*****
Тайлер с ужасом смотрит на своего друга, что совершенно безэмоционально смотрит сквозь него, и всеми силами старается не взорваться на миллионы других маленьких паникующих Тайлеров. Всё, начиная с квартиры Джоша остаётся где-то в глубинах сознания, обещая непременно вернуться, когда тот совершенно не будет ожидать, а пока, он застрял лишь в настоящем, действующем, наблюдая, как его друга привязывают к рукояткам больничной кровати, пока тот совершенно безразлично смотрит на него, будто вовсе и не здесь находится. Джош засыпает так же быстро, как несколько минут до этого успел вновь навредить себе, наверное, сказывается успокоительное, что ввела ему медсестра, что-то успокаивающе шепча. Тайлер бы оценил её поступок, но просто не мог нормально мыслить, чтобы сказать хоть какие-то слова благодарности, что за последнее время становится для него обыденным. Он забывает как красиво бросаться словами. Он забывает как дышать. Он забывает… Когда паника врывается в его тело, заставляя ноги подогнуться, опуская тело на кафельный пол, он не может сделать вдох. Слишком быстро его грудь наливается какой-то чужеродной тяжестью, стремительно поднимаясь и опускаясь в такт его рваным вдохам. От слишком частого дыхания его горло горит огнём, отчего ему кажется, что он точно умирает, потому что не может здоровый человек испытывать такое. И совершенно неожиданно, в его на минуту просветлевший мозг врывается осознание — Джош испытывал это постоянно. Он как никто другой знает это удушающее чувство, эту бьющуюся в горле панику, словно птица в клетке. Джозеф еле встаёт на ноги, всё ещё делая рваные вдохи, чувствуя своей прижатой к груди ладонью быстро бьющееся сердце. Джош спокойно лежит, но его закрытые подрагивающие глаза говорят о том, что сон его не на столько спокойный. Он медленно опускается на стул около кровати, стараясь как можно лучше разглядеть лицо друга, будто бы не за этим он провёл последние пару часов. — Прости меня, — тихо шепчет он, хватая его за руку, чувствуя как горячие слёзы подступают к его глазам. Он рыдает как мальчишка, роняя солёные капли на больничную постель, будто бы это как-то могло помочь другу. Вымаливать прощение у бессознательного человека, что может быть тупее и отчаяннее одновременно? Ничего.*****
Джош всегда считал, что должен отдавать себя всего, чтобы помочь другим людям, в борьбе с тьмой. Всегда думал, что в первую очередь должна быть помощь ближним, а свои проблемы он непременно сможет решить потом. Он никогда не заботился о себе. И это, пожалуй, было самое грустное осознание. Разве всё должно было случиться так? Ещё с раннего детства, когда были эти семейные вечера, мама вкрадчиво объясняла ему, как это важно заботиться о себе. Не важно физическая или психологическая была эта забота. Ты просто должен быть в порядке, чувствуя себя собой. Джош не чувствовал. Иногда ему казалось, что он не чувствует ничего. Может быть поэтому, в попытке наконец поймать себя, он и начал это, до безумия грязное, дело, прожигая свою кожу, как в прочем и жизнь, не докуренной до конца сигаретой. Ему было плевать на себя, он лишь хотел знать, что люди, окружающие его, в порядке. Это казалось ему благородным делом, он просто хотел быть хорошим человеком. В конечном итоге он лишь больше потерял себя, стараясь спасти каждого на своём пути, забывая, что он сам теперь не подлежит восстановлению. Спасения нет. Глаза подрагивают мелкой дрожью и окончательно открываются, обводя всё ту же палату мутным взглядом. Хочется потереть глаза, и когда такое простое действие не получается сделать, он переводит взгляд на руки, замечая кожаные ремни вокруг запястья, имеющие отвратный чёрный цвет. Джош паникует. Джош резко дёргает рукой, стараясь освободится от этих удушающих кандалов. Джош дёргается, когда слышит мягкий вкрадчивый голос. — Эй, всё в порядке… В порядке, — тёплые ладонь обхватывают его руку, прижимая обратно к кровати. — Ты делаешь себе больно, перестань. «Его глаза красные» — первое о чём думает Джош, смотря в лицо друга. «Почему они красные?» — Ты в порядке? — спрашивает он своим хриплым голосом, от чего создаётся впечатление, что он не разговаривал месяцами. — И это у меня спрашиваешь ТЫ? — Тайлер шмыгает носом, смотря на друга грустными глазами. — Прости, — Дан отводит глаза, совершенно точно не собираясь больше смотреть на друга и видеть эту непроглядную тоску в глазах. — Джош, — шепчет Тайлер на грани слышимости. — Почему ты сделал это? Тишина является для него ответом, и лишь раздражающий писк приборов разбавляет её. — Джош, посмотри на меня, — умоляет он, сжимая до побелевших костей чужую руку. — Почему? — Прошу тебя, Тайлер, уходи, — сдавленно проговаривает Дан, не в силах сдержать дрожащий голос. Тайлеру хочется хорошенько встряхнуть друга, поднять его на ноги, кричать и кричать, чтобы весь смысл слов доходил до его глупого, заражённого, самой чёрной из всех существующих, тьмой мозга. Хочется обнимать его так крепко, чтобы слышать хруст костей. Хочется обещать ему, что чтобы он не чувствовал, они справятся с этим. Хочется… — Нет, Джош, ты не можешь прогонять меня каждый раз, когда тебе плохо, -упрямо мотает он головой из стороны в сторону, от чего создаётся ощущение, что она сейчас просто отлетит в самую дальнюю сторону палаты. — Ты всегда был рядом со мной, слушал и разделял мои проблемы, почему я не могу помочь тебе? Почему ты не подпускаешь меня? — А разве тебе нужен друг, который в дальнейшем не сможет быть опорой для тебя? — и не давая и слова вставить другу, продолжает. — Конечно же нет. Я не дурак, Тайлер. И я правда отпускаю тебя. В медицине есть шкала боли, по которой врачи узнают на сколько сильную боль испытывает их пациент. Джош дал бы своей боли десятку — самую максимальную отметку числовой шкалы. Он не знает, как долго он сможет сдерживать рвущиеся наружу рыдания, чувствуя, каким пронзающим взглядом на него смотрит друг. — Ты блять не может говорить такое, Джош! — Тайлер чувствует как гнев заполняет всё его тело, и он уже готов вот-вот сорваться, когда понимает, что это не то, что сейчас может помочь. Всеми силами стараясь взять чувства под контроль, он глубоко вдыхает, принимая уже более спокойный вид. — Я никуда не уйду, ясно? Никогда больше не проси меня о таком. Тот вечер был самое ужасное, что только могло произойти. Я не хочу терять тебя. Пожалуйста, Джош, пообещай мне, что мы справимся с этим вместе, — умоляет его Тайлер, мягко поглаживая ладонь. Понимая, что эти пустые для Джоша слова совершенно не действуют, он эгоистично выпаливает, — Не заставляй проходить меня через это снова. — Я не могу, Тай. Не могу так больше, — Джош больше не может сдерживать ком эмоций внутри себя, взрываясь тысячами осколками застывших слёз. — Хей, Джоши. Всё будет в порядке, слышишь? — он осторожно стирает мокрые дорожки слёз с лица Джоша, притягивая в сильные объятья. Тайлер чувствует, сильную дрожь в теле друга и начинает успокаивающе поглаживать его по спине. — Всё будет хорошо, — уверенно говорит он, укачивая друга словно в колыбели. Под мягкий голос друга, что начинает напевать какую-то успокаивающую мелодию, Джош засыпает, в последний момент проецируя в голове мольбу об отсутствии кошмаров, но видимо судьба решила сыграть с ним в плохую игру.