Суицид веры

В Рождественскую ночь улицы были переполнены людьми. На лицах прохожих отражалась улыбка и радость, которой они хотели поделиться с другими, и им это успешно удавалось. Проходящие мимо компании друзей заливисто смеялись, рассказывая какие-то истории друг другу и делясь впечатлениями, а чуть поодаль идущие парочки держались за руки, желая обменяться теплом со своей половинкой. Вальтер проезжал мимо людей и удивлялся тому, как стремительно изменились его планы на вечер после всего одной внезапной встречи с истинным. Они ехали на машине альфы по адресу, который назвал Карл. Закрытое пространство все сильнее пропитывалось запахом омеги, который в свою очередь мило улыбался и время от времени ухмылялся каким-то своим мыслям. Почему-то Пирсу вспомнилось замечание Люкса на счет того, что в машине слишком уж пахнет Мишелем, от чего он поморщился. Уже несколько дней Мишель уезжал домой раньше, чем Вальтер и поэтому запах должен был быть минимальный. Во всяком случае, он на это надеялся. Не хотелось бы стеснять омегу чужими ароматами вокруг себя. — У тебя есть омега? — смотря прямо перед собой на дорогу, поинтересовался Карл. Он все прекрасно знал и все еще ощущал в машине запах «помойки», хоть и не такой сильный, как в тот день, но уж очень хотелось посмотреть на то, как нервничает Пирс. Альфа слегка опешил от такого вопроса. «Все-таки заметил» — подумал он, перебирая в голове различные вариации своего ответа. Не хотелось бы врать, но сказать своему омеге, который предназначен природой о том, что у него есть жених — язык не поворачивался. Он сильнее сжал руль, выбирая один вариант для ответа, и надеялся, что его не пошлют далеко и надолго собирать одуванчики на поле. — У меня, — тяжело выдохнул Пирс, — есть жених, — он смотрел на дорогу, но боковым зрением пытался уловить реакцию омеги. Брови Карла сдвинулись к переносице, а сам он нахмурился и исподлобья посмотрел на альфу. Он догадывался, какие мысли были у Шеринга в голове, но ждал того, что он скажет, мысленно готовясь к тому, что все же одуванчики его ждут, если не хуже. — Что ж, — с таким же хмурым лицом ответил Карл, — это… было ожидаемо, к сожалению. Останови машину, я выйду, — улыбка с его лица пропала и не думала возвращаться. — На улице ночь, куда ты пойдешь по темноте? — рыкнул от досады Пирс. Все как он и предполагал. Какой же он все-таки идиот! — Я довезу тебя до дома и никаких возражений. — Останови машину! — резко закричал Карл так, что казалось, у Пирса барабанные перепонки лопнут. Омега вцепился в руку и не собирался ее отпускать, сжимая сильнее. И откуда только в хрупком омеге такая сила? — Останови, быстро! Вальтер резко остановил машину, не понимая, почему Карл так отреагировал? Нет, конечно ситуация была не очень лестная, но альфа думал, что все не настолько плохо, чтобы вести себя так. Омега отпустил его руку быстро выбегая из машины и побежал к какому-то дому. Посмотрев в его сторону, он понял, в чем была причина такого поведения Карла.

***

Утро после попойки выдалось тихим и спокойным. Габриэль спал крепко, и ему было невероятно тепло, а в легкие проникал странноватый запах, который был приятен. Он нехотя открыл глаза, замечая, что лицом он уткнут в чью-то грудь, а его обнимают теплые руки. Омега сильнее прижался к Ларсу, не желая выныривать из этой неги. Ночь выдалась веселой, а после «пуншика» Николя омегу разморило, и он даже не помнил, как ушел спать. Как оказалось, не один. В объятьях гаммы Габриэль чувствовал себя спокойно и под защитой. Ему хотелось пролежать так всю оставшуюся жизнь, а не возвращаться домой. Брат скорее всего еще не уехал, а значит омегу пока что никто не хватится. Отец вечно занят работой, а отчим облизывает с ног до головы старшего брата и ему не до контроля за «несносным нахальным мальчишкой». От одних только упоминаний о доме Вега поморщился. Как было бы прекрасно остаться здесь с Ларсом. Конечно, они были знакомы чуть больше суток, но никто же не запрещал мечтать. То, что Габриэль симпатичен Ларсу, омега понял еще ночью, после того, как гамма ревностно защищал его от предложений Николя. Было приятно, ведь и самому Габриэлю Ларс тоже казался симпатичным и притягивал. Гамма был необычным во всех аспектах: начиная с пола и заканчивая характером. Интересная внешность так же нравилась омеге, ведь не часто встретишь гамму, да еще и седого в таком возрасте. Шрам на правом глазу нисколько не отталкивал его, но мучило любопытство насчет того, как же Ларс его получил. Но спрашивать такое было очень некорректно со стороны омеги, ведь Густафссон спас его, приютил и даже предложил переехать по доброте душевной, чтобы не оставлять с такими родственниками. Поэтому нужно вести себя прилично, а не проявлять омежье любопытство, которое пробудилось в нем вообще не вовремя и не к месту. Вега выпутался из теплых рук, которые инстинктивно не хотели отпускать тепло. Вздохнув, он потрепал свои волосы и отправился в ванную. Завершив водные процедуры Габриэль отправился на кухню, чтобы приготовить завтрак для Ларса, но на кухне оказался Кайл, который как раз этим и занимался. — Доброе утро, — сказал Кайл, не отрываясь от готовки и пританцовывая под какую-то песню, которая ненавязчиво и тихо звучала на кухне. — Садись, сейчас уже готово будет. — Спасибо, — Габриэль сел за стол. — А где Николя? — Соскучился по своему новому ухажеру? — улыбнулся Кёнинг, поворачиваясь к омеге и приподнимая одну бровь. — Нет-нет, что ты, — Габриэль выставил руки перед собой с раскрытыми ладонями и помахал ими в разные стороны в отрицательном жесте. — Я до вчерашнего дня даже не думал о том, что двое омег могут быть вместе… Это странно. — Ты как будто из пещеры вылез ей богу, — помешивая что-то в сковороде, Кайл достал пару тарелок и начал накладывать еду. — Современный мир совершенно извращенная штука, в которой может случиться все, что угодно. Это еще цветочки, — он поставил тарелку с овощами перед Габриэлем и вторую рядом, а следом блюдо с сэндвичами. — Я не хочу знать, что тогда ягодки, — испуганно ответил омега. Он действительно словно в пещере жил, с такой-то семьей. Хорошо, что хоть в школу определили и отпускали и на том спасибо. — И все же, где Николя? — Он уже ушел, дела не дремлют как он рожей в салате, — хохотнул Кайл, садясь рядом и принимаясь за еду. — Тебе Ларс о нас что-нибудь рассказывал? — Он спал лицом в салате? — удивился Габриэль. Вот это действительно было нечто. Николя казался буйным и веселым, но не до такой степени, чтобы так засыпать. — Нет, ничего не говорил. — Это его нормальное поведение, не обращай внимания, — отмахнулся Кёнинг. Он ни на секунду не сомневался, что Ларс ничего не расскажет, но все же проверить стоило. — Итак, тебе нравится Ларс? Что будешь делать? — Эм, — омега опешил от такого прямого вопроса. — Да, нравится, — Габриэль опустил руки вниз, и зажал их между бедер, опуская взгляд. Ему было некомфортно от того, что Кайл напрямую это спросил. Он и сам только сегодня решил, что да, гамма ему нравится и неплохо было бы остаться с ним. Но тут встает совершенно другой вопрос, нужен ли омега гамме? У него наверняка своих дел полно, а нянькаться с несовершеннолетним омегой очень муторно, тем более, если учитывать таких родителей. — Я и сам не знаю, что делать. Я не хочу домой. — А что мешает остаться? Ты нравишься Ларсу. Останься на пару дней и все. Думаю, родители тебя не прибьют. — Надеюсь, — грустно усмехнулся Габи. Он надеялся на то, что это окажется правдой, но в большинстве своем уверен, что получит по первое число. Раз отчим не звонил, значит брат еще с ним и до Габриэля дела ему нет, что было очень кстати. — Кстати, если что, зови меня не Кайл, а Карл при людях, — омега взял сэндвич и начал аккуратно разрезать его вилкой и ножом, отправляя по очерёдности небольшие кусочки к себе в рот. — Почему? — Габи высунул руки из-под стола, и последовал его примеру, так и не подняв взгляд, который теперь упирался в тарелку. — Просто так нужно, — подмигнул Кайл, и они продолжили завтракать. Вопреки всему, Габриэль решил остаться у Ларса настолько долго, насколько сможет. Да, когда он вернется, то точно получит на орехи и будет хорошо, если его не отлупят чем-нибудь тяжелым и не отправят в больницу с сотрясением. Это очень рискованное решение, но он не был уверен, что если выйдет за пределы квартиры, то его пустят обратно. Нет, гамма не сделал ничего плохого и даже не давал намека на то, что ему неуютно или неприятно в обществе Габриэля. Через пару дней после того разговора с Кайлом, Ларс начал ласково звать омегу Габи и частенько обнимать. Он не наглел и не переходил каких-то дозволенных рамок, не совершая абсолютно ничего противоестественного или того, что не понравилось бы омеге или намекало на что-то большее, чем просто дружба. Что и настораживало Габриэля. Густафссон с каждым днем проникал все глубже в сердце и прочно закреплялся там с каждым ласковым словом и заботливым действием. Вега очень сильно хотел, чтобы Ларс его поцеловал, но в силу своей природной скромности рядом с ним мог только краснеть как помидор и не более. А гамма, видимо, был настолько приличным, что у него и в мыслях не проскакивало поцеловать его. Габриэль досадливо шикал, когда между ними проскакивало напряжение, и он тянулся к гамме за поцелуем, но Ларс отскакивал от него как ошпаренный. Что было не так, он не понимал. Может ему просто показалось и Ларсу он на самом деле не нравится? Может быть, омега все это придумал потому, что никто кроме амаи никогда не был с ним ласков и добр? Возможно. Скорее всего, так и есть, а Вега накрутил себе непонятно что, и понадеялся на светлые чувства, как последний дурак. В Рождественский вечер, пока Ларс был на работе, Габриэль приготовил небольшой ужин, так как знал, что родных у Ларса нет, как и планов на праздник, накрыл стол и оставил записку о том, что уходит домой. Было грустно, но еще хуже было оставаться с человеком, в которого ты безответно влюбился. Он оделся в свою одежду, которую Ларс заботливо выстирал на следующий день после их встречи с единственной погрешностью — Габриэль надел одну из курток гаммы, чтобы хотя бы первое время вдыхать его запах и не так сильно тосковать. Он шел пешком по городу, разглядывая счастливых людей. От квартиры Густафссона до особняка отца пешим ходом было часа два — не меньше. Габриэль решил пойти не спеша, чтобы обдумать все и морально приготовиться к порке от отчима. На сердце висел тяжелый груз, а разум затуманивал страх. Омега часто получал за просто так, от чего оставались шрамы на теле, а за такой проступок его, скорее всего, просто убьют и повезет, если сразу, не мучая. Дойдя до особняка, он остановился перед входом. Войти в дом оказалось намного сложнее, когда знаешь, что где-то не было этого напряжения, которое он испытывал каждый день, каждую секунду проведенную в этом доме. Когда знаешь, что можешь жить свободно и не бояться того, что завтра ты можешь уже и не проснуться, если у отчима будет скверное настроение. Пока Габриэль стоял на пороге и не решался зайти, его уже заметил разъяренный моложавый омега лет сорока пяти. Он сию же минуту появился на пороге с шипастым ремнем и с размаху зарядил пощечину Габриэлю. Он опешил от такого действия, прикладывая прохладную ладонь к лицу. Щека горела с такой силой, что он даже не заметил, как отчим потащил его за дом, наверняка чтобы побить и не портить всем праздник, а самому выместить очередную порцию гнева, которую нужно куда-то девать. — Малолетняя тварь! — шипел омега, швырнув Габриэля на асфальт и с размаху ударяя носком ноги в живот. Вега взвизгнул, сворачиваясь в позу эмбриона и старательно прикрывая голову руками, но это не спасло. Омега замахнулся ремнем и со всей силы ударил острыми шипами по бедрам. Шипы порезали тонкую ткань джинсов и вошли в кожу, разрывая ее. После этого его резко приподняли за волосы, сжимая их на затылке и практически вырывая. — Ты где шлялся? — омега принюхался и скривился. — Ты такой же мерзкий блядун, как твой амаи! Натрахался? Явился? Отец для тебя все делает, а ты таскаешься неделями непонятно где! Мерзкая шлюха! — еще один удар по лицу и из верхней губы потекла кровь. Удар. Удар. Еще удар. Вега уже не чувствовал своего тела. Отчим лупил безжалостно и беспощадно, намного сильнее, чем раньше и на этот раз, не особо заботясь, куда он попадает. Это и понятно, Габриэль же отсутствовал три недели и мало ли кто и что с ним сделал. Кровь из носа забрызгала одежду и попадала в рот, оставляя мерзкий солоноватый вкус с примесью железа. Боль растекалась по всему телу, как будто каждую клеточку пронзало раскаленное железо. Но к этому он был готов, когда шел домой. Больнее всего было на душе от слов этого отвратительного омеги, который оскорблял амаи. Да, обстоятельства рождения Габи были неприятными для него, но это не дает ему права сыпать такими словами в сторону единственного человека, который любит Габриэля. Он ни черта не знает об их жизни и о том, что Энрике больше всего на свете любил отца и именно поэтому не сделал аборт, хотя содержать сына ему было просто не на что. Но его это не волновало, главным оставалось то, что он просто не мог убить частичку любимого в себе. Он полюбил Габи едва ли не сильнее, чем его отца и растил его достойным омегой. В один момент удары прекратились, и послышался разъяренный крик, который раздавался совсем рядом, но одновременно далеко. Сознание Габриэля уплывало, но он отчетливо услышал звук удара и альфий рык, перед тем как погрузиться в полную темноту.