Не было гвоздя... или Записки Маэглина

      Тургон так и не отошёл от депрессии, впрочем, весть о том, что Фингон жив, малость скрасили ситуацию. Иначе бы заперся сам и запер всех. Прощайте тогда вылазки к гномам и посещения Нан-Эльмот! Где бы я горе моё выгуливал, чтобы её, да и себя, отвлечь от страданий?       А как только Фингон оклемался, мы, выжившие и ничего не забывшие, сколотили армию... Ну это громко сказано, армию, какая армия из ползающих по кустам следопытов! А именно так мы могли помочь хадорингам, и никак иначе.       В общем, недолго радовались истерлинги - огребли от нас так, что сбежали под крылышко к Мелькору. И подозреваю, что сделали они это зря. Проштрафившихся предателей принято наказывать. И вне зависимости от тяжести наказания, я им не завидовал.       Вот только Риан, жена Хуора, потерялась. И сын Хурина. Как потом выяснилось, их спрятали эльфы: её митрим, его - дориатцы. И выяснись это ещё вначале, скольких бед мы могли избежать!       Шли годы, Гондолин оставался сокрытым, стояли и другие города. Но чем дальше, тем больше крепло во мне ощущение: что-то должно случиться. Битва Бессчётных Слёз была безоговорочной победой тьмы, и всё, что мы делали, было катастрофически мало. Мы не очищали Белерианд, а создавали на нём островки света. Действовали при этом скрытно и тратили на это уйму сил и времени - иначе нас бы попросту истребили. Такая ползучая тактика многим действовала на нервы - и эльдар, и эдайн. Некоторые горячие головы, что жаждали геройских подвигов и свирепых атак, попросту сходили с ума и метались, как звери в клетке. Мы, более осторожные, их едва сдерживали. Не всех, нет, не всех Нирнаэт Арноэдиад научил аккуратности...       ...Турина например. Тот был ещё зелёным мальчишкой, зато смелым и решительным, а также тупым, как пробка. Но дуракам везёт - Хуринов сынок выигрывал одну битву за другой, и вконец обнаглел...       Вот вам ещё пример того, что не все эдайн одинаково полезны. Решил паренёк показать Морготу, где раки зимуют, и повторил "подвиг" Маэдроса. В результате Гондолин получил кучу беженцев, Моргот - кучу рабов, Нарготронд - Глаурунга в качестве хозяина, а Хурин сбежал. О дальнейшей истории этого бедолаги пусть вам расскажет кто-нибудь другой. Для меня же это яркий пример того, что есть люди (как и эльфы, впрочем), которые думают не головой, а совсем другим мозгом, и гордо маршируют по граблям.       Да нет, скажете вы, это было проклятие... Ну да, проклятие. И Моргот ему шнурки развязывал, чтобы он упал, и всякие глупые мысли ему тоже он внушал. Ага. Вините во всём Моргота, и жизнь ваша станет веселее, и вы всех врагов победите, прямо так, кавалерийским наскоком...       Ох, что-то я разошёлся. Вроде давно не болит, вылечился, а временами, как колено старика в сырую погоду - так прихватит, что хоть кричи караул. И дело не в глупостях Турина, тем более, что Нарготронд мы уже отстроили, и Глаурунга больше нет*, дело в том, что этот самый Турин для меня тесно связан с другим эдайн.       Туором.       И эта боль тоже прошла, но дружбы у нас так и не получилось. Почему?       Ищите женщину.       Эта парочка явилась в Сокрытый Город на исходе того страшного года, когда мы потеряли Нарготронд. Самый странный эльф, которого я знаю - молчальник Воронвэ, интроверт из интровертов, временами исполняющий роль этакого безгласного перста судьбы. И мальчишка-эдайн, блондинистый и вихрастый, до жути похожий на Хуора. У меня аж печень заболела от недоброго предчувствия.       Мальчишка болтал без умолку, Воронвэ слушал. Хотя что там слушать? "Он ко мне как полез, я его - рраз! И с ноги - два! и по сопатке!" Или: "А мой папа - герой, свою жизнь отдал и (долгое перечисление) жизнь спас!" Молодец, мальчик. И папа у него герой. Но разве это интересно тысячелетнему эльда, родившемуся под сенью Древ? А Воронвэ уши растопырил, как корабельные паруса. Уши у него, конечно, красивые, но большиееее... Пожалуй, самые большие среди эльдар. Оттого, наверное, и молчит, ибо неудобно одновременно языком чесать и информацию впитывать.       Вошли они в тронный зал, Воронвэ парня в спину подтолкнул: мол, давай, говори, раз пришёл. Юнец затравленно огляделся и выпалил: - Владыка, а из Гондолина... это... бежать надо! - Почему? - удивился Тургон. - Ну... я сон видел... Драконы, огонь, преда... - Тут он осёкся и посмотрел на меня. Взгляд его стал задумчивым. - А может, и не будет измены. Может, выстоит он. Тогда и город устоит.       Да как он сме... Я поперхнулся криком. Парень смотрел на меня чистым, незамутнённым взором, и ненависти в нём не было. Была надежда. - В любом случае, Владыка, я должен остаться здесь, - твёрдо и решительно сказал он. - Иначе Гондолин точно падёт.       Я восхищённо присвистнул. Какая очаровательная наглость! Под стать братцу Турину. Правда, есть надежда, что этот провидец умнее родственничка...       Ну-с, будем посмотреть...       Как же, посмотрел. До сих пор, как вспомню, так лезу на стенку, словно таракан!       Туор оказался отнюдь не таким простачком, как прикидывался. Его полюбили все обитатели Гондолина. Подчёркиваю: все! Без дураков. Я был счастливым, вернее, несчастным исключением. Я всё время ждал от него подвоха. Ну не должно быть в такую страшную эпоху таких позитивных людей! У него отец погиб, мама после родов здоровье потеряла и тихо умерла, его выращивали чужие лю... эльфы. А он сияет, как ясно солнышко, словно все живы. И куда не явится, сразу как будто светлее становится. Не успел я оглянуться, как этот парень обаял даже моих ребят. Да ещё выяснилось, что мозги и руки у него растут из правильного места. Хватал всё прямо на лету!       И что это я так на него взъелся?       А то, что мою Звёздочку этот парень тоже обаял. - Почему ты такая грустная? - А ты почему такой весёлый?       Именно этот вопрос я хотел бы задать Туору. Вон его брат - вечно сурьёзный, как будто вся мировая скорбь поселилась в нём. И вид у него такой умный... Брал бы пример, что ли...       Ну да, это я, Маэглин, и я подслушиваю. Нехорошо, да. Зато информативно. - Я мог бы ходить грустным, - согласился парень. - Но не имею права.       Вот те раз... - Почему? - удивлённо спросила Идриль. - Потому что в мире и так достаточно боли, - ответил он. - У всех кто-то умер, у всех какая-то боль в сердце. Но если все будут грустить, то Враг будет радоваться...       Оппа, вот это поворот. А мальчик-то у нас философ... - Вот я таким образом и решил убавить врагу радости. Мне больно, грустно, но я всё равно буду улыбаться...       ...как дурачок, ага. - ...и делиться этой улыбкой со всеми. С тобой, например. - Спаси...бо, - даже запнулась Звёздочка. - А за что мне такой подарок? - За то что ты красивая. Умная. Добрая. Такие не должны печалиться.       А вот тут согласен. Но как мне вернуть улыбку на её лицо? Такое чувство, что она переживает за всех и всем сочувствует. Оттого вечно печальна, как плакучая ива. А я и сам весь заморочен, того и гляди свалюсь в депрессию. Будем на пару с дядюшкой тосковать: он на троне, я - одесную. Кррасота!       Представив себе столь дивное зрелище, как уныло подпирающих кулаками подбородки Тургона и Маэглина, с одинаково угрюмыми лицами, в совершенно одинаковых позах, я чуть не выпал из-за угла. Пришлось заткнуть рот кулаком, чтобы не заржать. - Ты правда считаешь, что... - Правда-правда. Честно-честно, - пропищал он.       Идриль хихикнула. Тон у Туора был запредельно комичным. Да он прирождённый скоморох! - Вот видишь, ты улыбаешься. А улыбка у тебя красивая. Улыбайся чаще, звёздочка.       Твою мммать!!! Это я её называю Звёздочкой! Не вздумай воровать мои идеи, гадёныш эдайнский!       Но Идриль улыбалась. Светло, ярко , заразительно и... действительно очень красиво. Этому мальчишке удалось то, что никогда не выходило у меня. Он вернул моей Звёздочке хорошее настроение.       Наверное, именно в этот день я окончательно невзлюбил Туора. А Идриль - полюбила.       Она полюбила его. Человека. Смертного. Эру, почто она такая... святая... Ведь это её убьёт! Она сама станет смертной и умрёт! От старости! Ну за что...       (Дальше набор бессмысленных слов, самое приличное из которых - "задница".)       Я бы вызвал его на дуэль, да нельзя. Ему двадцать лет, мне полтораста. Скажут: взрослый муд здоровый лоб маленького обидел. Тьфу! Что он может уметь в таком возрасте? Даже с учётом скорострельности эдайн, которые взрослеют и учатся одинаково быстро. Я его победю одолею и покрою своё имя позором.       Я мог бы предъявить ему ультиматум, но как? И с чем? Парень, как на грех, безупречен. Просто воплощение добра и света. И умный, несмотря на всё шутовство!Представить его присягающим Мелькору. .. да нет, даже совершающим какую-то мелкую подлость - невозможно. Слишком добр и умён. А ещё смел. Взял я как-то его с собой на вылазку. Блин, он всё сделал безупречно. А когда пришло время атаковать, он это сделал абсолютно без колебаний и без лишней жестокости. Эдайн часто впадают в боевую ярость, что выглядит просто омерзительно, он же - никогда.       Вся надежда на дядюшку. Что не поддастся обаянию этого парня и пожалеет дочь... - В другое время я бы ещё подумал... Но не теперь, Маэглин. Помнишь пророчество Хуора? - Помню, - кисло произнёс я. - Как не помнить. Ребёнок от крови Хуора и твоей. Поэтому? - И поэтому тоже, - Тургон уронил голову на руки, сложенные в замок. Он вообще здорово сдал, держался на честном слове. Да ещё на слове Финдекано, который окреп, поумнел и взял себя в руки. Даже падение Нарготронда пережил, скрипя зубами. И беженцев выводили тоже под его командованием, и пристраивали их в Гондолине и у эдайн, даже спасли кое-кого, прежде чем их угнали в Ангбанд. Иначе бы дядюшка от переживаний окончательно сполз бы в чёрную меланхолию. - Я люблю вас обоих, Маэглин, продолжал он. - У меня нет сына, наследника. Идриль - хорошая девочка, но увы - в правительницы не годится. Ты - умница, гений, золотые руки, но, прости, эгоист. Ты не сможешь думать обо всех в ущерб себе. Туор... я его не рассматриваю даже, ибо не эльда, но если бы он был эльда, я бы всё равно не позволил ему сесть на трон - слишком добр и доверчив ко всем. А вот их сын... - Чей сын?! - Его. И... Итарильдэ. Моя кровь. Кровь Хуора. Да простит меня Эру, я отдаю своё дитя смерти... но она хотя бы будет счастлива... как не смог я... - Дядя, ты что?! - я тряхнул его за плечи, потом ещё раз. Он лязгнул зубами и пришёл в себя. - Спасибо, Маэглин, совсем я расклеился. Как-то надо брать себя в руки. Их сын станет если не правителем, то звездой надежды для всех. И я спрашивал Итарильдэ. Она знает, на что идёт. И не боится. Она любит его. И знаешь что... Моя девочка в последнее время едва жива. Слишком много боли ей пришлось принять. И моей, и чужой. Земля стонет от боли, и она чувствует это.       Я понял, о чём он. Идриль - эмпат. Очень сильный, настолько, что чувствует не только живых существ, но и мир. Каково же ей теперь... - Туор же со своим неиссякаемым оптимизмом не даст ей погибнуть от того, что, как ты видишь, подтачивает и меня. Она проживет столько, сколько позволит им судьба. - А как же я? - забывшись, крикнул я. - Ты её только убьёшь. В тебе живёт тьма. Я, Ириссэ, Финьо - делаем всё, чтобы она не превратила тебя в чудовище. Мы сильные и достаточно толстокожие. Но Идриль с её чувствительностью - пропадёт с тобой. Прости, мальчик мой. Тебе нужна не она.       А кто??? Неужели Анориэль? Мой маленький зверек с огненным хвостом. Уже большая и красивая, но - младшая сестра, а не мать моих будущих детей. Она-то будет только рада, но в первые недели, а потом?       Видно, куковать мне одному до конца Мира.       Приоткрою завесу тайны...       Меня тогда в проекте не было, а Идриль была совсем малышкой. Ну да, она старше меня, и на много, но среди эльдар в определённом возрасте эта разница перестаёт существовать. Вздумай я жениться на ровеснице собственной бабушки - никто бы и слова не сказал.       И она, и Тургон помнят Хэлкараксэ и за это хранят затаённую ненависть к феанорингам. Ведь они их бросили за то, что дети Финголфина осмелились высказать Первому Дому своё "фе" - за смерть тэлери, за кражу кораблей, и что раскаиваются в том, что поучаствовали в этом.       Хэлкараксэ, чтоб вы знали, это смерть, воплотившаяся в два цвета. Чёрный и белый. Чёрная-пречёрная полярная ночь - и белый-пребелый лёд. И много-много оттенков этих цветов. Только северное сияние и разбавляет как-то эту графику.       Я сам там не был, но те, кто были, говорят: это страшно. Чёрное и белое, холод, сковывающий даже под грудой меха, невозможность разжечь костёр и постоянная жажда МЯСА. Лембас ни фига не насыщали, и все хотели жрать, как последние орки. Пройдя две трети пути, к сырой рыбе присовокупили сырых тюленей.       А ещё - полыньи, открывающиеся в самых неподходящих местах, белые медведи и подводные чудища. С мишками кое-кто научился договариваться, лёжки и пути чудовищ некоторые чуяли и обходили, но полыньи! Они украли жизней немногим меньше, чем мороз. И в одну такую провалилась Эленвэ вместе с Идрилью на руках. Она успела передать дочку отцу, а сама пошла ко дну.       С тех пор Тургон так и не простил родственничков, и когда ему приходится так или иначе пересекаться с ними, старается свести общение к минимуму.       Как и я, впрочем. Для них я всего лишь странный парень, а вовсе не княжич Гондолина. А меня они попросту раздражают, особенно после той битвы...       Я поймал Туора за странным занятием. Он рисовал. И рисовал неплохо. Ну, по крайней мере, понятно. Город на его рисунке был именно городом, дракон - именно драконом (здоровенной мощной крылатой тварью, жуткой и величественной). И странный механизм на следующем рисунке был странным механизмом, в котором каждую детальку можно было разглядеть.       Но что это был за механизм? - Что это? - спросил я. - Это оружие, - отозвался он каким-то отстранённым голосом, не прекращая рисовать. - Против чего? - Против драконов. - Ты решил охотиться на драконов? - Это они охотятся на нас. Хурин, как я понял, жив, и он может выдать наше местоположение Морготу. Даже одного неправильного жеста или случайно оброненного слова хватит, и Враг нащупает ниточку. А там либо поймает кого-нибудь, у кого с душой не очень ладно, и кто знает дорогу в Гондолин, либо пошлёт драконов на поиски. Странно, что он этого не сделал уже сейчас. Видимо, боится, что их покалечат, как Глаурунга. Вот я и придумал метатель. Теперь сопоставляю размеры и обдумываю, как такое орудие зарядить, выстрелить и где его установить. - Ты серьёзно? - Серьёзнее некуда. Это Улмо меня надоумил прийти в Гондолин. Странно, да? Я ведь не эльф. Но у меня бывают вещие сны. И он явился в одном из них и сказал, что Гондолин надо либо покинуть, либо попытаться спасти, но это если сложатся благоприятные обстоятельства. Например, если... - Если я выстою? А с чего ты взял, что я предам? - поневоле я ощетинился как ёж. - Ну, во-первых, не точно предашь. Можешь и выстоять. А во-вторых... - Тут его голос сделался печальным. - Я знаю, как ты относишься к Идриль. И конечно, я тебе её не отдам, но дело не в этом. Эта любовь твоя самая страшная слабость. И если ты сломаешься, то только из-за неё...       Я уж было собрался покинуть этого провидца, пока он ещё что-нибудь такое не сморозил, но опять посмотрел на чертёж, и... присовокупил от себя пару недостающих деталей, удостоился короткого, но весьма горячего "спасибо", после чего удрал.       Друзьями после этого мы так и не стали, но уважение к нему после этого разговора сильно окрепло...       Ах, эта свадьба!       В общем-то, и не свадьба вовсе. У нас всё не так, как у эдайн. Это они называют "свадьбой" пышный ритуал с посыпанием зерном, лепестками роз, кольцами и пышным эскортом. Истинная свадьба по-эльфийски происходит в лесу.       Ну да, вы правильно подумали. "Тинувиэль!" Они встретились, потом она дождалась его в беседке. Это называется - спросить судьбу. Никто не договаривается о времени и месте - все выбирают спонтанно. И если Судьба, вернее, если две души подходят друг другу - они будут в одном месте в одно и то же время. А дальше уже неважно, что будет: невинное целование ручек, или бурное соединение тел - теперь они муж и жена, и им можно всё.       Эти муж и жена гармонируют друг с другом. Оба в белоснежных одеяниях, оба светловолосые, оба красивые. Их глаза сияют, и лепестки роз под ногами у них лишь свидетельство, что настоящая свадьба состоялась, и теперь они прилюдно подтверждают это.       Мне бы радоваться, а я готов волком выть. Потому что это Идриль и Туор. Когда успели только? Ведь всегда у всех на глазах, Звёздочка моя вообще гуляла только в королевском парке... в парке... да! Там есть всё для тайного ритуала. И я так хотел, чтобы на той скамейке однажды меня дождалась Итарильдэ. А она дождалась Туора. При том, что он не любитель праздно прогуливаться между зелёных насаждений. С чего он вдруг решил изменить себе? Воистину, судьба.       С болью в сердце я провожаю свою любимую в её недолгое счастье и отчаянно ненавижу Туора. Раз так случилось, соперник мой, только попробуй её обидеть! Хоть в гномьих штольнях найду и башку откручу. И спасибо тебе, Идриль, что не пригласила меня дружкой! Это было бы совсем больно, и я бы окочурился прямо за пиршественным столом.       И прости, что я сейчас уйду. Мне слишком тяжело видеть тебя... с ним...       Прощай, любовь... - Сын... - Что, Ма? - Хорош тут страдать. Встал и пошёл. - Ма... - Не "Ма", а встал. Размяукался тут.       Я открываю рот, чтобы что-то ещё мяукнуть, и тут горло перехватывает, и из глаз выливаются два потока. Мне стыдно, противно, а они продолжают литься, и нос как-то подозрительно отсырел. Ма гладит меня по волосам и говори: - Какой же ты маленький!... Что, опять Идриль? - Она... с Туором... - Знаю. А ведь я говорила - отпусти, пока худо не стало.       Тут мой поток слёз иссякает, и я обнаруживаю себя на скамейке в парке. На той самой скамейке в том самом парке. И заставляю себя встать. - Да я бы рад, Ма, - говорю. - Но не могу! Как представлю её с... Он ведь смертный! Сам умрёт и её с собой утащит! Ну почему так несправедливо! - А разве справедливо, что я - с Эолом, и у меня от него только ты? - тихо говорит она. - Я так хотела дочку... Но Эол искажён, и он боится, что его искажение на следующего ребёнка падёт ещё большей тяжестью. Поэтому он принял Нори. И если ты погибнешь, то наследовать нам будет девочка, чужая нам по крови, и моя ветвь на древе Финголфина совсем усохнет... Мне тоже тяжело, и вдвойне тяжело, что ты убиваешь себя из-за той, кто не для тебя. И если она избрала смертного, то, видимо, не зря. У нас никогда ничего не бывает зря. Аэгнор этого не понял, и потому погиб**. - А что, лучше было смотреть, как она старится и умирает? - фыркнул я. - Как ни печально, да. Слушай, малыш. Что мы тут с тобой сопли по рубахе размазываем? Тебя ждут твои люди. Война пока не добралась до нас, но бродит рядом. Ты Владыка, или от хвоста ухо?       Балрог побери. Совсем я в сопливую развалину превратился. Пойду исправляться. И пусть никто больше не увидит меня таким, как сейчас!       Даже Белка.       Особенно она.       Дом Крота, моими стараниями и стараниями Глиранга и Брогиона, процветал. Элитных воинов из моих ребят так и не получилось, но всё же они достигли не самого плохого уровня. А как поставщики оружия и вовсе стали незаменимы. Я вздохнул с облегчением, и вдруг заметил во дворе ЭТУ ШТУКУ. - Это что? - спросил я. - Метатель, только мы его едва начали. У нас тут что-то не состыковывается, - ответили мне.       Я узнал монстра с Туорова чертежа. Осмотрел его. Отругал руконогих, которые накосячили с креплениями. Потыкал пальцем. И у них срослось. От нестройного хора благодарностей я сбежал. Дальше справятся сами. А мне нужно какое-то время побыть одному.       Почему я нарушил приказ Тургона сидеть в городе, а не шляться где попало? И чем был продиктован этот приказ?       Вспоминая сейчас эту историю и перечитывая записи о моих страданиях по поводу Идриль, я краснею от позора. Эру, как я мог быть таким дураком? Так вестись на поводу собственной страсти?       Ведь вдохновителями этого запрета были четверо: сам дядюшка, Идриль, Туор и... Фингон. То, что одинаковые сны посетили четверых сразу - это не просто знак, это здоровая, в рост балрога, табличка. И любой, кроме Маэглина, внял бы предостережению. Но я был так погружён в свою меланхолию, что просто не понял. Или понял, но не осознал. Или... эх.       Хвала Эру, что надоумил пойти со мной Белку. Иначе всё могло кончиться гораздо хуже. Для всех.       Хотя тогда я так не думал... - Ты что здесь делаешь? - Что хочу, то и делаю!       Грудь вперёд, глаза горят - не Белка, а львица. - Здесь опасно! - Тогда что ты делаешь тут один?       Логично... - Железо ищу! - Здесь? - А что такого? - Да здесь уже двадцать лет назад всё выкопано! Гномы, и те ушли! - Откуда знаешь? - Да ты сам и сказал!       Молчу. Она меня поймала. Сам дурак, что выбрал именно эти штольни. Здесь гномы не появлялись по крайней мере лет двадцать. И не только потому, что всё выкопали, тут Ауле надвое сказал. Орки. Что-то много их стало вокруг Гондолина. Не иначе кто-то случайно выдал, где мы можем находиться. Вот и бродят. Но...       "Ищешь, ищешь, не найдёшь, не разыщешь - так пойдёшь", - мысленно усмехнулся я и показал Морготу язык. - "Не валяй-ка дурака, выпей лучше молока!"       Зачем Морготу молоко, я и сам не понял, да и стишок вышел глупый, да ещё и сворованный откуда-то, но настроение у меня поднялось. - А вдруг осталось что-нибудь? - Угу, или наросло новое. Маэглин, иди домой, у меня плохое предчувствие.       Твою ж гномью когорту, ещё и у этой предчувствия. Мало мне Ма... вторая объявилась! - Да ничего со мной не случится. А вот тебе тут точно нечего делать. Орки маленьких девочек любят, на вертеле... - Сам говоришь, ничего не случится, и сам говоришь - орки. И у кого тут женская логика?       Тьфу ты. Выросла же язва. И это она влюблена ещё. Что же будет, когда я ей надоем? - Ну давай я отведу тебя домой. И больше за мной не ходи!       Она мрачно вздохнула, однако в глазах промелькнула какая-то искра. Надеется совсем меня отговорить болтаться вне города? Щаз. Моё дело, где хочу там и болтаюсь, а всякие малявки пусть дома сидят.       Далеко отойти я не успел - выход из штольни был всего в двух минутах ходьбы. Но даже этого было слишком много, чтобы я почуял опасность. И только увидев труп лошади со стрелой в шее, я понял, что накаркал. - Рыбкааа... - протянула мелкая, и глаза у неё сделались на мокром месте.       У нас были лошади от одной кобылы, Белка их кликала - Рыбка и Птичка. И мы ими то и дело менялись. Маленький нюанс. Я свою лошадь всегда привязываю, Анориэль - никогда. И теперь это обернулось против меня, но, возможно, спасло Бельчонка. - Зови Птичку, живо! - шёпотом крикнул я.       Она тоненько и пронзительно свистнула. - А теперь живо на лошадь, и ходу отсюда! - Но ты... - Я их задержу! А потом догоню. Быстрее!       Тут как раз подбежала Птичка, я закинул на неё Анориэль, шлёпнул кобылу по крупу, и она понеслась - так быстро, как только может бегать эльфийская лошадь. Вслед засвистели стрелы, но, к великой удаче - все мимо. И я очень быстро потерял их из виду.       А потом меня окружили орки, видимо, решив, что лучше попробовать схватить эльфа без лошади, чем гнаться за стремительной всадницей. И я задал им жару. Помню, что долго оставался неуязвимым, они ввосьмером не могли пробить мою защиту, только мешали друг другу, чуть ли не на головы товарищам лезли.       "Это кто ж их так паршиво учит сражаться, - успел подумать я. - Понятно, что снага, но чего ж они такие тупые... Этак я и впрямь всех порублю в капусту и целеньким ещё до заката домой вернусь"...       А потом кто-то догадался вскарабкаться на козырёк скалы, прикрывающей вход в штольню, спрыгнул мне прямо на голову, и мир померк...