Терпкий Ты

      Я не могла объяснить две вещи: абсолютную уверенность Заряны в себе и всём, что она делает, и чем думают люди, когда сознательно хотят подстричь чёлку. В последний день своих зимних каникул сижу в кресле салона красоты и задаюсь вопросом, когда же всё пошло по... Ну, не по плану, в общем. Моя подруга была уверена, что в новом году нужна новая причёска. Я была уверена, что эта идея заведомо обречена на провал.       Чёлка у меня была только в детстве, класса так до пятого. Стриг мне её отец. Сейчас мне кажется, что вместе с волосами, папа остригал ещё и мою привлекательность.       В новогоднюю ночь, после пары бокалов шампанского, слова Леси о том, как здорово мне было бы с чёлкой, зажгли лампочку в голове у Заряны. После коллективного совещания пьяных девушек, было принято решение срочно вершить перемены. В коллектив я не входила.       Чёлка получается немного рваной, и по бокам длиннее. Заряна стоит рядом с парикмахером и важно так кивает головой, мол, то, что нужно. Я пока не понимаю, нужно ли мне это.       — Знаешь, этот год действительно не похож ни на один другой, — говорит Заряна, смотря куда-то непонятно куда, и глупо улыбается. — Этот особо замечательный.       — Прошло всего две недели, а ты уже повесила ярлык «особо замечательный»? Вау, — говорю совершенно бесцветным голосом.       После салона мы зашли в уютную кофейню в центре города. Она была у нас с девочками в почёте. Причина проста, как табуретка — бариста с ярлыком «особо замечательный». Высокий, русоволосый, с серыми глазами и обаятельной улыбкой. Последнее можно было подавать вместо десерта.       — Эй, где радость на лице? Завтра придёшь в универ вся такая стильная, в новом образе, отдохнувшая и цветущая. Все ваши парни в группе будут в восторге. Да что там парни, Грановский тоже обалдеет.       — Ты себя слышишь? У нас в группе всего два парня и один из них — Ваня.       Про Матвея Константиновича ничего не говорю. Может, его и удивят изменения. Удивят, и он что-то даже поймёт. Например, что как же здорово, что он дал по тормозам.       — Ладно, не нужны нам эти недосамцы. Ты только глянь, как на тебя пялится наш бариста-милашка Артем, — говорит Заряна и делает движение головой в сторону стойки. Смотреть я, конечно же, не собиралась. Это его работа — бросать взгляды на девочек и плавить им мозг, чтобы они бездумно шли и заказывали ещё чашечку чего-нибудь горячего, в надежде получить кого-нибудь не менее горячего. Поэтому я лишь закатываю глаза на предложение подруги.       — Тебе нужно давать шанс парням, иначе останешься совсем одна.       Ох, тебе лучше не знать, кому бы я с удовольствием дала шанс. Да и себя бы тоже отдала.       Во время каникул я подводила итоги, а итоги, к моему счастью, не подводили меня. В колонку успехов отношу налаженные отношения с родителями, мой вклад в «соединение двух сердец», удачное окончание семестра. К неудачам — своё опечаленное сердечко.       Как вести себя со своим преподавателем, я не придумала. Хотя, думала долго и упорно. Настолько долго, настолько упорно, что мой думательный аппарат дал сбой, а сердце начало брать верх. Брать верх, первенство и меня в оборот. Поэтому, в понедельник я шла в универ вместе со снегом и с мало-мальской уверенностью в том, что не буду играть в прятки и обиженную отказом девочку. Хоть кто-то из нас двоих должен вести себя по-взрослому.       — Вау, что я вижу? Тебе очень идет челка. Выглядишь ещё милее, чем ты была до этого, если это вообще возможно, — говорит мне Леся, как только заходит в аудиторию и занимает место возле меня. — Всё-таки, спасибо мне, за такую блестящую, превосходную, изумительную...       — Да, спасибо тебе большое, — перебиваю её и сразу же перевожу тему. — Видела, кого нам поставили на домашнее чтение в этом году?       Хоть я сегодня и наслушалась комплиментов по поводу своего внешнего вида, всё же привыкнуть никак не могла. Поэтому на все комментарии отвечала сдержанным «спасибо» и дежурной улыбкой. На самом деле, хотелось повернуть время вспять или хотя бы повернуть мыслительный процесс Леси немного в другое русло в новогоднюю ночь.       — Ну здравствуйте, отдохнувшие мои, — приветствует нас преподавательница по философии. — Готовы начинать новый учебный год с новой дисциплины? Для тех, кто не знает или почему-то забыл, меня зовут Большова Дарина Анатольевна. Надеюсь, поработаем с вами плодотворно.       Это было единственное, что поняли студенты. К сожалению, у этой самой Дарины Анатольевны слава была не очень хорошей. На своих парах она любила кидаться умными словечками. Студенты не всегда их ловили. А если добавить еще и её привычку тараторить лекцию так же быстро, как и отбивать чечетку, игра получалась лишь в одни ворота.       Моя голова была забита совершенно другим — Грановским М. К... В общей сложности, я не видела его примерно месяц. Не видела, не слышала и не ощущала.       Он заходит в аудиторию, и на секундочку я выхожу в прострацию. Его волосы заметно отрасли. Так и хотелось запустить в них руку и узнать, настолько ли они мягкие, какими кажутся. На лице легкая щетина. Мою правую щеку сразу начинает покалывать, когда вспоминаю прощальный поцелуй. Его карие глаза находят мои и задерживаются на долю секунды.       — Честно признаться, я огорчен тем, какие хорошие оценки вам поставили за экзамен. В этом семестре такого не будет. — Он снимает пиджак, вешает его на спинку стула и засучивает рукава. — После пары прошу остаться тех, кто выбрал меня в качестве научного руководителя для своей курсовой. Цветкова, Самойлов, Кравницкая, — зачитывает он с листка фамилии и поднимает взгляд на меня, — и, конечно же, Темникова. Не знаю, чем вы руководствовались, но сразу говорю — зря.       В своё оправдание могу сказать, что его я выбрала ещё до всей этой истории с «коленками» и всем прочим. Тогда это был идеальный вариант, а сейчас — не уверена. Теперь нам придется видеться во внеурочное время, возможно, за пределами учебного заведения. И вот теперь, Матвей Константинович, попробуйте «делать все правильно».       Сегодня на лекции мы проходим тему об этимологии слов. Тема немного занудная, как по мне. Да и после каникул мозги ещё не настроились на нужный лад. На нужный лад не настроились, а волну сна словили. Поэтому я не заметила, как задремала. По обыкновению громкий голос Грановского мне ни капельки не мешал дремать и видеть его же во сне. Вот только в начале пары он снял не только пиджак, но ещё и рубашку. Не знаю, что у него там на самом деле скрывается, но моя фантазия набросала неплохой такой вариант мужского торса.       — Темникова, подъем.       Голос Леси и то, что она пихнула меня в плечо, мгновенно добавляет бодрости. Аудитория почти опустела, перед столом у Матвея Константиновича собрались те самые студенты; кроме меня, разумеется.       — Он сказал Самойлову заткнуться, когда тот начал трепаться сзади, чтобы тебя не разбудить, — говорит мне подруга и смотрит, как на седьмое чудо света. Наверное, я сейчас выгляжу точно так же, как и она. Только взгляд мой направлен на Грановского. Слишком мило, не находите, преподаватель?       К тому времени, как я собираю свои вещи, мои однугруппники уже исчезают. Леся уходит покурить с Заряной. Теперь мы с вами один на один. Как в тот раз, помните, когда вы объяснялись мне по поводу сообщения?       — Если ты подойдешь ближе, то я не укушу, — говорит он и вырывает меня из ступора и воспоминаний. Подхожу к столу и останавливаюсь. Смотрю сверху вниз, пока вы что-то ищете.       — Это список возможных тем для курсовой. — Протягиваете мне бумажку и смотрите в глаза. — Выбирать отсюда не советую. Если хочешь действительно напрячь мозг и поработать, поищи то, что заинтересует лично тебя.       — Даже не касающееся лексикологии? — беру бумажку и пробегаюсь взглядом по названиям.       — Любая направленность. Перевод, сравнительная грамматика — что угодно. Подумай над этим до вечера и напиши мне. Я постараюсь придумать нормальное название твоей курсовой. Всё поняла?       Вы и остальным студентам предложили такую альтернативу? Сомневаюсь. Все они ушли отсюда с дежурными темами и головной болью. Я уйду отсюда выспавшейся и с возможностью исследовать что-то интересное лично мне. Но прежде чем это сделать, с моих уст слетает очень неосторожная фраза, о которой мне ни капли не стыдно.       — Матвей Константинович, — говорю я, держа ручку аудитории и готовая пулей отсюда вылететь, — вы только когда над моей курсовой думать будете, не отвлекайтесь на чьи-то колени.       Произношу это с усмешкой на лице и тревогой в желудке. А вы улыбаетесь, как мальчишка улыбаетесь.       — Иди отсюда, Темникова.       И я иду с улыбкой от уха до уха и сердцем, на которое, похоже, только что наложили пару швов.       Найти иголку в стоге сена и то легче, чем подыскать что-то интересное из всего разнообразия тем. Когда тебе дают вольность выбирать что угодно, то ты попросту теряешься, потому что хочется вот это, вон то, и про вот это нельзя забывать. На это уходит весь вечер и всё моё терпение. У Леси уходит пара десятков нервных клеток, когда я звоню ей по телефону в надежде, что мне дадут дельный совет. Мне дают только ещё больше растерянности.       В итоге, мне удается написать Грановскому аж к одиннадцати вечера.       «Я решила взять традиции Великобритании и их влияние на язык. Возможно, на какие-то отдельные языковые единицы».       Ответ приходит через пару минут, хотя я его уже и не ждала.       «Был уверен, что ты возьмешь какое-то классическое произведение и сконцентрируешься на переводе».       «Почему вы были так в этом уверены?».       «Судя по тому, как часто ты оперируешь цитатами в качестве примеров на семинарах, почему бы и нет?».       «Как минимум потому, что я не особо люблю классику. Мне интереснее читать современников».       «Например, Курт Воннегут?»       На секунду я впускаю в свою голову мысль, что у Грановского есть паранормальные способности. После его второго смс-уточнения, эту мысль я выгоняю.       «Ты упоминала о «Колыбельной для кошки» на одной из пар».       Вау, Матвей Константинович, либо у вас феноменальная память, потому что об этой книге я говорила еще в начале года, либо вы нашли во мне что-то примечательное задолго до того, как увидели меня в платье.       «Вы помните».       Мою последнюю фразу он игнорирует около часа, за который я успеваю принять душ, надеть чистую пижаму и поменять постель. Мне кажется, после цепочки этих действий и в голове будто бы стелют новую простынь для свежих мыслей.       «Мне нравится твоя новая прическа».       Вот, значит, как? Опять поступаете, как эгоист, или что вы там говорили?       «Это же неправильно, Матвей Константинович».       «Я знаю, Настя. Спокойной ночи».       Ненавижу, когда люди не держат свои слова. Но в вашем случае, Грановский, мне очень хочется, чтобы вы наплевали на обещание делать всё как следует. Ваша эта забота, мимолетные взгляды, искренняя улыбка утром, комплимент, да и вся наша переписка дают мне понять, что прекращать вы не хотите. Либо у вас не получается, и вы сдаетесь. С удовольствие приму вашу капитуляцию.