов за диплом? - я всё ещё не верила в это, пытаясь осмыслить.       - А что? Ты так рада за меня, Чегрин? - довольный Соболев не постеснялся напрямую у меня что-то спросить. Выглядит при этом свободно, словно так и должно быть.       - Конечно, рада, - прерывая паузу удивления, говорю. - Детали спрошу у Лихотникова уже.       Попутно ребята общались друг с другом, обсуждая Пушкина, нынешнюю сцену, Аньке звонила мама, а Емцов и вовсе стоял у подоконника, как некогда Макс.       - Зачем? -  Соболев откусил кусок торта и, прожевав, поинтересовался. - Спрашивай у меня.       Повисшая неловкость сегодня была гвоздём программы. Может, я просто драматизирую, но не мне одной стало не по себе. Анька недоумевает и пытается что-то глазами передать. Полина отвлеклась от беседы с Шевченко, и оба смотрели на своего друга.       - Да что с вами? - закатил глаза Соболев, ухмыляясь. - Уж и пошутить нельзя? Все могут задавать вопросы. Сегодня не мы гоняем, а нас, да, Шева?       У нас появился ещё один мастер сглаживать неловкие моменты, с которым мне тоже стоит поговорить. Или нет? С чего бы мне говорить с ним? Тут и претензии нет никакой. Только это всё мне немного напомнило…       - Они тебя помечают, что ли? - Алинка извинилась прежде, чем сказать эту фразу, и, признаться, повергла меня в недоумение. От неё таких слов точно не ожидаешь. Может, тоже алкоголь повлиял на развязность языка?       Мы с девочками вышли в уборную, а заодно освежиться. В аудитории слишком душно, а в коридорах ещё ходят люди, стоит шум и беспорядок. Пока охрана не хватилась ключей от аудиторий, мы можем там движевать. Или пока кто-то из прохожих на улице не увидит неадекватных людей в помещении.        - Это шутки всё, - не знаю, кого я больше успокаиваю, девочек или себя. - Вы видели, как они друг над другом шутят и доводят до исступления?       Девчонкам мой аргумент не показался убедительным.       - Это у них дружба такая? - Анька не поверила, потому что наш с ней опыт был далёк. Во-первых, потому что мы девочки и мы не такие, как Борзаева. А во-вторых, потому что у нас обеих нет такого самолюбия, чтобы не обижаться на подколки.       - Макс и Полина дружат со школы, - бросила беглый взгляд на Аньку, - а остальные настигли их уже в универе. Так что неудивительно, что с таким темпераментом, как у Соболева, шесть лет уживаться непросто, а если и получается, то за рамками понимания обычных людей.       На это девочкам сказать было нечего.       Вернувшись в аудиторию и выслушав целую петицию насчёт женских привычек ходить в “сортир” группками от Резника, потом ему влетело от Полины, я сказала, что “сортир” – это у мужчин, может быть, а у женщин – уборная, а затем выслушала речь о своей старомодности от Макса. Под коллективный смех, улыбки и лёгкий аромат вина мы двинулись к выходу, стараясь не греметь бутылками. Оставлять вещдоки в аудитории не стоит. Мы же не свиньи да и проблем не хотим.       На улице уже диалог снова превратился в спор. Полина опять высказывалась насчёт Эли, которая болела, и мне даже стало неприятно. Вдруг она обо всех так за спиной высказывается и обо мне, в том числе?       - Ой, да тебе все не нравятся, - Макс закатил глаза и сгрёб подругу в охапку, делая захват шеи. - Наташка в другой город сбежала даже, а Соболя чуть ли не по смс бросила.       -  Не вспоминай эту конченую, Шева, - злилась Борзаева. - И отпусти, а то твоё хозяйство вырву с корнем.       Надо было видеть озадаченные лица ребят. Да что там, даже Диме стало не по себе. Я как-то свыклась с мыслью экспрессивности Полины и диву давалась, как такой человек, как Макс, может дружить с ней со школы. Хотя да, какая дружба, о чём это мы?       Шевченко ослабил захват, Полинка вырвалась, ударила его по рукам, подняла слетевшую шапку и первой двинулась в уже знакомые мне дворы. Если бы мы были в мультике, вокруг лица сейчас были бы пышные клубы пара от негодования.       - Ты перегнул палку, - Соболь поджал растерянно губы и, хлопнув приятеля по плечу, двинулся за ней. - Мы вряд ли вернёмся, так что, ребятня, пока. Даня, погнали. А ты не отставай.       Он пожал руки парням и, посмотрев увесисто на Макса, следовал за Полиной. Резник с Димой тоже пожали руки парням и двинулись во дворы, а Макс, как стоял незыблемо, так и стоит.       Денис с Алинкой ушли следом на остановку транспорта. Артём ехал сегодня с нами, Анька смотрела на меня, а я – на Шевченко.       - Хочешь поговорить?       Сейчас для меня не существовало никого, кроме Макса. Я видела, что его терзает звонок матери, слова, которые слетели спешно с языка, а теперь и обида Полины. Она, может, и сильная, закалённая, но Макс ей дорог, иначе к чему эта многолетняя дружба.       - Не знаю, - опустив голову, шумно выдохнул Шевченко, а я впервые почувствовала себя беспомощной.       - Идём, - беру его за руку, киваю ребятам, и мы идём в сторону дворов. - Тебе надо домой, ты говорил. Позвони маме. И с Полиной помирись сегодня, но вечером. Сейчас она вряд ли станет тебя слушать.       - Да, Максим, - Аня шла сбоку от меня и выбежала немного, пройдя пару метров спиной вперёд, чтобы он заметил её поддерживающую улыбку. - Главное, скажи ей, что не хотел обидеть. Лера говорила, вы знакомы со школы, так что она тебя поймёт, как никто другой.       Во дворе стояли три знакомых мне машины. Ребята расположились около своих и ждали Макса. Не знаю, садились те за руль, потому что не такие принципиальные, или потому что за час, который мы не пили, они протрезвели, но Полина ждала Соболева внутри его “аккорда”. Мы показались во дворе, и близко подходить не стали.       - Не грузись, Макс, - Артём пожал ему крепко руку и кивнул.       - Всё наладится, - повторила моё убеждение Аня.       - Не садился бы ты за руль в таком состоянии. И не показывался бы маме. От тебя воняет спиртным.       Я сказала прямо и поджала губы, потому что мне не нравились ни эта решительность водить в нетрезвом состоянии, ни дела, которыми он пренебрёг ради празднования. Понимаю, ты защитил диплом сегодня, но это не повод плевать на семью, даже если она не идеальна.       Макс молчал и не уходил, а затем посмотрел мне в глаза и сорвался на крепкие объятья. Кровь шкалила, чрезмерное внимание стесняло, и мои внешние рецепторы чувствовали, как остальные тоже видят эту сцену. Макс не пытался скрываться и, кажется, даже хотел, чтобы нас увидели. Ему плевать на всё сейчас, и меня это настораживает.       - Макс, - говорю осторожно.       - Помолчи и просто постой так, - он рычит сквозь эмоции, но его злость непонятна.       Спорить с ним не хотелось, поэтому я просто позволила себя обнимать. Да уж, немая сцена, достойная премии. И мои друзья, которым явно неудобно.        - Думаю, обнимать ты должен не меня, - говорю тихо на ухо, чтобы ребята не слышали.       - Ты не поверишь, - говорит он громче, не стесняясь слушателей, выныривая из моего пушистого объёмного шарфа, - но я давно никого не обнимал.       - Это была я, и это был мой день рождения, - посмеиваюсь с облегчением. - Не садись за руль, я тебя прошу. И остальным скажи. Ваши связи с полицией меня не волнуют, но безопасность превыше всего. Дураков хватает.       Макс отстранился и, поправив мой сползший шарф, улыбнулся.       - Это ты, мелкая, меня учить будешь?       - А кто ещё, кроме меня, а?       Мы обменялись приторными язвительными улыбками, попрощались нормально и разошлись. Обратная дорога моя будет полна вопросов и косых взглядов, а вот у Макса, надеюсь, вечер будет гладким. Пусть он разберётся со своими демонами и с Полинкиными, съездит домой и как-то облегчит свою душу. А на крайний случай – мой номер у него есть и даже мой адрес знает. Правда, родителям придётся слишком многое объяснять.       Обошлось без юношеского максимализма. Или драматичности произведения. Макс позвонил вечером и сказал, что всё уладил.        - Полинка просто огрела меня скалкой, - и засмеялся, иногда ойкая. Похоже, огрела Борзаева его не один раз.       В пятницу была наша последняя встреча перед турниром. Поезд в понедельник утром, так что на пары мы не попадаем.       - Уже в следующую субботу всё закончится, - с облегчением и страхом говорила Аня. И я понимала её тревогу – сама такая же.       Финальная тренировка проходила в нашей аудитории историков, где присутствовали и птенчики, давно позабытые нами. Как говорила Инна, Кучеренко отозвала своих воробушков, потому что мы не взяли их в запас. Емцов не позволил им, когда они не справились со своим заданием.        - То, что они отстают по базе, – не значит, что надо их поощрять, - Соболев негодовал, когда впервые проверил их знания.       - Они только поступили, - заступался Шевченко.       - Но, чтобы поступить сюда, нужно худо-бедно плавать во всём и разбираться во всей программе вплоть до девятого класса, а не спрашивать меня про даосизм.       Сейчас я понимаю, почему Соболев тогда злился. Нашу подготовку без минимальных знаний не пройти. К тому же, энтузиазма от самих ребят не наблюдалось, поэтому Емцов и отказал им.        Разумеется, это сложно, то, что мы делали. Учить уроки, дополнительно учить историю, выкладываться и там, и тут, получать леща и снова пытаться грызть и вбивать в свою голову знания. Будь это так просто, мы бы не готовились так долго. Церберы не выжимали бы из нас семь потов. Сами не уставали бы так, потому что постоянные опросы и тренировки утомляли и их. Неудивительно, что на Соболева напала мигрень. Они с Максом ещё и диплом писали, готовились к защите. И я понимала птенчиков, как никто другой. Мне ведь тоже было сложно преодолеть себя.       Так что кучеренковские птички вернулись под мамино крыло и занимались только учёбой. Видя в коридорах Олю с Юлей, я иногда общалась с ними. Алинка говорила, что тоже. У них был потенциал, но выдержать не каждый может такие нагрузки. Возможно, как раз этот год им будет показателем, что можно стараться ещё лучше, ведь у нас получилось. А мы такие же люди, как они. значит, нас можно превзойти.       Вместе с птенчиками сидело ещё двое человек, очевидно, однокурсников.       - Будущая смена? - Денис глянул с улыбкой на Карееву, и та кивнула.       Парни пошли поздороваться и познакомиться, а следом за нами подоспели наставники. С их появлением обстановка сразу стала серьёзнее, пусть они и балагурили, словно мы в университетской аудитории снова, а под столом стоят бутылки вина.       - Группа поддержки? - Соболев хмыкнул ребятам. - Или подсидеть этих бездарей пришли?       - Почему это бездарей, - возразил Артём, пожимая ему руку.       - Ну ладно, мудрых воинов, да, Дим?       - Если они не привезут первое место, то в следующий раз имеет смысл начать тренировки с первого сентября.       Мы дружно засмеялись. Я скользнула взглядом по первогодкам, и их сконфуженный вид меня ещё больше рассмешил. Если Кирилл с Олей и Юлей имели хоть смутное представление, о чём речь, то двое новых парней – нет.       - Прорвёмся, - Денис пожал всем наставникам руки и уселся за любимую первую парту.       - Ну что, финальный  прогон? - глаза у Соболева дьявольски мигнули, и мы с Анькой переглянулись, словно в первый раз.       Дежавю прямо.       Перед Инной, пятью испуганными первогодками, тремя церберами и членами своей же команды выступать было тяжко. В этот раз вопросами сыпали все, включая преподавателя, подлавливали на каждом слове и буквально скручивали докладчика в бараний рог. Когда прозвучала команда “время”, моей радости не было предела. Регламент спас мне жизнь. Как я выжила, сама удивляюсь. Три своих темы отстреляла, словно из пулемёта длинной очередью, но без сучка и задоринки.       - Лерка, умничка, - похвалила меня в своём воодушевляющем стиле Кареева. - Ты своим упорством возьмёшь целые города.       - Нам бы первое место для начала, - улыбнулась, садясь на место, - а потом можно и города.       После каждого человека делали небольшой перерыв и анализ его сильных и слабых сторон, поэтому, когда дослушали предпоследней Аню, я выползла в коридор от усталости и сонливости. В последнее время спится не очень хорошо. Нервы, переживания, да и лицейский напряг с домашкой никто не отменял. Это тестирование маячит стервятником. Слишком много стрессов для типичного одиннадцатиклассника.       Ладно, мы не типичные, но от нас и требуют больше.       Я сидела в вестибюле и отдыхала. Голова кипела от информации, а холодная вода в лицо не помогла. Нужно остыть. Я уткнулась лбом в стол и успокаивала дыхание. Сторонние шумы сглаживались, поэтому когда рядом кто-то сел, испугалась слишком резко, ударившись коленями об стол.       - Что ж ты такая неуклюжая?       Я открыла глаза и глянула в сторону. Соболев, словно не он только что терроризировал людей, обеспокоенно и с неким осуждением смотрел, а затем коснулся моих коленей пальцами, растирая. Становилось больнее, но так всегда от массажа повреждённых участков кожи.        - Ты не знаешь, как опасно травмировать колени? - твоя забота кажется мне не менее опасной.       - А нечего подкрадываться и говорить так внезапно.       Мой упрёк Соболев пропустил мимо ушей, даже не изменившись в лице от грубости. И это странно. Он обычно ответил бы чем-то. Неужто жалеет? Хотя вряд ли, его обычно свои заботы волнуют куда больше окружающих. Ну, если они не касаются друзей.        - Тебя что-то беспокоит? - уже спокойно спрашиваю, укладывая голову снова на стол, но на сей раз разворачиваю к нему лицом. Невежливо всё-таки игнорировать. Помочь же хотел своим массажем, хотя у меня скорее нервные импульсы по всему телу пошли, а не в коленях только ради проверки их работоспособности.       - Мои ближайшие заботы – это вы, - с лёгкостью отвечает. - Без первого места назад не возвращайтесь.       - Постараемся, - чувствую, соврал. Хотя чего я лезу не в свои дела? - Не хочешь говорить, так и скажи. Я не собираюсь обижаться на то, что, возможно, пересекла границу дозволенного.       Хватит с меня одного такого инцидента. Впредь постараюсь быть тактичнее и терпимее. Захочет – поделится.       - О чём ты? - я открыла глаза и увидела озадаченное лицо Соболева. - Какие границы, Чегрин? Мне что, десять лет?       Так и застыла, глядя ему в глаза. В голове повторялась его реплика, на заднем плане плясали образы из боулинга, Артём, Лена, смех и скользящий холод террасы. Выходит, так общаться тоже можно? Если границы и есть, то его враньё не связано с этим. Значит, я не залезла на личную территорию. Это он пытался сказать, сравнив поведение Артёма с третьеклашкой?       - Тогда что? - спрашиваю, развеивая вид Меркулова. - Ты невнимательный. За оплошность Артёма раньше три шкуры содрал бы. Денис слишком фамильярно вёл с тобой при полемике, а ты ни слова не сказал.       Соболев молчал, понимая, что я загнала его в угол. Он поставил локти на стол и опустил голову, ероша волосы пальцами. Боролся с собой или решал, можно ли мне доверять, я не знаю, но следующий его взгляд заставил меня напрячься.       Глубокий, пронизывающий насквозь. Никогда раньше не видела такого у него. Словно шпагой, протыкает и исследует, что же внутри тебя. Ноги немеют, и холод заведомо точно подкрадывается по стратегическим местам, чтобы сковать тебя. Это похоже на какое-то подчинение воли, вот только от Соболева я этого не ожидала.       Он же несерьёзный с людьми. Ответственный лишь в работе и учёбе, а на других плевать. Только друзья имеют важность, а что у остальных – не волнует. Тебе ведь неинтересно, что у меня внутри происходит, так к чему эта театральная заинтересованность? Зачем ты лезешь мне в душу, а? Ты не имеешь никаких прав на это.        Тебе здесь не рады.       Соболев моргнул и закрыл глаза, глубоко выдыхая. Я только сейчас заметила, как сильно бьётся моё сердце. Илья тяжело дышал и выглядел взбудораженным. Его рука держала мою, а я даже не заметила. Сердце билось быстрее от этого жеста или от взгляда?       - Не бери в голову, - отвечает то ли на мысли, то ли на личный вопрос. - Лучше думай об учёбе, а не о взрослых мужских заморочках.       Он скованно улыбается, отпуская мою руку. Ответил на вопрос, значит. Мыслей ещё не читает – похоже, почерк на моём лбу неразборчивый.       - Только не злись, - усмехнулась смело, - но обычно эти ваши мужские заморочки ничуть не сложнее заморочек десятилетних мальчишек.       Адреналин ударил в кровь, и я не постеснялась ляпнуть такое ему в лицо. Но он снова не ругал меня, позволил грубости быть и закончить разговор.       - Идём, - поднимая меня за руку, словно всегда так делал, говорит миролюбиво наставник.       В  аудитории нас снаряжали советами, упаковывали, словно презент для остальных команд турнира, формировали победный клич и ковали волю. Короче, похоже на подготовку армии к бою. Собственно говоря, так это и было.       - Да, вот ещё, - в конце спохватился Соболев, осмотрев каждого, - можете звонить мне, если что.       - В любое время суток? - ухмыльнулся Денис.       - В любое, - кивнул и подарил ответный охотничий оскал, - но вот сон не рекомендую прерывать.       Мы вышли в холодную мартовскую промозглость толпой: командная пятёрка и тройка наставников. Под смех, упрёки и насмешки мы провели старших до машин и смотрели им вслед.        Теперь – наш черёд. Всё зависит от нас.