Честь — это бриллиант на руке добродетели.
© Вольтер
Кёнджу. Провинция Кёнсан-Пукто. Виллы Gamseong, принадлежащие Красному Дракону.
Как только въезжаешь в город Кёнджу, дух захватывает, а дар речи теряется. Думаете, чепуха? Но стоит только прочувствовать значение всего-то одного названия, а какая история за ней таится! «Бесценное состояние» — гласит имя города. Что за состояние? Здесь ли это состояние? И чьё именно это состояние; кому оно принадлежит? «Сораболь», «Сонаболь» — древние и самые первые названия города в эпоху золотого королевства Силла. Почему два названия? В VI веке, то есть, во время правления первой женщины в Азии, на троне — на месте главы государства сидела королева Сондок. Она и перевела столицу в этот, казалось бы, не такой значимый город, будущее состояние Кёнджу. Первое название городу дала именно правительница, носящее значение «Бесценности», а второе звание дал народ, в честь мудрой и настоящей главы Силлы — «Королева». Со временем, кто как использовал названия, а в конце IX века, с появлением на месте королевства Силлы нового государства Корё — нынешняя Южная Корея, король ВанСо, сын основателя государства Корё переименовал город на «Кёнджу», недалеко дошёл значением, не сильно сжав. Думаете, теперь уже не существует «Бесценности» и «Королевы»? С тех пор и по сей день на гербе Кёнджу красуется корона, а под ней и надпись «Королева». Величие, неизведанность и точная противоположность безмятежности. Чувство необъятности; вроде бы восхищение затапливает всю душу, но с другой стороны горит синим пламенем страх. Это совсем не удивительно, ведь когда-то это место являлось одним из самых процветающих городов всей Восточной Азии и столицей знаменитого древнекорейского государства Силла. А теперь, преступный мир, именно он и поглотил этот город. Кто же знает, теперь, может, и кто догадывается, кому именно принадлежит это королевство с «Бесценным состоянием», что ждёт свою «Королеву»? Жизнь — настолько ценный подарок, что прожить её следует мудро. Она — наибольшее из чудес, какие только могут случиться с нами. Чудо — это событие, которое рождает веру. В этом сама сущность и назначение чудес. Тем, кто их видит, они могут казаться весьма удивительными, а тем, кто их творит, весьма простыми. Но это неважно. Если они укрепляют или порождают веру — это истинные чудеса. Хотя многие говорят, что сам человек есть большее чудо, чем все чудеса, творимые людьми. Но можно ли считать чудом, когда, казалось бы, не такая уж и длинная, но тяжелая чёрная полоса длинною в три года может вмиг оказаться не простым неизбежным невезением в жизни, а взлётной полосой, которая приведёт какое-нибудь королевство, с бесценным состоянием и ждущей тебя короной королевы? Что же с Миной, что всё это время тихо и молча сидела в салоне авто, который уже въехал в этот город, спросите вы? Девушка не знала, что делать. Как только Ли загнали в машину, та тут же пыталась выбраться из неё и убежать, не получилось, а после, в очередной попытке бегства дергалась и укусила руку одного из громил, что сидел с ней, и девушку тут же приструнили, хорошенько потаскав за волосы по салону джипа. Страх неизвестного, что ждёт её в будущем, за маленького братика, оставленного на друга, за себя, от досады которого выть хотелось, оковал всё тело, даже пошевелиться не получается, хотя руки и ноги девушки развязаны, она в свободе, если насильный захват и «транспортировку» таковым можно считать; в голове всё бушует во всеразрушающем урагане: «МинСок, БэкХён, подработки, дом, деньги…»; «Отец, долги, расплата, проигрыш, карты, я, бордель, неужели теперь проститутка?...»; «Тот человек, кольцо, этот взгляд, он приковал меня.» Ли Мину везли по широкой трассе, за окнами машины видны были ночные огни, казалось бы, спокойного и ни чем не беспокоящегося города, а дальше — море или океан, красивая картина складывалась на горизонте. Со временем, автомобиль проехал и вродь того самого побережья, что изначально только на горизонте показывался. Блестевшая водная гладь и легкий бриз, как-то даже обнадёживающий и освежающий душу девушки подул со стороны моря. Стеклянные и высокие современные многоэтажки остались далеко позади, а джип всё ехал и ехал, немного времени спустя, девушка очутилась в районе высоких и громадных вилл, каждая из которых была ограждена то каменными, то железными стенами, что и устрашало сильно. Та, на чью территорию въехала машина с Миной, отделялась от дороги стеной из неотесанного камня, секьюрити с рациями, которые стояли у ворот, девушка в первую очередь заметила, ибо больно отличаются крупным телосложением. Дальше же высокие и сказать так, роскошные ворота, витые плетением железа и позолота автоматически распахнулись и машина медленно проехала по оставшемуся пути. Мина разглядывала повсюду зелень, росшую сверху стен, дома что ли, словно водопад, красивые ухоженные деревья, пышные кусты, на которых моментами красовались белые и красные бутоны роз, через которые был виден блеск воды, кажется, за ними бассейн или какой-то водоём. Джип проехал дальше, и узкая дорога, с двух сторон которую то и дело окружала зелень, слилась в один большой круг, на котором посередине был расположен фантанчик, и тут же открылся вид на сам мраморный особняк с двумя большими и толстыми колоннами. Получится ли отсюда сбежать? Как? Машина остановилась у крыльца, где стояла охрана. Думалось, вроде бы обычный бордель, а тут оказался вот этот вот особняк, напоминающий пристанище колумбийских наркобаронов из фильмов. Кто знает, какие там ужасные вещи творятся? И такое существует в Южной Корее? Конечно, в мире есть вещи и поужасней… Мину силой вытащили из машины, и не давая долго осматриваться, потянули в особняк. Уже точно запуганная девушка оказалась в большом и просторном холле. На полу ничего не было, красивый мрамор так и блестел, посередине большой диван с креслами вокруг, вдоль неровной-загнутой стены находился бар, кажется, там слишком много спиртного, девушки, причём разных национальностей, в лёгких платьицах и тапочках то и дело ходили отсюда туда, даже не обращая внимания на двух громил, придерживающих Ли. Не давая Мине как-то даже освоиться что ли, разглядеть тут всё и пораскинуть мозгами, как отсюда можно будет сбежать, её окликнул высокий блондин, резко и сурово даже притягивая Мину к себе, что охрана сразу же отпустила её. — Так это ты, Ли Мина. — прищурившись и глядя прямо в глаза, — Больно дорого стоишь, раз заказали тебя ещё до твоего приезда… Слишком особенная?.. Иди за мной, — отходя от девушки и направляясь куда-то вглубь близкого коридора. Пока Мина просто следовала за «провожатым» и слушала какой-то свод правил, заметила, что дом весь из белого мрамора, а эти тёмные двери среди коридора словно в каком-то отеле, разукрашенные резьбой, на каждой двери один и тот же рисунок — роза. — Меня зовут Пак Чимин. Если что-то нужно, обратишься. — останавливаясь у двери комнаты, подготовленной для девушки. — Это же публичный дом…? — А по-твоему тут детсад? Или лучше, храм какой? — взявшись за ручку двери, толкнув её и открыв комнату. В этот момент по коридору пробежались две путаны* в одном нижнем белье, хихикая и не обращая внимания на Мину. — Как-то не очень похоже, — хмыкнул блондин. — Все девственницы, первым делом попадают именно сюда. Этот «филиал» именно для VIP-клиентов, которые ценят не только хорошее обслуживание, но и качество с чистотой. А после клиентов, те проститутки, что портятся или менеежеланны будут отправлены в подпольный бордель. Вот именно тот бы ты сразу опознала, как самое что ни на есть торговый дом шлюх. — указывая рукой войти в комнату. Мина от описания Чимина тут же поморщилась и вошла вовнутрь. Комната оказалась даже лучше, чем у неё дома. Одна аккуратная и довольно-таки красивая кровать с двумя подушками, туалетный столик, шкаф из чёрного дерева с той самой розочкой посередине, которая на дверях была. Светлая комната, большое окно, даже решёток нет, да и, второй этаж. Убежать она сможет, точно, но вот, куда… Да ладно, в Корее же находится, сможет спастись аккуратненько. Мина заметила внизу преграды в виде охраны, то и дело гуляющей по периметру и что-то сообщающей по рации в руках. А потом что? Потом эта громадная каменная стена, через которую нереально будет перелезть. А за стеной? Море или вообще океан. Скорее всего море. — И как быстро портятся… они? — Это уже зависит от самих девушек. Одна тут шестой год работает, а троих выкупили их постоянные клиенты, — кивая самому себе. — Они тут ничем и не занимаются днём, кроме того, как приводят себя в порядок и оттачивают своё сексуальное мастерство. Мина раскрыла рот от удивления. Неужели в этой дикой и внушающей страх среде кто-то вообще умудряется не только жить, но и свыкнуться с этим, выходя на уровни выше? — Вы тут… директор? — хотя по свободному стилю одежды и не скажешь. — Какая ты вежливая. Выкаешь… Обращайся на «Ты». Точно, директор, а лучше, владелец этого всего… — усмехнувшись и присвистнув, — Я сутенёр**, да ещё и со стажем, — усмехаясь над глупой реакцией девушки и поднимая указательный палец кверху. — Тебя заказали, приготовь себя к ночи, — уже собираясь уходить. — Что? Как заказали? Как приготовить? — хлопая глазами и чуть ли не заикаясь, думая, как бы из этого бреда выбраться. — Ну как себя в порядок приводят? — не довольствуясь тем, что такую элементарщину приходится объяснять. — Помойся, надушись, побрей, где надо. Всё необходимое тут есть, там ванная комната. — указывая то на туалетный столик, то на дверь в комнате, — Разве не ясно? — Но… я, я не могу быть проституткой… — вступая в спор с уставшим от таких воплей новеньких Чимином и с надеждой в глазах смотря на него, — Я могу стать уборщицей или посудомойкой. У меня опыт работы есть, но я не могу быть проституткой! Да одно то, что я не знаю и не умею в этой отрасли ровно ничего даёт мне права это говорить. — отдышавшись и глядя на позабавившегося Пака. — Вы же сутенёр, от меня никакой прибыли, потому что я полная неумеха в этой сфере, а если стану здесь убирать или посуду мыть, то хотя бы какой-то прок будет! — Я тебе не доходчиво объяснил? Кого ты пытаешься обговорить? — хмыкнув и приблизившись к девушке. Мина рефлекторно сделала шаг назад, вспоминая правила, о которых Чимин по пути в комнату говорил, уже готовясь притихнуть и не противостоять мужчине явно крепче неё, и что-то да сделает. Нутро Мины не подводило её, ибо слишком часто её избивали или же обманывали на подработках, что пришлось приучиться к этому и догадываться самой. Но стоит ли сейчас молчать? Стоит ли терпеть всё это? Вдруг, сейчас, если Мина выскажется, у неё появится выход, свет в этой тьме кромешной? Все мы молоды, как наши надежды, и стары, как наши страхи. А ведь все надеются приблизительно, но вот боятся — точно! Что же тогда стоит того, чтобы рискнуть и попробовать сегодня же сбежать, а не ждать даты своей казни? Что за жертвоприношение в этом доме разврата? Бояться можно всего, но что, если хочется ничего не бояться? Разве можно победить опасность без опасности? Нет. Именно, а значит, чей риск, того и выгода. Кто знает, сегодня рискнёт — завтра освободится. Нет права на страх, каждая минута важна, нужно спасаться. — Я не буду ни к чему готовиться, потому что не намерена ни с кем спать! — с гордо поднятой головой и уверенным взглядом заявила Ли. Чимин, посмотрев на чёткое выражение лица девушки, нахмурил лоб и внезапно ударил Мину по лицу. Кажется, это и нельзя было назвать точным полноценным ударом, так как было и не слишком-то больно, по сравнению с тем, через какие именно удары девушке приходилось пролезать, но и тут же, она от неожиданности отлетела к стене, приложив ладонь к щеке и как зверёк, загнанный в угол, смотрела на того, кому решила на данный момент противостоять. — Сегодня ночью. У тебя. Будет первый клиент. Точка. — жёстко обрубив. — Через час приду, чтобы была готова.***
POV Мина
Ночь. К этому уже ненавистному особняку всё подъезжали и подъезжали машины. Всё происходящее снаружи было слишком хорошо слышно в моей комнате. Хлопки дверц дорогих автомобилей, громкие и весёлые голоса «посетителей», их хохот, какой-то противный смех, до чего ужасающие визги путан, шум плескающейся воды в бассейне и уже надоевшая то ли плавная, то ли нет, музыка, которая то и дело срывала своим темпом мои мысли и планы о побеге. Час своей свободы уже истекал, а я всё ещё здесь. Что за бред такой, я всё ещё не убежала, а этот жёсткий сутенёр скоро придёт, а я всё с мыслями разобраться не могу. Вот уже в какой раз смотрю на это впечатляющее с первого раза кольцо, которое всё это время в кармане шорт лежало. Этот камень, он такой необычный, никогда такого не видела. Там словно звёзды… Тот человек, зачем он дал мне это кольцо? Оно кажется дорогое… Или же просто подделка? А если оно и вправду целого состояния стоит? Я же могу его продать этому борделю и высвободиться? Хм, рабы, в древнее время обычно так и делали… Что? Рабы? Теперь я сама себя за рабыню принимаю! Прекрасно, Ли Мина! До чего докатилась… Я с МинСоком слишком долго бежала, и уже удостоверившись, что довольно далеко находимся от нашего… Уже не совсем нашего дома, я перешла к узкому переулку, чтобы отдышаться, а потом, решить, что дальше делать. Хоть и весна, но уже после пяти-шести часов становилось прохладнее, поэтому я уже всем сердцем радовалась, что успела прихватить накидку для младшенького, ему нельзя заболевать, что же я тогда буду делать, а для себя… Как всегда про себя забыла. — Идём, МинМин, — застегивая курточку на малыше, — пойдем к братику Бэбэ? — улыбаясь и наконец вдохнув больше воздуха в лёгкие, нельзя расстраивать малыша своей печальной миной, он всегда всё замечал. Я подняла мамину шкатулку с земли и только хотела взять Сока за ручку и перейти с ним к другой стороне улицы, как этот маленький оборванец побежал вперед. Кажется, моя улыбка дала ему уже повод дурачиться и веселиться. Не успела я моргнуть глазом, как он уже стоял посреди дороги и смотрел на машину, которая ехала прямо на него, я подорвалась с места и оттолкнула малыша, после чего сама упала на его же место. Думала, это конец, конец всего. Жизнь большинства людей похожа на смутный и бессвязный сон, на грёзы полусонного. Протрезвляемся мы только уже тогда, когда жизнь кончается. Было страшно, казалось, я что-то должна была ещё сделать в этой жизни, будто чего-то не хватало, словно осталась нерешённая задача. Было больно, не от удара о капот машины, нет, эта железная громадина меня даже и не коснулась, она остановилась за сантиметров тридцать от меня. Внутри горело из-за горького ещё больше впечатляющего осознания того, что если со мной что-то случится, МинСок, он не выживет в этом проклятом мире, а если и будет продолжать какое-либо существование, будет ли оно вообще считаться жизнью? Я должна беречь себя, беречь ради единственного дорого мне на Земле человека. Из глубоких забвенных раздумий меня вывел плачь ребёнка, плачь моего малыша, который уже сидел рядышком. Я рада, что с ним всё в порядке, не считая лёгких ссадин и лёгкого психического шока. — Вы в порядке? Вы слышите меня? — меня поднимали, кто? — Мы не успели Вас задеть, затормозили раньше, чем Вы упали на землю. — ровно и гладко говорил блондин лет 23-24, может, он даже был младше, но из-за расплывчатого зрения я мало что чётко могла в тот момент подмечать. В этот момент из машины вышел «Чёрный человек», ибо во всём тёмном был, и недолгое время странно смотрел на меня, всё спускаясь с головы до области рук, а потом снова поднимая взгляд на меня саму. Минут пять прошло и всё это время этот блондин то спрашивал меня о самочувствии, то утверждал, что ехал по правилам и всё прекрасно. Удивляло, с какой он спокойностью всё это говорил. Я уже стояла на ногах, машина ведь меня и вправду не задела. Они тут не виноваты, значит, могут ехать, а я? Со мной всё в порядке, не впервой такое проходить, моё тело, кажется, привыкло к нападкам извне. Я обернулась, оглядывая, куда делся малыш, а он стоял с тем самым темноволосым мужчиной в чёрной рубашке и таких же брюках, который вытирал, однако, светлым платком МинСоку слёзы, хлопая по плечам. «Мужчины никогда не плачут». Это единственное, что только успела расслышать. Я быстро подхватила своего Мина на руки и недоброжелательно взглянула на него. Всегда, когда братика трогает кто-то незнакомый, такое бывало, ибо неспокойно в душе от этого, словно, весь мир настроен против меня и может причинить вред моему малышу. Мужчины сели обратно в свой дорогой автомобиль и уехали. Этот взгляд, глаза того «Чёрного человека», когда он смотрел на меня, пока машина проезжала мимо, он такой… странный? Особенный? Сколько глаз в своей жизни повидала, но ещё никто так не смотрел на меня. Выражения этих глаз… они словно приковывают тебя к земле, впиваясь в тебя. Тяжёлый взгляд, пронизывающий насквозь, от которого мурашки по телу. Вроде бы заставляет шарахаться в сторону, но так не хочется, он притягивает, привязывает к себе, заставляя задуматься вообще над всем своим существованием… Снова я ушла в себя, машины уже и не видно, а меня вытянула из глубины раздумий маленькая ручка МинСока, схватившаяся за мою. — Нуна, ты в порядке? Ничего не болит? — смотря снизу вверх, — Хочешь кое-что покажу? Настроение младшенького всё же было приподнято, чему я даже как-то благодарна. Мой малыш хоть как другие дети не плачет на каждом шагу, он всё понимает, мой МинСок умненький растёт. Заинтересовавшись в словах братика я присела перед ним на корточки. Маленький тут же раскрыл свою ладошку, а там блестело большое красивое кольцо со сверкающим камнем посередине. Явно дорогая, сразу опознала, это не подделка, и моя подработка временами в ломбардах уборщицей точно это доказывала, хотя, могу же и я так ошибиться, но я была более чем уверена, что кольцо дорогое. Эта «находка» меня сильно обеспокоила, чем удивила, ибо, откуда такая вещь у МинСока? — МинМин, откуда оно у тебя? — всмотревшись в кругленькие распахнутые глазки братика, мило пялящихся на меня. — Нуна-а~ — накинулся он на меня с обнимашками, — Мы теперь богатые, да? — прыгая от счастья на месте, — Его мне тот добрый дяденька отдал, сказал, что оно твоё! — всё не унимался малыш. — Почему не говорила мне, что у тебя такая красивая вещь есть? Дяденька сказал, что она тебе в жизни ещё много раз поможет. Поэтому, — отдаляясь от меня и глядя прямо в глаза, — нуна, не потеряй её. — пригрозив указательным пальчиком. Тут дверь в комнату распахнулась и сразу же вошёл именно тот, кого я сейчас меньше всего хотела видеть. Ну говорят же, только помяни чёрта… — Не понял. — снова этот грубый голос, — Чего это ты сидишь? Я не пойму, ты глупая или как? — «Или как», скорее всего… Глупые бы давно уже ждали своего сутенёра помытые, побрившиеся, чистенькие. Я не собираюсь добровольно подготавливать себя к жертвоприношению! — нервы сдавали, былое терпение помахало мне рукой и покинуло мой разум. За долю секунды Чимин сократил между нами расстояние и потащил меня к ванную комнату, тут же закрыв дверь на замок. Стало неспокойно, я, осознав, что хватка мужчины ослабела, выскользнула и быстро зашла в душевую кабинку, закрыв за собой дверцу и придерживая её. — Не играйся со мной. — голос становился ближе, — Я не гожусь на роль нянечки. — он ещё ближе, — Тебе 20 лет, взрослая уже, — я не смогла удержать напора и отпустила дверцу, ибо её оттуда сильно дёрнули. — Нет! Я не собираюсь! Не буду этого делать! — сорвалась я на крик, представляя, через какой ужас я пройду, если соглашусь. — Не хочешь сама, значит сделают другие, — смотря на меня слишком спокойно, от чего ещё страшнее было. Мужчина вошёл в кабинку и прежде, чем я успела выставить руки для самозащиты, он схватился за футболку и начал рвать её в клочья, чтобы она сама потом скатилась на холодный кафель. Завизжав, как резанная, я пиналась, била, прыгала, пыталась выскользнуть из кабинки, укусить, но не получалось. Кажется, этому сутенёру не впервой с такой как я разбираться, говорил же, «Со стажем». Он выкрутил мои руки за спину и продолжал сдирать с меня уже во всю порванную футболку. С горем пополам, но мне удалось опуститься на корточки, чтобы этот иуда с меня и шорты не сорвал. — Негодяй! Грешник, ты хоть знаешь, что это незаконно?! Если даже закона для тебя нет, то не забывай, мы все под Богом живём! — я всё пыталась отделаться от его рук. Пак взялся за ремень и принялся вытягивать его из чёрных джинсов. Что будет, если я умру сейчас? Человеческая жизнь похожа на коробку спичек. Обращаться с ней серьёзно — смешно. Обращаться несерьёзно — опасно. — Что ты делаешь? Что… что ты хочешь сделать? — уже заикаясь и запинаясь в речи. — Собираюсь подготовить тебя к первой ночи с первым клиентом, — спокойно, не пытаясь запугать или преподать урок за непослушание. Чимин резко поднял меня и, завернув руки за спину, завязал ремнём. Тут же вспомнились его слова, когда я только ступила в этот дом разврата и нечестивости. Блондин говорил, что меня заказали ещё до того, как я успела сюда приехать. Кто это? Зачем именно? Почему так спешить? Этот «первый клиент» знает меня? Но… я не знаю людей с такими большими деньгами, чтобы они были тут VIP-клиентами… Тот мужчина в чёрном, может… нет, это не он, мы даже не общались с ним, он меня и не знает… Но зачем тогда он кольцо-то отдал? Может, как в дорамах, сделал предложение девушке, та отказала и он, отчаявшись просто вручил кольцо первой попавшейся мне? Что за дела? — Я могу позвать девушек помочь привести тебя в порядок. Они всё сделают сами. Или я могу это сделать… Что ты выберешь? — снова грубый голос, выведший меня из раздумий. Я оглядела себя. Без верха, на полу кабинки валяются чёрные лоскуты от моей бывшей футболки, белый лифчик весь истерзался, лямка скатилась и висит в воздухе, а вторая вообще у моих ног оказалась. Я всю свою жизнь никому к себе притрагиваться не давала. Хоть мне и 20, я даже ни разу не целовалась, поначалу родители удерживали, а потом и у самой к парням интерес прервался, смерть мамы, братик, вечно пьющий и где-то пропадающий отец. Мне было некогда, а сейчас меня какой-то сутенёр до такого состояния довёл. — Не смей меня трогать! Я уйду отсюда! Никакого клиента не будет! — сама своим словам не веря кричала и пыталась выйти, но завязанные руки усугубили ситуацию. Сутенёр придавил меня к ледяной стенке душевой за шею и каким-то даже здоровым и адекватным взглядом смотрел на меня. — Ты свой характер перед кем показываешь? Передо мной? — сильнее вдавливая в стену и выше поднимая уровень моего страха, — Весь этот спектакль от того, что ты целка. Ну не волнуйся, с таких как ты сбивать спесь проще простого. Пак спокойно дёрнул вниз мой лифчик, обнажив мою грудь, и тот просто полетел вон из кабинки, а я, не выдержала и заплакала. Никогда, нет, никто меня такой не видел, этого не будет, никто меня не тронет вот так, именно так. — Что и требовалось доказать. Дабы усмирить тебя, просто нужно раздеть, и вся униженная и чуть не помирающая от стыда, ты превратишься в кисель. Я даже не слушала его, всё, чего сейчас хотелось — это одеться! Накинуть на себя километровую ткань и ходить с ней вся закутанная, всю жизнь. Я не могла ничего сделать со скованными руками, припечатанная к стенке. Пальцы мужчины расстегнули мне пуговицу на шортах. Всхлипнув, я запищала и замотала головой, уже не в силах выговаривать слова. На следующей секунде шорты сами упали на пол. Горечь моего состояния, давящая грудь тягота и колючий ком в горле, из-за которого я только и делала, что мычала. Мужчина начал спускать уже последнюю вещь, оставшуюся ещё целой на мне, а я всё дрожала и хныкала, не в силах что-либо сделать. Смотрела с мольбой в глаза Пак. Такие, вроде бы, сразу понимающие, но застелённые пеленой забвенья, он забылся, он не должен этого делать. Я уже во всю плакала, уже забылась в этом бреду, что не заметила, как с меня тихонько соскальзывает ткань внизу. — А-а! — задёргалась и визжала я, осознавая, что сейчас меня мужчина без всего увидит, голос перед ним предстану — Остановись, не делай этого! Пожалуйста! — Я предложил тебе вариант. Тебе помогут девушки, или мне это сделать? В мои обязанности эти занятия не входят, люблю только подготовленное и ухоженное, но ты у меня не вызываешь чувство брезгливости, ибо ещё девственница. Он прекратил свои действия. Трусики хоть на месте. Я всё ещё смотрела в глаза Чимину, такие близкие, такие разумные, но не смотрящие на меня, а на стенку, в которую я всё больше и больше вдавливалась. Его крепкая мускулистая рука всё ещё держала моё горло, вот только хватка ослабла, я понимала, что могу даже шевелить шеей, попыталась сделать это, как тут же была припечатана обратно, я слышала тяжёлое дыхание мужчины и виделся вздымающий на руке бицепс. — Не надо! Отпусти меня, Чимин, не делай этого! Девушки, я выбираю девушек! Пусть приходят девушки! — разрыдалась во весь голос, не сдержав всего напора. Теперь я была лишена и последнего лоскутка на себе. Благо, в следующую секунду сутенёр покинул кабинку, громко хлопнув дверцей. Его ремень всё ещё сжимал мои руки, не удивлюсь, если до крови растёр их. Я скатилась по стенке и приводила расколовшиеся чувства, растрёпанные нервы, сбившееся дыхание, и чуть не потерявшуюся себя, в порядок.***
Делаю шаг, затем другой, третий. Меня умыли, очистили, одели, накрасили и надушили. Наконец моё мучение подошло к концу, или оно только начинается? Всё надеюсь, что мои мысли кто-то слышит, но чем я только занимаюсь? Надежда — это худшее из зол, она продлевает мучения. А ведь каждый малейший шаг на поле свободного мышления и лично формируемой жизни всегда завоевывается ценой духовных и физических мучений. Но правда ли то, что всё только началось? С каждым шагом я становлюсь всё ближе к своему мучению? Кто же здесь мог ответить на эти вопросы? Верно, пока никто. Сейчас я иду по коридору в ту самую спальню, в которой меня должно быть ждёт тот самый человек, который и заказал меня ещё до моего появления в притоне***. Дверь открывается и вхожу в комнату. Никого, пусто. Ещё не пришёл? Или специально «опаздывает», чтобы заставить меня дольше ждать? Мужчина, которому я должна отдаться сегодня ночью, не муж, не жених, не друг, не знакомый, это просто человек с толстым кошельком. Продать своё тело, свою честь, себя в конце концов за деньги? Нет. Я не намереваюсь с ним спать, нет, этого не будет. Вдруг я смогу продать ему это кольцо с синем камнем, или уговорить за него выкупить меня из этого дома разврата и нечестивости, ведь Чимин говорил, что были такие девушки, которых выкупали потом. В комнате было приятно жарко, а сердце стало в три раза быстрее биться. А что, если я не смогу проделать план с кольцом? Богатые люди, они ведь не покупаются на такое… Ничего страшного, когда это я не выживала в трудных ситуациях? Столько подработок, с детства меня приучили ко всему необходимому в жизни, начиная от заваривания чая и заканчивая самообороной. Надо найти острый или тяжёлый предмет. Я не собираюсь бедного человека убивать… Нет… Бедный ли он? Да не настолько должно быть. Может, у него вообще семья и дети есть, а он по бабам. Я просто грохну его этой лампой например… Нет, не подходит, она слишком лёгкая… Или этим стулом… Он слишком тяжёлый. Я и не удержу его. Нужно найти что-нибудь, чтобы смочь постоять за себя. Я выйду отсюда точно! Либо вынесут из этого особняка мой труп. А я жить хочу, так что выйду на своих двоих. В тумбочках ничего нет, под матрасом и одеялом тоже. Подушкой задушить? Нет, он же так умереть может? Я с одним сутенёром справиться не смогла, а тут готовлюсь к человеку неизвестного телосложения. Что делать? Острое… Да тут даже стекла нет… Окно? Нет, охрана услышит, если разобью… Зеркало! Сломать и зарезать его? Тут только убийством… я выйду отсюда, во что бы то ни было. Меня ждёт МинСок. Быстро направляюсь к большому зеркалу во весь рост в углу комнаты. Не успела совершить задуманное, как позади открылась дверь и я быстро обернулась. В белой рубашке и синих брюках, ещё и при галстуке у порога стоял высокий мужчина лет 23-25. Совсем не тот клиент лет 50-ти, с пивным животом и вонью изо рта. Которого я ждала, отчего я заметно напряглась, сжав пальцы в кулаки. — Так вот, ты какая… Ну привет, я ЧанЁль — вытаскивая руку из кармана и прикрывая дверь, — Ты так, — указывая двумя пальцами на меня полуголую в одном полупрозрачном пеньюаре и под ним кружевном нижнем белье, которое я неудачно пыталась прикрыть чуть ли не прозрачной короткой тканью. — даже привлекательнее, чем на фото, — о чём он? Какое фото? Он меня видел? Этот человек меня знает? — Давай повеселимся на всю катушку. — делает шаг ко мне, сердце пропустило удар.