Праздничное настроение

      Альберт осторожно приоткрыл дверь кухни и замер, любуясь видом. Прямо перед ним, за разделочным столом женщина в светлом домашним костюме заворачивала в пленку остывший яблочный пирог. Её руки обтягивали тонкие кулинарные перчатки, роскошные черные волосы были собраны в аккуратный пучок, но одна непослушная прядь выбилась и тонкой полоской пролегла вдоль изящной белой шеи. Она слушала музыку в маленьких, едва заметных наушниках, мурлыкала под нос одну из любимых фортепианных мелодий, которые всегда наводили на него тоску.       Однако сейчас ему не было тоскливо. Ему было весело. Поэтому, когда она закончила заворачивать пирог и сняла перчатки, он в самой хулиганской манере к ней подкрался, обнял сзади и прижался губами к нежной уязвимой коже, чуть ниже левого уха.       — А! — вскрикнула она, выскользнула из его объятий и повернулась к нему лицом, предупредительно выставив перед собой обе руки. — Альберт, прекрати!       — Альберт, прекрати! — ворчливо передразнил он, отступил от нее на несколько шагов и плюхнулся на стул. — Я еще ничего не сделал.       — Извини, — всплеснула руками женщина, вынимая из ушей маленькие наушники, — но ты застал меня врасплох! Я уже много раз просила тебя ко мне не подкрадываться! Однажды я ударю тебя в нос.       — Брось, Лори! — небрежно отмахнулся Альберт. — Тебе это нравится. Я видел улыбку.       — Вздор! Ничего подобного!       — Нет, я точно видел улыбку, — он был уверен в этом. — Признай!       — Зачем? Лори скрестила руки на груди и выжидательно уставилась на него. Брови грозно изогнулись, губы сжались в тонкую линию.       — Так я буду знать, что хотя бы смешу тебя, — мечтательно протянул Альберт, сопроводив свои слова легким взмахом руки.       Она смягчилась, приняла расслабленную позу и улыбнулась, а потом, будто в подтверждение его слов, засмеялась, прикрыв лицо рукой.       — О, не сомневайся! В этих брюках ты смешон всегда.       На нем были старые серые мешковатые клетчатые брюки, которые ему когда-то давно неправильно пошили и которые он, забавы ради, не стал перешивать.       — А что не так с брюками?! — притворно возмутился Альберт, вскочил со стула и вывернул красную ткань карманов, чтобы брюки казались еще смешнее. — Отличные брюки! В них можно хоть завтра отправляться на прием к королю Англии!       — Ах, к королю! — она продолжала смеяться.       — Прекрати!       — Ты сам хотел, чтобы я смеялась!       — Да, но не над брюками! У них тоже есть чувства!       — Я смеюсь не над брюками, — весело заявила Лорен, — а над тобой. Ты невероятно мил, когда защищаешь эти старые серые брюки.       — Неправда! — возразил Альберт, выдержал короткую паузу и кокетливо заявил: — Я мил перманентно.       — Возможно, — подмигнула Лорен, задумчиво оглянулась вокруг себя и после, обеспокоенно округлив большие серые глаза, спросила: — А где Ори?       — Кто такой Ори?       — Альберт!       — Уже спит, — усмехнулся Ал. — Не беспокойся. Я спел ему песенку про Рудольфа.       — Спел? Песенку?       Лорен смотрела скептически. После одного инцидента недельной давности этот взгляд преследовал его по пятам.       — Все слова в ней были приличными. Клянусь, — защитился Альберт. — Я прокололся всего один раз, а ты до сих пор мне припоминаешь. Хотя ты прекрасно знаешь, как меня одолевает моя работа.       — Знаю.       — И ведь дальше будет только хуже! — притворная жалость к самому себе всегда была его страстным увлечением. — Вероятно, следующее Рождество я буду праздновать в бункере под землей, где я не смогу любоваться твоей прекрасной саркастичной улыбкой.       — О, и ты правда будешь по ней скучать? — насмешливо просюсюкала Лори.       — Безумно! — поддержал он. — Ночей спать не буду! Сяду у окна, обниму колени, как девочка-подросток, и буду думать о тебе.       — Балабол, — хмыкнула она.       — Ладно, с девочкой я перегнул, — уклончиво сказал Альберт, — но все остальное — чистая правда.       — Как скажешь. Будь по-твоему.       — Вот именно.       — Если это все, то я бы продолжила…       Она кивнула ему на тарелки и склянки, выстроившиеся на столе. Их было не так много, но он все равно вежливо предложил свою помощь, от которой она, так же вежливо, отказалась:       — Если ты убрался на всех этажах и украсил дом, тебе нечем мне помочь.       — Уверена? А то я мог бы.       — Уверена, что мог бы, но, даже учитывая, что я впервые готовлю ужин на двенадцать персон, я ни за что не пущу тебя на кухню.       — Почему? — нахмурился Ал.       — Потому что вы с кулинарией явно не созданы друг для друга, — сказала Лори. — и еще потому что ты первый поднимешь скандал, если что-то пойдет не так, как ты планировал.       — Нет.       — Да. Иначе бы у нас в холодильнике не стоял мятно-шоколадный торт специально для Коль, за которым ты ездил в кондитерскую на другом конце города. И это я еще молчу о других сюрпризах.       — Что сказать, — насупился Альберт — Я люблю их.       — Я тоже, но это уже слишком.       — Ты тоже готовишь специальное меню для Аарона.       — Бобовый суп не идет ни в какое сравнение со всем, что приготовил ты, — справедливо отметила Лори. — Виски для мистера Голда, особая цветовая композиция для миссис Голд. Футболка для Адама с надписью «Придурок года» — жест, конечно, сомнительный, но все-таки жест.       — Лори…       — Я просто хочу сказать, что ты слишком стараешься, — поспешила объяснить она. — Я ведь не против, но они приедут сюда не ради тортов и виски. Они приедут повидаться с тобой и Ори. Вся эта мишура может их смутить.       — Не смутит.       — Хорошо. Только не удивляйся, когда, проснувшись рождественским утром, ты увидишь на себе футболку «Придурок года».       — Не удивлюсь, — сердито буркнул Альберт. — Но знаешь, я до сих пор удивлен, что Аарон принял приглашение.       — Почему?       — Я слышал, что правоверные евреи не празднуют Рождество.       — Мы с дядей — плохие евреи и совсем не правоверные, — грустно улыбнулась Лорен, закрывая маленький контейнер с молотыми грецкими орехами. — Мы вспоминаем о нашем сообществе, только когда нам это выгодно.       — Значит, хорошие, — нелепо пошутил Альберт и улыбнулся ей в ответ: — Прости, Лори.       — Не за что, — ответила она. — Кстати, я тоже купила всем подарки.       — Вот как?       — Да.       — И тебе надарят немало, — заверил он. — Они знают, что ты можешь их не принять, но все равно не обойдут вниманием.       — Я их приму. К тому же год назад я уже приняла один рождественский подарок.       Он не осмелился уточнить какой, подозревая, что она имеет в виду его маленький презент. В то время Лори жила в Чикаго, и в силу многих досадных обстоятельств он не мог быть с ней, но и не думать о ней не мог. Он отправил ей корзину фруктов, стопку открыток с видами Бостона и пуансеттию, ярко-красный цветок, который она позже привезла с собой и держала на подоконнике в спальне.       — Глупый подарок.       — Мне понравился.