Не было гвоздя... или Записки Маэглина

      Мы беззвучно крались по лесу - я и близнецы Элу*...       ...Ребятишки выжили благодаря моему отцу. Несмотря на свою светонепереносимость, Эол каким-то образом оказался в Дориате именно тогда, когда убивали Диора и его семью. Короля и королеву он спасти не успел, но защитил мальчиков, что отвлекали на себя внимание слуг "Трёх К". Правда, ему неизвестно, что сталось с убежавшей Эльвинг, ради которой пацанята жертвовали жизнью. Но он предполагает - и верит! - что с ней всё хорошо...       ...Так вот, мы втроём крались по разорённому Дориату, в который начали проникать орочьи банды. Теперь их не сдерживала Завеса. Былая обитель Тингола превратилась в нейтральную территорию, и жить на этой полосе между добром и злом становилось всё опаснее. Люди потихоньку покидали свои жилища, и то же самое делали эльфы. И тянулись в основном поближе к Гондолину да к Гаваням, откуда все желающие могли перебраться на материк.       Я полностью восстановился. Как ни глупо звучит, на эльфах заживает, как на собаках. И поэтому Па выгнал меня отрабатывать долг. А я спорить не стал. Сидеть дома стало непереносимо скучно. К тому же постоянно грызли мысли: а что там с Гондолином, с Ма, с сестрой... Да, теперь для меня Идриль - сестра, и не более. И это прекрасно, Моргот побери!       Белка моя тоже маялась со скуки. Между нами повисла неопределённость. Я ломал голову: судьба ли она моя, или очередная иллюзия искажённой души? И я молил всех Валар по очереди дать мне знак.       И вот теперь мы с Анориэль патрулировали Дориат порознь. Не нам оборонять руины былого великолепия, но и не по ним в первую очередь ударят враги. И наша нолдорская кровь не принадлежит этим местам. И даже долг перед ними не наш, а сыновей Феанора. Такие дела. Вот и помогаем по мере сил папиным родственникам, но очень скоро не сможем быть с ними. Мы нужны Гондолину гораздо сильнее. И они это знают так же, как и мы...       Вот как выглядела наша первая встреча...       Два полуэльфа этак лет четырнадцати... а на вид даже меньше - ибо наша кровь в них малость замедляет процесс взросления - расширив глаза, смотрели на меня. - Элу, это мой сын, его зовут Маэглин, - представил им меня отец.       На первый взгляд, мальчики были совершенно одинаковы. Гладкие тёмные волосы, узенькие лица, светло-серые глаза. Высокие для своего возраста - мне уже макушкой до носа. Типичные эдайн, если бы не прозрачность кожи, утончённость черт и ушки. У мальчика справа они были типично эльфийскими, у паренька слева - покруглее, но тоже с заострёнными кончиками. В данный момент их глаза были совершенно круглыми. - А это моя приёмная дочь, Анориэль, - сказал отец, чем, видимо, окончательно добил эльфят. - Нолдор?! - зашипел левый мальчик, и это шипение переросло в рычание. - Владыка Эол, как? Наших с Рином родителей убили такие же нолдор! А эта вообще рыжая! Наверное дочь этого ихнего Маэдроса! Или родня какая-нибудь! И хотя Маэдрос не приходил с этими... он тоже феаноринг! - Ред, мой сын наполовину нолдо, - спокойным тоном, от которого парнишка как-то обмяк, сказал Па. - И его мать из Второго Дома, который перед вами виноват разве что в преступной халатности. Аредель дочь Финголфина, если вы помните. Что же касается Нори... Ты точно не из дома Феанора? - спросил он к Белки. Та яростно замотала головой. - Ну если так, - нахмурился тот, что справа, кажется, Рин. - может, мы её и примем. Только пусть она девчонками командует. Ну, этими, из халадин. Они там все мечницы. А стреляют, как пьяные гоблины. Вот и пусть их учит. А мы, так и быть, твоего сына возьмём.       После этого все надолго замолчали. - Вот тебе и светлые эльфы, - помотал головой отец. - Позорище! Не удивлюсь, если Сильмариллы сожгут им руки, как оркам. Ладно, ребятки, слушайте. Я свёл вас вместе как раз для того, чтобы мои дети хоть частично компенсировали вам то, что случилось с Дориатом. Страна, к вашему сведению, могла бы жить даже и без Завесы, силами её обитателей. Странно, что мой брат решил перестраховаться и заказал Берену... стащить Сильмарилл. Впрочем, отец вам наверняка рассказывал о похождениях вашего деда. Так что, думаю, для вас не секрет, какого Моргота на вас напали феаноринги. Одни беды от этих Сильмариллов. Но мои дети сроду не видали никаких волшебных штучек Феанорова творения, и свободны от дурацких мыслей о дополнительной магической поддержке. На них нет такого проклятия. - Хорошо, - буркнул Ред. - Правда, толку от них... Девчонка и больной парень, много ли они навоюют! К тому же за ними скоро орлы прилетят. - Вот и пусть за оставшийся срок сделают из ваших ополченцев приличных воинов. В этом будет и испытание, и искупление...       Так мы, четверо малолеток, из ничего делали нечто. Хорошо ли, плохо ли - не нам судить.       Под конец мы даже начали теснить чересчур зарвавшихся орков. И отлавливать их поодиночке. Тут я и понял, что телери, сиречь синдар, могут быть не менее жестокими, чем нолдор. Даже такие маленькие телери с четвертью человеческой крови в жилах. Наверное, мстя оркам, они видели в них феанорингов. Орки, попав к ним в руки, вопили так, что у меня кровь в жилах застывала. Это у меня-то, побывавшего в застенках Моргота! Но эти орки выбалтывали решительно всё. И где они стали лагерем, и сколько их, и откуда атакуют, и куда полезут. И мы выигрывали - если не битву, то время.       Выяснилось, что Эол теперь неофициальный Владыка Дориата. Ну, ежели человеческим языком, то регент. Всё-таки ребятишки ещё маленькие, и сами не помнят, кто из них первым родился. Ну что ж, я теперь был отчасти спокоен за Па. Он не один, его окружают воины. И не только мои родственнички, а весь уцелевший Дориат - тот, что не ушёл после гибели Диора. Эти, усталые и злые, Телери, Беоринги и Халадины, а так же прочие, сплачивались под их началом в крепкий кулак, способный, раскрывшись, и когти выпустить.       И кстати, беда Дориата в данном случае обернулась благом. Завеса исчезла и больше не жгла отцу глаза. Он чувствовал дискомфорт, но не более. И постоянно носил на носу странное приспособление с двумя стёклами цвета густого тёмного мёда. Гномий подарок... Кстати, тех самых гномов, которые и убили Тингола. Можно сказать, сами того не ведая, они частично искупили вину. Значит, и в Гондолин, при желании, мог бы сбежать. Но... - Я нужнее здесь, - сказал он однажды. - Аредель поймёт и простит.       Что же до нас с Анориэль, мы делали всё возможное. По крайней мере, мальчишки Элу признали, что мои навыки ближнего боя весьма улучшили их собственные, и сменили отношение... хотя бы ко Второму Дому. А так же к Третьему, к которому, как выяснилось, принадлежала Белка. Почему она молчала? Стеснялась, наверное. Рыжие эльдар, вообще-то, редкость, а в Третьем доме их, считай, нет. Натерпелась, небось, от златовласых и черноволосых ребятишек, как я когда-то от гондолинцев.       Да, мой Бельчонок тоже оказался неплохим воином, зря я так трясся над ней. Только жестоким - девчонки-халадин от неё плакали и жаловались мягкосердечному Рину; а тот их утешал, но втайне от них соглашался с братцем - ещё спасибо скажут рыжей...       И это были неплохие дни. Я, выросший в лесу, словно домой вернулся. Словно Гондолин был мне, хоть и доброй, но мачехой, а лес - матерью. А я - блудным сыном. Как-то так...       Но близняшки были правы - приближалось время прощания с Дориатом. И меня не радовала возвращающаяся сила, ловкость, и то, что у меня уже ничего не болит и по утрам не кружится голова. Скоро прилетят орлы, и...       А я ничего не успел понять!       Хотя... кажется... понимаю!       Помните мою давнюю слезливую запись о трагической безответной любви? Нет, суть не в любви и тем более не в её цели - Идрили. Она теперь не моя, и, кажется, я смогу примириться даже с Хуором. Суть в другом...       Там была запись о скамейке в парке, куда эти двое пришли, не сговариваясь.       Нет, скамейка тоже не причём. Место встречи могло быть вообще любым. Хоть льды Хелкараксэ.       Но моё место встречи мне предстояло определить самостоятельно. Я вспоминал, судорожно вспоминал, где именно родители нашли Белку. Наконец сдался и пришёл к отцу...       Как я ни старался притвориться пеньком, Па меня просчитал. Как всегда. И ухмыльнулся: - Дошло, наконец? Не будешь больше в соплях по двоюродной сестрице плавать? - Не трави душу, Па, - сказал я. - Лучше место покажи. - Помнишь большой-пребольшой дуб, с дуплом, на самой окраине бывшего Дориата? Раньше он стоял аккурат возле Завесы. И если бы Анориэль наша догадалась проскочить чуть дальше, она бы попала под крылышко Тинголу. Мой братец, конечно, временами жесток... был... но другими временами - невыносимо добр. Особенно к детям. Но она отчего-то туда вскарабкалась и... в общем, теперь она наша дочь и твоё спасение.       Я завопил что-то нечленораздельное, повис на Эоле, не ожидавшем от своего угрюмого отпрыска такой телячьей нежности, и со всех ног кинулся к коню.       До дуба я долетел в считанные минуты. Мне повезло, что на сей раз прорыв орков должен был состояться именно там, и вдвойне повезло, что до него оставалось полдня. Обернуться успею, думал я.       Залезть на это кряжистое, сучковатое дерево тоже проблем не составило. От времени его кора превратилась в подобие лестницы. На такие уступы вообще трудно было не попасть. И я лез бездумно, не обращая внимания на то, что кора осыпается в некоторых местах прямо под моими ногами, и не думая, как мне возвращаться назад. Лез и лез, пока не услышал: - Ку-ку! А я знала, что ты придёшь сюда!       И я встретил сияющий зелёный взгляд, и поверил, наконец, что это - Судьба. Чем же ещё она может быть?       Моя судьба выехала из Гондолина в платье; но пока мчалась за помощью в Дориат, а потом в Нан Эльмот (ибо никто из синдар не желал спасать нолдорского полукровку, пока не выяснилось, кто его отец), она это единственное платье порвала на лоскутки.       Теперь она носит подвёрнутые штаны и мужские рубахи, которые ей велики. И сейчас на ней рубашка отца или кого-то из Элу. Она в ней попросту потерялась. Но это пока не налетит ветер.       А налетит, да прижмёт к телу чужую широкую одежду - и сразу прорисовывается под складками ткани её грудь. И у меня начинает кружиться голова, в горле пересыхает и сердце колотится так, что кажется - вот-вот выпрыгнет из груди... А я-то думал, что влюблён в Идриль... Вот оно, настоящее, и будь я проклят, если упущу её! - Ну что, понял теперь? - смеётся она. - Понял, понял. И только попробуй теперь откосить от супружеского долга! - хохочу в ответ я. - Это от какого, детей делать, что ли? - приподняла она бровь. - А здесь... этим... можно заниматься? - и она покраснела.       Блин, ну и молодёжь пошла! Я в её возрасте думал, что детей приносят орлы, а находят их на мэллорнах! Вру, конечно, но таких пошлостей точно не думал. - Можно, наверно, только осторожно, - в великой задумчивости изрёк я. - Нам теперь всё можно, мы же муж и жена. Но высоко... и ветка тонкая... Раздеваться начнём - одежду растеряем, ещё украдёт кто-нибудь внизу. А к процессу... ммм... любви подойдём - сорвёмся чего доброго, и костей не соберём! - Зато какая прекрасная смерть! Они так любили друг друга, что упали с дерева в один день, одну минуту и одну секунду, и умерли... от счастья!       И мы опять согнулись от смеха. - А если серьёзно, то нельзя. Война скоро, - вздохнул я.** - А жалко, - печально улыбнулась она. - Но обниматься-то можно? - Конечно, - хитро улыбнулся я. - Ползи ко мне, у меня ветка шире...       И когда мой доверчивый Бельчонок подполз, я схватил её обеими руками, чтобы не убежала, и впился в её губы. Она заскулила - скорее от неожиданности, но ответила мне. Ох... что же со мной... аж искры из глаз...       Я отпускал её, чтобы отдышаться, и целовал снова, и прижимал к себе так, что слышал её сердечко - ещё громче, ещё чаще чем у меня. Испугавшись, что оно не выдержит - она, бедненькая, так долго ждала, что теперь почти теряет сознание от счастья - я поймал её ритм... ох! Эру! Я и так еле дышу! Как она вообще такое выдерживает! ...и заставил своё сердце биться чуть медленнее... а заодно и её... - Как ты... это... сделал? - спросила она. Я слышал её дыхание - шумное, прерывистое, и сам дышал, как будто вынырнул из колодца. - Я же тебя люблю, - сказал я. Вот так просто, как само собой разумеющееся. - А раз люблю, то чувствую. И передаю тебе свои чувства. И могу заставить наши сердца биться в унисон. Слышишь? Здорово же? Мы как одно существо в двух телах. Жаль, я осанвэ не владею, было бы ещё лучше... - Да и так хорошо, - она пошевелилась, устраиваясь в моих объятиях. Мы оба дрожали, но не от холода. И вовсе не от холода снова обхватили друг друга руками, как будто от этого зависела сама жизнь... - Эй, молодёжь! Хорош тискаться! Орлы прилетели! - Палево, - бормотнул я, оторвался от Белки. Опустил глаза. Внизу стоял Па. Он казался маленьким, но жизнерадостный и ехидный оскал, который плохо вязался с образом Эола-отшельника, был вполне различим.       Дориат навсегда остался в моей памяти - растерзанным, но не сломленным. Я знаю, что мальчишки Элу под мудрым патронажем Па сделали его если не прежним, то похожим на прежний. И когда-нибудь я решусь, найду брешь в делах и навещу их. Кто из них, кстати, считается королём, а кто регентом? Единственное, что пугает - это то, что один из ребят, а то и оба, приняли долю смертных, и я увижу его человеческим мужем, крепким и седым, покрытым сетью морщин...       Есть и ещё одна причина. Найти тот дуб и попробовать довести наше с Белкой свидание до логического конца. Хотя смысла особого в том и нет, но всё же любопытно: неужели получится в таких экстремальных условиях. Внизу же подстелем соломки на всякий случай.       Прощание же с дориатцами вышло скомканным. Орлы принесли недобрую весть. Враг решил напустить на нас драконов. Да он и без меня догадывался, где Гондолин, ему нужен был тот, кто сам откроет врата его войску. Тогда Сокрытому городу точно был бы конец. А так хоть побрыкаемся немного.       Я думал, что придётся лететь на спине орла, а в результате очутился в когтях; из лап птицы торчала только моя голова, и эта голова кружилась. Белки было и вовсе не видно, только ветер доносил до меня её счастливые вопли. И я ей завидовал... Вот бы мне такой вестибулярный аппарат! Лично меня от полёта немного мутило. - Не нравится в лапах? Понимаю, - сказал орёл. - Но на спине у меня неудобно. Скользкая, круглая, шевелится и без седла. Твоя невеста, может, и усидит, а вот ты...       Пришлось смириться и стиснуть зубы. Потом привык.       А вообще, донесли они нас на удивление быстро. Вскачь за неделю могли не добраться, а тут четверти дня не прошло.       Орёл разжал когти, и я выпал... в кучу сена. Потом понял, что сено находится на крепостной стене, и весьма этому удивился: что делают на стене лошади?       Слова "Прощайте" не прозвучало. Орлы молча описали круг почёта, качнули крыльями и... растаяли в туманной дымке, повисшей над горизонтом. - Тише, Ломион, умоляю, тише...       Мама. Этот стог на стене - её затея? - Вылезай, только осторожно, - на меня накинули серебристый плащ, в таких ходят лаиквенди, сливаясь с родными лесами. - Капюшон придерживай, а то сдует. И иди за мной, не отставай. - А что случилось? - шёпотом спросил я. - Ты для всех умер, и пусть будет так. Знаю только я, и ещё эльфов пять-шесть. Воскрешать тебя будем, когда выясним, кто продал тебя Врагу. Быстрее, а то придёт стражник...       Я шёл за ней, как послушный барашек. Кружил по каким-то переходам и мостам. И вот очутился в какой-то каморке, а там...       Ну Бельчонок - это понятно. Она со мной прилетела. А вот остальные... Тургон? Фингон? Идриль, а с ней - Туор? Брогион и Глиранг в своей коляске, но без сына? - Это все, кто должен знать. Времени у нас мало, - сказала Ма. - Мы поломали планы Врагу, он торопится. Все уже готовы встретить его. Но среди нас тот, кто может быть запасным планом для Мелькора. Это эльф с неплохо подвешенным языком и хорошим обаянием, но скорее всего, недалёкий и при этом мстительный. И нам нужна твоя помощь... - В чём? - Я хочу, чтобы ты вспомнил, кто был твоим врагом в Гондолине, - ответил Тургон. - И не смотри на Туора, в его случае всё ровно наоборот - не он тебе, а ты ему был врагом, - добавил Финьо. - Думается мне, причина в твоём детстве, - произнесла Идриль...       Это теперь я понимаю, каким был скандалистом и скольких неприятностей в детстве мог избежать. Но малыш Ломион был гордым эльфом. Даже - гордынным. И даже не пытался подружиться ни с кем. Ну а зачем ему было меняться ради каких-то... он и так хорош! И вообще он самый умный, зачем ему эти дурачки?       Вот и огребал "умный" Ломион раз за разом. Чаще, правда, победителем выходил. Стоп. Победителем?! Моргот меня возьми... ох, нет, не бери меня, Моргот, я сыт тобой по горло. Это я так, к слову. Так вот, тех, кто меня переиграли, я выбрасываю. Им не за что мстить - они победили и доказали мне, что я глупец, а они правы.       Но проигравших всё ещё много. Хотя... минус ещё трое: они теперь в Доме Крота, и заняты по уши. Один пришёл учиться у меня сражаться, двое - ковать, и вот результат: я имею весьма одарённых кузнецов и потенциального Стража. И все они благодарны мне по самый Таникветиль.       Минус - те, чьи родители потом извинялись перед Ма и Тургоном за своих непутёвых чад. С ними мы потом мирились под весёлую присказку Белки "Мирись-мирись, больше не дерись, если будешь драться - я буду кусаться"...       Минус - те, кто погиб в Битве Бессчётных Слёз. Их было четверо, вчетвером всюду ходили, вчетвером и пали под ударами орочьих ятаганов, а потом по ним ещё и Глаурунг прошёлся - та полоска земли до сих пор напоминает стекло с кое-как вплавленными полуобгоревшими костями... Всё это - на моих глазах. И я честно сожалел о гибели четырёх отважных эльфят.       Всего осталось десять. Но девять из них вдруг как-то внезапно выросли. Даже поочерёдно ходили со мной на разведку. А пятеро из них теперь друзья Туора. А в чём-в чём, а в связи с Тьмой нашего адана не заподозришь, светлее существа я просто не встречал. В эльфа бы его превратить...       Остался один. Блондинчик. Кажется, Нимфиннель. Тьфу, что за бабское имя. Или прозвище? Он доставал меня с завидной регулярностью, пока я случайно не нанёс ему травму, которая раз и навсегда поставила крест на нём, как воине. Он мог жениться, заводить детей. Мог левой рукой играть на флейте. Мог опять же левой вышивать, рисовать, и даже мечом сражаться. Но очень плохо, по эльфийским меркам, так как был правшой. Правая рука у него не действовала совсем. И на правую ногу он слегка хромал. А почему я виню во всём себя? Именно во время дуэли со мной он упал, да так неудачно, что в спине у него что-то хрустнуло... А там, в спине, проходит главная струна, которая играет на всём организме. надорви её или пережми позвонками - и всё, калека.       Что он думал, этот гордый сын гордых родителей, когда напросился в Нарготронд? Какие слова произносил? Там и здоровых недосчитались, а уж нашему Нимфу пропасть было, как нефиг делать. Позже его отбили у орков вместе с несчастной, обезумевшей Финдуилас эльфы Фингона, пришедшего на помощь с огромным опозданием. Но с последней до сих пор мучается Турин... ну хоть не куролесит теперь, и слушается умных эльфов...*** Есть надежда, что несчастная выкарабкается. О чём я? Нимфу нашему тоже довелось хлебнуть горя за те дни, пока его гнали к Ангбанду, а на привалах пытали, и он тоже повредился в уме. Не так сильно, как Финдуилас, внешне так и вовсе незаметно. На людях вёл себя как обычно, но домашние от него плакали... - Нимфиннель, - медленно произнёс я. - Дядя Фингон, вы уверены, что этот парень не проболтался под пытками о чём-то важном? - Врага там точно не было, как и главных прихвостней. Разве только Глаурунгу... - Он как-то странно взглянул на меня и замолчал. - Глаурунг, - повторил я. - Мало того, что самый здоровый, кроме Анкалагона, так ещё и самый умный! Его крылатые братья в разы тупее его, они не способны схитрить - зачем, когда они с крыльями! Я слышал, под рубашкой Нимф прячет ожоги. И они слишком обширны для следов пыток! Как выжил, ни один лекарь сказать не может. Значит, попал под огненное дыхание Глаурунга, не прямо, а краем! Потом тот посмотрел ему в глаза, и парень выложил всё, что знал... - Не всё, - возразил Фингон. - Только то, что у него болело. На Гондолин ему было то ли наплевать, то ли просто сам наложил на себя внутренний запрет. Иначе мы были бы атакованы ещё тогда... Но ты был его больным местом, юношеской травмой, и он рассказал о тебе всё, что знал. А потом... возможно, у Мелькора и его питомцев существует подобие Осанвэ, возможно, дракона навестил кто-то из майар-перебежчиков. И ты заинтересовал Владыку Мрака. Целенаправленной охоты за тобой не велось, но когда ты попался, тебя принесли в Ангбанд живым и даже не слишком повреждённым. Потому что знали твоё слабое место. - А он никуда случайно не собирался? - спросил я, предчувствуя недоброе. - В Гавани, - ответил Туор. - Я отправляю туда всех, кто не сможет воевать... ты думаешь... - Догадываюсь. Давно? - За минуту до твоего появления. Но... - Ерунда, успеем. Веди нас!       Дело в том, что в Гавани напрямик от Гондолина вела одна дорога. Подземная...       ...И если бы Враг узнал о ней, то мы бы оказались в котле. А так хоть какое-то спасение и надежда.       Но если Нимфиннель потенциальный предатель, то его следовало схватить. Так мы и поступили. Его скарб оставили лежать под деревцами, прикрывающими проход.       Оказывается, тьма гнездится не только в таких искажённых эльдар, как я. Но и в чистеньких мальчиках из хорошей семьи. Нимфу не повезло, и это озлобило его. Я, презренный полукровка, был героем, мастером на все руки и королевским советником, а он, красивый и подающий надежду - никем.       И направлялся наш хороший мальчик ни куда-нибудь, а в Ангбанд. Порезать врагов и героически погибнуть, снискав славу. И когда мы его тащили в тюрьму (для его же блага), он совсем не по-эльфийски визжал и плевался.       Впрочем, чем я лучше его? Если бы не имел близких людей в Гондолине, сдал бы его сразу. Просто повезло, что Белка добралась и не погибла по дороге, и что отец жив-здоров...       Повезло.       Но я исправлюсь, честное слово!       Воскрешали меня не под звуки фанфар. Просто собрали весь Дом Крота и предъявили ему меня, а я приказал всем подобрать челюсти и утереть сопли и отправил работать.       На крепостной стене, где мы устанавливали один из метателей, я сказал Идриль и Туору: - Вот смотрите, это моя невеста.       И вытолкнул вперёд Белку. - Анориэль? - удивилась Идриль, впрочем, удивление её было недолгим. - Братишка, я так рада за тебя!       И она повисла на моей шее. И я не ощутил никаких странных позывов - просто обнял, как близкого человека. - Я знала, что у вас этим всё кончится, только не знала, что так быстро! - сказала она. - И я, и я знал! - проверещало снизу. Эарендиль. Я потрепал его по макушке.       А Туор просто пожал мне руку. Крепким, хорошим мужским пожатием. И я понял, что ненависть во мне прошла. Дружба между нами вряд ли получится, но соратника я точно обрёл.       А затем события завертелись, и нам стало не до сантиментов. Вдруг со скрежетом, повинуясь мановению руки Туора, стреломёт развернулся в ту сторону, где находился Ангбанд. И то же самое сделали все стреломёты на всех стенах, и прочие орудия, кои успел насоздавать наш славный адан. Забегали воины, а на ближайшей башне вспыхнул сигнальный огонь, и замерцали все прочие башни. - Идриль, уводи ребёнка, - рявкнул Туор. - И ты, мелкая, тоже брысь, сейчас начнётся!       Идриль покорно побежала со стены. Анориэль - осталась, маленький, воинственный рыжий воробушек. Туор только рукой махнул. - Ты знаешь, что делать, - только и сказал он и направился к довольно большой группе эльфов, бегущих к нам по стене.       Я действительно знал. Но всё ещё надеялся на что-то, поэтому, прежде чем что-то начать, вгляделся в тёмный горизонт.       Там были видны две чёрные точки. Пока совсем нестрашные с виду. Но я знал, как и все прочие, кто к нам летит.       Моргот, отчаявшись открыть врата Гондолина, отправил к нам драконов. И эти двое могли быть авангардом небольшой стаи. И даже совсем крохотная стайка крылатых чудовищ была смертельно опасна.       Враг не смог вступить в город по земле, но он вступал в него по воздуху.