Больше, чем нужно

      Уже несколько ночей я не могу спать. Мне снится странный сон: я на Земле, вернулся обратно и стою посередине пустого хайвэя. На нем ни одной машины, а по его краям раскинулась безжизненная пустыня. Солнце садится за горизонт.       Чтобы хоть как-то идентифицировать свое местоположение, я принимаюсь вертеть головой по сторонам и вижу дорожный знак с надписью «Техас девяносто девять». Это хайвэй в Техасе.       Что мне делать дальше, я не знаю. Отойдя на обочину, я сажусь на землю и надеюсь, что мимо проедет кто-нибудь. Хотя бы одна попутка, которая могла бы подобрать меня и довести до какого-нибудь города. Места, где будут люди. Где я не буду один.       Я просыпаюсь оттого, что прождал на обочине больше двух часов, но мимо так никто и не проехал.       От отсутствия сна у меня раскалывается голова. Я даже записывать воспоминания не в состоянии, не могу сосредоточиться.       Наши отношения с Лэнсом перешли в новую фазу – теперь он не просто не разговаривает со мной, но и излучает волны чистой ненависти, стоит мне оказаться рядом. В разговорах с остальными он вроде бы ведет себя нормально, но так кажется только с первого взгляда. Я заметил, что его характер вдруг стал едким, колючим, и он не упускает возможности за что-нибудь уцепиться и раздуть из мухи слона. Или принимается тыкать другим в лицо их недостатками.       Вчера за столом он решил проехаться по тому, что Ханк слишком много ест. Бедняга даже ему в ответ ничего сказать не мог, пока Широ не прекратил этот театр.       – Лэнс, может, тебе просто стоит немного отдохнуть?       Лэнс уставился на него, вытаращив глаза.       – А что, я выгляжу таким уставшим? Я ни хрена не делаю изо дня в день, ты думаешь, я так устал? Меня бесит, Широ, когда ты лезешь не в свое дело, а ты это делаешь слишком часто… Мы больше не команда, а ты больше не лидер, оки-доки? Так что расслабься немного.       Лэнс разошелся вовсю, но Широ не стал ему отвечать, поэтому он просто заткнулся и ушел к себе. И не высовывался оттуда до ужина.       Через пару дней нам пришла просьба от коалиции освобожденных планет выступить перед ними по межгалактической связи с небольшой речью. Я обрадовался про себя, потому что чувствовал, что это простое, не требующее никаких особенных усилий задание сможет снова объединить нас на некоторое время. Поможет нам снова почувствовать себя командой.       Я был прав: все ощутимо взбодрились, даже Лэнс. Перед конференцией он несколько часов прихорашивался и потом вышел к нам весь сияющий и вкусно пахнущий. Будто бы зрители по другую сторону «скайпа» могут пожаловаться на неприятный телесный запах.       Приобняв Ханка за плечо, он заявил возбужденно:       – Ну что, ты готов, старик? Наши фанатки ждут нас!       Я тихо фыркнул, а Широ с Аллурой рассмеялись беззлобно.       – Ну а что? – возразил Лэнс, ничуть не обидевшись. – Разве мы не самые клевые, крутые, классные, просекающие фишку и просто самые шикарные ребята во всей вселенной? А?       – Конечно, мы такие, – поддакнул Ханк, а Широ с Аллурой только кивали головами, как роботы. Меня покоробило, но я промолчал, потому что знал, что если сейчас открою рот, все только станет в несколько раз хуже.       Пидж выразила свое сожаление, что не может принять участие в конференции с нами, хотя по ее лицу было заметно, что она не слишком сожалеет. Лэнс надулся, хоть и не в серьез:       – Предательница.       – Я тоже очень люблю тебя, Лэнс.       Лэнс послал ей воздушный поцелуй, а Пидж скорчила ему гримасу и отключилась. Все были в приподнятом настроении.       Первые неприятности начались, когда мы попытались выстроиться перед экраном. Широ хотел воссоздать гармоничную картинку для камеры, командуя:       – Лэнс, стань вот сюда. Хорошо, отлично. Кит, можешь, пожалуйста, стать рядом?       Я подчинился, на что Лэнс тут же запротестовал:       – Не хочу стоять рядом с ним.       Он даже по имени меня называть не стал. Аллура вздохнула, скрестив руки на груди:       – Лэнс, что за детский сад?       – Это не детский сад, принцесса. Или маллет будет стоять где-нибудь в другом месте, или я вообще не буду принимать участие в вашей дурацкой конференции!       Все были так удивлены внезапной переменой настроения Лэнса, что на пару секунд в помещении повисла тишина, пока Широ не сказал наконец:       – Прекрати ерничать.       – Что, прости?       – Это ответственное задание – освобожденные планеты и миллионы их жителей, страдавших долгие годы под гнетом галры, ждут нашего обращения…       Лэнс скривился.       – Прям слезки закапали от твоей сознательности, Широ.       – Стань рядом с Китом. Это приказ, Лэнс.       Я удивился тому, что он больше не стал спорить. Просто встал по струнке возле меня, распространяя вокруг себя свежий запах одеколона, который я вдыхал последующие долгие несколько часов.       Конференция прошла неудачно, хотя мы долго тренировали речь перед ее началом. Кто-то из толпы по другую сторону экрана неожиданно спросил, где Пидж, и остальные встревоженно подхватили его вопрос. Да, где она? Где она?       Коран с Аллурой только с трудом смогли отвертеться. Наш настрой был окончательно испорчен, даже Лэнс перестал усиленно улыбаться, показывая свои тщательно вычищенные белые зубы, и стрелять глазами в толпу инопланетных девиц.       Вернувшись после нашей тотальной неудачи к себе, уже в тишине собственной комнаты я понял, что соскучился по Пидж. А ведь ее нет с нами меньше трех недель, но у меня постоянно такое ощущение, словно из моего тела выдрали кусок мяса. Раненое место болит и кровоточит.       Страшно подумать, что будет, когда мы вернемся на Землю и все разбегутся в разных направлениях.       Чтобы отвлечься от этих мыслей, я взял в руки наполовину исписанный листок альтеанской бумаги. Она и вправду – совсем чуточку – пахла карамелизированным попкорном.       «Смешное воспоминание, связанное с Пидж.       Если бы это сейчас писал Лэнс, он бы наверняка вспомнил о том случае, когда подарил Пидж футболку из космического молла с дурацкой надписью на ней «Привет, папочка, привет, мам, я – вишневая бомба!»* Она разозлилась, но виду не подала. Все-таки подарок есть подарок. Правда, ни один из нас еще ни разу не видел, чтобы она носила эту футболку, поэтому, как по мне, это просто выброшенные на ветер деньги. Лэнс до сих пор считает это жутко смешным.       Мне же вспомнилось вот что: в своей здоровой тяге к знаниям Пидж все время, проведенное в замке, пыталась понемногу учить альтеанский. Аллура говорила, что это просто «ну ах как мило», и каждый раз просила Пидж повторять заученные фразы по нескольку раз, доводя нас всех до белого каления.       Львиный замок, конечно, настоящее чудо техники, но он довольно старый, поэтому, как и все остальное тут, обучающий альтеанскому аппарат периодически барахлил. Однажды Пидж выучила сложную и длинную фразу, смысл которой был в том, чтобы выразить свое уважение и восхищение другим человеком. Она с радостным лицом повторила заученную фразу перед Аллурой, на что та заметно побледнела, но выдавила с нервной улыбкой:       – Отлично, Пидж… Прекрасная работа.       Пидж ничего не подозревала. Она приняла похвалу за чистую монету и после этого ходила за Аллурой, повторяя фразу при каждом удобном случае, пока принцесса все-таки не сломалась.       – Пидж, пожалуйста, не говори это больше.       – Но почему?       – Просто не говори, я тебе прошу.       Разумеется, Пидж не потребовалось и пяти минут, чтобы выяснить, что ее коронная фраза значила на самом деле. Лэнс и Ханк до сих пор не могут перестать хихикать, когда вспоминают об этом. Я же тогда не смеялся, потому что хотел поддержать Пидж в этой неловкой ситуации, но, кажется, она мою эту поддержку даже и не заметила.       А еще Пидж – первая девушка, которую я увидел без одежды. И, очевидно, последняя – как любит приговаривать Лэнс. Не хочу думать об этом. Пидж очень красивая – в одежде или без одежды, неважно… Дело не в этом. Просто она классная. Как старая, но любимая видеоигра, как песня, игравшая в плеере, когда ты был подростком, как… Мне сложно подобрать нужные слова – никогда не получалось.       Кстати, та фраза на альтеанском, которую выучила Пидж, в переводе означала что-то вроде «На колени, ты, вонючая собака!»… Альтеанцы странно ругаются. Лэнс считает, что гениально, Пидж же – отказывается от любых комментариев на эту тему.       Я не знаю, кто из них прав».       Меня все еще преследуют плохие сны. Точнее, один сон – тот, про пустой хайвэй в Техасе. Я сижу на обочине и жду попутку, но никто так и не показывается. Солнце скатывается за горизонт, небо постепенно темнеет. В пустыне холодно и ветрено, и с каждой минутой становится все холодней и ветреней. Я в одной футболке, совсем продрог.       Это сон, поэтому время в нем течет совсем по-другому – не так, как в реальности. Несколько часов прошли как пара минут. Хайвэй утонул в темноте, солнце исчезло за горизонтом, но луна не торопится выйти ему на смену. Звезды мерцают у меня над головой, как кусочки колотого льда. И я чувствую: мне нельзя больше оставаться здесь, потому что окружающую меня темноту начинает заполнять ничто. Ничто не дает мне покоя – его холодные липкие пальцы охватывают меня, и я просыпаюсь, судорожно вдыхая в легкие сухой воздух.       В последнее время сон стал повторяться каждую ночь без исключений, поэтому я больше не могу спать. От недосыпания глаза покраснели и нестерпимо чешутся, и иногда я вижу больше, чем хотелось бы. Предметы раздваиваются, троятся, меняют свои очертания и цвета.       Озираясь по сторонам, я понимаю: ничто куда ближе, чем можно было подумать.       Сегодня я так боялся снова увидеть сон про хайвэй, что решил просто не ложиться спать. Выйдя из комнаты, я в вялой прострации побродил по коридорам, но мерцание стен замка только еще сильней вгоняло меня в дремоту. В одной из гладких металлических поверхностей я увидел свое отражение. Оно превзошло мои худшие ожидания. Кошмар… Никуда не годится.       Я выпрямился, пригладил волосы, несколько раз с усилием потер лицо. Лэнс бы наверняка сказал мне, что я не в лучшей форме, но за последние несколько дней мы ни разу не говорили друг с другом. Мне хочется помириться с ним, но как бы все только не испортить? Хотя хуже вряд ли станет. Он больше не приходит ко мне, не разговаривает со мной, не смотрит в мою сторону и – как выяснилось недавно – даже стоять рядом со мной не хочет.       Я поймал себя на том, что все еще смотрю на свое отражение в металле. Оно зевало.       Один из коридоров неожиданно привел меня к столовой. Такой дороги к ней я еще не знал. Замок точно заколдован.       Несмотря на позднее время, из столовой доносились голоса. Когда я подошел ближе, то увидел Широ с Аллурой – они сидели на диване рядышком и, глядя друг другу в глаза, приглушенно говорили о чем-то. Рука Широ лежала на спинке дивана за Аллурой, и он перебирал в руках прядь ее волос. В последнее время у меня открылась способность напарываться на неловкие ситуации…       Я хотел уйти, но Широ и Аллура успели заметить меня раньше, чем мне удалось пуститься в бегство. Они выглядели не особенно смущенными, более того, позвали меня к себе.       Оба были милыми и дружелюбными, но садиться рядом с ними не хотелось, поэтому я опустился на соседний диван. Увидев мой взгляд, Широ немного отодвинулся в сторону и убрал свою руку из-за спины Аллуры. Будто бы это что-то изменит…       Я кисло улыбнулся ему.       – Кит, ты выглядишь… совсем неважно.       Принцесса казалась действительно взволнованной.       – Не могу спать в последнее время. Плохие сны…       – Это правда? – волнение перешло в откровенную заинтересованность. Аллура посмотрела на меня, а потом зачем-то на Широ. – Что же тебе снится?       Мне не хотелось отвечать, поэтому я разглядывал свои пальцы, сцепленные в замок. Слизистая оболочка моих глаз высохла настолько, что мне было больно фокусировать взгляд.       – Один и тот же сон, – наконец тихо сказал я, – каждую ночь. Про хайвэй в Техасе… Не то чтобы во сне происходило что-то плохое, но и ничего хорошего.       Аллура вздохнула.       – Я думаю, что знаю, в чем дело…       – Да?       Я не верил ей, но Аллура внезапно выдала:       – Это замок. Из-за него у тебя такие сны…       – Всего один сон, – машинально поправил я. – Один-единственный…       Мне все еще не верилось. Кроме того, спать хотелось еще больше, чем до этого. Еще немного – и я бы просто свернулся на диване, закрыл бы глаза и…       – Тут сразу все ясно, – голос Аллуры вывел меня из полусонного транса. Я нелепо вздрогнул всем телом. – Я ведь уже много раз говорила вам, что замок – это не простая технология. Он чувствует все, что происходит с нами. Он знает наши тайные мысли, наши надежды, впитывает в себя нашу тревогу и наши страхи… Понимаешь, замок пытается тебе помочь.       Я уставился на Аллуру во все глаза – то есть у меня уже почти неделю кошмары, потому что замок решил поиграть со мной в психолога? И что это еще значит – он пытается мне помочь? Решил заморить меня бессонницей до смерти?       Широ заметил выражение моего лица, поэтому осторожно коснулся плеча Аллуры, не давая ей закончить.       – Я уверен, что тебе скоро станет лучше, Кит. Просто попробуй понять, что тебя тревожит…       Приехали. Теперь уже не только замок, но и Широ решил заняться психоанализом…       – Знаешь что? Ты можешь спать у нас в комнате. В замке наверняка найдется какой-нибудь лишний матрас.       Пока Широ говорил, я чувствовал себя пятилетним ребенком, который вроде бы уже и слишком взрослый, чтобы спать с родителями, но с другой стороны – вроде бы и нет… Собравшись с силами, я улыбнулся – правда, так натянуто, будто бы сделал это из-под палки:       – Не надо. Я сам справлюсь. Не хочу вам мешать…       Нельзя было сказать, что на лицах Широ и Аллуры было написано разочарование. Но они хотя бы могли притвориться. Я почувствовал себя глупым, жалким и никому не нужным. На что вообще надеялся?       Какое-то время мы молчали, потом Аллура со свойственной ей легкостью и искренним желанием помочь предложила:       – Давайте поговорим о чем-нибудь приятном…       Широ согласно закивал, как китайский болванчик. Мне не пришло в голову ни одной приятной для меня темы, но я знал, о чем думают они оба, поэтому просто сказал:       – Уже очень скоро мы будем на Земле.       – Да, Земля…       – Это здорово.       Опять неловкая тишина. Я спросил:       – Когда мы вернемся на Землю, вы поженитесь?       Аллура захлопала ресницами, а у Широ, хоть и на долю секунды – но я заметил это – покраснели щеки.       – Это не то, что ты думаешь… Мы…       – А что такое «поженитесь»? – вмешалась Аллура, от любопытства прикусив нижнюю губу. Я подумал, что она красивая – вся сверкающая, нежная, хорошая… Сглотнув, я пояснил:       – Это когда мужчина и женщина, которые любят друг друга…       – Кит, хватит, – перебил меня Широ. Он нервничал, и это было по-своему мило.       Как ни странно, эта неловкая ситуация разбавила атмосферу между нами, будто ложка сахара – кислый и горький чай. Мы еще немного поболтали друг с другом о разных глупостях – наш разговор больше не был напряженным, он был легким, ненавязчивым и даже веселым. Оказывается, с Широ и Аллурой можно говорить не только по отдельности…       Через полчаса принцесса зевнула и сказала, что идет спать. Широ хотел пойти вместе с ней, но она только покачала головой:       – Останься лучше с Китом.       В это мгновение я мог биться о заклад, что она что-то знала. В конце концов, она альтеанка, а значит, связана с этим замком-монстром… Широ подчинился. Наверное, с девушками всегда так – ты все равно делаешь, что они тебе говорят, независимо от твоего собственного желания. Хотя не мне судить.       Когда Аллура ушла, Широ спросил, не хочу ли я пересесть к нему. Почему бы и нет – пересев, я, скрестив руки на груди, посмотрел ему в лицо.       Иногда мы с Широ долго молчим в присутствии друг друга. В этом нет ничего плохого или странного – это нужно нам обоим. Таким образом мы приводим в порядок наши мысли.       Широ коснулся моих волос. Опять же – это как с молчанием. Кому-то этот жест показался бы неоднозначным, но он исключительно платонический. Не нужно искать в нем скрытый смысл. Бывает, что мы не говорим друг с другом, но прикосновения могут сказать больше, чем слова. В этот раз Широ будто бы говорил мне: «Я волнуюсь за тебя, Кит. Я чувствую, что с тобой что-то не так, но не могу понять что. Если хочешь, давай поговорим об этом. Если не хочешь, тогда просто знай, что я рядом».       Я подался в его сторону, позволяя пальцам Широ подняться выше и погладить меня по голове. «Я знаю, что ты рядом, и это здорово».       Некоторое время мы молчали, и Широ неосознанно играл с моими волосами. Накручивал их на палец, а потом снова отпускал. Мне это нравилось, и я был готов сидеть так вечность, пока он вдруг не сказал задумчиво:       – Они так отросли… Не мешают?       Я пожал плечами. Он прав: волосы действительно отросли настолько, что иногда лезли мне в глаза.       – Что ты предлагаешь?       – Могу тебя подстричь.       Мне вспомнилось, как в Гарнизоне Широ уже однажды стриг мне волосы. Нужно было всего-то подравнять длину. Любой бы смог.       – Да, пожалуйста. Если тебе не трудно…       У нас не было ножниц, но я вспомнил про кинжал моей матери, который почти всегда носил с собой. Так как я еще не успел переодеться для сна и был в своей обычной одежде, он был при мне.       Широ улыбнулся и принял нож из моих рук – осторожно и бережно. Оттянув одну из прядей в сторону, он провел кинжалом по ней – острие было так хорошо заточено, что отрезанные волосы мгновенно упали на диван между нами. Широ продолжал.       Что бы он ни делал, он всегда делает это спокойно, методично, сосредоточенно, но в то же время без видимого напряжения. Он проводил кинжалом по моим волосам, и остриженные пряди мягко и беззвучно ложились на диван, мне на колени и на пол под нашими ногами.       Я неожиданно подумал вот о чем: что если жизнь – это вовсе не то, что мы себе под ней представляем? Вовсе не то, что нам кажется. Где граница между реальностью и сном? Как понять, что важно, а что нет?       Мы все время суетимся, волнуемся из-за чего-то, обижаемся друг на друга, соревнуемся и хотим быть лучше других. Но что если все эти беспокойства, наши победы и поражения, наши любовные достижения, обиды и сокровенные мечты – все это не настоящая жизнь? Что если настоящая жизнь - именно вот в таких вот спокойных и тихих моментах, как сейчас.       Широ продолжает обстригать мои волосы – одну прядь за другой. Вскоре они станут совсем короткими, моя шея уже чувствует себя голой и беззащитной, и воздух холодит ее. Но я не возражаю и не сопротивляюсь, только сижу неподвижно и смотрю, как темные пряди плавно приземляются на пол, отделяясь от моего тела, переставая быть частью меня.