Не было гвоздя... или Записки Маэглина

      Не умею я описывать битвы.       Сражаться — умею. А описывать — ну никак. Получается что-то в стиле Туора: «Я ему с ноги раз! В нюх два! и по сопатке. А эти балроги так и лезут, так и лезут. Надоели! Ну я их и покрошил»… Тьфу!       Да уж, наш умник-разумник красноречив, как лесной медведь, если дело касается батальных сцен. И я от него недалеко ушёл. Только и могу — разложить произошедшее на фрагменты. И в каждом фрагменте будет чей-то подвиг, чья-то смерть.       А собиранием этих кусочков смальты в один кровавый витраж пусть займутся летописцы. Разумеется, всё будет иначе, чем вижу я. Половину переврут. Или приукрасят. Насочиняют отсебятины. Менестрели, они такие… Взять нашего Маглора. Он даже на пиру, говорят, скорбит. И потом получается не весёлый праздник, а пир во время чумы, как говорят эдайн. Или происходит на этом пиру нечто, что в реальной ситуации выглядит обыденно, но в песнях Маглора является предпосылкой к большой беде. Скажем, некий эльф наступает на длинный плащ другого эльфа, они начинают ссору, потом драку, потом по закону жанра перессорятся два Дома… Так из комедии стараниями дядюшки Кано получается трагедия.       Впрочем, что-то я заболтался. Ладно, попробую начать сшивать кусочки фрагментов битвы, авось чего и получится. Не полотно, так лоскутное одеяло.       Мы рассчитали всё. Кроме истинных размеров крылатых чудовищ. Примерно как дротик всадить в мохнатую тушу косолапого — так и наши стрелокопья втыкались в чешуйчатые тела ящеров.       Но даже у медведей есть такие места, попав в которые, дротик может их убить. Пусть и не сразу. А если дротиков много, то…       Вдруг закувыркался в воздухе один… Затрепыхал беспорядочно крыльями другой… Я видел две стрелы в брюхе чёрной твари и пробитую перепонку серого. Мне стало страшно: вдруг показалось, что драконы рухнут прямо на стену — выдержит ли их белый камень? Но они упали в сотне шагов от рва. Смятые, как кусочки пергамента. С торчащими наружу рёбрами. С переломанными крыльями и вывернутыми шеями.       Туор изменился в лице и тихо сказал:  — Моргот побери… Я всегда знал, что смерть уродлива, но чтобы настолько… Какого же Балрога их создал Моргот, а не Манвэ?  — Да уж, — откликнулся я. — День-два, и так завоняет, что нам небо с овчинку покажется. Давай-ка думать, как их подальше от города уволочь. Гляди-ка, вся земля вокруг них усеяна чёрными точками. Словно мух побили мухобойкой. Похоже на… -…трупы? Плохо. Это был десант.* Нельзя допускать, чтобы драконы перелетели ров — тогда враг проникнет в город. И Эру упаси, чтобы это не оказались балроги. А о транспортировке чудовищ будем думать потом, если выживем. Так. Я побежал раздавать распоряжения.       Он махнул щитом, пуская зайчика в башню. Это была башня Эктелиона. Из окна её вылетел луч и понёсся по прямой в сторону башни Гальдора, а от него — к Дуилину, и так по кругу. И вновь заскрипели орудия…       Он был прав. Как всегда. Еле различимые на фоне тёмно-серой полосы туч, к нам летели новые драконы.       Я вряд ли пойму логику Валар. И в этом солидарен с феанорингами. Ну вот как можно было доводить до такого…       Они простили Мелькора. Ну допустим. Разрешили ему жить среди эльдар и общаться с ними. Ладно. Но ёлки-палки, что, нельзя было приглядывать за ним? После того как он погасил Светильники и из маленького паучка вырастил Унголианту? Они реально не могли его поймать? Одного толпой? Они не могли его остановить раньше, чем он вырастит ужас, способный сожрать в один присест сотни две живых существ, и сам сбежит от него в страхе? Потом они его, конечно же, поймали и собрались казнить, но пощадили в последний момент — поверили, что мальчик достаточно постоял в углу и исправился? Ага, щас. Мальчик гулял, веселился с эльфами и понемногу их разлагал. Пока не произошло то, из-за чего мы сидим тут и стреляем в драконов.       Хорошо, они позволили умереть Финвэ. Допустили безумие Феанора, логично возникшее на этой почве. Почему не вмешались, когда Мастер начал произносить Клятву? И почему довели ситуацию до резни? До Хелкараксэ? Специально, что ли? Дескать, вы сами накосячили, а мы не причём? Свобода воли и всё такое?       И чего они ждали теперь, когда решалось всё? Ведь даже дураку понятно, что судьба Белерианда решалась здесь, в Гондолине! А если бы мы проиграли, то зло неизбежно затопило бы остров, и тогда его пришлось бы… ликвидировать! Вместе с теми неудачниками, что не успеют убраться! И если Маэдрос нападёт на Гавани, в неудачников превратилось бы подавляющее большинство жителей Белерианда, безотносительно их цветовой принадлежности!       Они авантюристы, наши создатели. И извращенцы с очень нестандартным мышлением. Это я понял только теперь. А тогда, стоя на стене и сжимая кулаки, я ломал голову, кипел от бессильного гнева — и не находил ответа…       А потом вновь брызнули стрелы, и мне стало не до раздумий…       Эльфийские глаза великолепно видят во тьме, но даже они могут устать. И стрелокопья могут пролететь мимо. До сих пор мы сбивали всех драконов, но эта пара была роковой. К счастью, и последней тоже.       Это были восьмой и девятый… Нет, девятый и десятый. А может, одиннадцатый и двенадцатый. Они были тёмными, и лишь блики от световых лучей из башен, луны, прорвавшейся из-за туч и собственного пламени выдавали их. Только глаза и горели, как фонари. Но попробуй попасть прицельно в глаза!       Кто-то умудрился это сделать, причём не из стреломёта, а из камнеметателя. Один из четырёх жёлтых фонарей погас, я услышал звук, как будто стекло лопнуло. Дракон издал рёв, да такой оглушительный, что мы чуть не посыпались со стены. Затрепыхался в воздухе, кое-как вывернулся, завис, пыхнул пламенем…       Это только выглядит и звучит безобидно — пыхнул. А у нас от этой вспышки сгорел стреломёт и несколько эльфов — десяток, два? — из тех, кто не смог убежать. Вот и первые жертвы. И я не заплакал. Слёзы придут потом, когда…       Если мы выживем.       Те, кто увернулись, пошли в атаку. Я с левой стороны, Эктелион — с правой. А кто остался в башне? Да неважно. Интуиция мне подсказывала — с воздуха больше атаки не будет, беда уже в городе, и надо продержаться, пока не наступил рассвет.       И именно Эктелион, а не я, вонзил свой меч в оставшийся глаз дракона.       Именно его, а не меня, вздёрнуло в воздух вместе с мечом — чудовище в агонии забило головой. Твари, собравшиеся на этой голове, посыпались в разные стороны, их друзья на шее дракона замерли в страхе. И я тоже замер, глядя на беспомощно болтающегося в воздухе эльфа, мёртвой хваткой вцепившегося в меч.       А затем еле увернулся — на меня напал здоровенный тролль. Не олог-хай, и на том спасибо. Тупущий, как и все его собратья, зато сильный, один удар расплющил бы меня в блинчик. Пришлось уворачиваться от ударов.       И точно так же прыгали, как кузнечики, прочие эльфы, на чью долю достались тролли. Другие же сражались с орками. И далеко не все были столь успешны, как я.       Эру, а что было бы, если бы я открыл Врата?!       И где Белка?!       Эктелион сорвался — его отбросило вместе с мечом. К счастью, в сторону города. К счастью?! Ладно, будем надеяться на лучшее. Дракон грохнулся башкой о стену, оставив в ней пролом шириной в сотню шагов и глубиной в два эльфийских роста, и соскользнул, увлекая за собой тех пассажиров, что не успели соскочить. Мерзко хрустнуло.       Белка, балрог тебя дери, где же ты?!       Никогда и ни за кого я так не боялся, как за Бельчонка. Разве что за Ма. Но с ней у меня связь несколько другого рода, и она в ней доминирует. Следовательно, и боится сильнее.       С Белкой же мы равны.       Я сполна ощутил, что же это такое — любовь Истинная, когда обнаружил, что Анориэли со мной нет. Сердце моё остановилось на целых две секунды, потом чуть не выломало мне рёбра и барабанные перепонки. Я ощутил такую паническую атаку, что потерял контроль над ситуацией, и меня чуть не прикончил жалкий снага… В последний момент сработали необходимые рефлексы, и я отразил его меч, а потом атаковал с такой яростью, как будто именно он был виновен в возможной гибели Бельчонка.       Позже говорили, что я превратился в кровавый вихрь, вертелся и даже рычал, что от меня летели клочки мяса и вонючей орочьей крови. И совершенно закономерно эта вспышка, угаснув, породила бессилие, и хорошо, что всех орков на своей половине стены мы успели сразить.  — Белка, Белочка, где же ты… — Шептал я, и по словам других эльфов, выглядел совершенно безумным.       Она появилась неожиданно. Кожаный нагрудник и лесные штаны забрызганы чёрной кровью, хвоста как не бывало — спалило драконьим огнём, хорошо, хоть на голове волосы сохранились. Шла шатаясь, и плакала. И я кинулся к ней, не замечая, что плачу сам, обнял её, прижал с такой силой, что чуть не раздавил — она, бедная, только пискнула.  — Не отходи от меня больше, — попросил я.  — Ладно, — всхлипнула она.       И мы оторвались друг от друга и побежали вниз. В город. Ибо ночь только перевалила середину, а враг уже проник в город.       Я нашёл Эктелиона под лестницей — это спасло ему жизнь. Его не заметили. Его состояние было плачевным, но, слава Эру. не хуже, чем у меня после Ангбанда. Подумаешь, ногу сломал и три ребра…  — Балроги… — прошептал он.  — Тебя?! — почему-то испугалась Белка.  — Нет, не меня… других… Меня — дракон…  — Спрячьте его, — крикнул я, и два бойца из числа бежавших за нами, принялись делать носилки из того, что было. — Сколько?  — Пять… — из последних сил прохрипел героический лорд и потерял сознание. Проклятье, я даже не знаю, куда они побежали, эти балроги. Хотя… сволочи! Наш парк!!!       Я видел зарево пожара. Так горит лес. Или… парк. Он у нас обширный, как маленький лес, можно даже заблудиться… если ты не эльф. Хурин с Хуором раз так заблудились. Мы еле успели их вызволить, потому что эти двое вознамерились развести там костёр, не подозревая даже, что им два шага до цивилизации…       И теперь этот парк горел. А с ним и память о счастье десятков эльфийских семей. И память о моём горе. Но что моё тогдашнее горе против нынешнего! Это наш парк! Наша красота! Мы старались, холили и лелеяли эти мэллорны! А какие-то балроги их жгут!       Ух, как мы бежали! По пылающему тоннелю, который получился из домов, попавшимся на пути балрогов. Что сталось с их жителями, успели ли выскочить? Так же нам попались две кучки орков, отставших от основных сил. Вели они себя странно: кидались на всё, что шевелится, плюя на превосходящие силы. Подозрительно это зело… Так. Надо в первую очередь прибить балрогов. А потом уже думать, что творят эти орки и с какой целью.       И мы добежали. Усталые, злые, запыхавшиеся, чуть ли не роняя пену, как кони. И увидели там такое, что чуть не умерли на месте. От хохота.       Нет, не над отрядом, возглавляемым Глорфинделем. Златовласый лорд и его воины вполне достойно держали оборону, и им даже удалось ранить двоих рогатых тварей. Смеялись мы над самими тварями.       На фоне пожара, охватившего, как мне показалось, половину парка, балроги и особенно Готмог выглядели… бы устрашающе, кабы не одна деталь. Готмог и правда регенерировал. У него была длинная, красивая и стройная нога цвета пламени в костре. И на этой ноге он прыгал — ибо вторая нога так и осталась кривой, короткой и мускулистой…       Вы верите, что Врага можно победить… хохотом?       Я — не верил. До того момента, как повстречал Готмога. Одноногого Готмога. Потерявшего львиную долю своего жуткого очарования. Передвигающегося короткими прыжками и тормозящего свой отряд. Как, как все остальные такое не могли заметить? У страха глаза велики, что ли?  — Ты что, спятил? — шёпотом спросил у меня один из эльфов.  — Неее, — с трудом выдавил я. — Ой… ну… ты посмотри… как он… прыыыгает!!!       Рядом захихикала Белка.  — И крыльями хлопает, как бабочка, — сообщила она.       Прыснули ещё двое, затем громовой хохот охватил весь наш отряд. Балроги замерли — они не ожидали такой реакции на собственные персоны. Тут Готмог попытался взять ситуацию под контроль, выкрикнул что-то оглушительное на чёрном наречии и от избытка чувств подпрыгнул, взмахнув крыльями. Получивший секундную передышку отряд Глорфинделя грохнул вслед за нами!       Растерянные балроги, убедившись, что аура страха на нас не действует, попробовали вернуть своих соперников в состояние первоначального ужаса, но напрасно — рычащие, топающие ногами и бьющие себя в грудь балроги напоминали нечто в разы менее величественное. В Нан-Эльмот такое водится, гориллой зовётся.**  — А ну, живо взяли себя в руки! — разлетелся над парком звонкий голос Глорфинделя. Немудрено: он вообще очень серьёзный, говорят, что чувство юмора он променял на золотые волосы и воинское умение. — Пока они тоже себя не взяли. В атаку!!!       Битва, однако, была тяжёлой и страшной. И была бы ещё страшнее, если бы не хорошее настроение, полученное нами благодаря Готмогу. Мы потеряли половину, а могли бы — всех, включая Глорфинделя и меня. А из пятерых балрогов не ушёл никто.       Именно тогда я впервые увидел, как умирает майа. Когда мой Ангуирель и меч Глорфинделя разрубили ему живот крест-накрест, я увидел, как от ещё вертикально стоящего тела Готмога отделяется… нечто. Словно бы призрак, но сделанный целиком из огня. Оно вначале копировало форму балрога, затем превратилось в красно-рыжее облачко чистого пламени. Мне почудилось тихое «Спасибо» — так мог бы сказать костёр. И облачко поплыло — сквозь нас, сквозь дома, сквозь стены Гондолина… куда?  — Что это было? — спросил я, пытаясь отдышаться, когда последний балрог пал под ударами пяти мечей.  — Он полетел на суд Валар, — коротко ответил Глорфиндель. Его прекрасное лицо пересекал шрам — плеть балрога задела его краем. — Может, его там развоплотят, может, шанс дадут… Маэ, быстро чеши к Северным Воротам! Я как приду в себя, догоню.  — А что там?  — Там главная бойня. Те, кто туда прорвались, попытаются открыть ворота. Второй дракон был жив… какое-то время, и даже сел, с частью десанта на спине. Как бы беды не вышло!       И он затрубил в рог.       И мы увидели дракона. Он был мёртв или на последнем издыхании. Он не шевелился, не пытался выдыхать огонь. Как ещё удерживался в сидячей позе! А с него скатывались, один за другим, орки. Последние, так как уже через минуту мёртвая тварь опрокинулась и с шумом рухнула куда-то за стену.  — Прропустили! — рявкнул толстенький, как мячик, лорд Салгант. — Ррастяпы! Маэглин, быстррее! Не допускай их к подъёмному мосту!  — А ты? — прохрипел я.  — Я к лестнице встану. Рразделиться! — опять рявкнул он. — Надо встретить орлов, Туор просил. Сигнал им подать!  — Почему со стены?!  — На ней зеркало! На Вратах. Они зерркалят! Дерржи оборрону, сейчас начнётся!       И мы стояли. Час, а может два. Ибо орки отчего-то усиленно рвались к механизму Врат. Твою мать, лучше бы они были дурнее телеги с кирпичом! Именно сейчас они мне, как умные соперники, не нужны! Пусть лучше бы лезла напролом! И на кой-шут им механизм Врат, неуже…       Неужели они знают?! Откуда?! Когда я успел проговориться?       И если бы не Глорфиндель и присоединившиеся к нему воины, мой отряд поредел бы ещё больше. Их удар в тыл оркам, лезущим к подъёмному механизму, спас многие жизни.       Со слов орла записано верно.       «С высоты птичьего полёта видно много, с высоты полёта орла Манвэ — в разы больше. Весь Гондолин, как на ладони, видны те ниточки-тропы, что соединяют его с внешним миром. Вы, нелетающие создания, воспримете это как тюрьму.       На самом деле, если вы идёте по тропам снизу, вы не увидите Гондолин. Увидите белую корону на вершине горы. Весь ваш город там, внутри короны.       Вот и орки его не видели. Какие орки? Да та армия, что столпилась внизу и застыла, словно в нерешительности. Наверное, ждали сигнала от тех, кто внутри. Там же лежало несколько мёртвых драконов. Нет, не десять. Семь. Один повис на скалах. Ну и у самой стены — двое.       Ну, вы, люди, то есть эльфы, думаю, догадались, почему к вам прилетело столько драконов. Мелькор провёл то, что у вас называется «разведка боем». И если бы не стреломёты и прочие изобретения эльфо-человеческого разума, больше ничего бы не понадобилось. Но вы ухитрились перебить всех. У Мелькора теперь не осталось взрослых драконов, за исключением Анкалагона с Глаурунгом. Вне всякого сомнения, он вырастит новых, но нескоро. Зато Чёрное войско, что шло за драконами, знало, где находится Гондолин. Не знало только, как туда проникнуть. И не узнало бы, при условии, что никто никого не предал. Понимаешь меня, Ломион? Вижу, что понимаешь. И я рад этому. А так же рад, что ты принял правильное решение. Но ночь ещё не закончилась. Когда она завершится, и если вы выстоите, то ты сам поймёшь, насколько оно правильное…       Чуть не забыл. Постарайтесь перебить всех врагов, что проникли в город. Не дайте им прорваться в Гавани через подземный ход. Это будет катастрофой».       Орёл взлетел с места, не разбегаясь, ветер чуть не снёс всех собравшихся и не раскатил по углам.  — Подземный ход… — в великой задумчивости произнёс Фингон. Все эльфийские лорды собрались на площади перед башней Тургона. А так же сам Тургон, его брат, сестра и зять. Ну и я, само собой.       Ночной пейзаж не радовал глаз. Улица, подожжённая балрогами, чадила, догорали мэллорны, которые мы не успели спасти. Погибших оказалось много, очень много, Намо замучается и охрипнет, называя их по именам. Но меньше, чем могло бы быть, что несколько обнадёживает. Так же полно убитых орков и троллей. Но и их могло быть больше. Даже дракон не в силах привезти тысячу воинов. От силы сотни две-три. Кстати, последние твари были нереально крупными, не Анкалагон, но тоже не фунт изюма. Специально, небось, таких последними выпустили, чтобы мы успели утомиться и сразу их не прикончили.       Но и эти четыре-пять сотен едва не натворили беды. Едва не открыли ворота и не впустили врага.  — Ворота, — так же задумчиво произнёс Финьо.       Все обратились к нему.  — У тебя есть хитрый план, брат? — спросил Тургон.  — Да, — после некоторого колебания ответил тот. — Но он опасный…  — Мне кажется, тебе стоит озвучить его, братик, — загадочно улыбнулась Ма. — Мы хотя бы будем знать суть этой опасности.  — Ладно, сестричка, — вздохнул нолдоран. — Мы можем открыть ворота и впустить часть армии врага в город…  — ЧТО?! — разом вскричали все.  — Я сказал, часть, — слегка повысил голос Финдекано. — Не всё. Врата захлопнутся до того, как количество врагов перерастёт опасное. И отрежет это войско от остального. Врата тут же должны заблокироваться, чтоб и тролли не разорвали, и мелкие орки. Затем их следует провести «через строй» и привести точнёхонько к подземному ходу. По пути это войско должно сильно поредеть. В подземном ходе будет ждать Кирдан Корабел со своими эльфами. Он не воин, но при нужде и он возьмётся за меч. И добьёт их.  — А Кирдан-то в курсе? — хмыкнул Тургон.  — Да. Я всё просчитал. И приготовил, на всякий случай, резерв. Уговорить Кирдана было непросто, но опасность перевесила взаимное неприятие.  — А с теми орками, снаружи, что будет? — спросил я.  — С ними расправятся орлы и дориатцы. И феаноринги. Они опоздают, но не очень сильно.  — Рискованный план, — покачал головой Тургон. — Да и феаноринги… брр…  — Предложи свой, мой мне не очень нравится, — предложил Финьо.       Все задумались и синхронно помотали головами.  — Боюсь, что любой другой план может не сработать, — вздохнул до сих пор молчавший Туор. — Их там слишком много. Будем сидеть в осаде по самый Дагор Дагоррат, и это в лучшем случае. Ещё Мелькора дождёмся, Эру упаси. Надо их прибить и обратить в бегство как можно скорее. Маэглин, помоги мне. А точнее, нам с Финьо.  — Чем? — усмехнулся я.  — Фингон считает, что Саурон всё ещё надеется на твою слабость и любовь к моей жене. И в этом театральном действе вам с Идрилью отведена роль приманки. Это ты должен открыть ворота и показаться на стене с Идрилью, мол, захватил её в плен. Я должен её отбить, а тебя сбросить в пропасть. Там тебя подхватит орёл, у самой земли. Согласен, или нам по-другому сыграть? Если откажешься — пойму.  — Зачем такой риск? — не понял я.  — Затем, что Мелькор своих жертв не отпускает. Тебе придётся стать другим существом, пусть и похожим. Собственным братом, например…       Подобная ересь из уст Туора ещё куда ни шло, но Фингон…  — Что значит — не отпускает, дядюшка Финьо? — взмолился я. — Чего мне ждать?  — Новых атак на свою душу, — последовал ответ. — Номер с Идрилью не прошёл, и когда Моргот поймёт это, он начнёт охотиться на эльфов из твоего окружения. Анориэль. Или Аредель…  — Понял, — я обречённо повесил голову. — Значит, Хурин действительно…  — Да, и его дети тоже. Мы оградили Турина от встреч с Ниэнор. На всякий случай. Мало ли когда Мелькору приспичит поиграться с ними обоими. Поодиночке хоть проклятие разделено надвое и не так сильно. Морготу, видишь ли, не обязательно пытать, прикасаясь к жертве лишний раз. Он попросту перехватывает у Намо и Вайрэ судьбу избранной жертвы, путает и извращает её.       Я понял. И согласился. Что мне ещё оставалось делать…       Знаете, в смерти страшна не сама смерть. Страшно то, что предшествует ей. Смерть-то мгновенна и почти не ощутима. Мозг отключился, сердечко остановилось, и пошла душа в Мандос. А вот меч в грудь — больно. Болезнь — мерзко. Падение с высоты — страшно…       Пока я летел со стены, я столько всего передумал! И что меня обманули и собираются убить по-настоящему, и что план Финьо не сработает, и что все мои близкие могут умереть в этой битве, и что вон тот болван сейчас обольёт меня смолой…       Шлёп!  — Руки мои держи, не отпускай! — проверещал знакомый и любимый голосок. Я вцепился в эти руки, и меня втянули на спину орла.       Я не знаю, откуда там взялся Бельчонок, но я был счастлив, что она со мной. И я знал, что это навсегда. С ней мне легче будет принять новое имя.       Как меня будут звать? Полностью имя менять не хочется. Тогда это буду не совсем я. Даже совсем не я! Будет ли этот «не я» помнить и любить, как я? Что тогда будет с мамой и отцом? С Белкой? Придётся отвергнуть половину имени. Маэглин или Ломион? Кто я?       Для отца я «Зоркий глаз». И мне это имя нравится. Оно счастливое. Именно поэтому Маэглин в столь юном возрасте стал лордом, Владыкой Дома Крота, и Тургон слушает мои советы.       Для мамы «Сын Сумерек». Когда-то я любил это имя, потому что от мамы. А теперь? Я прислушался к себе. Нет, не по мне имя. Какой я сын сумерек! Я свою сторону выбрал. А мама поймёт и простит.  — Смотри, Маэ, луна! — подёргала меня за рукав Белка.       Луна была чёрной. И лишь тоненькая полоска, буквально ниточка окаймляла её по абрису. - Моритиль***, - зачарованных произнесла Анориэль. - Ага, - кивнул я, - Затмение. Солнце сейчас в Валиноре, а тень от Арды закрыла луну...       И вдруг понял. Моритиль. Это я. Маэглин Ломион умер и унёс с собой тьму и слишком пристальный взгляд Моргота. А я, Маэглин Моритиль - родился в минуты затмения. И мне не страшно. Затмение пройдёт. В Гондолине предупреждены, я кого мог, тех просветил, что никакого Моргота за этим затмением не стоит. А орки... флаг им в руки. Пусть себе верят, во что хотят. Лишь бы план Фингона сработал, как положено...       А подробностей дальнейших битв со своим участием я уже не помню. Слишком устал. Сражался на автомате, то есть совершенно механически отражал удары и наносил их, и что характерно, попадал. Белка, как и обещала, не отходила от меня, защищая мне спину.       Мне рассказывали, как вдруг разом застонало тёмное войско, отхлынув от стен Гондолина, который так и не увидели (в отличие от тех горячих голов, что ринулись по единственной тропе к Северным воротам). Как покатилось вниз, а воины Дориата и прочих стран, разрушенных, но не поддавшихся Тьме, отступали перед ними - осторожно, стараясь избегать лишних жертв, ибо каждый был на счету.       Сколько наших погибло, не имея возможности по-настоящему противопоставить себя этой нечисти, я узнал много позже. Как и то, что среди этой толпы каким-то образом оказался Турин - не главнокомандующий, а простой воин, но столь яростный, что повергал в ужас любого, кто рисковал подойти к нему на расстояние меча. Как и то, что братишки Элу оказались весьма одарёнными полководцами для своего юного возраста, а Эол - неплохим тактиком. И многое, многое другое.       Мне удалось сплотить вокруг себя несколько отрядов, и мы стали этаким ядром, тающим под ударами орков, но разъедающим их войско, подобно щелочи.Сколько это длилось - час? Два? Три?       Пока не затрубили рога. Феаноринги пришли с опозданием, но пришли. Выполнять свой долг - не выдуманный Феанором, а долг чести. Исправлять своё зло.       И они исправили его - пусть и не полностью, но частично. Орки угодили в "мешок", который могли бы прорвать, если бы не эффект неожиданности.       Но и теперь тёмных тварей было слишком много. Всё могло кончиться плохо, много хуже, чем в Битве Бессчётных Слёз, ибо силы наши были подорваны и не восстановились до конца, но наступил рассвет, открылись Врата, и из них хлынуло войско.       Войско гондолиндрим. И Тэлери.       Со слов Туора записано верно.       Вы же знаете, я не мастер описывать битвы. Поэтому простите за краткость и возможные дурацкие "перлы".       Открыл, значит, Маэглин Врата, покрасовался с Идрилью на стене, я подождал, когда орёл подлетит поближе, пофехтовал с ним немного и сбросил. Убедился, что он упал куда положено, а не в пропасть, и вниз побежал, Врата блокировать.       Застал я самый тот момент, когда подрезанный Маэглином канат (мы его вместо цепи присобачили) оборвался, и Врата захлопнулись, да с таким треском, что я чуть не оглох. Тут же мои орудия сработали, и оркам внизу прилетело за всё хорошее так, что они просто развернулись и побежали. Тролли, те остались, долбили своими дубинками по створкам, но кипящая смола кого угодно разубедит. Они тоже побежали.       Те твари, что успели проскочить в город, тоже услышали этот грохот и замерли. Всего лишь на миг, но сколько же он решает! Кто-то, опомнившись, попытался прорваться к стенам, к подъёмному механизму, но куда там! Мои орудия и эльфы-лучники неплохо их покосили. Поняв, что таким образом они потеряют больше, чем приобретут, они запаниковали, и вместо того, чтобы сражаться до конца, и, возможно, даже добиться своего, кинулись в город.       На то и был расчёт. Пустые улицы вдруг начали стрелять. На каждом перекрёстке орков ждали воины и били их с такой яростью, словно каждый орк, как минимум, убил их родителей. Или детей. Троллям, что успели проскочить, тоже досталось неслабо, чему-то предыдущие поражения нас научили. Волколаки, твари мохнатые, как не старались, а всё равно дохли раньше, чем кого-то найдут.       Были у орков свои причиндалы для метания огня и камней, но Гондолин не деревенька людская и не лес, камень расплавить поди сумей-ка. И стоило нам обнаружить подобных умельцев, как мы их били. Первыми. Без промаха.       Так и гнали мы их до самого подземного хода, к тому времени от них осталось меньше половины. Вот что значит правильно выбранная тактика! Умереть с честью, оно конечно хорошо, но лучше бы выжить, да истребить побольше мрази. А что схитрили немного - в том чести нет урона. Зато уму нашему комплимент.       Надо сказать, что телери на вас зло хоть и держали, но против беззащитных баб с ребёнками оружия не поднимали. Всех, кого мы заранее спасти не успели, ещё в начале битвы вывели через подземелья эти. Из женщин с детьми в городе почти никого не осталось, мы их спрятали кто где мог, да молились, чтобы орки наши фланги не прорвали да в те дома не ринулись. Моя Идриль с Эарендилом, те почти до самого тоннеля со мной шли. Чуть не потерял я их. Но видать, чуйка моя сработала, как положено, и выжили они. А могли и погибнуть, как непутёвый отпрыск одного лорда... Не там затаился и чихнул ненароком. Не повезло Пенлоду, в общем: и самому досталось, и сына потерял****...       В тоннель прорвались орки, а тролли остались оборонять отходящих. Вот ведь, тупые создания, а собой пожертвовали, даже дивно: у тёмных - да такая самоотверженность...       В общем, покрошили мы их, да сколько-то своих потеряли, немного, хотя и тех жалко. А потом в тоннель ринулись. Сжали орков, как клещами, ни туда ни сюда. Так и положили всех: с одной стороны мы, с другой Кирдан со своими воинами.       Тут бы нам побрататься, да помириться, старое забыть... Но вспомнили, что тех, что в город не попали, гораздо больше, и на помощь к вам кинулись.       А что ранили меня, так то ерунда, не убили, и ладно. Раны зарастут, а вот умирать неохота, как бы Идриль мою за собой не утащить, эльфы ведь если любят, так насмерть...       Я вяло отмечал произошедшее в долине, неподалёку от Гондолина. Смотрел, как братаются Кирдановы тэлери с гондолиндрим. Как Маэдрос, чуть ли не на коленях, вымаливает прощение у кого-то из Элу, а тот хмурит брови и качает головой. - Я-то прощу, тебя там, вроде, не было, - расслышал я. - Ты ещё Рина найди. И мою сестрёнку. Но она маленькая ещё, подожди, пока вырастет.       Видел носилки. Одни, другие, третьи... много. На одних я заметил серое лицо Эола и здорово испугался, но тот еле-еле разлепил веки и махнул мне ладонью, которую тут же бессильно уронил. С других улыбнулся мне Туор, и в этой улыбке смешались ирония и боль. Рядом с ним шли Идриль и Эарендил, и сестрёнка ободряюще кивнула, а племяш крикнул "Дядя, ты герой!"       Видел, как уносят совершенно неподвижные тела наших, чтобы похоронить, и стаскивают в кучу орков (руками) и троллей (на верёвках), чтобы сжечь. Как ходят вокруг драконов, рассуждая, как жить в городе в окружении зловонных трупов величиной с площадь и две улицы.       И я пока не осознавал случившегося. Слишком устал. Я развернулся и побрёл к городу. Поднялся по тропинке. Вошёл в открытые Северные Ворота, вся площадка перед которыми была устлана телами врагов. Побрёл обгоревшей улицей. Белка, половину пути прошедшая со мной рука об руку, вдруг потеряла сознание, и я понёс её на руках. Раненой она не была, по крайней мере серьёзно. Просто смертельно устала. Да и эта битва для неё пока была слишком тяжёлой.       Как в тумане, я набрёл на Фингона, отдающего какие-то распоряжения. Он посмотрел на меня и сказал: - Так, молодёжь, а ну в дом исц... что это?!       Я вдруг ощутил, как по мне волна прошла, а после этого наступило такое облегчение, что я чуть не брякнулся и не выронил Анориэль. - Ты тоже? - спросил у меня Финдекано. Я кивнул. Сил говорить не было. - Сейчас сюда придут Турко и Ириссэ, и если с ними произошло то же самое, то... - он замолчал, словно не веря в случившееся. - То мы больше не прокляты. - То есть? - еле шевеля языком, спросил я. - Мы. Второй Дом. И, скорее всего, Третий, они пришли с феанорингами. Если вообще были прокляты. - А феаноринги? - Тут сложнее. Они дали Клятву. Не знаю, как смогут выкрутиться. - Поживём - увидим, - вздохнул я и понёс Белку в Дом Исцелений. Мне было удивительно легко. Наверное, Фингон прав, но за что нам такая милость от Валар? Наверное, должны пройти годы, прежде чем я это осознаю...