Не было гвоздя... или Записки Маэглина

Впереди командир, На нём рваный мундир, Следом юный гусар Покидает наш мир... Б. Ш. Окуджава

      Не люблю людей.       Вот не люблю и всё.       Сам понимаю, что неправильно. Но когда рядом со мной оказывается кто-то из эдайн, у меня начинает кружиться голова, рябить в глазах и хочется заткнуть уши.       Вы спросите, а как же я тогда с Белкой умудряюсь ладить? Отвечаю. Белка - умница. Просто энергии в ней многовато. Но повзрослеет, остепенится - будет красавица и настоящая леди. Ну или настоящий воин, учитывая её характер.       А эти смертные - мельтешат чего-то, суетятся, как букашки. Голова от них болит. На кой Моргот этот поток мыслей в столь хрупком теле? На кой такая бессмысленная сила, которая ничему не успевает научиться и ломает всё, что попадёт ей в руки? На кой мятущаяся душа, не всегда осознающая, где добро, а где зло?       И я, грешный, из-за этой нелюбви оказался на грани...       В общем, слушайте. И читайте, тут, в дневнике, тоже много чего записано.       Жил я себе в Гондолине, не тужил, ждал, когда Анориэль подрастёт, чтобы свозить её к гномам. А сам к ним давно мотался. В сотню лет я хоть и считался подростком, но выглядел вполне взрослым эльфом, чем беззастенчиво пользовался. Да ещё одевался в чёрное, чтобы выделиться среди светлых и пёстрых моих сверстников (В Доме Крота тоже одевались как хотели, и кстати, предпочитали светлое). Это добавляло мне возраста. Мало того, дядюшка начал со мной советоваться, и, к немалому удивлению нас обоих, я давал ему весьма удачные советы, особенно в делах экономических. Ну и как-то постепенно сложилось, что я стал его правой рукой, и все забыли, что я, по сути, сопливый щенок.       Вдобавок, гномья дружба оказала мне добрую службу. Я как будто перенял у них чутьё. В горах, которые люди называют Окружными, а мы Эхориат, я ухитрился найти столько железа, что даже гномы удивлённо присвистывали. И мой дом стал основным поставщиком оружия для нашего города.       А оружия требовалось много. Ангбанд тоже не дремал, он громыхал и дымил, как котёл на кухне сумасшедшего повара, и выплёвывал всё новых орков. Что напрочь перечёркивало дядюшкины сказки про их якобы эльфийское происхождение. Столько нас просто не могло попасть в плен. Выходит, Моргот сотворил совсем самостоятельную расу, похожую и непохожую на все прочие. Сотворил, естественно, под себя. И продолжает творить. А что? Он же Вала. Возьмёт комок земли погрязнее, поплюёт на него, покатает в ладонях - опа, новый орк вылупился и побежал. Иначе придётся принять совсем еретическую версию - о том, что они сродни даже не эдайн, а крысам. Или, не дай Эру, тараканам. Брр, ну и мысли у меня.       И вот в такие дни, когда я, что называется, втянулся в бешеный ритм жизни предвоенного Гондолина, в город прилетели орлы. И сбросили двух эдайн. Обоих на "Х". Серьёзно! Звали их так - Хуор и Хурин. А не то, что вы подумали. И с тех пор всё пошло наперекосяк.       Хотя, справедливости ради, скажу: в том, что произошло потом, эти ребята были виноваты меньше всего... Так я думаю теперь. Но не тогда... - Паааберегись!       Посреди двора натянули огромное полотнище. Оно представляло собой самый прочный шёлк из всех сотканных когда-либо эльфийскими руками. Этот отрезище в четыре эльфийских роста во все стороны растянули канатами на древках от знамён. И разбежались во все стороны, на всякий случай.       Не все, правда. Дети от пятнадцати до пятидесяти, а так же подростки-переростки, вроде Идриль, с круглыми глазами и ртами в форме буквы "О" прыгают в опасной близости к сооружению и верещат. Тычут пальцами. Им интересно, что за подарочек сейчас с неба упадёт. И чихать они хотели на опасность того, что подарочек упадёт им на голову. Или полотнище, не выдержав веса "подарочка", порвётся у них над головами. Или древки переломятся.       И вот зашумели крылья. Над городом появились две громадные птицы, накрыв тенью половину немаленькой площади и несколько домов. Орлы Манвэ.       "Ох, чует моя печень, сейчас что-то случится, из ряда вон. Орлы ведь ничего просто так не носят. Значит, сейчас к нам свалится сама Судьба", - подумал я.       А затем когти громадных птиц разжались. Что-то со звоном впечаталось в полотнище, едва не опрокинув хлипковатую конструкцию набок, и заскользило к середине. - Прощайте! - крикнули орлы хором, и улетели.       А то, что барахталось в шёлковом гамаке, поползло к краю, уцепилось, высунуло две головы. Тёмную и золотистую.       Эдайн...       Я смотрел и не мог поверить. Вот так подарочек... И что нам с ним делать?       Эти братья, потомки Хадора, сыграли впоследствии роковую и одновременно спасительную роль в судьбе Гондолина.       Тургон был паршивым провидцем, зато дружил с Ульмо, даром, что был нолдо, и тот периодически подбрасывал ему через осанвэ всякие сведения. Например, о хадорингах. Или хадорианах. В общем, о доме Хадора, из которого непременно придёт помощь.       Я, понятное дело, подозревал грамотную многоходовую интригу от Валар. К тому времени я выведал всё о проклятии нолдор в целом и феанорингов в частности. А так как Тургон был племянником Феанора, то я опасался, что эти, так сказать, боги устроят нам всем пакость. Просто потому, что Гондолин создали нолдор. Неважно, что в компании синдар.       А знаете почему? Потому что мальчишки, совсем мелкие, одному из которых стукнуло шестнадцать, а другому - тринадцать, прилетели сюда из Димбара. Из пустоши, где никто не живёт, только воюют время от времени. Они туда сбежали от орков, бродили там в тумане, Моргот знает чем питались, и должны были выглядеть бродяжками, и вообще не должны были выжить! Ни один ребёнок такого возраста не должен был там выжить! Но эти не просто уцелели - они выглядели вполне пристойно, разве что были испуганы перелётом и жались к дядюшке, каким-то образом угадав в нём няньку.       То же самое год спустя сказал ребятам их собственный отец. Говорил я дядюшке: корми, мол, но не одевай! Но тот проявил чудеса гостеприимства. Одарил человеческих детёнышей всем, чем мог. Обласкал. Хорошо, что парнишки вежливые попались. Хуор так вообще целый год ходил с вот такими глазами и Владыке в рот смотрел. Хурин, правда, под конец чуточку обнаглел, фамильярничать начал, но к тому времени все к ним привыкли, за своих считать начали.       Меня же их присутствие порядком нервировало. У них энергия била из всех щелей, они втягивали в свою буйную ауру всех эльфят подходящего возраста. Да, и меня тоже, ибо я по сути был ровесником Хурина. Белка, так та сама их пыталась втянуть в свои проказы, и небезуспешно. А когда я увидел у Хуора кукольного воина работы Брогиона, то понял: ещё год, и я сойду с ума.       Но слава Эру, мои мучения закончились. Они улетели. На орлах. Предварительно дав клятву, что будут молчать о том, где были.       Теперь я иногда думаю, что лучше бы им было умереть в том Димбаре. Потому что если мой дядюшка в этой истории был дураком доверчивым, то их папахен, Галдор, оказался дураком подозрительным и распустил язык, несмотря на то, что мальчишки свою клятву честно выполнили... И Моргот услышал его трёп и начал искать Гондолин. - Так, сын, что за вид? - Ма, я впервые не понимаю короля. Он ведь не дурак, а... - я махнул рукой. - Он не дурак, - кивнула Ма. - Он благородный эльда. Я бы на его месте поступила так же. Не бросать же детей умирать непонятно где, и неважно, люди они или эльфы. К тому же - если бы на их месте оказался ты? Тебя он принял так же, как и их. - Но то я! Я - эльда и родственник Тургону. А эти - чужие люди. Люди. Чужие. Пусть и из союзного нам дома. Ма, ты в курсе, что Галдор трубит направо и налево о том, что его пропавшие сыновья вернулись сытые, одетые и обутые, проблуждав год в абсолютно необитаемом Димбаре? Как ты думаешь, чем всё кончится? - Всё лучше, чем если бы они умерли. Дурная слава у смертных - что может быть хуже для нашего народа... А эта слава придёт через феанорингов, они ещё навлекут на нас беду... Так что лучше хотя бы Второму Дому остаться для них светочем и примером. - Постой... что ты сказала? Дурная слава... через... но Маэдрос! Он же не способен... - Сильмариллы, - печально вздохнула Ма. - Ты забыл, с чего начались наши мытарства и скитания в чужих землях? И почему Эол тогда назвал моих братьев убийцами и захватчиками? Знаешь ли ты, что Феанаро и его сыновья увели все корабли и сожгли их, оставив нас на берегу, отдуваться за наш общий проступок? И что мы пришли сюда по льду Хэлкараксэ? Потеряв многих и многих в пути? Феаноринги так и не поняли ничего и не поймут никогда. И как только они узнают, что Сильмариллы находятся в более слабых руках, чем у Моргота, они вновь выйдут на охоту. В которой, может быть, потеряют всё. Перебив по пути кучу невинных людей. Да. Людей. Тех самых, что доверились им. А заодно и эльфов. Так что не говори, кто на что способен. Маэдрос... он считается великим полководцем, но у него есть слабость. Он неосторожен и горяч. - Ма, ты о каких руках говоришь? - О руках Берена, сын. Берена, и может быть, Лютиэн*...       Тут я замолчал. Мне явился весь ужас происходящего с нашим народом.       Больше я не разговаривал с Мамой на эту тему. Она мне каким-то образом внушила, что ошибка Тургона вовсе не ошибка, и что спасённая честь важнее любых стратегически правильных решений.       Да так оно и вышло впоследствии, когда началась Битва Бессчётных Слёз...       После той битвы моё уважение к Маэдросу как к полководцу резко упало...       Ну, знаете же поговорку: гладко вписано в бумаги, да забыли про овраги, а по ним ходить... Таким оврагом оказался Ульдор-истерлинг. Не зря я не люблю смертных людей. Вот из-за таких вот Ульдоров. У них сегодня одно на уме, завтра другое. А поманит кто сладкой конфеткой, и всё, считай, пропал друг...       Но Ульдор Ульдором, а Маэдрос должен был трижды проверить, с кем дружит его друг! У него же в Доме тоже не дураки собрались, один Маглор чего стоит, с его менестрельей хитростью! Но никто не догадался приставить шпионов к Ульдору, и за это поплатились все мы и верные нам люди.       Причиной поражения стали, как обычно и бывает, неверные данные. И предоставил их... правильно, Ульдор. Который заодно выдал Мелькору наши планы.       И когда наш союз, весь в белом, наслушавшись речей Майтимо о том, что раз смертный в компании с девицей и псом смогли отобрать Сильмарилл у Моргота, то Моргот уязвим, ура-ура, собрался в две правильно оформленных кучки, изготовился по сигналу к атаке, Чёрный Враг был уже готов. И готовил нам ряд весьма неприятных сюрпризов.       Наверное, спинномозговое чутьё у меня всё же было развито, раз я увязался с Тургоном на битву. К тому времени я превратился во вполне приличного бойца. Возможно это позволило нам с дядюшкой уцелеть. Как-то я не смог представить, что кто-то будет защищать ему спину. На хадорингов и племя Халет, что ли, надеяться?       Но именно нашему дому, стоявшему в засаде, и достался основной удар. Именно потому, что он стоял в засаде. Именно потому, что, на всякий случай, выбрал позицию между болотом и крепостью. Именно потому, что... именно, именно...       Именно потому, что они на глазах у несчастного Гвиндора разрубили на части его ещё живого брата, пленённого задолго до этой битвы. И он, бедолага, психанул и кинулся в бой. А за ними и все прочие, кто был с Фингоном. Эффект стада во всей красе, а мы-то на людей грешили.       Ну, по правде, Фингон их почти разгромил, на голом энтузиазме, да подвела количественная составляющая и неожиданная преграда. Тангородрим. Вот к чему приводит слепая ярость. В результате Войско Фингона смяли и выдавили, по пути уничтожив добрую половину. Племя Халет при этом погибло полностью. И Гвиндора захватили в плен.       Я плохо знаю, почему всё это произошло, плохо понимаю, откуда у Моргота взялся резерв и в каких дырах он его прятал, но я проникся уважением к нему, таким, что граничило со страхом.       Когда мы прорубились к Фингону, войска моего второго дяди выглядели весьма печально... - Мама?! Па?! - Не Па, а Эол, - прохрипел Па. - Что смотришь, будто у меня рога выросли? - Не ожидал просто... - А что такого? Моя жена рвалась на помощь братцу, и что, я позволю ей погибнуть? - Но ты же сам говорил... - Говорил, говорил... А если ты будешь говорить, а не держать оборону, твоя чересчур храбрая мать и моя женщина раньше времени отправится в Мандос. И твой любимый населённый пункт останется без короля. Так что цыть! И смотри в оба.       Я заткнулся и принялся отражать атаки орков. Которых, к слову, осталось не так много... Цену, правда, мы заплатили дорогую. Ранены были все. Все, абсолютно. На ком-то живого места не было. Кто-то и вовсе на честном слове держался, падал от порывов ветра. Но мы почти одолели их. К тому же феаноринги, которым изначально предполагалось идти в атаку первыми, стронулись с места и атаковали с такой яростью, что враг вообще потерял способность к осмысленным действиям и побежал. Мы уж было обрадовались, когда с переднего края донеслось: - Глаурунг идёт!       Теперь побежали наши. Те, что ещё могли бегать. Ибо эта ходячая гора не просто шла, а изрыгала струю пламени шириной с небольшую реку, и мгновенно испепелял нерасторопных эльфов и людей. А за ним, как за каменной стеной, шли все монстры, какие только нашлись в закромах у Чёрного Врага.       Я только позже узнал, что произошло с феанорингами и почему они замешкались. Будь они чуть расторопнее, и наших бы уцелело больше, несмотря на балрогов, волков и даже драконов. Оказалось, что та самая непросчитанная сила, Ульдор и его истерлинги, напали на них с тыла. И пока этот... горе-полководец со своими братьями убивал их, время было потеряно, а исход битвы - предрешён.       Глаза мои не видели, рука сражалась помимо воли, на одних инстинктах, всё тело болело. Всё, что я успел разглядеть до того, как нас окончательно захлестнуло битвой - крохотные фигурки гномов, окружившие Глаурунга, и ещё подумал: не зря сестричка ими восхищалась, молодцы ребята, сейчас они как минимум проделают в драконе большую дырку...       Наше потрёпанное воинство разорвали надвое, а с ним и моё сердце: я потерял из вида родителей. Они остались с Фингоном. Кажется, я плакал: позже Тургон сказал мне, что у меня лицо полосатое от копоти, и эти полосы почему-то вертикальные. Но при этом продолжал сражаться, как механическая игрушка работы Брогиона...       Полуживой парень, кстати, вывалился на нас позже. Медвежья комплекция помогла ему выстоять против особо крупного тролля, он ухитрился подрезать ему сухожилия. Его лицо пересекал чудовищный шрам. Так и отступал с нами до Ущелья Сириона...       И какова же была моя радость, когда в самый последний момент, волоча на хвосте отряд с дюжину орков плюс одного волколака, в то же самое ущелье ворвались трое эльдар. Жизнь в них едва теплилась, Фингон так вообще висел без сознания на плечах товарищей... Да, это были мои предки и непонятно как выживший Фингон.       Орков и волколака мы прибили чисто машинально.       Вот как это выглядело в пересказе Ма. - Знаешь, сын, теперь я не люблю сражения. Оказывается, свой предел есть и у меня...       Ну суди сам. Нас окружили балроги. Здоровые такие, чёрные, рогатые твари. Должна сказать, Финдекано набрал себе в охрану знатных бойцов, раз сумели противостоять этим чудовищам. Я сама погибла бы в считанные минуты, кабы не Эол. Он сражался, как... я не знаю, с чем это сравнить. Он крутился надо мной, как мельница и лично завалил парочку тварей помельче, правда, им уже досталось от охранников Фингона...       Ребята погибли, и мы остались втроём. И тут Готмог** решил покрасоваться: невзирая на наше присутствие, вызвал Фингона на бой.       Видел бы ты эту битву... Такое впечатление, что мой брат был сделан из мифрила. Готмог рычал, орал, брызгал слюной, пыхтел - Финьо сражался молча, только мечом лязгал. Мы уже даже начали надеяться на его победу, как вдруг одна из тварей хлестнула по нему своей огненной плетью. Тут я поняла: конец. И... рубанула по этой плети. Мой меч оплавился, эта скотина тут же обернулась в мою сторону, и я приготовилась уже к собственной смерти, но меня спас Эол.       Да он спас нас обоих! Он зарубил это чудовище, и его плеть бессильно упала в грязь. А почти потерявший сознание Финьо, на котором сгорели доспехи и рубаха, отрубил Готмогу ногу.       А потом случилось необъяснимое. Балроги отступили. Они уволокли своего покалеченного предводителя с собой. И мы смогли уйти. Какое-то время к нам вообще никто не приставал, все были заняты собой и собственными противниками. Я даже удивилась: оказывается, балрогам тоже свойственна честь. Но некоторое время спустя за нами увязалась погоня.       Почему так мало? Ну... мой муж, в отличие от меня, не потерял оружия, а у меня остался лук, к тому же Эол сумел каким-то образом приманить трёх коней, потерявших всадников. Он же с животными дружит.       А знамя... что знамя. Его потом отстирали. Главное, короля спасли. Не дали кровью изойти. Майтимо чуть с ума не сошёл от счастья...       Но до этого счастья было ещё далеко. Мы стояли в ущелье Сириона, держали оборону... уставшие, деморализованные. Король был при смерти, второй - в депрессии, на феанорингов смотреть страшно: на лицах такая гамма чувств! От безумной-безумной радости у Маэдроса до ядовитой ненависти у Келегорма. Причём эта ненависть была направлена на лежащего на носилках Финдэкано и моих родаков. Они-то тут причём?       Драконов и прочей крупной нечисти не было видно, из чего я сделал вывод, что гномы своего добились и продырявили Глаурунга. Какой ценой - узнаем потом...       Но орки и истерлинги продолжали лезть и всё никак не кончались, видимо, предпринимая тактику изматывания, из чего следовал печальный вывод: как только мы дадим слабину - жди недобрых гостей крупного калибра, и тогда нам конец.       В какой-то момент я провалился не то в сон, не то в обморок, а очнувшись, увидел, как Тургон беседует с двумя мужчинами. Они были людьми. Весьма знакомыми людьми...       Ба, да это же те двое парнишек, которых принесли орлы! Только возмужали, окрепли, а тот, который Хуор, стал гораздо больше и шире в кости. Сколько же им лет? Тридцать или больше. Наверное, оба уже женились, детишек завели... Эру, о чём я думаю, какие детишки? Мы тут скоро все умрём или что похуже, а я о детишках... - Я никогда больше не увижу белых стен твоего города, Владыка, - вдруг явственно услышал я, - но от крови моей и вашей родится белая звезда и станет надеждой для людей и эльфов...       Кто из двоих это сказал?! Прочитал, сволочь, мои мысли о детишках. А наглый какой! С самим королём породниться хочет! По голосу вроде Хуор, братишка покрепче будет, и голос у него соответственно ниже и громче. Ну погоди ж ты у меня!       А потом эти двое стронулись с места и зашагали к выходу из ущелья. Туда, откуда лезла вся эта тёмная мразь. - Вставай, Маэглин, - хмуро произнёс дядюшка, пряча глаза. - Уходим.       И словно по команде, все эльфы встали или были подняты, и пошли в противоположную сторону.       А люди - остались. - Запомни этот день, Маэглин, - сказал Тургон. - Запомни, что смертные - разные. Есть предатели, вроде Ульдора, и есть отважные сердца, не жалеющие ради будущего своих и без того коротких жизней. Если мы не отплатим им хоть чем-то - будем прокляты во веки веков...       Я - запомнил. И про звезду, и про жертву. Но только будущее могло показать, что больше.       (Кривым, дрожащим почерком, ибо записано на третьи сутки после поражения, в состоянии страшной слабости).       Что мы имеем? Кучу мёртвых с той и с другой стороны, но на Моргота мне плевать - своих бы вернуть! Но нет...       Пока мы отступали, люди Хурина держали оборону и полегли все. Все мужчины из рода Хадора, способные держать оружие. Теперь мы им должны по самое... Оборонить племя от истерлингов уже не сможем - самих бы кто оборонил! - но прийти и выгнать захватчиков в будущем - обязаны.       Тёмные твари стаскали с огромной территории всех наших мертвецов и сложили из них гигантский курган. Его было видно аж из самого Гондолина, и кто-то окрестил его "Курганом Слёз". Ещё день, и слёзы у нас потекли бы не только от горя, ибо мёртвое тело имеет свойство разлагаться, вне зависимости, кому оно раньше принадлежало. Но ночью кто-то поджёг эту гору с четырёх сторон. Она полыхнула ярко, и вместе с ней запылали все орки и варги, стоявшие в охранении. Наутро она осела на две трети своей высоты. Пепел людей смешался с пеплом эльфов. Где-то там была частичка и Хуора, что так огорошил меня своим предсказанием.       Я молчу, но есть у меня подозрение... ибо мой отец опоздал вернуться в свою обитель в Нан Эльмот. А когда вернулся, был бледный, как известняк, и его пепельные волосы стали белы, как снег. Он сел на кровать и два дня смотрел в стенку и молчал. А после рассказал Маме такое, что она сама чуть не выпала из реальности. И взял с неё клятву молчать... Что ж, если я прав, спасибо ему. Лучше уж огненное погребение, чем так вот лежать и гнить. Может быть, души этих несчастных теперь обрели покой или новое бренное пристанище...       Из хорошего: Фингон жив и понемногу приходит в себя. Надеюсь, что он вновь обретёт прежнюю силу. Тургон против него мягковат, если честно, а нам, как никогда, нужна сильная рука. Иначе мы потеряем всех союзников. Халадин осталась жалкая кучка, и истерлинги неизбежно захватят осиротевших женщин и детей-хадориан. К тому же - он единственный, кто не потерял связи с Первым домом и Маэдросом; боюсь, что феаноринги, в своём безумном стремлении завладеть Сильмариллами, ещё не раз втянут Второй дом в большие неприятности. Так хоть будет кому их вразумить. Тургона они недолюбливают, увы и ах, причём взаимно.       За Тургоном присматривает Идриль. В редкие минуты, когда мы можем переговорить, она рассказывает мне, чего ей стоить вытащить отца из чёрной пропасти полувоображаемой вины. И я в кои-то веки рад, что мы не вместе. Я не хочу видеть моего жизнелюбивого дядюшку в таком состоянии, да и белая звезда не даёт мне покоя...       Слышу знакомые шаги. Догадываюсь, чьи. И сейчас буду прятать письменные принадлежности, пока мне не начали вырывать уши... - Ты, дуррак!!! Ууу, какой ты дурак! Я тебя щас сама убью!       И давай таскать меня за уши. Даром, что с виду совсем взрослая девушка - внутри та же дурёха малолетняя. - Да прекрати ты уже, оторвёшь! - Точно, оторву! И голову тоже! и в банке засолю! Гад такой, уехал на войну, а мне не сказал! А если бы тебя там убили? Кто бы тебя в землю закопал? Орки? Эти закопают, ага. В собственных толстых брюхах. - А если бы тебя там убили? - тон в тон отвечаю я ей. - Я бы тебя спасла ценой своей жизни! - на полном серьёзе заявило это чудо. У меня отпала челюсть. - Ты что, с дубу рухнула? - спросил. - Ага, - шмыгнула носом Белка. - Зачем мне жить, если тебя убьют?       И я не придумал ничего лучшего, как обнять её. Мне открылась истина. Бельчонок в меня влюбился, и ей глубоко плевать, что я как бы её брат, и что я сам влюблён в Идриль. Так же безответно, как она.       Анориэль плакала у меня в объятиях, я гладил её по волосам, и думал, думал, думал...       ...что же нам теперь с ней делать? Я-то ладно, но ей такой муки вовек не пожелаю. Эру, сделай так, чтобы я разлюбил Идриль и полюбил Анориэль!       Мама прихрамывает. В пылу боя не заметила, как повредили сухожилие, всю обратную дорогу металась в жару, в спешке ей неправильно перевязали и забыли промыть рану. Теперь когда ещё целители восстановят всё как было! В ближайшие дни она не сможет носиться, как раньше, только ползать потихоньку с палочкой.       И это ещё ничего! Тут нам кузнец Глиранг попался в коридоре... в кресле на колёсиках... которое он то сам катил с помощью педалей, то сын, когда он уставал. Рукастый и головастый мужик даже в таком печальном состоянии смог работать в кузне, но... всё равно - неправильно, когда такой сильный эльф оказывается столь беспомощным. - Мам, что мне делать? - спросил я и выложил ей всё. И про белую звезду. И про Белку. И про покалеченных эльфов до кучи, чтобы не так тяготило душу. - Так-так, ещё одной ходячей мерехлюндии мне тут не хватало, - нахмурилась Ма. - Мало мне твоего Па, который совсем с лица спал. Мало Тургона в депрессии. Мало Финьо, которого тоже, чует моё сердце, спасать и утешать придётся. Ещё и ты! Ладно. Допустим, эльдар тебе жалко. А эдайн?       Вопрос был столь неожиданным, что я растерялся. - Ну, жалко, наверное... - Наверное не значит точно. Я знаю, как ты относишься к людям. И скажу тебе вот что. Эта битва показала нам не только, в какую пропасть могут пасть смертные в непонимании своём, но и на какую высоту взлететь в своём самоотречении. Нам, эльдар, остаётся преклонить колени перед таким мужеством. - Это ты про то, что Хуор с Хурином нас в Ущелье Сириона фактически спасли? - понял я. - Да, Ломион. Они знали, что уходят на смерть. Они были молоды, тридцать лет по нашим меркам - всё равно что дети... И всё равно пожертвовали жизнью. Видимо, что-то явилось им перед смертью, и они между отсрочкой в день-два-неделю и надеждой для всех нас выбрали последнее. А мы - пожалели своё бессмертие. Мы живы чужой смертью, сын. Запомни это. Что же касается всего остального...       Ма вздохнула и поудобнее опёрлась на костыль. - Знаешь, я бы очень хотела, чтобы ты смог полюбить Анориэль не как сестру, а как... девушку. И я совершенно кощунственным образом молюсь о том, чтобы в тебе отразилось дедушкино искажение. Ведь он с Индис был счастливее, чем с Мириэль. Вся моя надежда на это искажение. Ведь я вижу, что вопреки ожиданию ты продолжаешь мечтать об Идриль. А она - не для тебя... - А для кого? Для сына Хуора? - взорвался я. - Похоже, что так, - невозмутимо ответила Ма. - Как ни горько осознавать, что ещё одну из нас постигнет участь Лютиэн. Поэтому отпусти её. Так правда будет лучше...       И я почему-то поверил ей. Поверил, что смогу отпустить свою Звёздочку. Иначе...       Иначе эта любовь выжжет меня изнутри.