Суицид веры

В темноте ночи было сложно заметить, как за углом фешенебельного особняка взрослый омега избивает подростка. Но Кайл заметил. Попросив Вальтера остановиться, он незамедлительно выбежал из машины, направляясь к месту действия. — Вы с ума сошли? — Кайл заслонил собой тело лежащего на холодном асфальте омеги, получая вместо него удар шипастым ремнем по плечу. — Черт! — вскрикнул он от боли и поморщился. Шипы разорвали одежду, доставая до кожи и раздирая ее. — Какого? — опешил омега и отшатнулся. Сзади послышался грозный рык, что сообщало о том, что Вальтер тоже вышел из машины и направляется прямиком к ним. Смятение на лице взрослого омеги сменилось злостью и недовольным шипением. Кайл повернулся посмотреть на омегу, который не издавал ни звука и ужаснулся — перед ним лежал избитый Габриэль. — Господи! Габи, ты живой? — Кёнинг склонился над омегой и, приподняв его, положил голову к себе на колени. — Какого хера вы творите? — он сверкнул глазами в сторону омеги и буквально метал искры. — Что тут происходит? — спросил недовольный Пирс. Весь его вид выдавал непонимание, но картина, которая перед ним предстала, вызывала злость. Он посмотрел на Кёнинга, который уже прижимал к себе омегу и пытался подручными средствами остановить кровотечение из носа шатена. — Ничего не происходит! Идите , куда шли! Я тут своего сына воспитываю! — омега сложил руки на груди и скривил лицо, выражая этим свою надменность и нежелание сотрудничать. Всю его серьезность разрушал только взволнованный взгляд, который метался между Кайлом и Вальтером, выдавая нервозность. О чем вообще думал этот чертов омега, избивая своего пасынка на улице в рождество? В любом случае, кто-то бы заметил эту картину, но, конечно, не факт, что помог бы. И что дальше он собирался делать с Габи? Так и оставить? Кайл враждебно осмотрел обидчика Габриэля. Это был омега лет сорока-сорока пяти, в отвратительной ярко-розовой рубашке цвета фуксии, обшитой блестящими камнями, зауженных белых брюках и с копной темно-русых волос, заплетенных в мудреную косу, которые говорили о том, что он пытается быть моложе своего возраста. Но если посмотреть на лицо с приличным количеством морщин, то, можно сказать, что эта попытка крайне провальная и выглядит донельзя нелепо. — Хороши у вас воспитания, — Вальтер выгнул в удивлении бровь и, подойдя к Кайлу, взял Габриэля на руки и понес к своей машине. — Вы не имеете права забирать моего несовершеннолетнего сына! — крик омеги можно было сравнить с ором раненого ламантина в брачный период — настолько он был громким и противным. — Я на вас в суд подам! — А вы не имеете права своего несовершеннолетнего сына лупить таким орудием, — Кайл поднялся, спокойно отряхнул свои брюки и вырвал из рук горе-родителя злополучный ремень, стараясь не касаться ручки и шипов, чтобы, если что, не смазать отпечатки и капли крови, что остались на шипах. — Да вообще не имеете права бить! Фыркнув, Кайл направился к машине, в которую Пирс уже бережно уложил Габриэля, расположив его на заднем сидении. Кёнинг сел рядом с водителем и, обернувшись, ласково посмотрел на Габи. «Бедный ребенок, — подумал он, — какой же его отчим урод!» Ларс, в общих чертах, поведал омеге «радужную» историю отношений Габриэля и его семьи. Омегу становилось жаль до зубного скрежета. Да, в финансовом плане ему с амаи было не просто, но он хотя бы был любим. А тут что? Да, куча денег имеется, а толку-то от них? Разве Габи стал счастливее? Да черта с два! Это обычное надругательство над ребенком, которого не любят. И нахрена, спрашивается, его вообще забрали от амаи? Чтобы самолюбие потешить и пар выпускать? Уроды! — Это твой знакомый? — поинтересовался альфа, слегка барабаня фалангами пальцев по рулю. — Да, — кивнул Кайл. — Мы совсем недавно познакомились, — омега справедливо решил, что уточнять обстоятельство не стоит, ведь Ларс тогда убил человека, который напал на Габи. — Куда его вести? — Вальтер нахмурился, в уме прикидывая, что неплохо было бы снять побои и уговорить омегу написать заявление на родителя. В конце концов, это не дело. Такое отношение должно преследоваться по закону и пресекаться в особо жестокой форме. — Ко мне, наверное, — сказал Кайл, быстро печатая что-то в своем смартфоне.

***

Шум. Сильный грохот заставил омегу приоткрыть глаза. Затылок раскалывался сильнейшей болью и, казалось, что голова вот-вот взорвется. Освещение в незнакомой комнате практически не было, но даже этот малейший свет от тусклой лампы вызывал резь в глазах. — Снова тебя угораздило… — хриплый голос был совсем рядом, но Габриэль не видел этого человека, но зато этот запах корицы он не спутает ни с чем. Ларс. — Хочешь пить? — Угу, — тихо-тихо произнес Габриэль. В горле действительно было сухо, и от этого даже такое простое слово произносилось через силу. Ларс услужливо протянул стакан воды омеге и погладил того по голове. В этот раз раны были на порядок серьезнее, чем в прошлый, отчего, пока Габриэль был без сознания, Кайл вызвал врача, и с подачи «мистера правосудие» с него сняли побои. Ларс пришел в тот момент, когда доктор уже уходил и застал Кайла и Пирса, спорящих между собой. Конечно, он знал, что Пирс тут, но увидев его воочию и рычащего на Кёнинга даже как-то подрастерялся. Картина была до одури умилительная: рычащий и скалящийся альфа, который что-то доказывал шипящему омеге, готовому вот-вот вцепиться ему в рожу — не могла не радовать. — Что сказал врач? — прочистив горло, спросил гамма. Кайл тут же повернулся в сторону вошедшего Ларса и, фыркнув, улыбнулся другу. Альфа же с удивлением рассматривал вновь прибывшего гостя и принюхивался. От этого накатывало раздражение. Ларс комплексовал из-за того, что он гамма, всячески скрывая свою омежью сторону. С момента, которого он себя помнил, он думал, что он альфа, ведь это числилось по документам. Однако, когда он жил в небольшом церковном приюте под Стокгольмом, который был по счету десятым для Ларса, каждому обитателю выдавались различные «пилюли» от течек и гонов, выяснилось, что это не так. Естественно никто не проверял половую принадлежность Ларса — есть узел, значит альфа. Никому и в голову не пришло проводить подробное обследование, чтобы восстановить утерянные в пожаре документы. Все стряпалось на «отъебись». Поэтому у Густафссона подавляли гон, и никто не ожидал, что у него начнется течка. Позже, за распутство его выперли из приюта. Это он вспоминал с ужасом и любое поползновение альф в его сторону пресекал своим револьвером. Сейчас это сделать не получится, поэтому ему оставалось лишь морщиться. — С Габи все лучше, чем могло бы показаться, — произнес успокоившийся Кайл и подошел к Ларсу, обнимая его. — Останется несколько шрамов… очередных. А так он немного переволновался, от этого и потерял сознание. В общем — все обошлось. Когда гамма ушел в спальню, чтобы побыть с Габи и покараулить его, Кайл и Пирс продолжили свое противостояние. — Он должен помочь в расследовании! — тихо рычал альфа. — Нихера он тебе не должен! Он еще ребенок! — возмущался Кёнинг. — Нечего впутывать его в свои тупые расследования! — Они не тупые, а очень даже важные! — Ну, коль они такие важные, то и вали их вынюхивать, а не ко мне свои яйца катать! — Кайл кинул в Вальтера кухонное полотенце и цыкнул, когда он увернулся. — Да успокойся ты, — Пирс подошел к Кайлу, слегка обнимая его, — чего заводишься с пол-оборота? — Руки убери, — рявкнул Кёнинг и вырвался из объятий. — Омегу своего лапать будешь. Вообще, он дома тебя, наверное, уже заждался, так что уходи. Вальтер грустно усмехнулся. Ну да, как он мог забыть, что сказал Карлу о том, что у него есть жених? Конечно, его реакцию можно понять. Не каждый омега согласиться принимать ухаживания альфы, у которого уже кто-то есть. Идиот. Придется с этим что-то сделать и, желательно, побыстрее. Решив подумать об этом не сейчас, Вальтер все же отправился домой, стараясь ни о чем не думать, а лишь добраться и не получить очередную истерику женишка, от которого, кстати, было уже около тридцати пропущенных на телефоне.