Awake

Много лет назад привычному миру настал конец. Ожидаемый, но непредвиденно скорый. Природные катаклизмы участились по всей планете, стихийные бедствия с нарастающей свирепостью сметали прибрежные города. Не успевали оправиться от одной катастрофы, как тут же гремела другая. То, чего заслужили люди за своё бесконечно безалаберное отношение к предложенному даром, свершилось громовым возмездием, пролилось метеоритным дождем. Веками люди безнаказанно выкачивали ресурсы, оставляя за собой пустыри, выжженные равнины и горы свалок. Количество мусора превышало допустимый порог, не покрывались равноценностью взимаемые блага. Истощенная и уставшая, Земля беспощадно избавлялась от лишнего тяжкого груза, от бактерии по имени «Человек». Ни поблажек, ни спасения. Достопочтенная элита в срочном порядке исчезала в неизвестном направлении. Перепуганные гражданские, оставшиеся под надзором военных, оказались застигнутыми врасплох. Перебои в энергоснабжении лишали тепла области севера, а в странах с тёплым климатом разъяренное солнце устраивало пожары. Неполадки магнитного поля и разбитые дороги вызвали полное или частичное нарушение наземного и авиасообщения, радиосвязи, что, в свою очередь, отрезало некоторые переполненные убежища друг от друга, делая их оазисами, обреченными на самостоятельное выживание. Ученые умы и причастные к инженерии были немедленно отправлены на сохранение целостности атомных и других электростанций. Неблагополучные государства третьего мира страдали от недостачи провианта и лекарств, в то время как некоторые обеспеченные территории становились недоступными и закрывались, чтобы обеспечить своих граждан. Скоро повсюду появились проблемы с беженцами. Ко всему прочему, повысился уровень смертности из-за вирусных заболеваний, расцветших при антисанитарии. Накаливание обстановки и копившееся недовольство под влиянием страха выливалось в беснование и беспорядки, ведомые инстинктами, люди шагали по головам друг друга, иногда - буквально. Случавшиеся склоки по факту безнаказанности часто перерастали в убийства. Жажда поделить место, пищу, краденые вещи почти не отличались по жестокости от элементарных попыток защититься от нападения. Эмоциональный паралич сменяло безумие. Недоделанную природой очистку успешно доделывал сам человек. Несчастья не прекращались словно бы до тех пор, пока природа не убедилась: те, кто выжил, еще могут исправиться. В последние месяцы удар пришелся по одному из типов людей. [Чимин искренне недоумевал, о чем речь]. Медики грешили на созревшее в пагубных условиях вирусное заболевание. Сначала оно поражало кожные покровы, создавая на теле язвы и шишки, затем мочевыделительную систему, отмечалось резким снижением иммунитета и, в конце концов, переходя в воспаление репродуктивных органов, наделяло выживших бесплодием, что и подтолкнуло генетиков и биологов срочно рассмотреть альтернативы имевшимся физиологическим закономерностям, совершить революцию научной мысли и проложить новый путь в эволюции. — Все те зараженные люди умерли? — Чимин широко раскрыл глаза. — Не обращай внимания, слушай, — Юнги склонился к уху Чимина, и тот дёрнулся, покрываясь мурашками. — Да, приблизительно за полгода подкосило всех, — нехотя ответил Сокджин и отвел печальный взгляд в сторону. — Умирали даже младенцы. Таким образом, население Земли сократилось еще в несколько раз. И это показало нам дорогу, которой следовало пойти с самого начала. Жизнь на Земле угасала, всё вокруг словно погружалось во тьму, упадок и давящая атмосфера бессмысленности, как никогда, подводила самых чувствительных к суициду. Естественный отбор, как безжалостный Жнец, на протяжении долгих лет, шёл вдоль экватора, волнами ужаса окатывая землян. Количество унесенных жизней, как и физический ущерб, не поддавался подсчетам, валютно-оборотная система разлетелась в пух и прах, люди возвращались к бартерам и сделкам. Самым дорогим товаром стала питьевая вода. Разрушенные фабрики и заводы не подлежали восстановлению, атомные реакторы вскоре оказались погружены в вечный холод. Государственные границы потеряли значение. Непригодный для жизни климат вытеснял выживших прочь, к северу. И те, кто мог уйти — уходили. Перестали греметь ракеты Ближнего Востока, затихали полумертвые улицы, и пустели города, многократно пострадавшие от мародерства. Творившие разбой группировки предпринимали жалкие попытки разгромить последнее, но отсутствие какого бы ни было врага лишало всякого смысла и их. Оружие бросалось наземь. Земляне считали себя покинутыми Богом. Только спустя долгие годы нашлись территории для переселения. Процесс реконструкции мира потребовал полного пересмотра некогда существовавшей политики и конструктивного использования опыта прошлого. И было принято решение воссоздать человечество с нуля, с новыми порядками, под директивой стремления к совершенству. Разумеется, там, где это возможно. Люди, менее склонные к антисоциальному поведению, объединялись в группы, рабочие классы смешались со средними, социальное неравенство якобы осталось позади. Потери и несчастья волей-неволей сблизили тех, кто еще надеялся на светлое будущее. Возымели успех и религиозные сообщества: всем требовалось во что-нибудь верить. Таким образом, воцарившееся от бессилия затишье породило замысел о лидерстве. Вернувшаяся из подземок тайная элита принялась за создание Нового Правительства, призванного стать единым для жителей всей планеты, оплотом и безопасной территорией, они гарантировали учесть права и свободы каждого жителя, а самое главное — соблюсти единение с истоками. Когда пришло время, поселение, названное — Лотос, разрослось до масштабов уверенного города, значительную часть его заняла научно-исследовательская база, на территории которой два лагеря так называемой Первоосновы: «Альфа» и «Омега». Каждая из них, в свою очередь, как еще один маленький полноценный городок с продуманной инфраструктурой, где имелась Главная Резиденция, жилые здания, зоны досуга и отдыха, образовательные и культурно-просветительские учреждения.  — Чимин, мальчик мой, разве не чудо? … — Сокджин по-отечески вздохнул и прижал ладони к груди. — Все технологии в Лотосе безопасны, человек наконец-то приблизился к прообразу Первых людей. Над возведением города бились еще наши предки, здесь все от начала до конца - во благо. Сокджин описывал с такой сочностью и немыслимой одухотворенностью, что Чимину захотелось непременно посетить все вышеперечисленное, чтобы увидеть собственными глазами. Он поверил в ту идею, что ненавязчиво кружилась вокруг головы, подобно бабочке: они здесь рукотворно воссоздают природный баланс, выполняют замысел незримого вселенского наблюдателя. Задача Чимина, как и остальных омег — в том, чтобы обеспечить Земле новое поколение и стать его частицей непосредственно, восстановить Род. Непобедимый закон о том, что для единственного альфы где-то зреет единственный омега — первое, что заставило Чимина вздрогнуть по-настоящему. Чувство, что предназначен кому-то, обрадовало не слишком, как не внушало спокойствия и известие о грядущей когда-нибудь беременности. Тем более, вкупе с теми подробностями, о каких без тени смущения резюмировал Юнги. — Течка?.. — Чимин попеременно смотрел то на него, то на Сокджина. — Раз в три месяца — не так страшно, как ты думаешь, — махнул рукой Верховный. — Бывает, что чаще?.. — В наше время это несколько… индивидуальный вопрос, Чимин, — низкий голос Юнги снова где-то сверху. — Согласно обследованию, твой пик половой активности приходится на такой расчет. Некая «ментальная комиссия», участвовавшая в управлении города вне базы и входящая в руководящий состав отдела контроля, опираясь на результаты наблюдений, назначала дни «вязки», после которой альфы находили своих омег и покидали пределы корпусов для дальнейшей жизни в городе. Но главная загвоздка состояла в том, что пары случались не всегда, да и не все созревшие подходили друг другу. Впрочем, образовавшиеся союзы окупали приложенные старания сполна. Подбором пар, как раз, занимались Старшие, после предоставлявшие проект на согласование Верховным. — У сложившихся союзов рождаются такие прелестные малыши, — и Сокджин погладил лепестки декоративной розы. — Придёт время, когда и ты найдёшь своего Избранника, Чимин. Созреешь для него и дашь достойное продолжение. Ты понимаешь, насколько важна наша роль? Мы исполняем желание планеты. Все, кто просыпается — становятся теми, кто они есть на самом деле - лучшими творениями. Чимину вдруг привиделась колба, он поморщился. Назначение этого процесса ему объяснили запросто: заточка на правильные эмоции, фильтрация мыслей, потребностей, физиологическая чистка, как первый этап для дальнейшей духовной. — В Лотос нельзя попасть чужим и «грязным», все пришлые проходят этап очистки, в котором посчастливилось поучаствовать и тебе. Так что, отныне, никаких вопросов о том, что было. У тебя есть задача, Чимин. И ты обязательно с ней справишься. Кажется, Сокджин втирал слова тяжелыми круговыми движениями против часовой, Чимин почти физически ощущал их силу на чувствительной коже. Выслушав, он поднялся и пошатнулся от ударившего в виски спазма. Юнги осторожно взял его за плечи, помассировал. — Ты всё еще слаб. Понадобится пару дней, пока свыкнешься. — Я очень рад, что ты с нами, правда, — Сокджин подошёл и взял Чимина за подбородок, всмотрелся. — Редкая красота. Вот увидишь, твои дети будут чрезвычайно талантливы. Юнги поднял взгляд к потолку и скривил рот. Чимину подумалось, что Сокджин проделывал трюк с нахваливанием со всеми парнями, а Юнги поднадоели старенькие фокусы. — Пожалуй, мы пойдём, Верховный. Моё почтение, — доктор отвесил поклон. — Да, конечно, — Сокджин поклонился в ответ. — На этом наше знакомство окончено, Чимин. Получай удовольствие и ни о чем не переживай. На обратном пути Чимин закопался в свои мысли настолько, что не замечал дороги, достаточно было просто идти следом и ориентироваться на подол белого халата Юнги. Тот посчитал уместным взбодрить Чимина и провести краткую экскурсию, показывал и снабжал живые картинки уместно короткими сведениями. Пока они шли по наземному переходу, увитому густой зеленью, Юнги показывал налево, на полосу вдали. — Видишь белую ограду? Вот за ней и находится корпус альф. Те здания-шестиугольники внушали благоговейный страх, могучие конструкции вписывались в понятие о поистине впечатляющей архитектуре. Ограждение по периметру базы тянулось высоко вверх, точно упираясь в небесную глазурь. — Значит, за стеной — Лотос, да? — Чимин понятия не имел, в какую она высоту, но полагал, что крыши должны бы и виднеться. — Там нет высотных зданий, если ты о том, почему их не видно. Люди живут в своих домах. У нас такие громады из-за экономии пространства, не более, — пояснил Юнги и хмыкнул.— Надо же, ты второй, кто задался таким вопросом. — Кто был первым?... Им не дали договорить. Навстречу шла компания молодых людей, великолепных, ярких. Они обменялись приветствиями, и один жеманно поинтересовался: — Юнги, может, поедешь завтра?.. Он покачал головой. На дни вязки он не ездит: не положено. — Так твой Альфа и нюх потеряет, — подтрунил другой, а третий грустно добавил: — Тяжкая участь Старшего омеги, ох-хо-хо. Чимин нахмурился, его возмутила их дерзость и надменность. Однако легко догадаться, что они уважали старшего, потому как мгновенно остепенились и низко поклонились, когда он явил свету улыбку. — Вы знаете правила, хватит острить, ребята. Санни, следи за речью, хорошо? — посоветовал он блондину с миленькими веснушками, а брюнета наставил: — Джил, ни в коем случае не принимай снотворное, и обязательно вовремя ложитесь спать, вам нужно отдохнуть. — Не верю, что этот день наконец-то настанет! — Я уже вижу домик, в котором мы будем жить с Ним. — А я придумал имя ребёнку… Отойдя подальше от горделивых мечтателей, Чимин оперся локтями о перила, напуская скучающий видок, но краем уха слушал восторженное щебетание о предстоящей церемонии (скажем, взросления?). Речь постепенно угасала, превращаясь в однообразный фон. Расположение Юнги к воспитанникам, одинаково теплое, его позитивность и деликатность наверняка добавляли образу романтичности, его могли ставить в эталоны омег. Чимин поймал себя на мысли: со стороны юношей неправильно вести себя так, а с его - испытывать непонимание и усыпленное здесь чувство - ревность. Зато ему нравился роскошный сад и обилие зеленых насаждений, переливы цветов и радужные отблески солнечных зайчиков. Корпус омег насыщен счастьем. Возможно, им прививали любовь к жизни, взращивали её в надежде, что те смогут передать её потомству. Знакомство с назначенным Альфой немного будоражило воображение, но Чимин все равно не предавался мечтам, не придумывал детям имена. Его больше занимало вспыхивающее в сознании странное предчувствие. Что он сам всё еще малыш, нуждающийся в ласке. Объять разумом идею, предоставленную Верховным, он мог и справился с тем без труда, даже поверил, что миссия омег почтительна и исключительно благородна. Но на душе его, если таковой суждено теплиться, поселилась изъедающая тревога, от которой не избавляли ни заслуживающие восхищения реплики Юнги, ни ходившие вокруг, точно павы, товарищи. «Палата», в которой недавно очутился Чимин, к моменту возвращения преобразилась. На окно установили черные жалюзи: при закрытии потрясающий контраст. Завезли мебель: шкаф, набитый белой одеждой, кресло, несколько мягких подушек и пуфики, поставили компьютер и выдали учебный планшет, протянув который, Юнги сообщил: — У тебя будет своё расписание, время и место указано, с навигатором сориентируешься без труда, — он встал плечом к плечу, показывая Чимину таблицу. Запах яблок усилился. — Необходимо посещать все учебные лекции, темы избраны с учетом твоих способностей и симпатий. В учебной части у тебя упор на точные науки и естествознание, в практической занятия йогой, танцами, вокалом и рисованием, — он пролистал дальше, — а вот здесь, наконец, рецепт. Лекарства будет приносить персонал, так что беспокоиться не о чем. Главное, принимай строго те дозы, что указаны, следуй инструкциям. По понедельникам и воскресеньям у нас общее собрание в зале. Обычно я толкаю речь и мотивирую в начале, а в конце недели подвожу итоги. Присутствовать обязательно. Чимин вроде бы и проникся, а вроде и нет. — Это что, такая свобода? — Перестань, пожалуйста, — Юнги взял его за руку и посмотрел чуть ли не испуганно. Мальчик мог наткнуться на крупные неприятности. — К чему такие вопросы? Мы стараемся ради великой цели, помни. Все кажущиеся ограничения — временны. Твоё замешательство пройдет, как только начнешь следовать режиму. Взгляды в упор. Юнги преисполнен долга предостеречь мальчика от ошибок и глупостей. — Хорошо, я понял, — Чимин попытался отвернуться, но Юнги не позволил, одними губами, неслышно, произнося: «Будь осторожен». Чимин принял послание на свой счёт и в дальнейшем часто возвращался к этой минуте. Минуте, когда увидел в глазах напротив не шаблонное волнение за ученика, встающего на ноги. Действуя по уставу, Юнги обычно не отмечал у себя преобладающей тяги к защите одного омеги, иными словами, у него не было «любимчиков» или тех, за кого он ратовал сильнее прочих. Выверенный самоконтроль и эмоциональная стабильность и сделали его Старшим. Чимин же словно обладал недопустимой для других льготой: он отражал кое-какие мысли самого Мина. В административной части корпуса Юнги чаще всего замечали в библиотеке или ректорате, увлеченным работой. Намджун нашёл его печатающим статью для периодического издания. Хотя, мог и надиктовать послушной машине, он занимал руки, в то время как мысли бродили далеко-далеко отсюда. Намджун понимал. Запахло черным, как смерть, кофе, что Намджун варил по старинке. Его консерватизм равнялся сотне из десяти. Но именно этот волшебный запах обжаренных зёрен убеждал Юнги в том, что его старый-добрый приятель поблизости. — Всё трудишься? — Намджун присел на софу и закинул ногу на ногу. Капюшон его мантии в каплях дождя. — Выглядишь уставшим. Снова не спал? — У меня так каждый раз, когда их увозят на вязку, — признался Юнги, утром проводивший класс созревших омег в путь. — Из тебя по определению замечательный отец, — искренне похвалил Намджун. — Но это не все, что тебя волнует, сдаётся мне. В присутствии Верховных можно было не бояться откровенничать, и Юнги сдался на днях: не словесно, просто показался в Резиденции с примечательно задумчивой миной, покрутился у кабинета Сокджина и ушёл. Слухи о нем разошлись быстрее, чем он, наверное, успел вернуться в главный корпус. — Сокджин проболтался, скажи? Опять это его… — Шестое чувство, — поэтично вытянул Намджун и кивнул, — да. — Опирающееся на связь с космосом, — душевно подхватил Юнги. Они рассмеялись над тем, как забавно получалось пародировать общего друга. Впрочем, из доброты сердечной. Делиться переживаниями Юнги не привык в принципе, а Намджун попросту не умел. — Завтра у Чимина первая серьезная проверка, я все недели пудрил комиссии мозги, чтобы его пока не трогали. Их старший — просто чумовое создание, с ним едва ли можно договориться. — Что верно, то верно... Да, я видел табель Чимина, крайне способный мальчик. — Ты еще не слышал, как он рассуждает? — Как? — Словно… — Юнги пожевал губу и отер ладонями лицо, собираясь с духом. — Словно помнит. Намджун задумчиво смотрел на пушинку, с ветром приземлившуюся на подоконник, из открытого окна шумел разыгравшийся ливень; Намджун со смаком сделал глоток кофе. Дождь на улице привлекал его гораздо больше, чем беседа. Юнги казалось, он что-то скрывал и хотел уйти от разговора. — Интересный он персонаж, конечно. Но высказываться по поводу наверняка, как тыкать пальцем в небо. Бесполезно. — Вот ты часто спрашиваешь о нём, Намджун. Ничего не хочешь мне рассказать? Было бы проще, знай я то, что знаешь ты. — Юнги, проще не будет. Поэтому… — уголки его губ поднялись, словно бы он собирался хорошенько пошутить. — Свари себе кофе и успокойся. Юнги скорчил гримасу и махнул рукой. — Вы с Сокджином самые странные Верховные за всё время нашего существования, наверное. Как вас только избрали, диву даюсь. — Помнится, — Намджун закинул руку ему на плечо, — ты тоже за нас голосовал, дружище. — Ты смотрел результаты?! Так нечестно! — Там была электронная подпись, что я мог поделать со своим любопытством? Намджун взъерошил Юнги укладку, и завязалась мальчишеская потасовка, в разгаре которой на пороге объявился Сокджин. Сложив руки на груди и откашлявшись, он призвал взглянуть в свою сторону. — Развлекаетесь? — в комнате похолодало. — Привет, Джин, — Намджун отсел от Юнги и прочистил горло. — Юнги, тебя снаружи этот член ментальной занозы в моей заднице ждёт, передай ему мои наилучшие пожелания, мать его за так. Намджун, надо будет сократить их посещение до раза в неделю. Каждый чертов день - выше моего понимания. Закатив глаза, Юнги смиренно поднялся, поправил волосы и одежду, и был таков. Сокджин сердито допил кофе Намджуна и опустился в кресло напротив. Выглядел он бледным и уставшим. Верховным омегам приходилось намного труднее, нежели обычным. Давно изъятое «ядро» заменяли сильнейшими ингибиторами, переборщив хотя бы одним граммом которых, можно было спокойно отправиться к праотцам. К тому же, для становления Верховным следовало пройти не одну пытку в лаборатории. Подавленные инстинкты травили их изнутри. — Утром со мной связался Чанёль. Лицо Намджуна вытянулось. — У него для нас кое-какое деловое предложение. — Что бы это могло быть? — Некая исследовательская кампания, — Джин откинулся на спинку и вытянул ноги. — Направлена на то, чтобы заново реорганизовать Землю и подготовить почву для расширения Лотоса. — Я полагал, у них есть подобная организация или что-то в этом духе. Объединенный Бета-центр? — Да, ОБц подчиняется им напрямую. Но не нам. Мы всегда держались в стороне, потому что это противоречит нашим взглядам. Омега обязан сохранять нейтралитет. — А альфа - миротворец. Чанёль, по-моему, тоже немного переходит границы со своими великими планами. — Он всегда имел меркантильный интерес. И это творится в нашем новом, черт возьми, мире! — Джин поднялся и принялся расхаживать по комнате, не скрывая разочарования. — О чем я говорю проснувшимся? Говорю, что они пришли в Эдем! Альфы неугомонны, они ставят нас под угрозу. — Тише, тише, — Намджун догнал его и, развернув на себя, приобнял за плечи. — Помнишь, как было сказано в начале? Мы обретем его не сразу. Путем долгого и тщательного катарсиса. — Да у меня на висках уже седина. — Ты утрируешь, эй, — усмехнулся Намджун, осмотрев его голову на наличие признаков старости. — Мы дадим согласие на встречу, Джин. И послушаем, что они нам скажут. Намджун умел успокаивать. — Думаешь, мы не нарушим завет? — Сокджин отстранился и посерьезнел. — Они ведь тоже это прекрасно понимают. Что мы все зависим от одного, и у нас нет иного выбора, кроме как идти к достижению цели сообща. Верховные обменялись улыбками. Их четко организованное время и пространство замкнулось. И в самой тошнотворной монотонности находились великое счастье - быть понятыми безоговорочно. Но об этом счастье не принято говорить и уж тем более им наслаждаться, ведь Верховные почти ничего не чувствовали, кроме растворенной в крови отравы.