Социофоб

— Кая Скоделарио, — прочитал вслух Томас имя, выведенное на карточке.       Он перевёл взгляд на девушку, сидящую перед ним. Её чёрные волосы собраны в хвост, а взгляд голубых глаз то и дело метается от одного предмета к другому. Кая кивнула, как бы подтверждая, что да, это она. И тут же замирает, остановив, наконец, взгляд на карих глаза Томаса.       — Привет, — он улыбнулся. Хотя улыбка вышла усталой, потому что он, чёрт возьми, устал.       Но Кая продолжала тупо смотреть на него, будто не понимала что она здесь вообще забыла. Тяжёлый вздох, и Сангстер откидывается на спинку неудобного стула.       — И так, — протянул он, щёлкая ручкой в руках, — может, расскажешь, что случилось? Или ты просто так к психологу пришла?       Томас криво ухмыльнулся. До сих пор почётное звание «психолога» режет слух. Да какой из него психолог. Вот именно. Никакой.       — На самом деле, — Кая нервно закусила нижнюю губу, — у меня нет проблемы. Точнее, есть, о она не в таком плане.       — В каком таком?       Томас расслабился. Девушка была его возраста, это было видно. Поэтому он особо не напрягался, и даже попытался немного повеселить себя.       — Не в психологическом.       Она произнесла это так, словно отвечала идиоту. Впрочем, Том не удивился. Вопрос-то и вправду тупым был. Его даже не задел тон девушки, а наоборот. Значит, она тоже решила повеселиться, раз отвечала вообще.       — Ну, тогда я слушаю, — растянув губы улыбке, Томас отложил ручку и скрестил руки на груди.       — Меня заставляют выйти замуж. За лучшего друга. Понимаете, наши отцы — бизнесмены. Браки по расчёту, все дела. А я другого люблю, — Кая тяжело вздохнула.       — Так в чём проблема?       Томас действительно не понимал. Любишь — значит, бери и уходи. Чего ломаться-то. В конце концов, не маленькие уже, что бы слушать указания родителей. Но Кая лишь покачала головой.       — Вы не понимаете. Отец втопчет его в грязь, если узнает. Во-первых, он не из нашего круга. Не богат. Не сделан из дерьма. Во-вторых… он сирота. И если об этом прознают, то репутация нашей семьи упадёт. Так думает отец! — Скоделарио зло хлопнула кулаком по мягкой ручке кресла, нахмурившись.       — То есть твой друг сделан из дерьма? — Сангстер иронично изогнул бровь.       — Нет! По крайней мере… Не был. Он уезжал. На время. Но, когда его отец заболел, вернулся, чтобы занять на время его место. Вернулся он уже другим, и, погрузившись полностью в работу, вообще изменился. Стал злым. Холодным. Мы давно, на самом деле, не проводили время вместе. Кажется, ему разбили сердце. Дилан, он ведь ранимый очень…       Томас застыл. Это имя он точно помнил. Но ведь много людей с таким именем, этого просто не может быть. Просто полно. Каждый второй является Диланом, и это просто не может быть тот, о ком он подумал. Не может быть.       Хотя в голове парень понимал, что хотел бы, что бы этот Дилан был тем, о ком он продолжал думать многие годы.       — Как… Как, говоришь, зовут твоего друга? — чуть охрипшим голос спросил Томас, смотря пустым взглядом на стену.       — Дилан, — Кая непонимающе нахмурилась.       — А фамилия?       — О’Брайен.

***

      — Открывай дверь.       Ава говорила грубо. Она больше не стучала, даже не просила, а просто приказывала. Была зла.       Прочем, успехом это не увенчалось. Томас продолжал смотреть в потолок, валяясь целый день на кровати. Он просто устал. Усталость эта была не физическая, а скорее моральная. Он даже в сеть не заходил и с Хонгом не общался. Тот его убьёт. Точно, убьёт.       Ава за дверью зло пыхтела и что-то ещё говорила, но Том даже не слушал её. В голове его была пошлейшая пустота, вакуум, даже мысли не мелькали.       Собственно, с ним даже Дилан связаться пытался. По началу. А потом забросил это дело. Так ему сестра сказала, обращаясь всё через ту же дверью. Ну и что.       Не нужны ему друзья, которые постоянно забывают про него. У него уже появился друг. Кристофер. Паук, который прямо сейчас сидел на том самом потолке, на который Сангстер смотрел уже битых три часа.       Ну и что.       Томас молод и глуп. Он понимает это. А ещё понимает, что не следовало подпускать к себе Дилана, знакомиться с ним, блин, вообще. А он подпустил. Напридумывал себе сказку, в которой они — лучшие друзья, и Дилу никто, кроме него, не нужен. Дурак.       Конечно, нужен. Зачем ему тот, кто даже из комнаты не выходит и не может с ним просто через окно поговорить. Конечно, устаёшь. И Томас устал.       Ну и что.       Ну и что, что Том постоянно, если не лежал, то рисовал. Да и не кого-нибудь, а Дилана. И что, что когда тот не видел, наблюдал за ним; правда, когда не видел и сам Томас, за ним тоже наблюдали. Вот вообще ничего такого.       Так делают все.       Хотя, конечно, у кого спросишь — покрутят пальцем у виска и умотают подальше. Грёбаный сталкер, конечно.       — Знаешь что, Томас. Из-за своей гордыни ты потеряешь его. Совсем скоро. К твоему сведению, мой дорогой братец, Дилан уезжает. Совсем скоро. И, если хочешь хотя бы попрощаться… Хотя, это не к тебе. Моё дело сказать. Несмотря на то, что Дил просил не говорить. Родителей дома нет, а я пошла к Джулии, помогу вещи собрать. А ты продолжай сидеть здесь и давиться собой же.       Голос её звучал ядовито. Настолько ядовито и зло, что Томас подумал, что это он виноват во всём. Что это он Аву-то бросил, и он ей не помог, когда нужен был. Он отобрал у неё друга, заставляя того бродить с ней по ночами непонятно где.       Конечно, это всё Томас. Так было всегда.       Только когда сестра ушла до Томаса дошло всё, о чём она говорила.       Дилан уезжает.       Его больше не будет. Как он может так поступить? Ты ведь сам его оттолкнул, — шепчет прямо на ухо его совесть.       Сангстер как будто ума лишился. Словно в нём теперь две личности, рвущиеся наружу. Совсем скоро они разорвут его, не дадут быть двумя сразу.       Неужели это правда? Чёртова правда?       Том подскочил с кровати и поскользнулся, упав на пол. Прямо на листки, разбросанные по всей комнате. Это Дилан ему писал, писал и кидал, а Томас не читал. Игнорировал. Трясущимися руками он схватил первую записку, на которой был выведен странный смайлик, и чуть ниже корявым, но разборчивым почерком, написано:       «Привет, Томми. Извини, что долго не писал. На самом деле я злился. Нет, ревновал, вообще-то. И злился. Не подумай чего не то! Просто мы же друзья. Но ты даже не говоришь со мной. И я нечаянно увидел, как ты с кем-то разговаривал. Мне стало грустно вообще. Но, знаешь, наверное ты просто не хочешь, и я всё понимаю. Извини, пожалуйста. И хорошего дня!»       Ком образовался прямо в горле. Он извинился, а Томас даже не прочитал. Парень снова поднялся и сгрёб все записки в одну кучу, после чего принялся читать их.       «Снова привет. Всё ещё жду ответа, но у тебя даже свет не горит в комнате. Всё в порядке?»       «Наверное, я не так извинился… Но мне правда жаль. Ава говорит, что ты просто болеешь. Неужели всё так серьёзно? Выздоравливай».       Было множество писем, и Томас не знал, в каком порядке их читать. Но среди всех заметил одно единственное; оно было на маленьком клочке бумаги, и почерк уже был красивым, словно у какого-нибудь красавца из фильма про бизнесменов.       «Это моё последнее послание. Береги себя».       Воздух весь куда-то пропал разом. В глазах потемнело, заболела голова, и Том медленно опустился на пол, выронив несчастную бумажку       Дилан пытался извиниться. Снова говорить. Несмотря на то, что оказался вовсе ни в чём не виноват.       А Томас просто мудак.       Мысль пришла спонтанно. Он просто поднялся и рванул вниз, чуть не свернул шею по дороге, пока спускался по лестнице, и снова шлёпнулся на пол, разбив локоть. Дверь наружу была заперта на замок, и Томас принялся быстро искать запасные ключи по всем ящикам. С улицы послышались голоса, после чего было слышно, как завелась машина.       Сангстер нашёл ключ и, ни секунды не медля, начал открывать дверь. Руки его тряслись, да так, что он пару раз выронил эту железяку. Но, когда послышался щелчок, Том потянул на себя дверь и застыл на месте.       Не успел.       Машина отъехала, оставив после себя клубы дыма и Аву, стоящую на дорожке.       Кажется, Томас вообще забыл, что здесь делает. Его обдало холодом, но он этого даже не заметил; просто смотрел невидящим взглядом на дорогу.       Смотрел и медленно умирал.       — Томас?       Ава подлетела внезапно. Она запихала его в дом и потащила в комнату, от которой уже тошнило. В которой было жарко и душно. Девушка замотала его в одеяло и, кажется, что-то говорила.       Ну и что.       Просто Томас настоящий мудак. А мудакам по жизни не везёт.

***

      — Мистер Сангстер? Вы в порядке?       Кая потрясла его за плечо, обеспокоенно всматриваясь в лицо будущего психолога. Томас очнулся и растерянно кивнул.       Чёртовы воспоминания.       — Просто Томас. Мы ведь одного возраста.       Он снова вспомнил. В голове произошло какое-то помутнения, и сейчас хотелось только распахнуть окно и вдохнуть пусть не свежего, но воздуха.       — Правда? Я просто думала, что вы… — девушка запнулась.       Томас её понимал. Она отдала огромные деньги за один приём, думала, что ей дадут настоящего психолога.       А впихнули студента.       Что за смешная ситуация.       — Я практикант, — Том улыбнулся, постепенно приходя в норму.       Не то место, что бы становиться слабым.       Да и Томас уже не тот, кем был.       Он задумчиво посмотрел на Каю. Она была красива, наверняка хорошо образована. Поэтому ей, наверное, следует помочь. Хотя что за «наверное», это ведь его работа. Работа, от которой его тошнит.       Ведь он видел перед собой тех, кем был сам он раньше. Закрытые. Нелюдимые. Но согласившиеся на помочь.       А он не согласился. И заставил страдать всех, кто был рядом с ним. Поэтому он до сих пор не уверен, что эта работа для него.       — Давай так, — он снова посмотрел на Каю, — ты поговоришь об этом со своим другом. А потом мы снова встретимся. Как насчёт… среды?       — Да, хорошо! Спасибо!       Скоделарио поднялась с места и, улыбнувшись на прощание, покинула кабинет.       Томас со вздохом отметил, что сегодня понедельник.       А он устал так, словно работает десять лет без передышки.