***
— Ты уверен, что хочешь пойти? — обеспокоенно спросил Эррор, кажется и не собираясь вылезать из-под мягкого одеяла. Стоящий рядом с кроватью лекарь застёгивал пуговицы на своей одежде, и даже тогда, когда услышал голос любимого, не обернулся. — Угу… Надо хотя бы попытаться, — как-то подавленно прокомментировал Инк и тяжело выдохнул, когда Оши, не вставая с кровати, обнял его со спины, прижимая к себе. Аккуратно потёрся щекой о чужую спину, всё также поддерживая. — Может, мне пойти с тобой? Инк мягко улыбнулся и повернулся лицом к лежащему на рёбрах Глюче. Тот, кстати, лишь на секунду выпустил его, но вскоре вновь обнял. Иберис смотрел сверху вниз на поднятое лицо тёмнокостного и видел, как в его глазах плавало беспокойство. Лекарь аккуратно огладил чужое лицо тонкими пальцами и, после нескольких минут молчания, всё-таки ответил, качая головой. — Не стоит. — Уверен? — Абсолютно, — безо всякого колебания Иберис кивнул, подтверждая свой ответ. Оши как-то неверяще уставился на него, однако решил промолчать, и, опустив белокостного из своих объятий, получил приз в виде лёгкого поцелуя в переносицу. С тоской он пронаблюдал, как Инк в последний раз улыбается перед тем, как скрыться за дверью, и душу его охватывает ещё большее беспокойство. Шаг за шагом, лавка за лавкой. Инк не знал, с чего начать. Заметив за одной из витрин свежую выпечку, он остановился и задумался. Может стоит… купить ему чего-нибудь? О, Господи! — С каких это пор я стал таким слюнтяем? — тяжело выдыхая, Инк поник. Сам себя не понимает, боится и слишком уж волнуется. Вновь выдохнув, он выпрямился. — Ну ничего! Всё заканчивается, так что и это закончится! — почему-то даже самому травнику было трудно поверить в сказанное, но он решил не акцентировать на этом внимание. Иберис застыл, почувствовав, как что-то внутри будто протестует, вот-вот оборвётся и на прощанье помашет белым платочком. Его тянуло. Но куда? Напрягшись, белокостный устремил взгляд в сторону закоулка и, не мешкая, направился туда. Энергично шагая в сторону источника его же магии, белокостный зашёл в самую старую часть города. По некоторым улицам это казалось очевидным. Было видно, что старые дома были готовы развалиться прямо на месте, а загрязнённые переулки никак не внушали к себе доверия. Найтмер сам по себе хороший король, так что, судя по малой части города, которая была явно в неплохом состоянии, он уже взялся за этот вопрос. Он решил не перестраивать всё с самого начала, лишь ремонтируя и реставрируя уже то, что есть, из-за чего в этой части города сохранялся весь тот шарм, что дарует та самая сказка старины. — Так это всё же ты, — с пустым безжизненным взглядом отозвался Блу. Он сидел на земле, спина его была прижата к каменной стене потрепанного здания даже не потому, что так было удобней, а потому, что уже совсем не было сил. Прежде ровный и статный позвоночник ныне сгорбился, будто сам ягодка не магическое бессмертное существо, а уже многое переживший старик, которому осталось совсем немного и доживает свои дни он в одиночестве, разъедающей его изнутри. В руке блеснул осколок. — И что же ты тут делаешь? — вопросил лекарь и как можно тише и спокойней присел рядом со своим фамильяром. Тот на него даже не взглянул, продолжая рассматривать пустоту. — Пытаюсь закончить это всё, но увы, из-за тебя не имею на это право. Инк вздрогнул и виновато опустил взгляд, поджимая свои уста. — Но ты ведь можешь всё исправить? Сделать так, чтобы после смерти я не возвращался в этот жестокий мир. — Прости, но… я не могу себе позволить этого. — Инк, — от холодного тона своего ребёнка хотелось спрятаться, убежать, но надо было терпеть, потому что именно травник был виноват в том, что сейчас происходит. По крайней мере, он так считал, — я устал. Пытался прикончить себя разными способами, но каждый раз возвращался к жизни из-за того, что на самом деле я даже не живой. — Но ты ведь… существуешь, верно? Я могу коснуться тебя, — в доказательстве своих слов Инк огладил белую черепушку своего создания, и оно поддалось на встречу своему создателю. Прижалось щекой к такой родной ладони и тут же опалило безжизненным взглядом. — Существовать и жить — разные вещи, Инк. Тебе ли не знать? Так что прошу… — он сжал руки своего «отца», — умоляю тебя, избавь меня от этих страданий. — Нет! — лекарь резко поднялся, вырывая свои руки из не такой уж и крепкой хватки, он до боли сжал кулаки. — Я не хочу об этом даже слышать! Блу опустил голову, однако никакой вины он даже не чувствовал, ему хотелось лишь рыдать от досады. Будь такая возможность, он вырвал бы себе все волосы, но, к сожалению, он обычный фамильяр, который даже умереть не может без помощи рук своего создателя. — Инк, ты ведь знаешь, что Марта мертва, верно? — Да, но Блу, у тебя ведь всё ещё есть я, — подрагивающим голосом отозвался маг. Он вновь опустился перед фамильяром на корточки и принялся гладить его череп. — Её ведь… застрелил её муж… из-за меня. Будь у Инка душа — она бы пропустила удар. Сжав плечи своего создания, он хорошенько его тряхнул, стараясь привести в чувства. — Что ты несёшь? Как такое возможно?! — Мы с ней собирались сбежать, и возле самого порта он нагнал нас. Пьяный, разъярённый, он взял у кого-то пистолет и… — Блу затрясло. Сжав свои плечи, он пытался унять эту мерзкую дрожь, но ничего не выходило. Вздохнув, лекарь прижал скелетика к себе, продолжая поглаживать его. — Ну-ну… всё будет хорошо. Мы пойдём с тобой в замок, а если не хочешь туда — вернёмся в хижину. Будем жить так, как жили и всё наладится. — Нет… моё время пришло, и ты об этом знаешь, верно? Знал ещё со вчерашнего вечера. Не забывай, что мы связаны… Да и… ты бы тоже захотел жить, помня, что на твоих глазах убили Эррора? — Ты же знаешь, что ты мне дорог… — шептал белокостный, сильнее прижимая к себе своего фамильяра. — Знаю… — с мягкой улыбкой отозвался мышонок, похлопав создателя по спине, — и именно поэтому ты исполнишь мою волю.***
Шаг за шагом Инк преодолевал всё больше расстояния мощеной дороги, с мягкой улыбкой замечая, что улицы такого родного города вновь начали намокать из-за начавшегося дождя. Многие ускоряли шаг и даже начали бежать, попутно злясь и проклиная так надоевшую непогоду. Но Инку же домой не хотелось от слова совсем. Вот только идей куда же пойти совершенно не было, будто сам Инк — кошка, а они — мышки, которые, чуя угрозу, разбежались кто-куда, спасая свои серые спинки. Сжав руки за спиной в прочный замок и подняв голову к успевшему стать серым небу, лекарь прокрутился на одних каблуках своих сапог и, улыбнувшись чуть шире, сделал шаг в совсем рандомную сторону. Выбор оказался недурным. По пути встретилось несколько пекарней, и, изголодавшись от столь аппетитного запаха, он всё-таки позволил себе заглянуть в один из магазинчиков. Хозяева, к слову, были не очень рады появившейся луже в их заведении, однако покупка нескольких булочек явно искупила весь недочёт нежданного клиента. Конечно, по дороге были и бары, проходя мимо которых маг на минуту останавливался и оглядывался на пестрящие вывески. Напиваться даже не хотелось, да и не одна из булочек в горло так и не полезла, однако… запить всё происходящее хотелось, даже просто так, для галочки. Но каждый раз останавливала мысли о том, что сейчас, сидя в своих стопках бумаг из-за его отсутствия, не может спать один очень повзрослевший скелет, и появление пьяного в тютю любовника он явно не оценит. А этой связью правда хотелось дорожить. Вздохнув и упаковав булочки в бумажный пакет, лекарь спрятал их за грудки жилета, не желая, чтоб такое добро пропало, превратившись в кашицу из-за лишь усилившегося дождя. Сумерки, появление которых заметил маг, так не вовремя дали о себе знать, что от осознания заставили даже поморщиться. Однако ведь ещё не столь поздно, верно? У него оставалось ещё немного времени, по крайней мере он сам так думал. Вот нога ступает по трапе, кажется, лекарь даже и забыл, каково это — гулять по лесу. Оглядывается по округе, проходится руками по уже довольно-таки хорошо намокшей траве, по старым деревьям, которые в разы старше, чем он сам, поднимает взгляд к уже розовеющему небу, наблюдая за тем, как расходятся тучи. «Как символично», — подумалось ему. И вот она — его старая халупа, которой он так гордится. Маг чуть мнётся, когда подходит к двери. Топчется на одном месте, и лишь спустя пару минут выдыхает, стучится и медленно открывает дверь, но очень быстро закрывая её за собой. — Блу… я дома… — улыбка упрямо держится на белом лице, — ты знаешь, там прошёл замечательный дождь… — не поднимая взгляда, смотря только на свои ноги, лекарь делает пару шагов к книжному шкафу и, проводя по полке пальцем, недовольно хмурится, обнаруживая пыль. — И чем же ты занимался всё это время? Кхм, — он кашляет в кулак, — не важно, ты тоже имеешь право на отдых. Но вот то, что совсем нечего схомячить — меня возмущает! Такими темпами я и тебя съем! — наигранно-угрожающе воскликнул Иберис, после заливаясь безобидным смехом. Однако вскоре замолчал, обнимая самого себя так крепко, насколько могли это позволить дрожащие пальцы. Улыбка искривилась, и, сев на пол, Инк опустил лицо к деревянному, уже успевшему просыреть полу, глотая горькие слёзы. Ему больше никто не ответит. От этого понимая хотелось лезть на стену, рвать на себе одежду и кричать, так сильно, как только можно, но на это уже просто не хватит сил. Закусив ворот своей рубашки, белокостный прижался к полу возле давно потухшего камина, с грустью всматриваясь в золу, которую маленький фамильяр убирал с особой тщательностью, оставляя лишь малую часть, благодаря чему использовалось меньше дров и угля. Какой же он умный парнишка. Улыбнувшись своим мыслям сквозь слёзы, лекарь вновь залился ими, сжимаясь в три погибели в позу эмбриона, стараясь утолить нахлынувшую боль. — Боже Блу, я так скучаю… Как бы он сейчас хотел, чтобы его обняли, чтобы… шмыгнув носом, Иберис понял, что, кажется, вот-вот — и уснёт здесь: в колыбели своего милого создания. Эта идея казалась шикарной. Резко открывшимся ставням явно не нравилась эта затея, а ночной и проедающий до костей ветер лишь поддерживал своего компаньона. — Вот заболею, сдохну и вернусь к тебе… — упёрто сообщил лекарь, не желая подниматься с сырого от стекающей с него воды пола. Ветер подул лишь сильнее. — Не пойду, — вновь заявил он, вновь заливаясь слезами. Эх, кажется, раньше бы он просто встал и закрыл окно, поугрожал бы не понять кому пальцем и начал бы возмущаться на то, что за дурная погода ныне, не стал бы искать связь между двумя совсем не связанными событиями и просто… Закрыв глаза, он с полной уверенностью поставил себе цель заснуть сегодня именно здесь, несмотря на проедающий холод, однако, как только закрыл глаза, перед лицом появился до жути родной образ. Этот обеспокоенный взгляд, когда он стоял возле кровати; эти крепкие руки, трёхцветный пальцы, крепко сжимающие Инка в объятьях. Тёмная щека, которая так по своенравному прошлась по чужому бедру и фраза, явно не брошенная для чистого приличия:— Может, мне пойти с тобой?
Мотнув головой, Инк резко открыл глаза и вскочил. Нет! Ему надо вернуться к Оши! Его дом там, где его рыцарь! От резких движений голова пошла кругом, но, быстро придя в себя, Инк вылетел из домика, захлопывая за собой дверь на ходу. Он может продолжать жалеть себя столько, сколько душеньке угодно, но он не имеет никакого права заставлять волноваться самого дорогого глюка в его жизни. Врезавшись по дороге в несколько деревьев, он отметил, что здесь явно не хватает фонарей, а, как только выбежал на главную дорогу, понял, что они что-то не шибко помогают. Недовольно сплюнув, Инк оглянулся и, быстро найдя правильный путь, не медля направился к замку. Лишь когда он шёл по коридору ведущему в их комнату, его строптивость покинула своего хозяина, и, чуть пыхтя, Инк в принципе с трудом передвигался, но был уверен, что всё это не зря. Особенно когда увидел, что за дверью в покоях горел свет, единственный, что встречался на его пути. — Оши!.. — вылетел Инк, заставив полусонного Глюче вздрогнуть и обернуться. Тёмнокостный был безумно зол, но, когда видел всю эту грязную, мокрую и мятую клоунаду лишь обеспокоенно взглянул на любимого. Готов было подскочить, но Инк его опередил, напрыгнул, крепко сжал, вдыхая тягучий, родной аромат стража. — Боже… я так волновался… — Глюче сжал травника со всех сил. — Оши… — Инк тут же поник, переставая гладить чужую спину. — Ммм?.. — На счёт Блу… Я… сделал то, что надо было. Чуть помедлив, Эррор округли глазницы, замешкался, сдавленно зашипел, понимая, насколько тяжело это далось Иберису и лишь пригладил чужой череп, высказывая поддержку. — Ты молодец, Инк, ты молодец… — Да и… — отстранившись, Инк сжал чужие щёки, — прости меня. — Вау… — не понимая что делать, Эррор лишь мягко улыбнулся. Эта перемена настроения такая или что? Напрягало. На его стервочку совсем не похоже. Обычно лекарь кидался из крайности в крайность. — С чего бы это? — За то, что заставил тебя волноваться. — А… — Эррор чуть покрылся румянцем и отвёл взгляд, — кхм, вообще-то у тебя тут горе случилось, это я должен просить прощения за то, что отпустил тебя одного. — Я принял это, Блу всегда хотел, чтобы я был счастливым, и я всегда хотел того же для него. Видимо… — он вновь грустно улыбнулся, — в этой жизни ему не повезло… в отличии от меня, — Инк вновь поднял взгляд на главу стражи и мягко поцеловал его, — я безумно тебя люблю, Оши…