Не было гвоздя... или Записки Маэглина

      Лучше не спрашивайте, как я себя чувствую.       Ладно, ладно, уговорили. Как птичка: вишу и га...       Ладно, ладно, просто перепуган до колик. А если точнее, почти невменяем от страха.       А почему вишу? Потому что меня привязали за руки-ноги к люстре или чему-то подобному (скорее всего). Ангбанд же, а не Норготронд, людская память ему пухом. Да ещё и вращаюсь. При этом абсолютно гол, если не считать тряпки, прикрывающей сокровенное, и толстого и широкого чего-то, что опоясывает меня наподобие очень широкого кушака и от чего тянутся к потолку канаты. Этим и объясняется то, что мне совсем не больно, и при этом я совершенно беспомощен и беззащитен. Ни тебе меч выхватить, ни почесаться. Только плюнуть в глаза.       Как же, разбежался. В этого юношу десятифутового роста, с длинными чёрными волосами почти до земли, с бледным, почти эльфийским ликом, в котором ни прибавить, ни отнять - всё идеально; с длинным, тонким, как верёвка, телом, если не считать косой сажени в плечах. А самое главное - с такой густой, подавляющей аурой, что все мои звериные чувства - пятое, шестое, восьмое и так далее просто скукоживаются в комок. Аура эта ЧЁРНАЯ. Хорош я буду, плюнув в глаза Мелькору...       Да, я не оговорился. Передо мной, в задумчивости трогая мои пыточные качели, стоит сам Великий Тёмный Вала. Ох, мама, роди меня обратно...       Что такое Мелькор*? Не "кто", а именно "что".       Вот вы заладили: владыка тьмы, владыка мрака. Да нифига подобного! Ровно как и Манвэ не является повелителем света. И это не шутки обезумевшего мозга. Я понял это, болтаясь под потолком Ангбанда.       Свет и Тьма - это две изначальные стихии. То есть: Тьма - это первобытное состояние любого вещества и любой энергии. Свет - это вещество и энергия, приведённые в некоторый порядок, благодаря чему они начинают двигаться в определённом направлении и излучать частицы того самого Света. То есть попросту горят и тратят энергию. Вывод первый: Свет - движение, Тьма - стазис. А Мелькор, в отличие от довольно ленивого Манвэ, всё бегает чего-то, суетится. Сильмариллы вон похитил. Теперь вся Арда горит и полыхает, излучая огромное количество света, чему никто из эльфов, да и людей, почему-то не рад. Но никому и в голову не приходит поменять Мелькора и Манвэ местами. Мелькор Тёмный, и баста.       Тьма не всегда зло, как и Свет не всегда благо. Как ни крути, а в Нан Эльмот здорово, хотя он, по классификации нолдор, пришедших из-за Моря, считается тёмным. Да и Дориат не слишком светел, там полно всяких прохладных теней, где приятно укрываться от солнца. А где у нас больше всего света? Ни за что не угадаете. На вершине Тангородрим, когда её не укутывают облака. Если верить Маэдросу, самые ужасные моменты в его трёхлетнем висении на скале наступали в солнечные дни. Солнце, если уж прогревало, то превращало несчастного феаноринга в кусок мяса на сковородке, но чаще всего просто слепило глаза. Были, конечно, и другие факторы: лютый ветер, страшный холод, но опять же, при солнце выдержать их было труднее в разы. И опять таки, Манве тут не причём, а виноват Мелькор. Именно он и приковал беднягу к скале.       Так что же такое Мелькор? Орки. Кровь. Ложь. Страшная крепость Ангбанд. Серьёзно, она действительно страшная, когда я, время спустя, посмотрел на неё со стороны, то пришёл в ужас. Она была не лишена своеобразного очарования, но подавляла. До дрожи в коленках и нервного тика. А так как я знал о том, что происходит внутри неё, то мой нервный тик становился заметным для окружающих.       А ещё Мелькор - это наша глупость, жестокость, дурные поступки и просто сумасшествие. Вот взять Феанора. Сидел себе тихонечко в Валиноре, творил разные штучки, пока не попал под влияние Мелькора. А тот, гад, его кинул. Тут Феанаро едва не хватил кондратий, как говорят люди, после этого он сильно подвинулся рассудком. И начались злоключения нолдор, самого сильного народа, который единственный мог по-настоящему противостоять Мелькору. Не считать же милых ваниар и мечтателей тэлери воинами... Такие как Индис среди них большая редкость. Так о чём же я... Прослеживаете цепочку? Мелькор сыграл на гордыне самого великого из нолдор и сломал его, а заодно и весь народ, и порядок в Валиноре.       Есть и попроще пример - я. Тайны моего сердца похожи на захламлённый лабиринт. И такое там таится - не приведи боже! Однако если все прочие недобрые тайны мне удалось похоронить даже от самого себя, то моя "любовь" к Идриль... А честно говоря, сильнейшая похоть, по степени болезненности сравнимая с тяжёлыми ранами... она не была никакой тайной. Я, идиот, трубил о ней налево и направо. И именно она, похоть эта, привела меня в ту проклятую штольню, где меня и поймали орки.       Маэглин натворил глупостей - тут ему и настал Мелькор. - Знатная добыча попалась в мои сети, - сказал Мелькор деланно-равнодушным тоном и ткнул меня пальцем в пузо. - Многообещающий юный эльф, краса и гордость Гондолина... где там он, кстати, находится? Может, зря я Хурина отпустил? А?       Я промолчал. Новость о том, что Хурин бегает на воле, для меня новостью не была. Мужик, в общем, не виноват, более того, мы, эльфы, кое-чем ему обязаны. - А вот рыжий и его братики мне более неинтересны. По крайней мере, по степени важности им до тебя, маленький эльф, ой как далеко! В некотором роде, они работают на меня...       Ооопс... Тут у меня отпала челюсть и глаза полезли на лоб. Маэдрос - и Мелькор? Ну ни фига ж себе мозаика вырисовывается! - Дориата больше нет, - просветил меня Повелитель Глупости. - Кое-кому сияние Сильмариллов совсем затмило ту странную субстанцию, которая у них вместо мозгов. Они и напали. Жалко беднягу Диора, он мне нравился, хоть и светлый. Конечно, братишки номер три, четыре и пять тоже... навернулись, может, и поутихнет рыжий... А может, ещё злее станет. Тогда мне, возможно, и работать не придётся.       "Три К" погибли? Интересная новость. И не сказать, что я сильно огорчён. Никогда они мне не нравились. Но Маэдроса с Маглором реально жалко. И Амраса тоже, хоть и балбес. Покатятся ведь по наклонной, и будет у нас одним домом меньше. А вот что Дориат окончательно разорили, фигово. Что теперь будет с отцом? Раньше он мог хоть у родни спрятаться, Тингол и его потомки к нему относились вполне лояльно. А в Гондолин он не пойдёт, знаю я его. Вот и получается, что у меня папахен один против орды и Гондолин - последний стоящий оплот "светлых сил". Не считать же Гавани, они - всего лишь гавани, хоть и большие. - Впрочем, Тьма с ними. Или там Свет, - продолжал Повелитель Безумия. - Видишь вон того парня в углу? Правда, он похож на Майтимо? Это Гортхаур. Вы его Сауроном зовёте, я, по старинке, Майроном. Ну симпатичный же! А умный! Тебе будет о чём с ним поговорить. Правда, он немного садист. И при этом эстет. Майа, что с него взять, они все на эстетике повёрнуты. Готмогушка тот же. Отрастил себе ногу краше прежнего, теперь они у него разные. Как такого на войну брать, если он по полю будет хромать или прыгать на одной ножке? Зато это такая красивая ножка, что я сам такую захотел. Тьфу, опять я отвлёкся. Оставляю вас с моим любимцем наедине, пусть тренируется в риторике...       Дальнейшее было интересно именно с риторической точки зрения. Саурон - большая умница. И великолепный собеседник. Лично я считаю, что его переход на сторону Мелькора был большой потерей. Но ничуть этому переходу не удивлён. Потому что Повелитель Лжи не соврал. Он садист и эстет, и рисунки, которые он выводил у меня на груди и плечах изящным, почти дамским, но острым, как скальпель, ножиком, сильно мешали наслаждаться беседой. Оказалось, что я действительно боюсь боли. Причём заранее, ещё до того, как остриё клинка прочертит на мне очередную окружность.       А делал он это, сидя на стремянке. Если Мелькор ещё мог снизу дотянуться до меня рукой и потыкать в живот, то Саурон, будучи в полтора раза ниже, не мог. Наверное, со стороны выглядело нелепо: сидит высокий рыжеволосый майа на ступеньках раскладной лестницы и пытается резать ножом висящего над ним полуголого эльфа.       Почему не магией? Да кто ж его знает. Может, ему не интересно было колдовать на беспомощную жертву. А может, и я склоняюсь к этому, он колдовал незаметно. Взглядом. Тихим, вкрадчивым и невозможно глубоким голосом. Словами, бессмысленными на первый взгляд, но исполненными потаённого смысла весьма вязкой консистенции, от чего душа моя скисала, как молоко: мне казалось, что меня засасывает болото, и как я ни трепыхайся - всё, пропал. И вот эти манипуляции с кинжалом тоже были частью колдовства. И что-то мне подсказывало, что рано или поздно он призовёт свою стихию на помощь, и кинжальчик покажется мне просто детской игрушкой       И когда он, что называется, довёл меня до кондиции, и я почти не соображал ничего от страха и боли, он задал совершенно неожиданный вопрос: - А если бы Мелькор предложил тебе власть над Гондолином и Идриль в придачу, ты бы перешёл на нашу сторону?       И тут я едва не совершил непоправимое. Мой дурацкий язык тут же рыпнулся выпалить "да", но получилось - "ой": Саурон немного не рассчитал сил и воткнул кинжал чуть глубже, чем собирался.       Понятное дело, он ножик убрал и застыл в ожидании. А я смотрел в его огненные глаза и думал...       ...Ведь у Идриль уже есть ребёнок от Туора. Маленький полуэльф с золотистыми волосами, похожий на любопытного котёнка. Они его зовут Эарендилем. И души в нём не чают. А мне, как ни странно, приставучий племянник неудобств почти не доставляет. Привык, наверное, к Бельчонку в детстве. Единственное, что действительно бесило, это то, что он сын Туора, которого я продолжал ненавидеть, несмотря на очевидную пользу от его изобретений. Правда, мне ещё хватало мозгов эту ненависть сдерживать...       Итак, на одной чаше весов Гондолин, на другой - Идриль. Если она разделит судьбу со мной, то снова станет эльдиэ. Естественно, при таком раскладе не будет места ни Туору, ни Эарендилю. Жалко мальчишку, ну да ничего - другого родит. А Гондолин? Погибнет, ну и... Моргот с ним. А так же с...       ...с Ма? С Тургоном? С Белкой? С ними Моргот? Это, получается, я должен лишить Идриль мужа и сына (хрен с мужем, но сына она мне не простит!), а себя - близких людей? И если Тургон в моих глазах как-то померк в последнее время, из-за своей длительной депрессии, то как я смогу предать Ма? И Бельчонка, которую чуть ли не сам вырастил? - Идриль, - произнёс Саурон, словно пытаясь напомнить мне мой самый жуткий соблазн. И я вызвал в памяти лицо Среброножки... и с удивлением понял, что она подозрительно напоминает одно рыжее чудовище с неукротимым темпераментом. У Идрили глаза голубые, а не зелёные. И черты лица мягче.       Я мысленно перекрасил волосы этой Идрили в рыжий цвет, просто, чтобы убедиться... и понял, что я дурак. И что меня в детстве прокляли. Что за судьба у меня - в сестёр влюбляться? И пусть Анориэль мне сестра только волей моих родителей, а по крови абсолютно чужая, но ведь я её воспитывал! Играл с ней! Учил! Одевал! Сопли вытирал! А теперь желаю её так же, как когда-то Идриль. К тому же её маленькая отважная душа для меня как на ладони, и она меня любит, в отличие от Итарильдэ.       А вот Идриль мне уже не нужна. И вовсе не потому, что она уже десять лет не моя. Просто... отболело. То, что меня скручивало в последнее время, было фантомными болями, подобными тем, что испытывает Глиранг в несуществующих ногах. Я желал её просто по инерции.       "Прости меня, Идриль. Прости за всё. Знать судьба твоя такая - уйти из жизни человеком и принять долю смертных. Я не могу тебя спасти такой ценой. Слишком многое теряю, включая честь". - Ну так что, Маэглин, каков будет твой ответ? - спросил Саурон, по-прежнему глядя мне в глаза. Он был уверен, что я выберу именно то, что ему и надо. Он ведь у нас великий чтец душ...       "Держи карман шире!" - Я бы вас послал, о великий Гортхаур... да вы и так там находитесь, - медленно и чётко произнёс я, собрав в кулак все остатки мужества.       Послал-то я его к Морготу, но он подумал явно что-то неприличное, поэтому меня довольно грубо отцепили от моих "качелей" и сволокли в камеру.       И на сей раз моя слабость оказалась моим спасением. Я потерял сознание раньше, чем этот симпатичный палач успел разыграться...       Говорят, надежда умирает последней...       А у меня её сразу не было. Попал в Ангбанд - считай, мертвец.       Дядюшкины истории про эльдар, которые чудом спаслись оттуда, я помнил наизусть. Про невменяемые от ужаса, орущие от боли куски мяса, в которые они превращаются. И "добротой" Саурона насладился сполна. Кажется, я и был невменяемым куском мяса. Спасала меня всё та же боязнь боли. Видя очередное приспособление в изящных руках Саурона, я терял сознание до того, как оно приблизится ко мне. И у Мелькорова любимца пропадал интерес.       Оставаясь один, я долго думал: почему вроде бы дух, воплощённый в оболочку (а не рождённый в ней, как я) ловит такой кайф от чужих страданий? Моргот, к примеру, был равнодушен к пыткам. Для него я был не больше комарика (хоть и опасного комарика, из которого можно вырастить нечто полезное для дела). А какой интерес отрывать крылья у отдельно взятого комарика? Ему подавай сразу стаю, чтоб одномоментно прихлопнуть тапком или хватануть их боль сразу большой дозой. Не зря он тогда нагромоздил гору трупов... А Саурон, несмотря на свою якобы доброту, отрывался на отдельно взятом эльфийском мальчишке, как на полноценном, взрослом эльфе. И будь я более стойким, он был бы намного счастливее. Я своими обмороками портил ему праздник.       Наверное, он всё же надеялся меня сломать. Вновь и вновь произносил когда-то любимое мною имя. И я его вновь посылал, молча о Ма (которая безвылазно сидела в Гондолине, поскольку дядюшкин запрет касался всех!) и о Бельчонке, которая пробралась таки в моё сердце, вытеснив оттуда Идриль. Если он ими начнёт меня шантажировать - пиши пропало! Вся королевская конница не сможет собрать Маэглина, а с ним вместе - и Гондолин.       Повторюсь, у меня с самого начала не было надежды. И не молил Валар о спасении. Но оно пришло оттуда, откуда я не ждал...       Я в очередной раз выплыл из чёрно-красной мути. Болело всё, что может болеть, но к этому я привык, утешая себя мыслью: болит, значит - живой. Но вместо привычной отвратительной рожи... простите, прекрасного лика Саурона надо мной нависало другое лицо: смуглое и бледное, злое, со стальными глазами и сероватыми прядями неаккуратно подстриженных волос.       Я узнал. И удивился: - Па... - Заткнись, - зло зашипел он. Я заткнулся, не понимая, что происходит, и что делает в Ангбанде Эол. А также прозревая, кто и зачем сжёг тот страшный холм из трупов. - Что, в голове не укладывается? - хмыкнул Эол. - Ничего, уложится. Разговаривать некогда, времени у нас мало. Фу, как от тебя несёт... - Щёлкнули замки, один за другим. Откуда у него ключи?! - Потом, всё потом. Идти сможешь?       Я попытался пошевелиться и понял, что полностью обессилен и что даже лёгкое движение причиняет мне боль. Помотал головой и охнул сквозь зубы. - Понятно. Ну потерпи какое-то время. Постараюсь сильно не трясти...       Он надел мне на голову мешок, после чего довольно грубо перекинул через плечо. - Чем они тебя кормили? - мимоходом удивился он. - Одни кости, и те, как у воробья. Ладно, откормим, дай-то Эру выбраться...       И поволок меня из камеры. - Куда пленника поволок? - Мой сын, как хочу, так и верчу. Не вышло из него тёмного эльфа, убью и съем.       Кто-то лязгает челюстью - клянусь, что именно челюстью, которая внезапно отпала - и изрекает: - Ну ты... это... прям как... Даже мы, орки, своих детей не едим! - Вот и завидуйте молча, а я пошёл.       Я вишу, меня потряхивает, это отдаётся резкой и неприятной болью - Боги, я весь сплошная боль! - и офигеваю. Это что же, мой отец - действительно тёмный? И как получилось, что я об этом не знаю, не знает Ма, и не знал даже его брат, Элу Тингол? Как?! - Виси молча, - раздражённо шипит Эол. - Не до твоих диссонансов. Ещё одну линию осталось пройти.       Несколько мучительных, бесконечных минут... - Стой! Куда пленника тащишь? - Не пленника, а труп. Что, не чувствуете - уже разлагаться начал! Ему неделя, не меньше!       Меня обнюхали, неподалёку кто-то завыл. - Ну пахнет, вот трупом или нет, не пойму... - Варг воет - значит труп. Был бы живой, он бы лаял или рычал, - безапелляционно, со знанием дела объясняет отец. - Ну лады. Проходи. Нам тутова покойников не надоть...       Ну, папа, погоди! Отыграюсь на тебе за такие шуточки! И Тургону сдам! Оййй... куда ж он меня... Я у него сдохну раньше, чем он меня убьёт, и разложусь раньше чем съест!       Внезапно всё кончается, меня осторожно, как хрустального, кладут в какую-то телегу - потому что дно плоское и качается. - Скажи спасибо иатрим, - бросил он. - В отличие от твоего дядюшки, они даже в своём бедственном положении не теряют контакта с людьми. Кто-то ещё живёт на руинах Дориата и поддерживает хоть какой-то порядок. - А Фингон? - вякнул я. - Фингону и без Дориата хватает. Маэдрос его друг, как-никак. Мало ему беженцев, ещё возись с депрессивным идиотом, что своих младших вовремя думать не научил. Чего доброго, нападёт на Гавани, и трындец... - Почему Гавани? - Потому что там наверняка Эльвинг...       Телега трогается с места, и я опять теряю сознание, унося в небытие тысячу вопросов...       Впоследствии я задал ему все эти вопросы, и передо мной открылась великая тайна. Тайна моего детства.       Теперь я знаю, почему отец так и не зачал никого, кроме меня. Он был искажён так, что вынужден был покинуть Дориат и жить в "нейтральном" Нан-Эльмот - который до поры не был ни светлым, ни тёмным. Тьма не захватывала Нан-Эльмот - она жила прямо в его Владыке, но до поры вела себя тихо.       Свою любовь к Аредели он считает ошибкой и при этом - великим счастьем. Ма озарила его сумрак и временно осветила его тёмную душу, даже, как казалось, полностью выжгла из неё тьму.       Моё рождение он так же считал ошибкой и счастьем. На первых порах даже надеялся, что из его сына получится нормальный синда, без всяких изъянов. Но я подрастал, мой характер вырисовывался, и если тогда ещё наивная Ма в своей безграничной материнской любви не замечала моих недостатков, то Эол замечал, и... боялся. Боялся так, что не хотел и близко подпускать к нолдор (не считая Ма) - думал, что в них, особенно феанорингах, сидит зло. Иначе бы, дескать, не было Альквалондэ! Именно поэтому он так разозлился, когда мы с Ма решили навестить её родню!       И вот эта злость сделала его уязвимым. Он услышал шёпот внутри себя. Этот шёпот диктовал ему: догони... убей... И если бы ему это удалось, один из нас точно скатился бы во тьму. Но тут сработал фактор случайных чисел: Идриль с её предчувствиями. И никто не умер.       С тех пор Па стал прислушиваться к голосу внутри себя. Он не обращался за помощью даже к Элу Тинголу и его жене-майэ, но сумел самостоятельно вычислить его источник. Стоило ему приблизиться к Ангбанду, и этот шёпот усиливался. Кажется, я говорил, что такое на самом деле Мелькор? Вот и отец это понял. А когда понял, начал свою игру. Этим и объясняется то, что его узнавали в тёмной крепости. По сути, он был нашим разведчиком в стане врага. Увы, он был одинок и не всегда мог предупредить об опасности. По сути, его появление на поле Битвы Бессчётных Слёз могло погубить его. Но он рискнул - и выиграл. Финьо, по словам Ма, тоже гвоздь. Только чей? Это пока неизвестно.       К чести его, он более не участвовал ни в одной битве. Особенно с "той" стороны. Каким образом ему удавалось избежать сражений, он и сам вряд ли понимает. Юлил, как уж на сковородке.       Теперь его двойной игре, скорее всего, настал конец. Больше некому будет саботировать Вражьи хитрости. Бегства и моего спасения ему не простят и попытаются убить. Но если он и жалеет о чём-то, вряд ли об этом скажет. Просто потому что... - Аредель это убьёт. Не говори ей. В конце концов она помогла мне справиться с моей тьмой.       И я никогда ей об этом не скажу.       Сквозь туман проступает лицо... знакомое лицо, обрамлённое пламенеющими волосами... - Ты! Дурак несчастный!       Меня, кажется, собираются трясти... - Тише, Нори, он сейчас совсем плохой. Вылечим - бей, сколько хочешь. Заслужил.       Ну, Па!!! - Они... гады... Ты только посмотри, что они с ним сотворили! Ух, я им отомстю! - Не отомстю, а отомщу, - поправляю я Белку. Язык еле шевелится. - Это сделал Саурон. А ему ты не отомстишь. Он тебя проглотит и не подавится.       Она не слушает - рыдает горючими слезами на моей перебинтованной груди. - Теперь - всё хорошо. Теперь я с тобой, - говорю я, и повторяю зачем-то: - Совсем с тобой. Так что не убивай, я тебе пригожусь.       Последний всхлип, неверящий зелёный взгляд. - Правда? - Правда. - Честно? - Честно. - У нас времени - месяц, - вмешивается Па. - Я решил, что Маэглину пока нельзя появляться в Спрятанном Поселении**. Кто-то там такой дурак, что слил наружу всю подноготную о тебе. Или подлец. Даже Вала не всеведущ, раз не смог толком воспользоваться бегством или изгнанием Хурина. И раз Саурон решил поймать тебя на Идриль, то это не просто так. Пока я запутал дорожки в Нан-Эльмот, и месяц с чем-то враги будут впустую бегать по лесу в поисках Эола и его сына, а в Спрятанном будут думать, что ты мёртв. Кроме Аредели, но она умная, промолчит. Через месяц за вами прилетят орлы. Они заберут вас к Тургону и Аредели под крыло, и вы, возможно, выживете. - А ты?! - выкрикнули мы с Анориэль. - А что мне сделается, старому волку? - ощерился он. И я понял: на этот раз он боится. Боится, но виду старается не показать.       Но несмотря на это, я счастлив. Счастлив, как только может быть счастлив эльф, вырванный из лап смерти. Счастлив, потому что теперь я действительно дома. А дальше - будь что будет...