Праздничное настроение

      Полковник Арбатнот встретил Альберта без особой радости.       — Что вам нужно, мистер Голд?! — несчастно и возмущённо прокричал он. — Что вам ещё от меня нужно?!       — Я хочу вам помочь! — крикнул Альберт в ответ. — Я не смогу сидеть дома, в тепле, зная, что вы здесь!       Полковник остановился, посмотрел ему в глаза, неопределённо хмыкнул и невозмутимо продолжил свою поисковую миссию. Альберт принял это за согласие и старался поспевать за ним как мог. Полковник шёл быстро. Слишком быстро для такой бури. Но, невзирая на скорость его шагов в начале их долгой прогулки, у Альберта было впечатление, что полковник знает, что делает, и знает, куда идёт.       Собачьи следы моментально занесло снегом, но первую сотню футов они преодолели, ориентируясь именно по ним. Потом полковник летел вперёд, как локомотив, изредка останавливаясь, чтобы заглянуть в сквер, или парк, или узкий закоулок. Его остановки занимали всего пару секунд, но бывало, растягивались на минуту, когда в очертаниях деревьев, лавочек и мусорных баков ему мерещился дрожащий силуэт Доротеи. Тогда он снова принимался её звать, до хрипоты выкрикивал её имя и, не получив ответа, бежал дальше, ещё стремительнее, ещё быстрее, так, что Альберту с трудом удавалось его нагнать.       Пустые заснеженные улицы сменялись пустыми заснеженными проспектами. Один из них они прошли до середины и свернули в сквер, который в пургу Альберт опознал с большим трудом. Тогда он подумал, что они вполне могут заблудиться, и, уповая на свою фотографическую память, он живо представил карту и дальше проговаривал про себя адрес каждого дома, мимо которого проносился полковник.       Тем временем погода ухудшилась, хотя, казалось, хуже уже некуда. Их шатало от ветра, снег застилал глаза, и следить за дорогой становилась все сложнее и сложнее. Но полковник не останавливался, а Альберт не отставал, однако его терпение медленно, но верно растворилось в чёрном небе.       — Это безумие! — захлебываясь холодным воздухом, выпалил он и развернул полковника к себе лицом. — Нам нужно возвращаться!       — Я должен найти Доротею!       — Завтра!       — Нет! — упёрся полковник. — Я должен найти Доротею!       Он яростно выдернул свою руку из рук Альберта и опасно покачнулся назад. Его старое, морщинистое лицо приобрело почти детское выражение, какое Альберт до этого видел только на лице Ори, когда тот пытался запихнуть пластмассовый треугольник в паз для круга. Бессмысленность этого мероприятия была очевидна всем, кроме него, но поправить его было невозможно, пока он сам не отыскал правильный ответ. Полковника одолевало то же пытливое упрямство, только оно было отравлено отчаянием и печалью. Альберту стало ясно, что старик скорее замёрзнет насмерть, чем вернётся вместе с ним домой, и он мог либо бросить его одного, либо замёрзнуть вместе с ним. Повинуясь предательскому голосу человеческой совести, он выбрал второе.       Безумие длилось, пока они не вышли на совершенно незнакомую, растянувшуюся вдоль парка улицу, застроенную домами викторианской эпохи, такими же старыми, как и те, в которых жили они. Полковник прошёл её до конца, покружил на месте и направился ко входу в неопознанный парк.       К счастью, на ограде висела табличка. Из-за снега было невозможно прочесть, что на ней написано, и Ал, обречённо засунув ноги в особенно глубокий сугроб, с трудом пробрался к ней и ударил кулаком прямо по середине. Снег облетел. Из-под него выступили белые буквы на синем поле, составлявшие два слова, которые Ал меньше всего ожидал увидеть.       — Дорчестер Хайтс? — прочитал он, поражённый открытием, и взглянул на убегающую за холм лестницу, по которой в это время успешно взбирался Арбатнот. — Как мы сюда попали?       Альберт плохо знал этот парк, но помнил, что как-то раз они с Эрни пили здесь пиво в компании двух глупых девиц, в отношении которых у них были весьма однозначные намерения. В итоге Эрни так наклюкался, что блеванул на лавочку, девушки уехали на такси домой, расплатившись с водителем последними наличными Альберта, а сам Альберт несколько кварталов тащил приятеля до ближайшей работающей кофейни, где они выпили два литра самого отвратительного кофе, который ему когда-либо доводилось пробовать. Эрни вспомнил про этот случай, когда Ал и Лори купили дом, и тогда Ал ему сказал, что этот парк находится довольно далеко от его дома, не меньше сорока минут по прямой. Сорок минут по прямой! Они выдвинулись на поиски в совершенно противоположном направлении и в итоге пришли сюда. Сколько времени они блуждали на холоде? Возможно, пока они блуждали, это проклятая собака уже сама вернулась домой.       Альберта захлестнула ярость, и подгоняемый ею, он побежал к лестнице за полковником, который уже успел благополучно подняться на самый верх и скрыться за холмом. Ал собирался догнать полковника и высказать ему всё, что он о нём думает, но, когда он оказался наверху, слова застряли у него в горле. Полковник Арбатнот ничком лежал в снегу и не подавал признаков жизни.       — Полковник? — испуганно позвал Альберт и потом, упав рядом с ним на колени, перевернул его на спину и несильно потряс. — Полковник Арбатнот! Очнитесь!       Полковник судорожно втянул воздух и закашлялся.       — Хорошо, — облегчённо выдохнул Ал. — А теперь вам нужно встать. Я отведу вас домой.       Он попытался поднять старика, но, как ни пытался, тот продолжал лежать, направив невидящий взгляд прямо в небо.       — Полковник, вставайте! Полковник! Вставайте же! Ну же!       Альберт ударился в панику. Он толкал, дергал и тянул полковника, как мог, но тот оставался равнодушен. Предприняв последнюю отчаянную попытку его поднять, Ал совсем выбился из сил и упал рядом, сильно ударившись головой об землю. Холод распространился по всему его телу, а потом стало даже тепло и приятно. Сонно и сладко. Все мысли куда-то ушли, а вместе с ними — все чувства и переживания. Теперь ему было плевать на работу, плевать на секреты Криса и споры отца и Аарона. Теперь ему было дело только до снега, тающего на его горящих щеках, да до маленьких колючих звёздочек, чётко очерченных пульсирующими квадратами. Альберт попытался их сосчитать и не смог, и рассмеялся над своей беспомощностью. Он смеялся хрипло и громко, и за своим смехом не сразу расслышал жуткий шёпот полковника.       — Что? — переспросил он. — Полковник, что вы сказали?       — Миджмиджмидж… — прошелестел неясный набор звуков.       — Что? Я вас не понимаю…       — Мидж.       — Мидж? Это имя?       — Прости меня… Мидж… Прости меня… Я не помню. Миджжж…       Альберт повернулся, чтобы лучше рассмотреть его лицо, и увидел лишь безостановочно шевелящиеся губы и широко раскрытые голубые глаза. Поразительно яркие, поразительно чистые.       — Кто такая Мидж, полковник? — снова пристал к нему Альберт, не надеясь получить ответ. — Чего вы не помните?       — Ничего, — последовал ответ, после которого полковник замолчал и закрыл глаза на добрые пять минут.        Альберт снова отчаянно его затряс, а потом несколько раз сильно ударил его по щекам. К его изумлению, это сработало, и полковник пришёл в чувство.       — Зачем… — слабо возмутился старик. — Зачем вы меня бьёте, мистер Голд?       — Зачем я вас бью? Зачем я вас бью?! — задохнулся от возмущения Альберт. — Я вас бью, потому что вы лежите на снегу в парке Дорчестер Хайтс и не хотите подниматься и идти домой!       — Глупости! Что мне делать в Дорчестер Хайтс? — нахмурился полковник, приподнявшись на руках. — Это слишком далеко!       — Но тем не менее мы с вами здесь, — отчеканил Альберт, поднялся на ноги, протянул полковнику руку и жёстко сказал: — И если вы сейчас не встанете и не пойдёте со мной, то здесь вы и останетесь. Решать только вам.       Полковник помедлил, но потом схватился за его руку и поднялся с земли. Они оба покачнулись, но, к счастью, им удалось восстановить равновесие.       — Идти можете? — ворчливо поинтересовался Ал, стряхивая снег с пальто соседа.       — Кажется, да, — неуверенно ответил полковник, но потом, расправив широкие плечи и взглянув с холма на растянувшуюся вдоль парка улицу, тихо, но уверенно повторил: — Да.