***
Вот уже неделя, как Яков Штольман вернулся в Затонск. За эту неделю, три дня во время которой вся страна заслуженно отдыхала и отмечала День народного единства, он трудился не только без выходных, но и практически не покидая полицейского управления. Те несколько недель, что Штольман провел в Москве, работа в управлении кипела. И теперь ему как начальнику УгРо приходилось заниматься не только текущими делами, но и составлением бесконечных отчетов о проделанной работе его подчиненных за эти самые несколько недель. С Анной ему удалось увидеться лишь однажды, когда он все же вырвался на обед в тот самый выходной день, когда отдыхала большая часть страны. Анна по счастливой случайности тоже была свободна, а потому с радостью составила ему компанию. Однако хотя бы через день Яков старался звонить девушке. Та же, в свою очередь, неизменно писала ему SMS когда была свободна. Отвлекать мужчину звонками она попросту не хотела. Договорившись встретиться и вместе поужинать как только оба будут немного посвободнее, Яков несколько успокоился. В конце концов не только он работал не покладая рук, а точнее не отрывая глаз от экрана компьютера. Анна также была очень занята в редакции. После выхода памятного интервью, ставшего, как и пророчил Ивашов, местной сенсацией, девушка стала чуть ли не самым известным журналистом в городе, сместив с этой негласной должности вездесущего Ребушинского. Теперь дать ей интервью жаждал каждый второй житель их маленького городка: начиная от директора местной гимназии и заканчивая самим Павлом Евграфовичем Игнатовым. Вот и бегала Анна Викторовна с одного интервью на другое. А после сидела ночами напролет не только над статьями с этими интервью, но и над всей той текучкой, которую ей так или иначе приходилось писать. Во время того самого единственного обеда Анна все же отдала Штольману копию записи ее разговора с Нежинским. Яков прослушал его уже несколько раз. Информации к размышлению там было именно для него не так уж и много, но все же подумать было над чем. Нежинский явно лгал, говоря о своем интересе к городу. Интонации, его озабоченность, сквозившая в голосе, явно давали это понять. Нет, тут у него интерес был на лицо. И в какой-то момент Штольману подумалось, что интерес был не только деловой, но и личный. Уж больно голос Нежинского временами походил на мурчание большого и, несомненно, опасного кота, заметившего мышь. И интонации, что сквозили в голосе Никиты Аркадьевича во время разговора с Анной Якову очень и очень не нравились.***
Ближе к десятому ноября Яков смог закончить основную часть срочной бумажной работы и, наконец, устроить себе полноценный выходной. Позвонив утром Анне, мужчина договорился встретиться с ней за обедом. Вечер девушки, увы, был занят очередным срочным интервью. На этот раз беседовать ей предстояло со светилой местной адвокатской конторы. Ближе к двум часам дня Штольман с нетерпением ожидал Анну в небольшом уютном ресторанчике. Девушка немного задерживалась, о чем заранее оповестила Якова. Подняв глаза на звук открывающейся двери, мужчина чуть заметно скривился словно бы от мимолетного приступа зубной боли. В ресторанчик вошла не ожидаемая им Анна Миронова, а Кира Разумовская собственной персоной. Увидев за одним из столиков Штольмана, женщина направилась к нему походкой, напоминающей движения пантеры, готовящейся к прыжку. - Милый мой Якоб, какая неожиданная встреча, - пропела приторно-сладким голосом Разумовская, подойдя ближе. - Добрый день, Кира Юрьевна. Вам не кажется, что за последние несколько месяцев наши неожиданные встречи стали слишком уж частыми? – не скрывая раздражения спросил Штольман, поднимаясь из-за столика. - Ты явно не в духе, дорогой. Или ты не рад меня видеть? – Кира подошла ближе и попыталась поцеловать Штольмана в щеку, но тот чуть отступил назад и увернулся от нежелательного прикосновения кроваво-красных от чересчур яркой помады губ. - Якоб, да ты тут совсем одичал, раз так откровенно показываешь свое неудовольствие. Или я появилась не вовремя? Уж не свидание ли здесь у тебя? – наигранно возмутилась Разумовская. - Чего ты хочешь, Кира? – уже чуть ли не зло спросил Штольман, поворачиваясь к женщине вполоборота. - О, ты наконец-то вспомнил наше былое общение, раз перешел со мной на «ты». Что ж, пожалуй, нет смысла скрывать мои истинные желания и намерения. Дорогой, когда-то у нас с тобой были весьма и весьма теплые отношения, доставлявшие нам обоим массу приятных чувств и эмоций. И я не прочь вернуть то время. - Кира, ты забываешься, - Штольман уже смотрел женщине в лицо, встав из-за этого спиной ко входной двери. Теперь он попросту не мог видеть, что именно в эту минуту в ресторанчик вошла Анна и внимательно наблюдала за ним и Разумовской. Однако, девушку увидела Кира. - Отчего же? – лучезарно улыбнулась Кира Юрьевна. Она прекрасно понимала, что с такого расстояния той молоденькой девочке, что так пристально сейчас наблюдает за ней и Яковом не будет слышно ни слова, зато все будет прекрасно видно. Да, судя по всему, именно ее здесь ждал Штольман. - Наши с тобой отношения закончились очень и очень давно. Ты мне не интересна. И к тому же, зачем тебе я? У тебя муж есть. Шла бы ты со своими предложениями к нему. Или поискала кого-то еще. Будь любезна, Кира, избавь меня от своего присутствия, - раздраженно ответил Штольман. - Милый мой, ну неужели ты все забыл? – Кира быстро шагнула к мужчине и обвила одной рукой его шею. - А нечего помнить. И будь добра, отойди от меня, - Яков попытался убрать руку женщины от себя, но та лишь ближе придвинулась к нему. - Что, милый Якоб, на молоденьких девочек потянуло? Вкус изменился, да, дорогой? – тихо зашептала женщина ему на ухо, внимательно наблюдая за реакцией на эту картину Анны. - Что ты хочешь сказать? - несколько опешил Штольман. - Запомни, дорогой, еще никто и никогда не отказывал мне безнаказанно. Я неплохо смогла изучить тебя. И очень хорошо знаю, что тебя трудно переубедить, а запугать вообще невозможно. Однако, у меня есть и другие способы наказать за отказ, - промурлыкала на ухо Штольману Разумовская и быстрым движением приблизив свои губы к его впилась в них жадным поцелуем. За спиной Штольмана громко хлопнула дверь как раз в ту минуту, когда он яростно оторвал от себя Киру. - Кира Юрьевна, не советую повторять подобные трюки впредь, - брезгливо вытерев губы взятой со стола салфеткой, проговорил Яков. – И настоятельно рекомендую постараться не попадаться мне на глаза. Я не хочу больше тебя видеть, Кира. Ты мне глубоко противна своей неизменной манерой вешаться на шею. Мсти кому-нибудь другому. Все, хватит. Я больше не хочу с тобой разговаривать. - А больше и не надо! – на губах женщины заиграла победная улыбка, когда она краем глаза заметила в окне удаляющийся силуэт Анны. – Я свое получила. От души захохотав, женщина, победно вскинув голову, покинула заведение. Штольман прождал Анну больше часа, но она так и не пришла. Он звонил ей не меньше семи раз, но к телефону она не подошла. Первые пару раз она просто не брала трубку, а дальше звонок попросту скидывала. На сообщение с вопросом все ли у нее в порядке и не нужна ли ей помощь, девушка так и не ответила. Вечером Яков Платонович позвонил Петру Ивановичу, с которым так удачно обменялся телефонами при их последней встрече. Дядюшка Анны Викторовны заверил его, что с племянницей все в порядке и сейчас она как раз дома пишет очередную статью по очередному интервью. Причину, по которой Анна не только не пришла на встречу, но и перестала отвечать на его звонки и сообщения, Штольман так для себя и не выяснил.***
Увидев картину разговора и жаркого поцелуя Якова с той самой брюнеткой, которую уже как-то раз она имела счастье наблюдать, Анна быстро выбежала из ресторанчика. «Да как он мог? Назначать свидание мне сразу после этой? Неужели он вот так каждый раз делает? Зачем тогда эти звонки, эти просьбы о встрече? Зачем было делать вид, что верит моим словам про духов? Зачем это ВСЕ?» - мысленно вопрошала девушка, быстрым шагом удаляясь от ресторанчика. Слезы вот-вот готовы были выступить на глазах, но она как могла сдерживалась. Добежав до остановки, Анна заскочила в закрывающиеся двери автобуса. Выйдя за пару остановок от своего дома, девушка чуть ли не бегом устремилась в квартиру, где, наконец, смогла дать волю чувствам и эмоциям. Свернувшись клубочком на диване, Анна больше получаса плакала, выплескивая ту боль и обиду, что вмиг поднялись в ней от увиденной картины. Штольман звонил ей на протяжении часа, если не больше. Сначала она просто не брала трубку, а потом начала сбрасывать звонки. Вслед за звонками пришло несколько сообщений, но она их даже не открыла. В семь ей нужно было быть в адвокатской конторе, а потому ближе к пяти часам девушка все же собралась с силами и отправилась приводить себя в порядок. Вечером же она засела за статью. Около девяти позвонил дядя и поинтересовался все ли у нее хорошо. Быстро отговорившись занятостью со статьей, Анна свернула телефонный разговор, столь нежелательный для нее сейчас. Если поговорить с дядюшкой чуть дольше, она не выдержит и расскажет ему о том, что увидела, а заодно и о том, что она чувствует в связи с этим всем. А это было крайне нежелательно. Да и потом, она никогда не позволяла себе жаловаться. Не позволит и сейчас.***
На протяжении следующих трех дней Анне Викторовне очень удачно удавалось избегать общения с Яковом Штольманом. Мужчина несколько раз приходил к ей домой, но каждый раз она либо уже успевала уйти, либо еще не приходила. Его попытки увидеть ее в редакции внезапно столкнулись с препятствием в лице охранника Феди, которого Анна попросила не говорить начальнику местного УгРо про ее присутствие или же отсутствие в редакции. А потому Федя, не мудрствуя лукаво и не вдаваясь в подробности, неизменно останавливал Штольмана еще на входе и заводил разговор, суть которого сводилась к тому, что Анны Мироновой в редакции нет. В один прекрасный момент Яков напрямую спросил охранника про девушку. - Это она просила вас не пускать меня? - Простите, Яков Платонович. Я не знаю, что такое у вас там с ней произошло. Но для вас ее в редакции нет. И без веских причин я вас туда не пущу проверять так ли это. Вы лично мне глубоко симпатичны. Но Аньку я обмануть не могу. В общем, не пущу я вас, - понурив голову, честно признался Федор. - Спасибо за честность, - поблагодарил Яков и покинул здание редакции. Решив не вести себя за желторотый юнец и выждать немного времени, Штольман перестал звонить Анне и пытаться с ней встретиться. Однако спустя несколько дней после принятия этого решения, в течении которых мужчина пусть и пребывал в неспокойной неизвестности, но слова своего не нарушал, судьба сама столкнула его с Анной.***
Два дня как Яков Платонович перестал пытаться увидеться или просто поговорить с ней, Анна пережила не так легко, как ей бы хотелось. Она ходила хмурая, по вечерам часто плакала. А теперь, когда ее желание исполнилось, и Штольман неожиданно пропал, ей стало не легче, а наоборот еще хуже. Можно было сколько угодно обманывать себя, но факт остается фактом. Она, Анна, влюбилась в настойчивого начальника УгРо. И теперь она очень хотела, чтобы он все же пришел к ней и объяснил то, что она видела в том ресторанчике. Тут же девушка сама себя одергивала и напоминала, что увиденная картина явственно свидетельствовала о весьма однозначных отношениях Штольмана и той брюнетки, имя которой было Кира Разумовская, что Анна случайно выяснила при написании очередной «обязательной» статьи. Дальше мысли ее перетекали в русло, которое сама для себя она назвала «оправдание подполковника», после чего снова начинала думать о том, как хорошо было бы, чтобы все то, что она себе надумала оказалось неправдой, и чтобы именно Штольман сам ей об этом сказал. Словом, в сознании девушки поселились те самые пресловутые «тараканы», что раньше так удачно обходили ее стороной. Теперь же они не просто стали ее вечными спутниками, а танцевали русский народный танец «хоровод», водя ее мысли по замкнутому кругу. Итогом всего этого стало неизменное подавленное состояние и слезы в подушку. На исходе очередного дня, прошедшего с памятной картины в ресторанчике, телефон Анны разразился длинным звонком. Ожидая увидеть номер подполковника, девушка глянула на экран. Однако, вместо желаемого номера и имени смартфон оповещал ее о совсем другом звонившем. - Алло, - после небольшого промедления ответила она. - Добрый вечер, Анна Викторовна. Надеюсь, не сильно помешал вам? – раздался в трубке бархатистый голос звонившего. - Добрый вечер, Никита Аркадьевич, - проигнорировав вопрос, поздоровалась Анна. - Анна Викторовна, не буду долго вас отвлекать. Я звоню чтобы пригласить вас завтра поужинать. Я приезжаю в Затонск на несколько дней по делам. И буду очень рад, если вы уделите мне хотя бы один вечер. - Ну, я не знаю, - начала было Анна, но тут же осеклась. Ее ужин с Нежинским обязательно станет обсуждать чуть ли не весь город. И слухи непременно дойдут до полицейского управления. А значит, про это узнает и Штольман. И если она ему действительно дорога так, как ей раньше казалось, то он обязательно попытается снова с ней поговорить. Или же в любом случае этим ужином она ему хоть немного досадит. М-да, месть, конечно, не в ее духе, но ничего другого пока в голову не приходило. При этих мыслях «тараканы», доселе водившие порядком надоевший хоровод, начали в нетерпении подпрыгивать на месте. «Да уж, я так скоро до банальщины дойду», - мысленно хмыкнула Анна, вслух же ответила: - А, впрочем, я согласна, Никита Аркадьевич. - О, я очень рад. В таком случае, до завтра, Анна Викторовна. - До завтра, - попрощалась Анна и положила трубку. Впервые за последние дни на губах ее показалась пусть слабая, но улыбка.