золотой.

- Ну поздравляю! - я усмехаюсь, но потом немного прихожу в себя, - Я дам тебе денег на аборт. - Это невозможно, - отвечает девушка, - моя мать... Она психованная. Она как минимум выгонит меня из дома, если я сделаю это. Она говорит, что это убийство, - Саша начинает плакать и по ее лицу текут черные дорожки подводки. - Может, мне попробовать позвонить твоей матери? - Саша немного колеблется, но потом даёт мне телефон. Я набираю номер и жду ответа, а потом на другом конце я слышу только то, что аборт - убийство, что она будет рожать, и что дал бог зайку - даст и лужайку, все будет, - Бесполезно. Она непробиваемая. - Я же говорила, - всхлипывает девушка. - Ну... Тогда счастливо оставаться, а мне здесь не место. Я не планировал ни свадьбы, ни детей лет до тридцати. Да и ты мне нужна уже не будешь - пока выносишь, родишь, потолстеешь. А ебать рожавшую тёлку это то же самое, что ебать сапог, - на меня неодобрительно смотрят женщины за соседним столиком и качают головой, - И мамаше своей передай, что она дура, - я встаю из-за стола и быстро выхожу из кафе под неодобрительный шепот. Мне было абсолютно похуй на Сашу, ее ребенка, проблемы и прочую ненужную мне поебень. Я наслаждался жизнью, клеил девчонок, ходил на тусовки... Конечно, когда мой шофер узнал, что девушка беременна и я ее кинул, он начал читать мне нотации. Но какая разница, что говорит твоя, по сути, прислуга? Это же то же самое, что слушать жизненную телегу от уборщицы в отеле. Слава? Слава не появлялся уже неделями, что мне было наруку. Саша же просто сидела в компании своей подруги, а при виде меня начинала плакать. Ну, такова судьба. Незадолго до осенних каникул ко мне подошёл мой друг. - Короче, у Артема из 11"В" в субботу предки сваливают, у него будет вписон. Говорят, туда идут сасные девчонки, можно будет, - парень пару раз хлопнул ладонью по кулаку. - Девчонки - это хорошо, - усмехнулся я, - Главное гандоны взять, а то стану многодетным отцом, - Никита ржет и мы расходимся. В субботу я забираю Ника и мы едем по адресу.Моя машина останавливается у девятиэтажки, и мы идем к дому. - Ну, блять, и сарай! - Ладно, чего ты. Мы ж идём бухать и ебаться, а не на интерьеры смотреть. - Дело говоришь, - я смеюсь, мы поднимаемся на второй этаж и заходим в квартиру. Туса уже в самом разгаре. Никита в первые несколько минут успел закадрить винишку с каре и они пошли обсуждать постмодернизм в творчестве рязанского художника Ивана Пидоренко, а я нашел себе деваху в паленом Supreme, даже по лицу которой видно, что она отсосет за любой шмот. Мы потрахались, я великодушно подарил ей свою кепку Tommy Hilfiger, она оставила свой номер и свалила. Дальше мне отсосала какая-то тёлка, потом я снова поебался. Ничего нового. Когда основной контингент тусовки из пятнадцатилетних шлюх и модников в паленых трэшерах рассосался, я смог спокойно бухнуть. Напившись вискаря, мне приспичило поссать, и я, как подобает культурным людям направился к туалету, откуда именно в этот момент выходил Карелин. - Твою мать! - я смотрю на лохматого уебка, - ты-то здесь что забыл? - я, блять, все понимаю, но его я здесь встретить не ожидал. - Тот же вопрос, - еле ворочает языком Карелин, - Вещички не засри, там уже кто-то проблеваться успел.