Ангел под рождественской елью

      Твою мать, не похоже, чтобы бег хоть как-то помогал.              Рон задыхался, мышцы ног горели огнём. Он старался удерживать установленный темп, и с трудом переставлял конечности по относительно тихой дорожке парка, посматривая на часы. В наушниках грохотала музыка, выбранная с расчётом на то, чтобы изгнать из разума какие бы то ни было мысли, но, так же, как и бег, это не приносило желаемого результата.       Он ненавидел пробежки. По-настоящему, всеми фибрами души ненавидел, особенно то, как пот струился по телу и проступал пятнами на одежде на обозрение окружающим. Тем не менее, как аврору, ему приходилось поддерживать физическую форму на должном уровне. Однако, какую бы ненависть ни вызывали эти пробежки по улицам Лондона, жуткий спортзал в штаб-квартире аврорского корпуса Рон ненавидел гораздо, гораздо сильнее.              И это… не помогает… перестать думать… ааа!              Затормозив, он наклонился, уперся руками в колени и опустил взгляд на бетонную дорожку. Дыхание срывалось с губ глухими хрипами, и Рон знал, что его волосы выглядят, как уродливая рыжая копна, пропитанная потом, которая ужасным образом подчеркивает красноту лица.       Он решительно выпрямился и возобновил бег, прекрасно понимая, что остановка посреди парка будет безумием, способным спровоцировать напряжение и судороги в мышцах, после чего всю дорогу до дома придётся хромать. Скорость его бега совпадала с ритмом музыки в ушах.              Ненавижу это. Ненавижу это. Ненавижу это.       Эта мантра перекрывала музыку, создавая собственную песню.              Почему он не написал?              Не останавливаясь и сжав кулаки, Рон сердито сплюнул на землю.              Интересно, что бы он подумал, если бы узнал, что я натворил в канун Нового Года?              Когда разум напомнил ему о произошедшем, он вспыхнул ещё сильнее. Канун Нового Года был непростым периодом по всем меркам, и Рон в принципе не представлял, что кто-то способен ожидать от этого времени чего-то хорошего. Он выбрался из дома в гордом одиночестве, прилично выпил, встретил кое-кого и отправился к нему домой. Всё закончилось участием в новогоднем марше стыда — медленной прогулкой от места ночёвки до собственного дома в компании постепенно усиливающегося похмелья.              Не говоря уже о том, что “кем-то” был парень. Эх, к хренам всё!              Рон замедлился, приближаясь к выходу из парка, и ему повезло. Он миновал несколько коротких остановок и наконец притормозил на одной из них, выбросив вперед руку, когда заметил приближающийся двухэтажный автобус. Спустя две минуты Рон удобно уселся, орошая заднее сиденье плодами своих физических усилий.              Я ленивый слабак. Кингсли надрал бы мне задницу, если бы узнал, что его старший аврор после пробежки возвращается домой на автобусе.              Он уставился в окно, рассматривая проплывающих мимо людей и магазины. Парень, которого встретил Рон, был магглом, довольно привлекательным, чуть ниже ростом и с голубыми глазами. Постыдно, но это было всё, что запомнилось, кроме ещё одного ключевого момента.              С ним было и вполовину не так хорошо, как с Северусом. Мать вашу.              Рон вперил сердитый взгляд в проход в салоне автобуса и, помрачнев, скрестил руки на груди.              Возможно, даже менее чем на четверть.              Его взор зацепился за цепочку из маггловских секс-шопов, и это ничуть не помогало отвлечься от текущего хода мыслей.              Какого хрена со мной не так? За всю жизнь я ни разу не выбирался в паб с целью кого-то подцепить. Тем более гребаного парня. Одна ночь с мужчиной, и теперь я гей?              Он зажмурился и непроизвольно зарычал. Пожилая дама осторожно отодвинулась от него, и Рон заметил её обеспокоенный взгляд, когда снова открыл глаза. Он промямлил извинения, удрученно посмотрел в окно и поднес руку ко лбу, чтобы смахнуть пот. Вибрация от расположенного ниже двигателя отзывалась в его животе тошнотворной тупой болью. Рон потянулся к звонку, автобус почти сразу остановился, и тогда он вышел, хотя до дома было ещё довольно далеко.       Поблагодарив водителя, Рон ступил на тротуар под порывы холодного январского ветра и тут же споткнулся — ноги ощущались, как налившиеся свинцом и расслабленные одновременно. Он предвкушал продолжительный горячий душ и страшился послеполуденной зубрёжки, необходимой для подготовки к ежегодной аттестации на работе.       Отделка в квартире была закончена, и теперь, как Рон и предполагал, она гораздо лучше подходила для проживания. Его мать заметно впечатлилась дизайнерскими навыками и выбранной мебелью, хотя светлый диван всё ещё оставался предметом разногласий. Рон применил к нему все защитные заклинания, которые только смог вспомнить, и протестировал свою работу, опрокинув на обивку стакан с вишневой газировкой. Диван чувствовал себя прекрасно, а вот на половицах остались розоватые разводы.              Надо не забыть поискать заклинание для состаривания паркета.              Он с огромным удовольствием избавился от потрепанного ковра, который достался ему вместе с квартирой — содрал его с чувством глубокого удовлетворения, планируя потом выкинуть. Процесс чем-то напоминал сбрасывание отмершей оболочки, и Рон понимал, что ему не мешало бы проделать это с самим собой, чтобы начать жить заново.       А затем, соответствуя тому, как обозначил это Чарли, обустройство его пляжного бунгало посреди Лондона было завершено с помощью нескольких плетеных ковриков и белой состаренной мебели.              Ещё нужно не забыть об отделке внутренней части камина.              Если Рон и казался одержимым, его это не волновало. Рьяное погружение в квартирные проблемы принесло облегчение, в котором он нуждался, и возможность занять разум чем-то помимо хандры по поводу неудавшихся отношений. В результате стены в его жилище стали нежно-голубыми, ванная комната обзавелась красивым мозаичным бордюром и новой сантехникой, спальня сменила цвет на безмятежный бирюзовый. Голубой оттенок был преобладающим в цветовой схеме отделки не потому, что Рон пребывал в депрессии — просто он искренне считал его умиротворяющим.       Рон ускорил шаг, чтобы держать мышцы ног в тонусе до того момента, как он доберется до дома и сделает завершающую растяжку, и одновременно уменьшил громкость звука в плеере. Последний, кстати, достался ему задаром, в качестве дани вежливости и доброго отношения — ещё бы, ведь он был знаком с создателем устройства. Чего бы Рону точно не хватало, надумай он все-таки расстаться с аврорским корпусом, так это всех налаженных связей.              Правда, не хватало бы, если бы ты имел в жизни нечто большее, нежели бесплатное барахло?              Рон задумался, пытаясь понять, в какой же момент его любовь к работе испарилась. В двадцать лет ничто не приносило большего наслаждения, чем профессиональная деятельность, однако к двадцати шести она оказалась всего лишь рутиной, которой, как утверждал Рон, его работа никогда не станет. Может, всё это было пустозвонством юности, но тогда он действительно верил, что всегда будет влюблен в свою профессию.              И деньги, не забывай о деньгах.              Было бы глупо отрицать — по этому критерию работа полностью окупалась. В первый же день после рождественских праздников Рон узнал, что его годовая премия огромна, вернее, даже грандиозна. Ее было более, чем достаточно, чтобы компенсировать как минимум половину затрат на свадьбу. Но Рон лишь купил ужин в чуть более дорогом маггловском супермаркете, а премию положил в банк под проценты.              Вот дерьмо, я превратился в стареющего зануду. Что случилось с Роном, который спускал половину зарплаты сразу в день получки?              Шагая по тихим улочкам, что вели к дому, он смотрел на машины, припаркованные вдоль дороги. Улыбка тронула его губы при воспоминании о том, как бесилась Гермиона, думая, что он бестолков до той степени, чтобы не оставить достаточно средств для оплаты аренды, счетов и пропитания. Рон никогда не был легкомысленным — взросление без денег приучило его удостоверяться в наличии средств для покрытия всех необходимых расходов до того, как транжирить зарплату. Удачное совпадение, что профессия аврора предполагала столь внушительный компенсационный пакет.       Рон не удивился, когда, повернув за угол, осознал, что уже почти добрался до дома — в состоянии задумчивости он всегда превращался в скорохода. Продрогший Рон подошел к воротам, и тут кто-то сбежал вниз по ступенькам от верхних квартир.        — Квартира в цоколе? — без энтузиазма уточнил почтальон.        — Да, это я, — Рон вытащил наушники, но мужчина больше ничего не сказал, лишь сунул ему в руку письмо и удалился, роясь в своей красно-желтой сумке.       Рон сглотнул и кинул взгляд на конверт со слегка загнутым уголком. Надпись, нанесенная темными чернилами и неразборчивым почерком, заставила его моргнуть, а затем, он был в этом уверен, комично распахнуть глаза, потому что разум настигло понимание.              Ох… ни хера себе!              Рон подскочил к небольшим воротцам, которые перекрывали проход к ведущим к его квартире ступенькам, и распахнул их, наушники волочились за ним по бетону. Он закопался в поисках ключей, ввалившись в квартиру, тут же бросил их на пол, чтобы не мешали вскрывать конверт, и ногой захлопнул за собой дверь. Выдернув письмо, Рон отметил, как необъяснимо тяжело бухает в груди сердце, пока синие глаза лихорадочно пробегались по словам.              Да, мать вашу, да!       Рон широко улыбнулся и перечитал ещё раз.              Он не кажется особо взволнованным, хотя… это же Снейп. Он всегда казался непробиваемым. Конечно, за исключением того момента, когда я ему отсасывал.              Воспоминание отозвалось в теле дрожью восторга. Он вложил письмо обратно в конверт, подошел к книжному шкафу и засунул в первую подвернувшуюся под руку книгу, которой по иронии судьбы оказалась его копия “Свода руководящих принципов поведения Аврора”.              На хер подготовку к аттестации. Я отправляюсь в Шотландию.              Рону было плевать, насколько нетерпеливым он выглядел, собираясь мчаться в Шотландию через секунду после получения письма. Он кинулся в спальню и только тогда уловил своё отражение в зеркале: огромные пятна пота расцвели подмышками и ниже горловины, волосы бесформенной массой прилипли к голове — тот ещё видок.              Ладно. Сначала душ, потом Шотландия.       Шотландия, где, смею надеяться, меня трахнут.       Или сделают минет.       А может, всё сразу?       Я слишком возбужден.              Рон разделся и бросил одежду на пол ванной, затем протянул руку, включая воду в душе, и тут же отскочил назад, чтобы первые холодные струи его не задели. Дожидаясь, пока вода нагреется до нужной температуры, он выполнил несколько упражнений на растяжку, радуясь, что рядом нет никого, кто мог бы наблюдать за его перфомансом голышом, особенно, когда он чуть не пнул себя коленом в глаз.              Северус ещё не знает, какой я гибкий.              С этой мыслью Рон подставил тело под упругие струи воды, наслаждаясь тем, как они уносят с собой солоноватые последствия его утренних упражнений, и с каждой секундой чувствуя себя чище.       Он мыл голову, когда его осенило.              Стоит наведаться в Косой переулок и прикупить кое-что, например, побольше зелья от головной боли. И, может быть, некоторые магические вещи, которых ему, вероятно, не хватает.              Он не знал, как будет расценен его порыв, учитывая решительный настрой Северуса вести маггловский образ жизни, даже невзирая на возможность повторного визита Рона.              Хотя зелье от головной его не убьет и только поможет. К тому же ничто не помешает ему сказать “нет”, если он действительно в нем не нуждается.              Потянувшись за гелем для душа, Рон порадовался, что находится за пределами обзора зеркала — вид приклеившейся к лицу по-дурацки широкой улыбки мог вызвать ещё большее замешательство по поводу того, какого же все-таки черта происходит с его рассудком и сердцем.              ***              Рон покинул наполненную запахами аптекарскую лавку, довольный, что может наконец вырваться из зловония, пропитавшего её стены. Он надеялся, что ни один из ароматов не прицепился к волосам и одежде — благоухание тухлых яиц не было целью его визита. Закрыв молнию на сумке, Рон засунул руки в карманы, как обычно, сожалея об оставленных дома перчатках. Он был совершенным растяпой в том, что касалось данного предмета гардероба — то постоянно забывал их взять, то регулярно терял, прокладывая причудливую тропу из оброненных перчаток по всему Соединенному Королевству. Гермиона вечно ныла по этому поводу.              Ох, вот же дерьмо. Помяни дьявола...              Стоило заметить вьющиеся густые волосы и стройное гибкое тело в аккуратном облачении рабочей мантии, и Рон застыл. Наблюдая, он практически мог уловить присущий ей аромат, хотя Гермиона была от него на расстоянии в четыре магазина. Рон видел её впервые с того дня, как она оставила его, и оказался не готов к кузнечному молоту, который прилетел из ниоткуда и ударил прямо в грудь. Всё ещё пребывая в глубоком шоке, Рон несколько раз моргнул и машинально сделал шаг назад, но это не имело смысла — она успела его заметить.       Губы Гермионы сложились в растерянное “о”, и он невольно зажмурился. Встретившись лицом к лицу с девушкой, которую любил восемь долгих лет, Рон ничего не мог поделать с накатившей горечью. Гермиона подошла к нему, и Рон знал, что выхода из этой ситуации, не вызывавшей в его подсознании ничего, кроме ужаса, нет.        — Привет, — мягко произнесла она с озабоченным выражением в карих глазах.        — Не спрашивай, как я, — буркнул Рон сквозь сжатые зубы, предвосхищая следующий вопрос.        — Ты хорошо выглядишь, — взгляд Гермионы стал недоуменным, и Рон сглотнул, думая о том, сколько времени посвятил приведению себя в порядок и тщательному отбору одежды, не говоря уж о её глажке, прежде чем отправиться в Косой переулок.        — Вот и славно, не хотелось бы производить впечатление убитого горем, не так ли?        — Не будь таким, — взмолилась она, — я только… ты получил телевизор и всё, что я отправила?        — Да, — зубы Рона были все ещё сжаты, и челюсть начала ныть от напряжения, — спасибо.        — Не нужно меня благодарить, они твои, — на её щеках вспыхнул румянец.              И вот сейчас не мешало бы сделать признание о духах…              Рон отмахнулся от этой мысли и демонстративно расправил плечи.        — Я в порядке.        — Как прошло Рождество?        — Тихо. С мамой и папой. Твоё?       Гермиона открыла рот, чтобы ответить, и тут её окликнули. Внезапно лицо Гермионы приобрело неприглядный пурпурный оттенок, который Рон наблюдал всякий раз, когда она была поймана с поличным в неловкой ситуации.       Если Рон и испытывал горечь раньше, то это было ничто, совершенно ничто по сравнению с ощущением, взорвавшимся внутри, когда высокий, хорошо одетый мужчина появился позади Гермионы и заботливо положил руку ей на плечо:        — Вот ты где, любимая…              Любимая?               — Уже пришла в себя, как я погляжу? — умудрился выдавить Рон.              А почему бы и нет? Она же меня не любила. И, вполне вероятно, уже давно была готова бросить.               — Рон, я не…       Он окинул взглядом высокого мужчину, всё ещё державшего руку на плече Гермионы. И тут же, подобно удару, пришло осознание, что это её начальник из Министерства, где та работала в Департаменте Магического Правопорядка, и он старше Гермионы по меньшей мере лет на десять.        — Как долго? — тихо спросил Рон, хотя на самом деле не слишком хотел слышать ответ.        — Рон, пожалуйста, послушай… здесь неподходящее место, нам стоит…        — У меня есть планы на сегодня. И я не готов уделить твоему обществу больше пяти секунд, Миона, — он не мог не использовать нежное сокращение её имени, которое слетело с языка, подобно легчайшему шелку. — А теперь скажи мне, как долго это продолжалось?       Её глаза распахнулись, а затем закрылись, румянец на щеках проступил ещё ярче:        — Около года.              Ох, ничего себе, отличный способ пнуть меня прямо по яйцам. Просто охренеть.               — Год? — повторил он, всколыхнув воздух. — Гребаный год? Мерлин.       Рон развернулся и пошел прочь, радуясь толщине куртки — казалось, что температура его тела резко упала градусов на десять.              Год. Целый гребаный год. Она была с ним…и с… мать ее, со мной.              Он обогнул угол, наконец исчезнув из поля её зрения, но это привело лишь к тому, что в горле что-то сжалось, а в глазах начало щипать.       Рон обнаружил, что стоит у магазина магических приколов Уизли, и ослеплено моргнул от пестроты фасада. Табличка была повернута стороной “открыто”, значит, Джордж работал и встретил бы чашкой чая и распростертыми объятиями, если бы Рон этого захотел.       Сумка, которую он нес, давила к земле, лямка врезалась в ключицу сквозь толщину куртки. Эта ноша была наполнена дарами магического мира человеку, столь долго бывшему вдали от него. Рон откашлялся в попытке избавиться от жжения в горле, и, сморгнув непрошенные слезы, направился к ближайшей точке аппарации.              ***              В Шотландии было холоднее, чем в Лондоне, поэтому Рон содрогался от озноба, пока шагал по обледеневшей мостовой в сторону паба. Деревня была такой же спокойной, как во время его предыдущего визита, и даже при отсутствии снега выглядела не менее живописной. В отдалении он видел горы и ощущал колючие порывы морского ветра, дующего с востока. Испытывая некоторый трепет, Рон подошел к двери паба и резко осознал, что не уведомил Северуса о своем появлении. Рон был совершенно уверен — если Снейпа не окажется на месте, это лишит его последних крупиц достоинства, за которые он так отчаянно цеплялся по пути.       Зайдя внутрь, Рон обнаружил, что тёплый будоражащий запах помещения ничуть не изменился. Он кинул взгляд в угол, чтобы увидеть, что его невезучий противник в лице рождественской елки исчез, уступив пространство столику у окна. Паб пустовал, чему Рон не слишком удивился — была середина среды, и большая часть населения пропадала на работе.        — Здравствуйте, что вам предложить? — произнесла женщина за стойкой, и он посмотрел на нее, пытаясь понять, та ли это кузина, о которой говорил Северус.        — Я, эээ… я здесь, чтобы встретиться…              Черт! Северус? Мистер Снейп?.. Годрик, как странно.               — О, вот с ним!       Рон был спасен от непростого решения, как же назвать мужчину, потому что в этот момент Северус вышел из подсобки. Какое-то мгновение они пялились друг на друга, а потом на лице Рона появилась нервозная улыбка, и он бестолково помахал рукой.        — С каких это пор у тебя посетители? — женщина вопросительно приподняла бровь и посмотрела на оцепеневшего Северуса.       Тот сделал шаг вперед, движением головы указал Рону в сторону подсобки, при этом ответив женщине:        — Справишься, если я ненадолго тебя оставлю?        — Что ты, это предприятие слишком процветает, чтобы я могла с ним совладать, — парировала она с сарказмом, окинув взглядом пустые места. — Я собираюсь закрыть его и вернуться к лошадям. Увидимся вечером.       Рон больше ничего не услышал, так как осторожно поднялся по лестнице и, пригнувшись, нырнул в гостиную. Комната выглядела, как и в последний раз, когда он в ней находился. Его взгляд метнулся в сторону спальни, в памяти тут же воскресли все удивительные случившиеся там события. Рон подошел к камину, наслаждаясь первым источником тепла с момента принятия душа пять часов назад. Он услышал, как за его спиной тихо закрылась дверь, и повернулся, внезапно ощутив волнение и трепет.        — Пожалуйста, присаживайся, — Северус указал на диван и поднял взгляд, чтобы встретиться с глазами Рона.        — Я… — Рон запнулся, пытаясь подобрать слова, а затем неуклюже шагнул вперед и поспешно обнял мужчину. Тело в его руках окаменело, и он тут же отодвинулся, залившись румянцем от совершенной оплошности. — Прости, — пробормотал Рон и потянулся к воротнику куртки, чтобы расстегнуть.       Рука поймала его ладонь, Рон посмотрел в напоминающие оникс глаза и ощутил, как спадает напряжение, буквально просачиваясь сквозь кожу. Определенно, в Северусе Снейпе было что-то, что заставляло его расслабиться, хоть он и не мог сказать, что же именно.              И это охренеть, как странно, потому что я никогда не расслаблялся в его присутствии в школе. Как-то вот совсем не хотелось.               — Извини, я не ожидал, что ты поступишь подобным образом, — мягко произнес Северус, продолжая держать его за руку.       Рон одарил его ещё одной улыбкой и пожал плечами:        — Я просто… Ну… Как ты?        — Без особых изменений с момента нашей последней встречи, — безрадостно ответил Северус, сделал шаг назад и бережно отпустил ладонь Рона.       Расстегнув куртку, тот ощутил, как ноги покалывает от тепла, исходящего от камина:        — Господи, кругом такой холод.        — Сейчас январь, — закатил глаза Северус, а затем посмотрел на него.        — Я в курсе, но все же… — по телу прошла дрожь, когда Рон стянул сумку через голову и положил её на пол, после чего дернул плечами, стряхнув с себя куртку. — Эм?.. — Он хотел бы чувствовать себя менее неловко, пока оглядывался вокруг в поисках, куда бы её повесить, но каждое совершенное движение казалось неуклюжим по сравнению с грациозностью собеседника.       Их руки снова соприкоснулись, когда Северус забрал у него куртку и повесил на закрытую им ранее дверь. Рон наклонился, чтобы поднять сумку, и, выпрямившись, ясно ощутил, что Северус его внимательно изучает — выбранные им темно-синие джинсы, облегающие ноги, и тонкий вязаный джемпер глубокого серого цвета с рукавами, подтянутыми на три четверти. Однако тот так ничего и не сказал, лишь отошел к дивану и молча сел.        — Я пришел… Я получил твое письмо, — бессмысленно заметил Рон. — О чем, вероятно, ты уже догадался, ведь я здесь.        — Я рад, что оно дошло, — Северус одарил его тем, что можно было назвать мимолетной улыбкой, и Рон приободрился.        — Ну, я тут подумал… У меня есть связь с волшебным миром, у тебя — нет, а там всё же есть вещи, которые могли бы пригодиться…              Он способен как избавить меня от напряжения, так и превратить в сплошной комок нервов!               — Помня о твоих головных болях, я купил лекарство. Того, что я тебе дал тогда, не хватит надолго, так что… — Рон протянул пакет, содержащий улучшенный вариант болеутоляющего зелья. — И ещё вот это, ведь всем известно, что магглы ни хрена не смыслят в шоколаде. Наверное, при неважном самочувствии тебе бы не помешал его небольшой запас здесь… — он положил три огромных плитки шоколада из “Сладкого королевства” Северусу на колени и снова зарылся в сумку. — А это для твоей постели, потому что становится довольно холодно и, если ты не используешь согревающие чары, необходимо что-то подобное, иначе околеешь… — Рон вытащил большое одеяло, сложенное в тугой компактный сверток. — Оно зачаровано сохранять тепло. Такое же было моим спасательным средством всё время, что я провёл в палатках, свернувшись под ним калачиком. — И тут Рон замолчал, заметив, что Северус смотрит на него с оторопевшим выражением лица, и вспыхнул под испытующим взглядом. — Что?        — Ты не должен был этого делать. Я уже говорил, что не желаю быть твоим благотворительным проектом.        — Ты им не являешься! — нахмурился Рон. — Я просто решил, что раз уж отправляюсь в гости, то должен принести какие-то подарки… Мама всегда говорит, что невежливо заваливаться в гости без подарков, и тут я с ней согласен.        — Я не могу их принять, — спокойно ответил Северус.        — Не глупи, конечно же, можешь.        — Мне нечем тебе отплатить.       Рон не смог удержаться от закатывания глаз, хотя знал, что это грубо:        — Восемь лет назад ты распрощался с магическим миром, Снейп, не с рассудком. Безусловно, ты должен помнить определение слова “подарок”.       Одна чёрная бровь приподнялась, Рон вздрогнул, осознав, что ляпнул лишнего, и был удивлён, когда заметил лёгкую усмешку, мелькнувшую на губах Северуса прежде, чем тот снова заговорил:        — Полагаю, что помню. Спасибо.        — И мне пришлось испытать кое-что охренительно болезненное, чтобы купить всё это, так что тебе стоит быть благодарным, — пробурчал Рон себе под нос и поднялся на ноги, чтобы осторожно приблизиться к огню в камине в попытке впитать ещё немного тепла.        — О чём ты? — спросил Северус, и Рон услышал, как шуршит пакет, который открыли с целью пристального изучения зелья. Это означало, что его подарки приняты.        — Гермиона, — выдохнул Рон сквозь зубы с такой силой, что пламя в камине затрепетало, — делая покупки, я встретил её в Косом переулке.        — Да?        — С её новым… спутником жизни, — горечь нахлынула с новой силой.        — Мне жаль, Рон.        — И, как будто это было недостаточно скверно, — фыркнул Рон и развернулся к Северусу лицом, — я узнал, что она целый год встречалась с ним за моей спиной. Он — её гребаный начальник из Министерства.       Они пристально смотрели друг на друга, пока Рон не опустил несчастный взгляд на ковер, тяжело вздохнув в очередной раз.        — Сожалею, что твоё стремление принести мне все эти вещи привело к столь… неприятному испытанию, — мягко произнес Северус, — я очень признателен за них, однако предпочел бы, чтобы ты был огражден от подобных деталей.        — Так же, как и я, — пожал плечами Рон, засунув руки в карманы джинсов, — но что поделать. Подумаешь, правда? Она же порвала со мной… Логично, ведь она меня не любила.        — А ты?       Вопрос повис в воздухе и вызвал у Рона ненавистную дрожь, прокатившуюся вдоль позвоночника. Так же, как и в Рождество, и во все предыдущие годы их знакомства, Северус сохранил умение задавать неудобные вопросы, которые заставляли Рона ощущать себя безмозглым слабаком-неумехой.        — Ну, я считаю, что могу благополучно спустить в канализацию флакон её духов, с которым спал, — вяло улыбнулся Рон и нервно потёр один ботинок о другой.       Северус ничего на это не ответил и встал с дивана:        — Зачем ты пришел? Несомненно, тебе следовало бы отправиться домой, чтобы погоревать.        — Никто же не умер, — Рон снова пожал плечами.        — Твои отношения умерли, и обычно люди склонны оплакивать их так же, как смерть близкого, — Северус положил на кофейный столик вещи, которые до этого держал в руках. — Тебе что-нибудь принести?        — Нет, — покачал головой Рон и с улыбкой поднял глаза.        — Ты выглядишь озябшим, может, все же чаю?        — Ладно, пусть будет чай, — кивнул Рон, завел руки за спину и потянулся, щелкнув в процессе пальцами, когда соединил их в замок на пике растяжки.       Северус наблюдал за ним с тем же спокойствием, что и прежде, но в этот раз Рон совладал со своим румянцем. Хотя весь его самоконтроль едва не вылетел в трубу, когда Северус шагнул вперед и положил руки ему на плечи.        — Не уверен, что ты осознаешь, почему ты здесь. Впрочем, как и я. Но я тебе рад.       И тогда Рон оказался в объятиях, которых ожидал ещё меньше, чем этих проникновенных слов, и вновь утонул в опьяняющем аромате жасмина.              Я пропал. Он так охренительно пахнет.               — Ты меня обнюхиваешь? — голос Северуса содержал нотку недоумения.              Черт, я действительно это делал?              Рон сглотнул и ответил:        — Эээ… Не знаю. Возможно.        — Зачем?        — Ты когда-нибудь заткнешься со своими вопросами? — шутливо огрызнулся Рон.        — Нет.        — Если я тебя обнюхивал, то только потому, что в течение недели был не в состоянии выкинуть из головы гребаный запах твоих волос, — вздохнул Рон, а затем слегка потерся о смоляные пряди носом, что было просто, учитывая положение его головы. — Это так… Ммм, Мерлин, — слабо простонал он. — Почему, Снейп, почему ты пахнешь жасмином?        — Шампунь.        — Это не ответ.        — Ты задал вопрос, я сказал тебе правду. Полагаю, в большинстве случаев это приравнивается к ответу.        — Ладно, если хочешь вести себя, как чертов педант, — проворчал Рон. — Почему ты используешь шампунь, который придает тебе крайне женственный запах жасмина?        — Тебя это беспокоит?        — Ты не можешь отвечать вопросом на вопрос!        — Нет, могу.        — Ты всегда был таким бесящим? — улыбнулся Рон в волосы, наслаждаясь ощущением ладоней Северуса на своей спине.        — Вероятно. Вне всякого сомнения, в Хогвартсе я тебя раздражал.        — Ну, там меня раздражали все учителя, не присваивай себе особое место.        — Ах, ты нанес мне глубокую рану.       Рон почти мог видеть, как Северус закатил глаза, хоть его лицо было повернуто в другую сторону. Он усмехнулся и отодвинулся.        — Ты уже улыбаешься, как я погляжу, — Северус слегка приподнял брови. — Учитывая, каким было твое утро, я готов гордо раздуться от осознания своего таланта вызывать у тебя улыбку, — его сарказм кружил по комнате.        — Да уж, утро выдалось дерьмовое, — кивнул Рон, соглашаясь, — гребаная пробежка тоже была полным отстоем.        — Твоя речь — это что-то… Ты сказал “пробежка”?       Рон кивнул:        — Я должен поддерживать форму. Провал теста физической подготовки означает сидячую работу в офисе, — он чиркнул пальцем поперек горла, подмигнув.        — Следовательно, ты бегаешь… У всех на виду…        — Неужели тебе так сложно это осмыслить?       Рон не заметил несколько ошеломленную улыбку на губах Северуса, когда тот отвернулся от него и направился в сторону лестницы, чтобы спуститься за забытым чаем. Рон даже не предполагал, какие пошлые мысли крутились в этом разуме касательно потных рыжеволосых мужчин, душа и сброшенной одежды.              ***               — Нет, ты быстро учишься не наезжать на мою мать, — Рон сделал большой глоток чая. — Беллатрикс Лестрейндж испытала это на своей шкуре.       При упоминании свихнувшейся Пожирательницы Смерти Северус посмотрел на него с опаской.        — Извини, — вспыхнул Рон. — Я просто… Мы привыкли поднимать подобные темы в разговорах, не так легко перестать только потому, что я с тобой, понимаешь?        — Да, понимаю. Что твоя мать сделала с Беллой?       Рон вздрогнул — было странно слышать, как Северус использует сокращенный вариант имени злобной ведьмы. Но Рон решил промолчать, вспомнив, как хорошо Снейп отыграл свою роль шпиона, не стоило винить его за то, что он употреблял укороченные ласковые имена и сейчас, когда уже не был обязан этого делать.        — Мама убила её.        — Твоя мать убила Беллатрикс Лестрейндж?! — глаза Северуса распахнулись, он резко приподнялся и сел неестественно прямо на диване, где они оба начали постепенно расслабляться, заново привыкая к обществу друг друга.        — Ага, — кивнул Рон, — правда, я этого не видел. Был чуточку занят, стараясь с Невиллом завалить гребаного ублюдка Грэйбека, но Гарри сказал, что это было первоклассное зрелище. Он любит подтрунивать над мамой по этому поводу. В какой-то момент она испустила неистовый вопль “только не моя дочь, ты, сука!”— та нападала на Джин, представляешь…        — Ты прикончил Фенрира Грэйбека? — голос Северуса звучал не громче, чем в первый раз, когда он заговорил. — Ты и Лонгботтом?        — Угу. Гадский ублюдок, клацал зубами до самого конца, почти достал и меня тоже, — невольно содрогнулся Рон. — Мама чуть не заполучила второго полуоборотня под крыло. Но нет, в результате он все-таки сдох.        — Определенно, на твоей груди должно быть достаточно наград и без карьеры аврора, — заметил Северус и глотнул чая в попытке вернуть своему телу хоть какое-то ощущение нормальности.        — Пффф, — пожал плечами Рон. — Как и все остальные, я делал то, что требовалось, чтобы покончить с этим. Совершили бы мы подобные поступки, если бы не было угрозы? Нет.       Северус ничего на это не ответил, лишь перевел задумчивый взгляд на огонь, оставив Рона беспокойно постукивать ногтем по кружке, которую тот держал в руках. Рон вытянул шею, чтобы посмотреть в окно, и увидел, что небо начинает темнеть.        — Черт, как время летит.        — Всегда так кажется, пока ты молод, — не обернувшись к нему, заметил Северус.        — Ну да, и это прозвучало ни разу не снисходительно.       Рон не знал, как теперь вести себя с Северусом. В течение двух последних часов он смеялся над его шутками, но в действительности не понимал, насколько такое поведение приветствуется. Диалог просто оборвался на теме войны, и Северус явно погрузился в себя.        — Не должно было, — наконец Северус посмотрел на Рона, уголок его губ с одной стороны приподнялся в натянутой кривоватой улыбке.        — Я знаю, — встряхнул головой Рон и зевнул.        — Надолго ты?.. — Северус собирался закончить словами “собираешься остаться”, но даже для него это звучало слишком шаблонно.        — Ну… Я не знаю, — облизнул губы Рон, — если планирую использовать официальные точки аппарации, нужно уйти около семи. Хочу попасть домой сегодня.        — Если пожелаешь, можешь снова остаться на ночь.        — Мне на работу с утра, — извиняющимся тоном произнес Рон. — Сейчас я работаю по графику день через день. Сегодня должен был готовиться к аттестации, но пришло твое письмо.        — Если уволят, не смей валить вину на меня, — предупредил Северус. — В этом случае ты мгновенно станешь нежеланным гостем.       Рон фыркнул от смеха и поставил кружку на кофейный столик:        — Да всё в порядке. Я и так опережал график — было не так много дел, чтобы занять себя во время рождественской недели, помимо приведения квартиры в порядок.        — У тебя уже есть какая-то мебель? — поинтересовался Северус, весело сверкнув глазами.        — Да! — ответил с гордостью Рон. — И это вещи, которые мне нравятся. Больше ничье чертово мнение не учитывалось.        — Похоже, ты вполне успешно начал новую жизнь, — сказал Северус и одарил его теплой улыбкой.        — Ага, — согласился Рон, слегка приподняв брови. — Теперь по ощущениям квартира больше похожа на дом, и там есть спальное место для Джорджа, если понадобится.        — С какой стати ему проводить ночи в твоей квартире? — озадаченно спросил Северус.        — О, — поморщился Рон, — он соседствует со мной чаще, чем проводит время где-либо ещё. У него нет своего угла, который не напоминал бы о Фреде, и Джордж такой… потерянный. Я никогда не мог сказать ему “нет”, это даже не приходило мне в голову.        — Должно быть, для Грейнджер это было непросто.        — Она частенько бухтела по этому поводу, так что, думаю, да, — пожал плечами Рон. — Однако, если, зная меня, зная мою семью, она рассчитывала, что я повернусь спиной к кому-то из них, к кому-то, кто нуждается в поддержке так, как Джордж, значит, Гермиона не знала меня даже вполовину так хорошо, как казалось.       Под пристальным взглядом Северуса Рон залился румянцем, удивленный напряжением, с которым тёмные глаза вперились в его лицо.        — Ты очень заботишься о брате, — тихо произнес Северус.        — Да, — честно подтвердил Рон, — то же самое я бы сделал для Гарри, я бы сделал для него что угодно.        — Ты предан до странности, — это замечание задело Рона, хоть он не улавливал, почему.        — В чем странность?        — Думаю, ты должен понимать, что преданность, с которой я сталкивался в течение жизни, сводилась к ненормальному поклонению, — напомнил Северус. — А ты кажешься таким неиспорченным и чистым. Было время, когда что-то подобное заставило бы меня испытать желание стремительно наведаться в ближайший туалет.        — А сейчас? — Рон уставился на свою кружку. — Потому что, если ты не можешь принять мое отношение к семье, Северус, мне лучше уйти прямо сейчас.        — Почему ты здесь? — нервно сглотнул Северус. — Ты пришел за чашкой чая и светской беседой или хотел повторения той ночи?        — Я пришел за чашкой чая, разговором ни о чем и печеньем, — Рон по-прежнему не поднимал взгляд. — Я… Первая ночь была прекрасна, но если это не то, чего ты хочешь, я пойму.        — Тебе следовало упомянуть печенье, — издал досадливое восклицание Северус и начал подниматься, но Рон засмеялся и схватил его за руку.        — Я просто пошутил, Снейп, правда.        — Ты продолжаешь вставлять во фразы мою фамилию, — сказал ему Северус.        — Дико извиняюсь, укоренившаяся привычка. Порой я даже так думаю.        — Ты думал обо мне? — вздернул бровь Северус.       Рон посмотрел на него с абсолютно искренним выражением лица и выдохнул:        — Черт побери, я думал о тебе, не переставая, Северус. И о том, чем мы занимались.        — Значит, нас уже двое, — прозвучал отрывистый ответ.              О, Годрик, он сидит там, а мне только и хочется, что швырнуть эту кружку на пол и наброситься на него.              От одной лишь мысли в паху сразу потяжелело.        — Северус? — прошептал Рон, не смея поднять глаза.        — Мм?        — Можно тебя поцеловать?       Ему все же пришлось посмотреть вверх, когда кружку выдернули из ладоней, а потом Северус оперся на руки по обеим сторонам от его тела и склонился над ним. Рона обдало волной жасминового аромата, и его тут же поцеловали. Он застонал от удовольствия, когда меж губ проскользнул решительный язык. Член в джинсах тут же начал требовать внимания.        — Нет, потому что я тебя опередил, — прошептал Северус, едва оторвавшись от губ Рона. — Только об этом и думал всю неделю.        — О, хвала Мерлину, — Рон прикрыл глаза и забросил руки на шею Северуса, — я не мог избавиться от мыслей о тебе и о том, чем мы занимались…       Слишком занятый своим лепетом он не заметил, что Северус развернулся и устроился так, чтобы возвышаться над ним. Наконец, уловивший намек Рон сполз чуть ниже и вытянулся, откинувшись на спину и опираясь на подлокотник дивана. Он зашипел, когда Северус опустился на него всем весом и член оказался прижат.        — О ч-чем ты думал? — запнулся Рон и поднял руки, чтобы погрузить пальцы в волосы Северуса.        — О тебе, — ответил тот, наклонив голову и прокладывая цепочку из поцелуев вниз по шее Рона, — и о том, как ты отдавался мне, как целовал меня…        — И кончил для тебя? — выдохнул Рон, почти застонав от ощущения горячих губ на шее.        — И об этом тоже, — Северус снова сел. — Слушай, мы должны…       Он выразительно указал глазами на спальню, и от предвкушения Рон едва не отключился.        — Вы только гляньте, — поддразнивающе улыбнулся он, — ты строишь мне глазки.        — Уверяю, что не делал ничего подобного, — Северус просунул руку между ними, чтобы огладить пах Рона. — Да и к чему мне это, ты, кажется, и так довольно расположен.        — Я настолько расположен, что взорвусь прямо здесь и сейчас, если ты продолжишь так делать, — Рон откинул голову назад и прошипел сквозь сжатые зубы, — блядь.       Глядя на линию горла и на то, как двигалась под тонким джемпером его грудь, Северус проглотил то, что совершенно точно было придушенным всхлипом.        — Ты выглядишь восхитительно, — заверил он.        — Отлично, я на это рассчитывал, — усмехнулся Рон, но улыбка испарилась с потрясенным выдохом, когда его соски атаковали прохладные пальцы.        — Хочешь сказать, что приложил усилия? Ради меня? — Северус нежно покрутил чувствительную плоть.        — А-ага, — ответил Рон, запинаясь.       Пальцы сжались сильнее, и он застонал от боли, которая направила странные искорки вожделения к члену, заставив его стать ещё тверже. Он никогда не понимал причинение боли ради удовольствия, но осознавал, что если Северус продолжит так делать, то капитально приблизится к этому пониманию.        — Остановись, — с трудом выдохнул Рон, покачивая бедрами, поскольку страсть угрожала выплеснуться из него волнами.        — Тебе понравилось? — прозвучал рядом с ухом дьявольски глубокий голос Северуса.        — Черт побери, я в восторге от этого ощущения, — Рон осознавал, что говорит срывающимся тоном и его слова отдают отчаянием.              На хер всё, я на грани, мать вашу, и пребываю в таком состоянии с тех пор, как прикоснулся к нему в последний раз.               —В спальню, сейчас же, — шепот был едва различимым, но Рон прекрасно всё расслышал и, как только Северус сдвинулся в сторону, освободив его от веса своего тела, слетел с дивана и направился в указанную комнату.       Он скинул ботинки, тотчас принялся за джемпер и умудрился стянуть его наполовину прежде, чем был атакован губами Северуса — они прижались к одному из сосков, которые тот истязал парой минут раньше. Когда чувствительную горошину прихватили зубы, сменившись касаниями горячего языка, Рон издал вопль несомненного удовольствия, который звучал приглушенно из-за того, что его голова застряла в джемпере. Прежде он и не подозревал, что эта часть тела способна доставлять столько ощущений. Северус отказывался выпускать его сосок из плена своего рта, и очень скоро Рон начал умолять об освобождении, чувствуя, как истекающий член прокладывает липкую дорожку в нижнем белье.        — Серьезно, если ты не остановишься, я кончу, — выдохнул он и испытал облегчение, когда Северус отпустил его и позволил наконец снять джемпер.        — Я думал, мы еще в прошлый раз договорились, что это не будет проблемой, — вкрадчиво пробормотал Северус и притянул его в крепкое объятие, которое столкнуло их члены друг с другом, вырвав бесстыдные стоны у обоих.       Когда Рон качнул бедрами, Северус встретил движение низким гортанным звуком, разлившимся музыкой для ушей — Рон тут же понял, что хочет сделать.        — На постель, — сказав это, он развернул Северуса и толкнул на кровать так, чтобы тот сел на край матраса. Вынув палочку, Рон направил очищающее заклинание на них обоих, но специально пропустил влажный хаос в своих трусах.              Порой это приносит столько же удовольствия, сколько и знание о том, что последует дальше…              Он развратно усмехнулся и упал на колени между ног Северуса:        — В предыдущий раз ты не позволил мне это сделать. Моя очередь.        — Еще никогда я не произносил данное выражение с такой искренностью — будь как дома, — руки Северуса взлетели над брюками, чтобы расстегнуть и стянуть их вниз, слегка приподняв бедра.       Рон с энтузиазмом взялся за дело — он подвинулся вперед и сдернул чёрное нижнее белье, освободив член, который хорошо запомнил. В этот раз он не стал тратить время на разглядывание, сразу нагнулся, обхватил головку губами и начал облизывать. В его волосах запутались пальцы, массируя кожу головы. Рон высунул язык, сдвинув крайнюю плоть в поисках места, прикосновения к которому заставляли его терять контроль. Он был новичком в том, что касалось доставления удовольствия другому мужчине, а потому чувствовал себя довольно странно. Однако над его головой раздавался безостановочный поток шепчущих ругательств, и Рон был уверен в том, что всё делает правильно, видя, с какой силой сжимает зубы Северус. Рон прервался на секунду, чтобы расслабить челюсть, и из-под чёлки посмотрел вверх, слизывая соленый привкус с губ.        — Помнится, я предупреждал тебя об этом, — выдохнул Северус, прикрыв глаза. — О том, что нельзя выглядеть таким соблазнительным.        — А что? Хочешь меня трахнуть? — низкая хрипотца в тоне удивила даже самого Рона, его голос превратился в глубокий приятный баритон, которого он не слышал у себя прежде.       Послышалось рычание, Рон полетел спиной на пол и оказался прижат к нему весом приземлившегося сверху Северуса.        — Но я не закончил тебе... Мпф…       Его прервал испепеляющий поцелуй, пока одарённые руки, о которых Рон мечтал целую неделю, блуждали по его животу, оглаживая очертания мышц и теребя убегающую в джинсы дорожку волос.        — Если хочешь меня, — пропыхтел он, — просто переверни и трахни, Северус. Зачем ждать? Мы же оба этого хотим…       В ответ Северус снова зарычал, и Рон ощутил, как бедра стиснули в железной хватке.              И когда это он успел расстегнуть мои джинсы?       Недоумевал Рон, в то время Северус уже тянул их вниз, нижнее белье было бесцеремонно спущено вместе с ними.              Этот мужчина настоящий волшебник. О, погодите-ка…               — Мать вашу! — крик заполнил комнату, когда опаляющее влажное тепло поглотило его член одним махом, а затем Рона перевернули, пока его джинсы по-прежнему болтались где-то в ногах. И тут же появились пальцы — они пробежались по анусу, нежно лаская нетронутые ранее пространства кожи, и Рон возбужденно заскулил:        — Прошу, блядь… Не смей-останавливаться-Северуссс.        — Даже не думал, — проинформировал Северус, и Рон дернулся, ощутив, как что-то влажное скользнуло по складкам отверстия, ощупывая и облизывая мелкими точными движениями.        — Черт! Ты действительно… — глаза Рона закатились при одной мысли о том, что кто-то может хотеть доставить ему удовольствиетаким образом.        — Тебе нравится? — пророкотал голос Северуса, и горячее дыхание обдало чувствительную кожу.        — Я… блядь…        — Это было “да”? — язык Северуса прошелся по его входу снова, Рон подавился ответом. — Мне не хватит терпения для заклинания, — добавил Северус, и Рон ощутил, как в него проник невероятно скользкий палец и одним движением погрузился до второй фаланги.        — О боги, да, — выдохнул он, его пальцы согнулись в тщетной попытке вцепиться за половицы, — адский ад.       Первый палец недолго пробыл в одиночестве, прежде чем Северус вынул его и добавил второй, погружая их в тесное тепло с несдержанностью, демонстрирующей стремление отыметь Рона прямо на полу. Он двигал пальцами со знанием дела — то раздвигал, подобно ножницам, то поворачивал в тугом пространстве, заставляя Рона умолять. Северус согнул пальцы в районе первой фаланги и надавил, и тогда Рон по-настоящему закричал:        — Хватит! Трахни меня… Сейчас же, — из-за воплей отчаянного желания голос срывался, но Рона это не волновало. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, — умолял он снова и снова, насаживаясь на пальцы, которые, казалось, были настроены довести его до оргазма.       И Северус сжалился — его член окаменел от одних только захлебывающихся и уже ничем не сдерживаемых упрашиваний Рона. Северус старался не думать о том, каким же озабоченным он стал, что так возбудился всего лишь от проявления безрассудной страсти.       Северус смазал себя, слегка подтолкнул Рона вперед, занял нужную позицию и вошел в него на всю длину единым слитным движением. Их общий крик разорвал тишину комнаты. Рон чувствовал себя так, будто в него проникло нечто гораздо большее, чем член Северуса, который он помнил.        — Ой, блядь, — проскулил Рон, зажмурившись от боли.              Блядский боже, то заклинание действительно хорошенько подготавливает. Его глаза слегка увлажнились, когда он уперся в пол и приготовился к дальнейшим мучениям. Ведь боль должна была вернуться, стоило Северусу начать двигаться.              Надо было позволить тому парню трахнуть меня, а не наоборот. Тогда бы появился подобный опыт без использования заклинаний.               — Рон, просто расслабься, — услышал он наставления Северуса. — Обещаю, как только расслабишься, станет лучше.        — Больно, — ответ Рона сопровождался негодующим на себя взглядом из-за того, как жалко это прозвучало.        — Знаю, прости. Я думал, ты… — Северус умолк. — Хочешь, чтобы я остановился?        — Нет! — выкрикнул Рон. — Я просто… — он осторожно качнул бедрами и испытал облегчение, потому что болезненное жжение слегка ослабло. — Дотронься до меня. Это поможет.        — Коснись себя сам, — предложил Северус, сосредоточенно прикусив губу и стараясь удержаться от движений до того, как Рон будет готов, что было непросто, ведь тугой канал восхитительно обхватывал и невольно сжимал член.       Рон сглотнул и подчинился. Он обернул ладонь вокруг члена и начал ласкать его в привычной манере, наработанной годами практики, и пока скользил вверх и вниз по всей длине, убеждал себя толкнуться назад. Это действительно ослабило напряжение в мышцах, и когда Рон двинул бедрами, вжимаясь в свою руку, не сдержал стона от ощущения заполненности.        — Порядок, — выдохнул он, огладив головку подушечкой пальца и размазав по ней каплю выступившей жидкости.        — Скажи мне, если это слишком… я…        — Что? — Рон задохнулся, когда член внутри него сместился.        — Ты мне так нужен, что я едва могу себя контролировать. Ты должен сказать, если какие-то из моих действий причиняют боль…              Нужен… Он только что сказал, что я ему нужен.               — Северус, — сквозь сжавшееся горло выдавил Рон, — если ты ещё раз повторишь, что я тебе нужен, то, как по мне, можешь втрахать хоть в следующий месяц… Трахни меня, сейчас же.        — Как пожелаешь, — Северус схватил его за бедра и дернул на себя, как следует насаживая на член, а затем начал ритмично двигать бедрами вперед и назад, вколачиваясь в горячее тугое пространство.       Опирающий на колени и руки Рон потерял дар речи, когда боль растаяла где-то вдали, сменившись полыхающей необходимостью:        — О, милостивый… Северус… Ты… Ох, черт!       Вскрикивая при каждом мощном толчке, Рон ощутил, как его напряжение улетучивается, и от блаженства прикрыл глаза. Не было никаких сомнений в том, что с утра всё будет болеть, но сейчас ему было плевать.        — Северус, нет, — прошипел Рон, когда ритм и сила толчков начали замедляться и снизились до легких покачиваний взад-вперёд. Всё достоинство и самообладание растворились в прежних неумолимых движениях, и он был готов взвыть, требуя большего.       Северус также испытывал трудности. Он всеми силами вцепился в жалкие крохи самоконтроля, так как переход от агрессивного темпа к более спокойному вызвал в нём дикое желание незамедлительно заполнить тесный канал своей спермой. Однако он был решительно настроен продемонстрировать Рону, как хорошо может быть, когда правильный человек встает у руля.              Звучит так, будто я веду судно в порт.              От этого дикого каламбура он поперхнулся воздухом, из-за чего Рон судорожно мотнул головой, заставив Северуса зачарованно уставиться на завитки рыжих волос, прилипших к потной шее.        — Что смешного? — выдохнул Рон.        — Ничего, я просто… — Северус качнул бедрами, рисуя ими круг, и ему тут же пришлось ухватить Рона за талию, потому что тот чуть не рухнул от испытанного удовольствия.        — Блядь, что это было?        — О, ты об этом? — Северус напряг бедра и качнул ими снова, медленнее, контролируя движение до последнего миллиметра.        — Что? Мерлин... Блядь, Северус, прошу. Трахни меня! — выпалил Рон, задыхаясь и сжав в руке болезненно твердый член.              Адский ад. Он настроен выжать меня досуха.               — Каково это — когда тебя имеют по-настоящему, м? — прошептал Северус и потянулся вперед, покрывая поцелуями позвоночник Рона. — Каково это — когда тебя обнимают так крепко, что, кажется, уже никогда не отпустят? — он обхватил грудь Рона обеими руками, сильно сжал и раздвинул колени, чтобы удержать равновесие.        — Это приятно, — прошептал Рон, его грудь тяжело вздымалась. — Пожалуйста, Северус. Не заставляй меня ждать. Я ждал целую неделю, и секс, который перепал мне за это время, не был и приблизительно так охерительно хорош, как с тобой. Ты… Ты трогаешь моё сердце и душу.       Северус не собирался оспаривать столь пылкое заявление, хоть и планировал обдумать его позже. Он запечатлел ещё один поцелуй на покрытой веснушками спине и потянулся к члену, накрыв своей ладонью пальцы Рона. От этих совместных поглаживаний тот едва не упал снова и только стонал в половицы, крепко зажмурившись и не давая всему сказанному даже шанса на то, чтобы вызвать чувство стыда.        — Просто отпусти себя, — сказал Северус, а затем прекратил медлительную пытку и резко вернулся к бешеному неумолимому темпу, с которого начал, наслаждаясь рваными стонами под собой.       Рон не знал, что чувствовать, и лишь одно понимал точно — что отключится, когда кончит. Напряжение, растущее в его члене одновременно с ласками двух сцепленных рук, было слишком большим, чтобы это можно было выдержать. А ещё был член, который скользил внутрь и наружу, его мощный объем заставлял чувствовать движение и касания каждым дюймом внутренних стен. От всех этих ощущений тело Рона испытывало перегрузку, и он знал, когда наконец получит разрядку — это будет то ещё зрелище.        — Кончи для меня, — прошептал Северус.        — Я… — дыхание Рона застряло в горле. Когда нахлынула первая волна оргазма, огнем проносясь сквозь живот и член, его мышцы напряглись, крепко обнимая члена Северуса.        — Ох! — громкий вопль Северуса окончательно толкнул Рона в оргазм, в котором он утонул с криком.       Член пульсировал и пульсировал, выстреливая спермой в разные стороны, и Рон был не в силах смотреть, куда же она приземляется. Даже если бы от этого зависела его жизнь, он не смог бы открыть глаза, слишком захваченный фейерверком, что взрывался в темноте сомкнутых век. Он почувствовал ещё один толчок, а затем внутри разлилось влажное тепло.       Северус вцепился в него и удерживал на случай потери равновесия, сжимал в руках, погрузившись в собственный оргазм, и с шипением и присвистом перемежал звуки одобрения с отборными ругательствами.       Наконец Рону удалось унять движение бедер, и он снова громко застонал:        — Мммф. Блядь.        — В чем дело? — прислушался Северус.        — Проклятье. Надо… Колени онемели… Кровать.       Северус тут же отстранился, не в силах оторвать глаз от оставленного им широко раскрытого отверстия и сочащегося из него содержимого. Его член, толстый и тяжелый, повис между ног, и Северус встал, хрустнув коленными суставами. Он нежно огладил бедра Рона и потянул его назад, поддерживая за плечи, а потом бережно подхватил под руки и уложил на кровать. Рон просто позволил проделать всё это, слишком пресыщенный для каких-либо возражений.              Если прямо сейчас он захочет ещё один раунд, не думаю, что найду силы, даже чтобы произнести “нет”.              Он почувствовал, как за его спиной просел матрас, когда Северус забрался на кровать, и ощутил, как из-под него вытягивают одеяло.        — Вот так, — Северус осторожно подоткнул одеяло вокруг Рона, и тот заставил себя перевернуться.       Он обхватил руками торс Северуса и прижал к матрасу, переплетая их ноги в поисках удобного положения, чтобы вместе лежать в постепенно темнеющей комнате.        — Ты, — Рон всё ещё испытывал трудности с дыханием, хотя и не понимал причин, ведь сердечный ритм уже почти вернулся в норму.        — Просто шшш, — голос Северуса был мягче и нежнее, чем Рону когда-либо приходилось слышать, а потом прохладная рука смахнула со лба его пропитанные потом волосы.        — О боги, Северус… Я…        — Шшш, — теперь это прозвучало с ласковым укором, руку сменили губы, запечатлевшие легкий поцелуй над правой бровью Рона.       Он перестал сопротивляться и послушался — замолчал и позволил целовать свою бровь, мягко поглаживать спину и массировать ногами щиколотки. Это продолжалось, пока Рон не восстановился достаточно, чтобы ответить тем же, и тогда он начал вычерчивать ладонью небольшие круги у основания позвоночника Северуса.        — Мерлин, как ты узнал?..        — Узнал что? — прошептал Рон, чувствуя, что любой громкий звук может разрушить всю прелесть момента.        — Я… Массаж в этой области очень приятен, — пояснил Северус.        — Мне кажется, или тебе просто нравится массаж в принципе? — улыбнулся ему Рон.        — Наверное, так и есть, — подтвердил Северус с полубессознательной улыбкой.       Рон сократил крохотную дистанцию, разделяющую их лица на подушке, и соединил их губы в мягчайшем нежнейшем поцелуе:        — Перевернись, — прошептал он, — лицом от меня.       Северус посмотрел на него с неуверенностью и чуть не растаял, когда Рон потянулся вперед и поцеловал его в кончик носа, совершив нечто, о чем за всю жизнь никто прежде не думал.        — Просто доверься мне, — умолял его Рон, сверкая темно-синими глазами.        — Всё, что угодно, когда ты так на меня смотришь, — вздохнул Северус и перевернулся, как было сказано, устроившись на другом боку.       Он ощутил, как кровать за ним просела, а потом всё, что он чувствовал, было тепло другого тела — Рон прижался к его спине, скользнул одной рукой под шею, а второй по груди, и соединил их в крепком объятии. Затем слегка потянул Северуса назад так, чтобы его голова с удобством устроилась в изгибе у подмышки, а подбородок Рона улегся ему на плечо. Северус сдавленно застонал, когда опустившееся сверху одеяло скользнуло по кончику его опустошенного члена.       Рон улыбнулся и поцеловал прядь черных волос, наслаждаясь ароматом жасмина, который ещё никогда не был таким опьяняющим, как в этот момент — смешанный с отчетливыми нотками секса, что подобно пару исходили от них обоих.              Никогда. Никогда, никогда, совсем никогда такого не было. Блядь.              Рон сжал объятия чуть сильнее и сглотнул.        — Мне жаль, что тебе нужно будет уйти, — произнес Северус так тихо, что, если бы не мертвая тишина, повисшая в комнате, Рон бы и не расслышал.        — Мне тоже, — вздохнул он. — Я вернусь. В эти выходные я работаю только в воскресенье. В субботу вернусь, и мы можем… Весь день.       Северус промолчал, и Рон почувствовал, что сказал что-то не то.        — Конечно, если ты этого хочешь, — пробормотал он, щеки вспыхнули от отказа, хотя формально тот так и не прозвучал.        — Что мы делаем? — спросил Северус, и слова повисли под потолком. — Ты согласен продолжать эти прыжки сюда-обратно из Лондона? Ты молод, Рон, но всё же уязвим. Аппарация через всю страну истощает, а тебе нужно беречь силы.        — Что, начинаешь беспокоиться обо мне? — поддразнил Рон, обдав горячим дыханием ухо.        — Нет, — ответил Северус холодным тоном, из которого было неясно, что он имеет в виду. — Просто отмечаю, что скоро ты устанешь от расстояния.        — И ты думаешь, что автоматом устану и от тебя тоже? — уточнил Рон.        — Полагаю, ты справишься с этим самостоятельно и без фактора расстояния в уравнении.        — Я не знаю, что это, — выдохнул Рон, безумно желая дать мужчине в своих руках те же фантастические ощущения, что тот дарил ему, — я не знаю, почему ты… Я просто… Сейчас я прохожу через дерьмовейший период жизни, Северус. Я не могу понять, где верх, а где низ, и всё ещё пытаюсь осчастливить всех вокруг. А ты…       Северус молча ждал, пока он закончит, не сотрясая воздух вопросами.        — Ты делаешь счастливым меня, — отчаянно прошептал Рон и поморщился, приготовившись услышать приказ покинуть комнату и никогда не возвращаться.       Но потом Северус повернулся в его руках:        — Тебе больно?        — Что?        — Ты выглядишь так, будто испытываешь боль. Я причинил тебе боль?        — Нет, — снова вздохнул Рон. — То есть да. Но я… Мне и так больно, я просто… Если ты собираешься отказать мне, стоит…        — Приготовиться? — Северус запечатлел поцелуй на его груди.        — Я жалок, да? — несчастно спросил Рон.        — Нет, просто твоя душа изранена, — ответил Северус, — и в данный момент я ей глубоко сопереживаю.        — Годрик, — пробормотал Рон, — я чувствую себя таким идиотом, Северус. Уверен, она бы рассмеялась, если бы могла меня видеть.        — Что ж, она не может тебя видеть. А я могу, и, совершенно точно, не смеюсь, — заверил его Северус. — Я… Если тебе необходимо выплеснуть эмоции, которые ты испытываешь и которыми ни с кем не можешь поделиться, обещаю, что не стану осуждать.       Тогда Рон открыл глаза, чтобы посмотреть на Северуса, и на сей раз не прятался от сочувствия, написанного на его лице. Он принял это сочувствие прямо к сердцу и позволил ему наполнить себя.        — Спасибо, ты… — Рон не закончил фразу о том, кем стал для него Северус, просто притянул мужчину к себе и снова поцеловал, а затем зарылся в его плечо, слегка покачивая стройное тело в своих руках.       Они оставались так, свернувшись в объятиях друг друга, которые ни один не хотел разрывать, пока темнота не укрыла комнату полностью.        — Тебе пора, — мягко прошептал Северус, — я хочу, чтобы ты благополучно добрался до дома.        — Ты заботишься обо мне, — подколол Рон.        — А если и так, какие-то проблемы?        — Будет проблемой, если я скажу, что ненавижу саму мысль о том, что в этом холодном месте ты совсем один?       Да, у Северуса была проблема, но совершенно обратного свойства — уже не в первый раз за этот вечер он ощутил, как в груди вспыхнуло тепло счастливого осознания, что он не безразличен Рону.        — Почему ты печешься обо мне? — тихо спросил Северус, позволив вырваться наружу неуверенности в себе. — Я… Делал ужасные вещи, говорил ужасные вещи. Мерлина ради, я отсек ухо твоему брату.       Рон задумался над ответом и сдержанно сглотнул:        — Потому что прошло восемь лет, ты один, и я теперь тоже. Ты спас меня от того ужаса, в которое могло превратиться мое одинокое Рождество, и, наверное, я хочу отплатить тебе встречной заботой. Если это хоть что-то объясняет.        — Я понял ход твоих мыслей, — заверил его Северус. — Хотя прости, мне довольно сложно верить в истинность чувств.        — Честное слово, я…        — Ты неправильно меня понял, — Северус отодвинулся, чтобы посмотреть на него, — я никогда не умел принимать заботу и достойно обходиться с теми, кто её демонстрировал. История моего прошлого, которая тебе хорошо известна, наглядно это доказывает. Я совершал ошибки.        — Все мы делаем ошибки, — приподнял бровь Рон, — будь то вступление в ряды дурной компании или хлопанье ушами, когда твоя гребаная невеста напропалую трахается со своим боссом.        — Думаю, так оно и есть, — Северус протянул руку и заправил прядь рыжих волос Рону за ухо. — Тебе пора. Возвращайся в субботу, я буду с нетерпением ждать возможности провести с тобой время.        — Это так ты называешь то, чем мы только что занимались? — фыркнул Рон, рассмеявшись, улыбка осветила его лицо. — Проводить вместе время. Я бы назвал это первоклассными потрахушками, Снейп.        — Что неудивительно, при твоей-то пошлости и неотесанности, — Северус кинул на него пренебрежительный взгляд, задрав нос.        — О, вообще-то, мне показалось, что минут двадцать назад тебя вполне устраивала и капелька пошлости, и немножко неотесанности, — пожал плечами Рон, продолжая лежать.        — Убирайся отсюда, соблазнительный мальчишка, — закатил глаза Северус и сел, потянувшись включить свет.       Рон неохотно скатился с кровати и поставил ноги на пол, оглядываясь в поисках одежды.        — Прими какое-нибудь обезболивающее сегодня. Подозреваю, что завтра будет больно, — произнес Северус, как будто извиняясь, и плотнее укутался в одеяло, когда Рон встал за своими джинсами, которые в очередной раз оказались на другом конце комнаты.        — Мне уже больно, — простонал Рон, вступив в штанины. — Хотя, может быть, это связано с пробежкой. Я вернулся домой, нашел твое письмо и был слишком взволнован, чтобы как следует растянуться и дать мышцам остыть.        — Ты мне так льстишь, — Северус откинулся назад, слегка потянувшись и оперевшись на изголовье.       Из-за понижения температуры в комнате Рон очень быстро оделся и принялся натягивать обувь:        — Хочешь, принесу ещё что-нибудь в субботу?        — Нет, не трать на меня свои деньги, — твердо сказал Северус. — Но спасибо за то, что ты уже принес.        — У меня больше денег, чем в нашу последнюю встречу, — подмигнул ему Рон, — я получил новогодний бонус, который компенсирует половину затрат на организацию свадьбы.        — Поздравляю, — улыбнулся Северус.        — Прости, — вспыхнул Рон, — я не должен был хвастаться. Слушай… Ты… тебе нужны?..        — Не благотворительный проект, — напомнил Северус, — но с твоей стороны было очень любезно это предложить.       Рон кивнул и не стал настаивать, отчетливо вспомнив, каково быть бедным, когда другие постоянно покупают вещи, которые ты никогда не сможешь себе позволить, и каким ничтожным ты себя при этом чувствуешь.        — Ладно, я пошел, — Рон безрадостно передернул плечами, — хоть и не хочу. Надеюсь, ты это понимаешь, Северус.        — Мои волосы пахнут жасмином, потому что я стал крайне чувствителен к ароматам, — Северус смотрел на покрывало. — Приходится быть осторожным с тем, что я использую, или это уложит меня постели дня на три. Даже если принимать в расчет маггловские так называемые шампуни без запаха, жасмин — единственная отдушка, которую я могу применять, не опасаясь последствий. Тот факт, что это один из самых женственных ароматов из всех возможных, я всегда оставлял без внимания.        — Он хорошо пахнет, — заверил его Рон, — и теперь, услышав этот аромат, я не смогу не думать о тебе. Он остался на моей одежде после прошлого визита.        — Прости.       На бледных щеках Северуса выступил восхитительный светло-розовый румянец, и Рон запрыгнул на кровать, приземлившись на колени.        — Не извиняйся. Этот запах… Он приятный. Дарит мне ощущение безопасности по ночам, когда я слишком взвинчен, чтобы закрыть глаза.       Теперь вспыхнул уже он и, потянувшись вперед, тепло поцеловал Северуса.              ***              Рон позвонил в дверь дома номер двенадцать на площади Гриммо и ждал на ступеньках, поправив сумку на бедре. До его квартиры оставалось где-то двадцать минут пути, когда он получил Патронуса от Гарри и изменил направление движения в сторону дома лучшего друга. Дверь распахнулась, и Рон оказался лицом к лицу со своей младшей сестрой.        — Привет, Джин, — он улыбнулся и заключил её в объятия. — Как жизнь? Как Флоренция?        — Изумительно, — Джинни сделала шаг назад, пропуская его. — Всё это великолепное искусство и еда, о, боже мой, Рон, еда! Тебе бы понравилось. Сыр, продающийся на каждом углу…       Он посмеивался, проходя вглубь коридора.        — А где?..        — Рон! — позвал голос Гарри из комнаты по правую сторону, и затем Рон оказался в кольце другой пары рук.       Со времен войны они обнимались гораздо чаще.        — Годриковы яйца, я соскучился, — Гарри крепко сжал его, а затем отпустил. — Я обошел столько арт-галерей, что мои глаза и ноги начали синхронно кровоточить, говорю тебе. Приходится увидеть столько гребаных статуй голых парней с отсутствующими членами, прежде чем глаза начинают кровоточить, и все превращается в чертово расплывчатое пятно.        — Что не помешало тебе отдать должное всем женским статуям, — мимоходом вставила Джинни, наклонившись над спинкой дивана, на который плюхнулись Гарри с Роном.        — Ну, и как ты тут? — задав вопрос, Гарри внутренне подобрался. — На какой стадии процесса расставания мы сейчас? Все ещё отрицание или есть какой-то прогресс?        — После сегодняшнего дня мы благополучно перешли к гневу, — пробормотал Рон.       Его аппарационное путешествие из Шотландии было достаточно продолжительным, чтобы счастливый проблеск встречи с Северусом растаял, вернув его разум в омраченное состояние, связанное со злыми мыслями о Гермионе.        — А что случилось сегодня? — спросила Джинни, прохаживаясь по комнате и задергивая портьеры.       Рон нервно сглотнул. Были ли они в курсе существования другого мужчины? Он хотел знать, но в то же время страшился ответа. Если они оба знали, но замалчивали это от него, Рон был совершенно уверен, что его сердце разобьется вновь.        — Вы знали, что Гермиона встречается с кем-то ещё? — без обиняков спросил он, уставившись в изумрудную радужку глаз Гарри.       По тому, как отвисла челюсть, распахнулись похожие на драгоценные камни глаза и залилось краской лицо, Рон сразу же понял, что его лучший друг ничего не знал.        — Нет, — потрясенно выдохнул Гарри, — Рон, клянусь, я понятия не… Не могу поверить, что она…        — Ты уверен? — нахмурилась Джинни. — Она уверяла нас, что никого нет.       Рон издал глухой смешок:        — Сегодня я застал их вместе в Косом переулке. Она не просто была с ним, он, на секундочку, её босс. Ещё она сказала, что их отношения длятся уже гребаный год. Прямо у меня под носом.        — Ебическая сила! — Гарри вскочил на ноги, — Рон, я… ох ты ж…       Рон посмотрел вверх, туда, где его друг прятал лицо в ладонях:        — Гарри, приятель, не надо…        — Рон, я бы никогда не стал метаться между вами двумя, если бы знал, что она обманывает тебя подобным образом. Прошу, поверь мне…        — Я верю, — Рон поднял руки и встал на ноги, — Гарри, всё в порядке. Если ты захочешь встретиться с ней — это тоже не вызовет проблем. Она твой друг.        — Однако, без сомнений, уже не твой? — печально уточнила Джинни.        — Может, она могла бы им остаться, если бы не трахалась за моей спиной в течение года, — вздохнул Рон.        — Мне так жаль, — снова пробормотал Гарри и обхватил плечи Рона руками, сжимая его в крепком объятии. — Почему от тебя разит жасмином, Рон? — внезапно спросил он.        — О черт, я думал, что избавился от него, — не моргнув глазом, солгал Рон. — Бездельничал дома, ковыряясь во всех этих штуках для масляного светильника, и опрокинул на себя бутылку.        — Ты пахнешь так, будто на тебя опрокинули весь цветочный рынок разом, — Гарри целенаправленно принюхался, — только гораздо вкуснее, приятель, если мое мнение тебе интересно.              По сути, Гарри только что сказал, что запах Снейпа мне идет. Годрик, мне надо выпить.