Переполнен любовью.

      Их первую встречу по поводу костюма для фестиваля было решено не откладывать. Лайма сообщила Назару все свои пожелания по поводу фасона, ткани и цветовой гаммы и дала ему трое суток для поиска вдохновения, не зная, что для этого творческого безумца сама по себе являлась его бурлящим источником.       В условленный час она появилась в дверях его комнаты и манящим шорохом кружев, заставила красавца сиюминутно отвлечься от дел и повернуть голову ко входу. И, если, пробежав своим взглядом снизу вверх, от пят до самой макушки, чёрные босоножки на высоченном каблуке, которые подчёркивали её идеальный педикюр, он смог объяснить для себя тем, что их она собирается комбинировать со своим будущим нарядом, то платье, тоже чёрное, с по-летнему разноцветным принтом и ярко-салатовыми рукавами, которые сексуально оголяли её плечи, совсем не походило на домашнее. И Лайма никогда не расхаживала так по дому, если, конечно, не вела какую-то игру… Заранее сообщив ему свои мерки для построения выкройки, она взяла из рук «творца» уже готовое для первой примерки изделие и удалилась переодеваться. Назар же, пытаясь остыть после её столь короткого, но эффектного появления, надеялся, что она будет делать это подольше, как все женщины, не склонные к армейской дисциплине. Но он не на ту напал. Лайма, натренированная неисчисляемым количеством концертов, которые были в её жизни, за максимально короткий срок, в любой обстановке, могла вынырнуть из одного платья в другое без всякого труда, и, конечно, ловко повторила этот трюк сейчас.       Она появилась в дверном проёме, аккуратно прошла к зеркалу, и Назар понял, что в ближайшее время миллиард раз пожалеет о том, что сделал такое глубокое декольте, отныне заполняющее все его мысли… Он подошёл к ней сзади, и пытаясь переключиться на работу, поглаживающими круговыми движениями рук, расправил платье на спине, чтобы вернуть центральные линии на место. Он прощупал её талию, а далее спустился к бедрам, проверяя ширину изделия. Делая это в сто раз медленнее, чем со всеми остальными клиентами, он просто оттягивал момент разворота, зная, что дальше будет ещё сложнее удержать себя в руках. Эта женщина вызывала у него настоящее помрачение рассудка. Отрегулировав длину подола, он, не подумав, что лучше встать с колена заранее, деликатно взял её за запястье, давая знак повернуться. «Модель», поддаваясь каждому его движению, сделала полуоборот. «Мне нравится» — тихонько прошептала она, наклонив голову, когда Назар начал подниматься. Через тонкую, плотно прилегающую к телу материю, она чувствовала его горячее и прерывистое дыхание, поднимающееся всё выше вдоль её стана. Оно остановилось напротив её груди, и Лайма догадалась, что он встал в полный рост. Отодвинув её руку от туловища, будто держа рамку, для подступающего к ним танца, он проверил глубину проймы и пометил мелом участки для корректировки, слегка касаясь щекой её левой груди, а затем и вовсе, уткнувшись в неё своим носом. Задержавшись в этой позе, он скользил по её спине, спускаясь всё ниже, рукой, свободной от мела, ломая все, только что исправленные линии, и, кажется, наслаждался этим процессом. Игриво вырисовывая кармашек в области её сердца, он отчётливо слышал его, учащающийся с каждой секундой, ритм. Лайма стояла, напряжённо закусив губы и прикрыв глаза. Её обаяние ещё работало. Не то слово. Не найдя покоя в недосягаемости её рта, он сделал шаг назад и с нарастающей злостью процедил: «Сними их», намекая на туфли. Приятно удивившись сменой его настроения и даже преображением черт лица, которые стали как будто острее, а глаза — глубже, Лайма сняла обувь, опираясь на него рукой. Почувствовав облегчение от скинутых каблуков, она расслабилась и не заметила, как подкосились её коленки, а Назар, не теряя момента, уволок её на пол. Она смотрела на него сквозь вуаль своих пшеничных волос, касаясь пальцами его скул, которые сама «наточила» упрямой дразнилкой. «Хорошая работа…» — Ну хватит, хватит мучить меня… — повторял Назар, оттягивая большим пальцем её нижнюю губу и приоткрывая желанный рот. — Я только пришла. Я ещё не начинала… Больше он не дал этой кокетке сказать ни слова, не отпуская её уста и расстёгивая булавку на предполагаемом месте застёжки. Наслаждаясь долгожданным поцелуем, он оголил её стройные ноги, подняв юбку, но встретил сопротивление, когда попытался окончательно избавить её совершенное тело от своего недоделанного творения. Показывать всё и сразу — было не в её стиле, поэтому, чувственно проведя своими губами по мочке его уха, она начала выкручиваться: — Ты даже дверь не запер… — Думаешь, я остановлюсь, если кто-то войдёт? Из-за мелочей я не прерываюсь. - парировал Назар, быстро отшвыривая на пол рубашку и расстёгивая ремень, с надеждой, что Лайма просто не хотела раздеваться первой. Счастливая пленница не знала, что делать. Чтобы хоть как-то остановить этот стриптиз, она решила занять его ещё одним смачным поцелуем, расположив руки сначала на его грудной клетке, а затем, нежно сбегая пальцами к кубикам пресса. Чувствуя его искрящееся либидо, она старалась не говорить, так как в эти секунды любую её интонацию он принимал за эротический субтон, который только усугублял положение. Прильнув к ней своим идеальным торсом, он целовал её ключицы, не унимаясь ни на секунду, а Лайма, опомнившись, незаметно бросила взгляд на часы. 20:40. Через 5 минут заканчивался футбольный матч, который всё это время смотрел Андрей в гостиной. На продолжение просто не было времени. — Прости… Мне надо идти. Если ты порвёшь мне платье, в чём я буду возвращаться? В одном белье? От этой воображаемой картины блаженство разлилось по его чреслам… Они оба сидели на полу, лицом к лицу, Лайма — поджав ноги под себя, а Назар — обхватив её бёдра своими коленями так, что она чувствовала жжение. — Я хочу прямо сейчас. Оттаивая под его напором, но, не теряя самообладания, Лайма резким движением раздвинула его согнутые ноги, и промурлыкала, вырываясь: — Мы спалимся, толком не начав. Тебе это надо, приятель? Вознаградив его за бесшабашность и упорство лишь нежным разглаживанием соболиных бровей, она взяла в левую руку босоножки и ушла на цыпочках, придерживая платье, которое, того и гляди, предательски спадёт с её плеч. А негодующий мужчина еще долго сновал по комнате из угла в угол, с силой надавливая на виски и взъерошивая свои волосы от переизбытка чувств.

***

      Ночь. Звук входящего сообщения вырывает Лайму из мира снов. Прикидывая, кто это может быть, она тихонечко протягивает руку к гаджету: «Я поразмыслил и… Я не хочу творить для тебя. Я хочу «творить» с тобой. Хочу творить тебя… Вызывать у тебя мурашки по всему телу и румянец на щеках… Наблюдать, как ты оживляешься после моих действий, видеть, как ты меняешься на протяжении всего полового акта и чувствовать это изнутри… Я жажду…» Пока она читает это и думает, как ответить, Андрей, разбуженный ярким светом, исходящим от экрана смартфона, недовольно бурчит: — Кому там чё надо? — Да так… МЧС предупреждает, что завтра будет жарко…