Не изменить законов этой жизни.

Я думала, что, привезя нас в участок, они закинут нас в обезьянник и устроят жуткие пытки, выбивая из нас признания во всех убийствах и угонах, которые хранились у них на полке с делами. Сама не знаю, откуда такая бурная неприязнь к полиции, но с детства я жутко их не любила. Нет, я их не боялась, я их ненавидела. Они всегда казались мне бескультурными сволочами, которые матерятся и бьют задержанных, а также вешают на них то, чего они никогда не совершали. Но те люди, которые задержали нас, оказались на редкость вежливыми, они даже не повышали на нас голос. Нас не стали сажать в клетку, а просто отвели в кабинет к какому-то мужчине средних лет. Он сидел за обшарпанным столом, сосредоточенно изучая папку с чьим-то делом. Рядом с ним на столе лежал мячик антистресс. Неужели у них такая нервная работа? Еще я заметила — да и сложно было не заметить, — что на самом видном месте стояла рамка с фотографией милой девчушки. Наверное, это его дочка или сестра. На вид девочке на фотографии было где-то одиннадцать или двенадцать лет, большие серые глаза, такие любопытные, что даже через фотографию у меня появилось чувство, что эта девочка хочет что-то у меня спросить. Когда нас привели к этому мужчине — мужиком его назвать не поворачивался язык, потому что выглядел он очень опрятно, — он поднял на нас голову, удивился и сказал:  — Да ладно, нашли все-таки! Ладно, ребята, раз уж вы соизволили нас навестить, то проходите, садитесь, — он приветливо улыбнулся и указал кивком на два стула напротив его рабочего места. Мы с Димой переглянулись. Тот лишь пожал плечами и сел на один из стульев. По правде говоря, опасным участковый не выглядел, даже могу сказать, что он внушал какое-то смутное доверие, поэтому я последовала Диминому примеру. Только сейчас я догадалась прочитать его имя на настольной табличке «Буров Григорий Александрович». Как только мы сели, Гриша достал из огромной стопки с папками одну, на которой было написано «Дело №2334. Угон транспортного средства», и начал рассказывать нам то, что нам и так было известно. А именно: наши имена, возраст, где мы живем и учимся, а затем приступил непосредственно к делу.  — Итак, вы, ребята, угнали машину марки Шевроле Камаро, две тысячи девятого года выпуска. Владелец машины уже через час после угона был у нас в участке и писал на вас заявление. Отрицать бесполезно, потому что из окна соседнего дома вас снимали на видео, ваши личности подтверждены, — надо же, как нагло врет. — В Дом Культуры вы приехали уже на другой машине, которая принадлежит Грабовских Эдуарду Михайловичу. Объясните мне теперь, куда вы дели угнанную машину? Признаться честно, не знаю, как насчет Димы, но лично я впервые была в полицейском участке. Именно поэтому я, как загнанный щенок, с испугом на лице смотрела на него, не зная, что делать. Отвечать он стал сам, поэтому мне оставалось только наблюдать. Я, в принципе, была совсем не против такого расклада.  — Мы угнали ее ранним утром, а по пути она сломалась. Нам пришлось бросить ее и дальше идти пешком. Мы оставили ее на дороге по пути в Клемировку, там, где купалка на Никитинском пруду. Правда это было несколько дней назад, вряд ли она до сих пор там, — парень говорил четко и уверенно. Наверное потому, что говорил правду, хоть и не всю. Участковый видимо ожидал, что мы будем молчать, или утверждать, что это были не мы, поэтому когда Дима вот так, без тени сомнения, раскрыл ему все карты, он был удивлен еще больше, чем когда нас сюда привели. Григорий ошарашенно посмотрел на моего спутника, затем хмыкнул и продолжил допрос:  — А зачем вы ее угнали вообще? Дима прикусил губу. Я тоже напряглась, видя, что он не может придумать достаточно убедительную причину. Но тут мне пришла в голову отличная отговорка, и я взяла ситуацию в свои дрожащие руки:  — Мы хотели убежать из дома  — А почему вы не поехали на автобусе? И куда-нибудь в другой город, а не в деревню?  — Потому что если бы мы отправились в центр города на вокзал и сели бы там на автобус, то нас видело бы много людей. Отследить нас было бы проще, — Боже мой, никогда не думала, что умею так быстро сочинять. Правду говорят, что в экстренных ситуациях мозг человека соображает быстрее обычного. — И в другом городе весть о нашей пропаже быстро разошлась бы, и местные жители быстро сдали бы нас.  — Да, — подключился Дима, уловив мысль, — и это не деревня, а дачный поселок. Там в это время года еще никого из дачников нет, а из жителей пара-тройка семей, которые вряд ли заметили наше появление. Так что в Клемировке было относительно безопасно.  — Надо же, какие умные дети, — восхитился Буров. — Все продумали! Все предугадали, каждую мелочь… Так красиво никто и не может соврать, правду, значит, говорите. Он почесал затылок и опустил глаза в дело. У меня от сердца отлегло, значит не так уж и сложно его обхитрить. Григорий Александрович оказался простачком. Дима взял меня за руку и легонько ее сжал. Я посмотрела на него, и он улыбнулся мне и прошептал одними губами: «Прорвемся». Я сжала его руку в ответ и кивнула.  — Ну… Продумать-то вы продумали… А когда вы решали угонять машину, вы знали, что вам будет, когда вас поймают? На этот раз мы промолчали. Никто из нас УК РФ не изучал и не знал, какое наказание дают за угон машины. На это, я так понимаю, и рассчитывал участковый. То ли он решил сыграть на нашем страхе, то ли как-то договориться, но он явно рассчитывал, что мы запаникуем после того, как он объяснит нам, как нас могут наказать.  — Это статья 161 Уголовного Кодекса РФ — открытое хищение транспортного средства. За него вы можете арест на полгода или принудительные исправительные работы на срок до двух лет. И это учитывая ваше несовершеннолетие. Если бы вам было больше восемнадцати, вас бы закрыли в тюрьму на два или четыре года и заставили оплатить штраф размером в стоимость машины. А так штраф за транспортное средство заплатят ваши родители. Кстати, мой напарник уже позвонил им, скоро они приедут за вами. Мы действительно запаниковали. Но от слова «родители», а не от всего вышесказанного. Не знаю, что насчет Димы, но я бы точно не хотела, чтобы мой вечно пьяный папаша приехал забирать меня из полицейского участка. Да я даже бабушку была бы рада видеть больше, чем отца. Но она меня забрать не может. Может быть, брат в городе, но это навряд ли. Скорее всего, он сейчас в очередной командировке и не приехал бы, даже если бы захотел. Да и живет он в другом городе, так что он не смог бы меня забрать, будь он дома.  — Ребята, а ответьте мне, пожалуйста, на один щекотливый вопрос.  — Какой? — У Димы с самообладанием было явно лучше, чем у меня. Он быстро вернул разговор в свои руки.  — Почему вы вот так просто, вдвоем взяли и сбежали из дома посреди ночи? Дальше я не слушала. Ни ответов Димы, ни голоса Григория я не слышала. Мне стало по-настоящему страшно, что папа приедет сюда. Во-первых, это будет позор перед всеми, кто тут есть. Будет безумно стыдно. Во-вторых, меня с ним точно не отпустят, поэтому придется сидеть в участке долго. А если его оставят тут вместе со мной, то это вообще будет катастрофа. Ну, а когда мы вернемся домой, папа вместе с бабушкой и всеми моими родственниками закатят истерику, вытрясут из меня всю душу и будут правы. Ведь я заставила их волноваться, исчезла, как они думают, без причины… Мне конец. Я почувствовала, как меня легонько толкают в плечо. Это вернуло мой рассудок на место. Я мотнула головой и смогла сфокусироваться на происходящем. Мужчина, допрашивающий нас, протянул мне стакан воды, обеспокоенно глядя на меня. Кажется, он начинает вызывать мое доверие. Действительно, он выглядит надежным, глаза у него добрые, совсем не верится, что он может обидеть. Да и за время нашего разговора — называть его допросом язык не поворачивался — в его голосе ни разу не проскользнула злая или угрожающая нотка.  — Попей воды. Да не волнуйся ты так, — он слабо улыбнулся краем губ. — Если ваши родители покроют ущерб, никто не заставит вас работать. Я просто хочу разобраться в ситуации, понять зачем вы наделали так много шума вокруг себя. У вас это кстати отлично получилось, про вас даже по телевизору рассказывали.  — Слышала, Вик? Мы с тобой звезды, — Дима сжал мою ладонь и хмыкнул. Это немного меня успокоило.  — Так почему вы решили угонять машину именно в том месте?  — Мы же уже объясняли, — мой голос дрожал. — Нам не нужны были свидетели. А этот дядя… Выбежал так неожиданно.  — И где вы были все это время?  — То здесь, то там, ночевали на моей даче, только ездили на репетицию и выступление в город.  — А не боялись, что вас поймают?  — Как видите.  — А вы были в районе водонапорной башни до этого?  — Нет, — отрезал парень, — никогда там не были. Вот хотелось новые места посмотреть. Выбрали самое безлюдное.  — А вы знаете, кто такой Феликс?  — Я про него в новостях слышала, типа он держит какую-то ОПГ…  — И вы в ней не состоите?  — Вы чего? Мы ж сказали, что не были на водонапорке никогда, а если бы мы… Диму перебила открывшаяся входная дверь. Толстый мужик в растянутой форме заглянул в кабинет и сказал:  — Григорий Александрович, там за… — он посмотрел на меня, плохо скрывая презрение, — девочкой пришли. Женщина, говорит, что она ее тетя.  — Пусти ее сюда, поговорим с ней тоже. Может, знает что. И в кабинет зашла Елена Мстиславовна. Я выдохнула и успокоилась совсем. Говорила же, что она никогда не оставляет своих учеников в беде, кем бы они ни были. Боже, может, все не так уж и плохо?  — Вик, я отправила группу поддержки, — она по-доброму подмигнула мне, — по домам. Они очень беспокоились за тебя. А еще зрители были в восторге от твоего выступления. А теперь, — она посмотрела уже строго на нас с другом и на участкового, — объясните мне, что здесь происходит. Могу я забрать Вику домой?  — К сожалению, нет, — пожал плечами Григорий Александрович. — Девушку имеют право забрать только родители. Может, вы знаете, когда они приедут сюда? Елена посмотрела на меня также растерянно, как смотрела на Гришу я, когда он сказал, что позвонил родителям. Вот это я попала… Елена прекрасно знала ситуацию, которая сложилась в моей семье и понимала, в каком состоянии сюда приедет отец.  — Ее отец отправил меня за ней, потому что сам приехать он не смог.  — Мне очень жаль, я вам верю, но я не имею права отпустить ее без присутствия родителей. Таков закон, это не в моей компетенции. В коридоре послышался какой-то шум и крики женщины:  — Мужчина, вы что творите? Успокойтесь!  — Мама, — выдохнул Дима…  — И папа, — я хлопнула себя по лбу. Стало невыносимо стыдно. Боже, хоть бы прямо сейчас провалиться под землю. Григорий Александрович, оставив нас, вышел в коридор, оставив дверь открытой, так что нам все было видно… Но лучше бы я этого не видела. Папа, в пьяном угаре, громил участок, а сотрудники толпой пытались его угомонить. Он спрашивал, где его дочь, крыл меня матом, обзывал такими словами, которые я никогда не решусь повторить. Обещал, что даст мне такой взбучки, что на всю жизнь запомню. Как же хорошо, что он не заметил меня. Я сидела и боялась шелохнуться, даже пикнуть не смела. Дима понял, что будет лучше, если я останусь незамеченной, и закрыл дверь, заперев ее.  — Все будет хорошо, — Елена Мстиславовна, все еще пребывая в шоке, села на корточки передо мной и взяла меня за руку. — Успокойся, Викуль, все будет хорошо. Наверное, я сейчас бледная, как поганка. Мне безумно страшно, я невидящим взглядом прожигаю дверь, боясь, что сейчас сюда зайдет папа. Дима подошел ко мне и прижал к себе. И тут дверь приняла на себя такой мощный удар, что я подпрыгнула. Отец всем телом ударился в дверь и заорал мне, приказывая выходить. Внутри все сжалось, у меня началась самая настоящая истерика. Я зарыдала, уткнувшись в Димино плечо, а внутри не стихали крики и звуки драки. Стало трудно дышать, я уже не плакала, а просто задыхалась, вздрагивая и судорожно вдыхая хоть какие-то крохи такого нужного мне сейчас воздуха. Боже, пусть это закончится. Боже, пусть это закончится. Боже, пусть… Звуки стихли. Я уставилась на дверь, ожидая, что будет дальше. Дима и Елена перестали успокаивать меня и тоже смотрели на дверь. Неужели они его угомонили? Спустя какое-то время — мне оно показалось вечностью — в кабинет зашли Григорий Александрович и родители Димы. Женщина бросилась к Диме, причитая что-то неразборчивое, принялась обнимать и целовать его, обливаясь горькими слезами. Я для приличия отошла, боясь смотреть, что происходит за дверью. Отец Димы тоже подошел к ним и обнял их. В груди что-то отозвалось безумной, тоскливой болью. Захотелось снова плакать, но я держалась. И Диму решили увезти домой. В последний момент он подошел ко мне. Заглянув мне прямо в глаза, он прошептал:  — Не бойся. Все будет хорошо, я буду рядом, — а затем снова крепко обнял меня. Так крепко, словно мы прощались навсегда. И он уехал. А я осталась в ментовке с Еленой и спящим пьяным отцом. Буров подошел ко мне и сказал:  — Пусть тетя увезет тебя домой. Твоего папу мы подержим в специальном месте, с ним ничего не случится. Не сбегай больше из дома, ладно? Я, благодарно посмотрев на него, коротко угукнула и подошла к Елене Мстиславовне.  — Да, Вик, еще кое-что, — окликнул он меня, когда мы уже выходили из участка. — Феликса убили, так что теперь вся его банда ищет виноватых. У нас уже трое пострадавших, мы всех предупреждаем быть осторожными. Постарайся не ходить домой одна в темное время суток, да и вообще будь внимательнее. Береги себя.  — Хорошо, — я кивнула. — Спасибо вам. И мы с Еленой Мстиславовной поехали ко мне домой. Рекомендую «Radiohead — Street Spirit (Fade Out)» в качестве фона. Вот все и кончилось. Наша недолгая, но увлекательная история. Я начну также ходить в школу и видеть там Диму, и все вернется на круги своя. Вот только моя жизнь больше никогда не станет прежней. Я не смогу забыть все то, что между нами было. Когда-то давно я зареклась никого не любить, но теперь это не имеет значения. Я люблю. Я люблю его, потому что он был рядом, потому что многому научил. Просто потому, что он есть. Без него моя жизнь была безумно тусклой, а он добавил в нее яркие краски, стал лучом света в непроглядной тьме. Но больше мы не сбежим из дома вместе, не будет ездить на репетиции вместе. Вряд ли я теперь увижусь с Эдом, вряд ли буду выступать. Не хочу. Ничего больше не хочу. Не буду заниматься вокалом, не буду рисовать, не буду гулять в лесу. Буду ходить в школу и домой. Мне уже ничего не нужно, главное не умереть от рук банды Феликса и остаться рядом с Димой. Никогда не повторится эта история, никогда не будем больше вместе убегать от кого-то, скрываться, поддерживать друг друга, прятаться в лесу… Никогда больше не будем.