Эта тайна

      — Гарри! У тебя все получится! Сделай их всех! — крикнул Рон вслед уходящему в лабиринт другу.       И стоило Гарри исчезнуть за высоченной живой изгородью, Гермионе стало очень холодно. Она осознала, что теперь ей предстоит неизвестно сколько ждать, не представляя, что там происходит. Во время первого испытания с драконом она видела, что делал Гарри. Второе испытание Гермиона проспала, да и волноваться тогда не стоило. К третьему туру они вместе готовились больше двух месяцев и сделали все, что могли! Парень был готов. Но почему же сердце защемило от дурных предчувствий?       Вечер был холодным, с пронизывающим, нехарактерным для июня ветром. Багряный закат сменился облачными сумерками. Заморосил дождь. На мгновение Гермиона подумала: что, если Гарри никогда не вернется?       Это была очень, очень глупая мысль! Ничего не могло произойти! Дамблдор ведь здесь! Он никогда не допустит, чтобы кто-то пострадал… Дамблдор самый великий волшебник!       На трибунах публика веселилась и шумела. Кто-то запускал хлопушки. Видимо, все чемпионы зашли в лабиринт, но Гермиона этого даже не заметила. Нет, находиться здесь было невозможно, ни один человек не разделял ее необъяснимой иррациональной тревоги. Даже Рон, рьяно обсуждавший с Симусом квиддич!       И Гермиона стала пробираться вниз, к арене, туда, где находился вход в лабиринт. Это удалось ей не сразу. Трибуны были забиты до отказа, к тому же на середине пути ее перехватили близнецы. Рыжие пакостники каким-то чудом протащили на стадион рюкзак, доверху забитый бутылками со сливочным пивом. Приторговывали парни или просто отрывались, Гермиона не поняла, ей было все равно. А близнецы решили, что занудная отличница собралась их заложить. Но ей было не до них.       Внизу лабиринт был отделен от трибун невысоким забором. Гермиона огляделась. За входом никто не следил. МакГонагалл и Флитвик патрулировали периметр метрах в двухстах. Судьи увлеченно болтали. Кажется, все были заняты. Неужели никто не замечал этого?       Гермиона не знала, что ей двигало. Сильное, незнакомое ей прежде чувство влекло вперед. Сопротивляться было бесполезно, и она с легкостью перелезла через забор, жалея, что не прихватила мантию-невидимку. Гарри с собой ее взять тоже отказался, дурак такой! Но, похоже, девочку никто не заметил, и Гермиона рванула ко входу. Однако в паре метров от лабиринта поскользнулась, упав в грязную жижу.       Нет, она не поскользнулась! Судя то тому, что не выходило встать — ноги словно связаны, — сработало чье-то заклятие.       — Куда ты так торопишься? — рявкнул профессор ЗОТИ и за волосы поднял девочку. Гермиона вскрикнула, но гул трибун не донес ее голос до судейского стола. — Я тебе покажу, как нарушать правила!       — Уберите руки от ученицы! — громко проговорила Синистра, направив на Грюма палочку. Нервы у нее были совсем ни к черту, и женщине ужасно хотелось проклясть хоть кого-нибудь. А тут такой повод!       Авроре дела не было до Турнира, но высидеть этот час (или вдруг два?) с коллегами она не могла. Ведь Северуса там на этот раз не было. Поэтому она прогуливалась вдоль трибун, выискивая его глазами. Так преподавательница астрономии и заметила Гермиону, которая полезла через ограждение, а ведь на нем стояла мощная защита от школьников…       — Опустите палочку, Аврора, — как-то странно сказал Грюм. Но хватку сменил и держал теперь школьницу не за волосы, а за руку. — Или вы собираетесь напасть на меня? Это в духе человека, симпатизирующего Пожирателям Смерти, — Гермиона широко распахнула глаза, уставившись на учительницу.       — Вы бредите, профессор Грюм. Но если вы немедленно не отпустите ученица, я клянусь, что опробую на вас то, чему вы в этом году учили детей. И посмотрим, чьи действия суд сочтет более недопустимыми.       Неожиданно в холодном взгляде старика проскользнуло восхищение. Аластор едва заметно улыбнулся и толкнул Грейнджер к Авроре, так что та снова едва не упала, но Синистра успела поймать ее и, не спуская глаз с Грюма, увести прочь.       — Ты цела, милая? Проводить тебя к мадам Помфри? Я не уследила, не проклял ли он тебя… — Аврора вытерла брызги грязи с лица Гермионы. Спрашивать, что четверокурсница планировала делать в лабиринте, она не стала. Это и без того ясно.       — Все в порядке, спасибо… — смущенно сказала Гермиона, дрожа от холода. Она почти промокла. — Вы не знаете, скоро это все закончится?       — Не знаю, — с искренним сожалением проговорила Аврора, — Пойдем, посидишь тут со мной в первом ряду.       И Синистра отвела ее назад к трибунам, где зачем-то ошивался Драко с компанией. Парни заржали, увидев забрызганную грязью гриффиндорку. Малфой открыл было рот, явно собираясь блеснуть очевидной гнусной остротой, но не смог выдавить из себя и звука, хватаясь за горло. Слизеринцы синхронно выхватили палочки. Синистра обернулась и увидела по другую сторону полноватого однокурсника Гермионы. Видимо, Лонгботтом тоже заметил, куда направилась девушка и последовал зачем-то за ней, однако перебраться через ограждение не смог…       — Палочки опустить! — рявкнула астрономичка, оглядываясь то на одного, то на других. Драклово дерьмо, а не вечер! Да еще и дождь усиливался. Гермиона тем временем снова попыталась улизнуть, так что Синистре пришлось схватить ее за руку. — Марш назад на свои места! Пока я не притащила сюда ваших проклятых деканов! Чтоб духу вашего здесь не было. А не то узнаете, что бояться стоит не только профессора Грюма!       Драко явно хотел возразить, так как голос ему никто не вернул, но Крэбб с Гойлом, оценив разъяренный вид преподавательницы, потащили его прочь.       — Можно я пойду с Невиллом, профессор Синистра? — спросила Гермиона, которая, похоже, еще надеялась пробраться в лабиринт.       — Нет, ты подождешь своего Гарри со мной. Я за тебя отвечаю, — Аврора не знала, почему она ляпнула это. Благо краснеющая девочка не обратила внимания на последнюю фразу. Зато Авроре захотелось проклясть себя пыточным. Вот она и сказала вслух то, о чем не хотела даже думать. Без тени корысти она опекала его дочь, пусть даже Северус и не любил эту девочку.       Дождь усиливался, и Аврора благодарила небеса за непогоду, потому что на мокром лице не заметны слезы.       Снейп сидел позади Дамблдора в глубокой задумчивости. Он видел все, что произошло у входа в лабиринт и, конечно же, понял, почему Синистра бросилась за Грейнджер. Но все равно не ожидал такого. И теперь он не мог перестать думать об Авроре. Дважды над лабиринтом появлялись красные вспышки. Чемпионы при странных обстоятельствах выбывали из соревнования, а Северус все думал о женщине, которая, не задумываясь, бросилась выручать его дочь. Хотя Авроре всегда было плевать на школьников.       Он думал о ней, пока в глазах не потемнело от резкой, давно забытой, обжигающей боли в левом предплечье.       Это произошло. Нет, паники не было, он знал, что это случится, но тело все равно ощущалось как чужое. Снейп тяжело поднялся с места и подошел к краю арены, где Дамблдор беседовал с Бэгменом о какой-то чепухе. Отсюда Северус снова увидел Синистру. Она сидела с Гермионой напротив входа в лабиринт и что-то рассказывала девочке.       Аврора до последнего надеялась, что этого не произойдет…       Директор Хогвартса, заметив слизеринского декана, посмотрел ему в глаза. Снейп не произнес ни слова, но лицо директора изменилось, через пару мгновений старик кивнул. Северус отвернулся и снова посмотрел на Аврору. Очевидно, стоило поставить ее в известность, но он не мог. Бывший Пожиратель Смерти думал, что когда это произойдет, все для него изменится и потеряет смысл. Останется только одна его клятва, данная когда-то самому себе. Но Северус ошибся. Он смотрел на женщину, что сидела рядом с его дочерью, и больше всего на свете хотел, чтобы она так ни о чем и не узнала. До ее отъезда, должно быть, оставалось несколько дней, и, зная ее характер, Снейп не сомневался: она сбежит на континент. И так будет лучше.       Но женщина обернулась и, наконец, заметила его. В ее глазах стояли слезы. Так они и смотрели друг на друга, не в силах отвернуться. Пока трибуны не взвыли.       Гермиона подскочила с места. У края лабиринта на земле появились фигуры двух мальчиков. Теперь уже ничто не могло остановить Гермиону. Она бросилась через ограду к Гарри. Да и защита сама исчезла после появления победителя. Синистра бросилась за ней.       Гарри приземлился на спину. Рядом в какой-то неестественной, изломанной позе лежал второй чемпион Хогвартса. Синистра сразу догадалась, что это значило, хотя судьба миловала: прежде Аврора никогда не видела мертвецов. Догнав Гермиону, она схватила ее, не подпуская ближе в наивном порыве защитить от суровой правды. Но та изо всех сил вырывалась. Ее отчаянное желание узнать, что с Гарри, было сильнее любых запретов. И Аврора отпустила ее. Грейнджер бросилась на землю, обнимая так и лежавшего на земле парня, потом ее кто-то оттащил. Над чемпионами склонились Дамблдор и Фадж.       Второй мальчик был мертв… Тот самый подросток, который так раздражал Аврору последние месяцы… кажется, на последнем занятии она и вовсе выставила его из класса. Теперь все это казалось ничтожным и бессмысленным. Женщина подошла ближе, заглядывая в пустые, стеклянные глаза юноши. Это казалось невозможным… он был так молод.       Вокруг суетились люди. Ее грубо отпихнул в сторону Грюм, кажется, бросив, чтоб убиралась отсюда, но Синистра и с места не могла сойти. Она не видела, как Гарри подняли на ноги, не заметила, кто и куда его увел.       Аврора видела только Седрика, пока толпа окончательно не оттеснила ее в сторону. Посмотреть на смерть хотелось многим, а новость о том, что один из чемпионов погиб, мгновенно разлетелась по трибунам.       Чанг рыдала на плече у подруги. Аврора поймала себя на мысли, что зря китаянка не плачет у него на груди, выглядело бы красиво. Но Чжоу не могла прикоснуться к холодному телу своего парня. Синистре в очередной раз стало гадко от собственных мыслей, и она развернулась, чтобы уйти.       Аврора пробиралась назад, всматриваясь теперь уже в лица людей, спешащих узнать, что случилось. На каждом из них читались ужас и любопытство, смешанные в разных пропорциях. Но, так или иначе, смерть привлекала каждого.       Только у края арены Аврора увидела двоих подростков, не рвущихся на поле. Того самого полноватого мальчика с Гриффиндора гладила по руке блондинка с Когтеврана с отстраненным взглядом. Аврора догадалась, что оба они, видимо, и без того настрадались за свои тринадцать-четырнадцать лет.       Тем временем окончательно стемнело. Обойдя озеро, Аврора вернулась в Хогвартс. Казалось, в замке никто не спал. Ученики группами сидели по пустым классам, кто-то пришел в Большой зал. Никому не хотелось оставаться наедине со своими мыслями. Деканам явно было не до дисциплины, а старосты, при всем авторитете, не справлялись с ситуацией.       Аврора тоже не смогла уйти к себе и, побродив по коридорам, направилась в учительскую. Ее терзали мысли о мальчике со стеклянными глазами. К счастью, в учительской были люди. Флитвик утешал плачущую Помону Спраут. Она держалась, пока говорила с родителями Седрика, но, оставив их наедине с сыном, не выдержала.       — Поверить не могу, что это был Барти, — вздохнул Флитвик. — У меня и мысли не возникло за весь год. А ведь он учился, кажется, всего на два курса младше Северуса.       Имя мужчины, который был Авроре не безразличен, вывело ее из оцепенения, и она прислушалась.       — Даже Дамблдор ничего не заподозрил, — всхлипывая произнесла Помона. — А он знал Аластора много лет.       — С другой стороны, ничего удивительного, — продолжил Филиус. — Я прекрасно помню Барти. Один из лучших студентов Слизерина за все годы, что я тут преподаю. Двенадцать СОВ в Хогвартсе, кажется, никто больше и не получал… Талантливый был парень.       Аврора почувствовала, как похолодели пальцы. О том, что Грюм был самозванцем, ей уже доложили. Но двенадцать СОВ…       — Филиус, я не понимаю вашего тона, — возмутилась Помона. — Этот человек, насколько я поняла Альбуса, пару месяцев назад убил своего отца. Причем прямо здесь! В лесу перед Хогвартсом!       — Слышал. И это, несомненно, вопиющее преступление. Как и то, что мистер Крауч много лет делал с собственным сыном, — ровным тоном проговорил Флитвик. Аврора давно заметила, что хоть Филиус и жил среди волшебников, кровь гоблинов сказывалась на его суждениях куда сильнее, чем могло показаться. Декан Когтеврана был далеко не добреньким карликом. Представления о морали у него были несколько необычные. — Барти был очень талантливым студентом. Я много занимался с ним в свое время, в общем-то, в свое удовольствие. Иногда он рассказывал мне об отце, хотя я никогда не спрашивал его. И это были истории далеко не прекрасной любящей семьи.       — Вы готовы поверить преступнику? — Помона изумленно посмотрела на коллегу.       — Ну, тогда он им еще не был, — пожал плечами Флитвик. — Да и не склонен был Крауч-младший ко лжи. Думаю, Азкабан сильно пошатнул его рассудок. А если, как, опять-таки, сказал Альбус, отец десять лет держал его в четырех стенах под Империо, то я не вижу в его судьбе ничего удивительного… Мне и тринадцать лет назад тяжело верилось, что этот мальчик участвовал в пытках Лонгботтомов, но доказательства были неоспоримы. Видимо, в тот момент что-то в Барти уже сломалось…       Аврора чувствовала, как земля уходит из-под ног. Этого не могло быть, но таких совпадений не бывает. Флитвик продолжал рассказывать о Барти, возможно, потому, что говорить о Седрике было еще больнее. Но, скорее, чемпион-пуффендуец, самый достойный ученик Хогвартса этого года, сильно напоминал ему некогда такого же блестящего и одаренного слизеринца Барти Крауча.       — Его увезли в Азкабан? — спросила через какое-то время Аврора.       — Пока вроде нет. Дамблдор держит его под арестом. А потом Азкабан, конечно…       Профессор астрономии поднялась с места и молча вышла. Ей надо было увидеть своими глазами. Она ни разу не заходила в кабинет профессора ЗОТИ при Грюме, но, конечно, знала, где он находится.       Теперь по пути ей уже никто не встретился. Видимо, старостам все-таки удалось навести порядок и загнать учеников в гостиные факультетов. Замок был пуст, и тем страшнее стало. Аврору окутывал леденящий душу липкий ужас. Но она шла вперед, уверенно держа перед собой палочку. Чувства безопасности больше не было.       Внезапно Аврора задохнулась от страха. Прямо над ней навис дементор, протягивая к ее лицу подобие руки с длинными, покрытыми струпьями, костяшками пальцев. Аврора зажмурилась, чтобы ничего не видеть и вспомнить хоть что-то хорошее, но последние недели ее жизни складывалась из малоприятных событий, а то, что она пережила сегодня, и вовсе выходило за грань… Лучшим воспоминанием за пять лет в Хогвартсе был ее роман со Снейпом, но боль от невозможности принять этого человека перекрывала все. И тут она вспомнила запах его волос, прикосновения его пальцев к коже…       Рука сама поднялась вверх: «Экспекто патронум!».       Отпустило!       Аврора открыла глаза. Серебристая сова, беззвучно хлопая крыльями, отгоняла от нее дементора.       — Оу, простите, дорогая! — послышался голос министра, появившегося вслед за дементором. — Я немного задержался и не успел уследить. Эта тварь сейчас вернется в Азкабан, приношу свои извинения.       Министр, как ни в чем не бывало, кивнул Авроре и пошел дальше. Дементор послушно последовал за ним. На плече Фаджа сидела небольшая серебристая рептилия. Его патронус был очень невелик, но, очевидно, этого хватало, поскольку настроение у министра держалось прекрасное.       Когда они скрылись за поворотом, Синистра, наконец, смогла взять себя в руки и пойти дальше. До кабинета профессора ЗОТИ оставалось всего ничего.       Дверь была распахнута. Это настораживало, но Аврора, не убирая палочку, двинулась вперед. Том много раз повторял, что не причинит ей вреда. Тем не менее, было страшно.       Она переступила порог.       В углу на стуле сидел тот самый Том. Только одежда на нем была другая… та, что носил Грюм, от этого молодой человек выглядел неряшливо и несуразно. Он не был связан, его руки безвольно висели вдоль туловища. Том-Барти никак не отреагировал на появление Авроры. Лицо его было полностью расслаблено. Абсолютно пустым, отрешенным взглядом Том, не моргая, смотрел перед собой.       Аврора отшатнулась и в ужасе вжалась в стену, осознавая, что произошло. Дементор… Мерлин, тот самый дементор, которого она встретила по пути сюда. Она опоздала всего на несколько минут! Аврора зажала рот рукой, из груди рвались рыдания, но слез не было. Подкатывала тошнота.       Если бы у нее был хоть какой-то шанс спасти его, она сделала бы это не задумываясь. Хотя сомнений во всех совершенных им преступлениях не было. Но так нельзя… Возможно, она и сама попала бы под бдительное внимание аврората, как человек, сочувствующий Пожирателям. Грюм был, оказывается, прав… Но так же нельзя!       В голове звучал голос Флитвика: «На распределении Шляпа предложила Барти на выбор Когтевран и Слизерин. И он предпочел последнее, так как обещалось, что Слизерин откроет ему путь к власти, а это именно то, чего хотел его отец. Хотя парень был рожден для моего факультета».       Сколько времени Аврора провела в кабинете профессора ЗОТИ, она не знала. Синистра вспоминала их встречи и его слова, то, каким он был смешным и трогательным, а потом перед глазами появлялось неживое лицо Седрика. Его убил не Барти, но так ли это было важно? Теперь все складывалось в единую картину, и ей было бесконечно жаль их обоих.       Наконец, она решилась подойти. Палочку Аврора так и не убирала, хотя он был хуже чем мертв и ничего не мог ей сделать. Лицо Тома-Барти выглядело теперь совсем молодо. Только все черты немного заострились, как у покойника.       Авроре захотелось прикрыть его неживые глаза. И она сделала это. Удивительно, но его кожа оставалась теплой. Тело ведь продолжало жить… А потом, следуя какому-то безумному порыву, женщина склонилась и поцеловала его в приоткрытые губы.       После Аврора выпрямилась и, почувствовав на себе чей-то взгляд, обернулась.       В дверях стоял Альбус Дамблдор.