His

      Чонгук мог поклясться, что на мгновение лицо Хосока исказилось, являя миру настоящий лик. Придурковатость на миг исчезла, сменяясь ликом соблазна. Этот Хосок в душе Чона отклик мгновенно нашел.       Гук почувствовал, как кровь вскипает, зажигает водородные бомбы и разносит по телу экстаз. Чувствительный нос уловил слабый знакомый аромат. От него сводило скулы и плыло перед глазами.       Альфы синхронно подняли макушки к потолку, вдыхая и смакуя на языке сладость. Она в воздухе разлилась, подобно патоке. Заполнила весь этаж и нутро мужчин. Карие глаза Хосока загорелись похотью и жаждой. Исчезла улыбка, оставив лишь учащенное дыхание и сверкающий опасностью взор.       Красноволосый не сводил взгляда с Гука, ожидая его реакции. Ожидая, когда тот сделает шаг в сторону лестницы.       Хосока аромат жениха пробрал еще вчера, едва он его в этом клубе увидел.       Омега, казалось, никого не замечал. Охмурял альфу за альфой, выбирая товар по душе. Мужчина видел его задумчивость, как он нервно кусает губы, обреченность во взгляде. Позволял себе лишь взглядом по телу парня гулять, представляя, как тот будет в его руках извиваться и о большем просить. С трудом потемневшие глаза прятал, опасаясь себя раньше времени выдать.       В конце концов жених выбрал себе альфу и увел на третий закрытый этаж. Хосок их только взглядом проводил, мысленно жалея, что на него внимания не обратили.       Впрочем, огорчение было разбито барменом.       — Уж не на Тэтэ ли ты запал, парень?       Хосок обернулся, прожигая омегу напротив белоснежной улыбкой.       — А что? Он какой-то особенный?       Когда это было необходимо, Хоби умел играть. Он мог не расставаться со своими масками лжеца вечно. Будто глумливый шут менял роли, выведывая информацию.       Вот и сейчас строил бармену глазки, всецело приковывая его внимание к себе. Падкий на внимание парень попался на крючок тут же.       — Ты не знаешь Тэтэ? — Удивленно распахнул глаза и губы бармен. Притягательный маленький ротик.       — Не знаю, — почти мурлыканье и улыбка. — Расскажешь?       Омега кивнул, облизывая пересохшие губы. Он уже видел, как впивается в эти улыбающиеся губы, как альфа заваливает его в одной из комнат наверху, как тот рычит, касаясь горячего тела.       — Расскажу, — улыбается. — А что мне за это будет?       — Хитрая омега, — Хосок позволяет маске немного опуститься, показывая тьму внутри. Но зачарованный парень опасности не чувствует. Только на губы и смотрит, будто случайно ладони альфы касается и позволяет второй руке подбородок очертить.       — Маленький презент получишь, — Хоби прикусывает ушко, сплетая хрупкие пальцы со своими. Подхватывает парня за талию, перекидывая через стойку и тащит в сторону туалета.       Легкое разочарование омеги уходит на второй план, стоит дверям кабинки захлопнуться.       Альфа впивается в мягкие губы, врывается в рот, сплетает языки и целует глубоко и мокро. Невероятно пошло. Позволяет рукам с силой сдавить тело, задрать тонкую кофту, обнажая плоский живот. Сжать соски, выбивая вскрик то ли боли, то ли удовольствия, и не разрывая поцелуя. Смотрит в глаза напротив и рвет одежду на омеге, давая себе больше простора для действий.       Заставляет вцепиться в себя ногами и прижимает спиной к стенке, больно стукая парня головой. Омега шипит, кусается и тут же низко стонет, ощущая сжавшиеся на брюках пальцы. Перед глазами плывет. От жара и страсти, удушающего запаха дыма. Омега задыхается, не может глотнуть воздуха. Ему кажется, что он горит. Живьем горит в руках красноволосого альфы.       Хосок же от искусанных в кровь губ отрывается, смотрит на свое дело, любуется алыми каплями и слезами. Улыбается.       — Так что ты хотел рассказать мне про Тэтэ?       Мягко шеи касается, ведет губами к ключицам. Хватку рук ослабляет, уже настойчиво поглаживая, но не делая больно. Ждет.       Парень дрожит, трется, пытаясь страсть вернуть. Но на взгляд карих глаз напарывается и начинает говорить, завороженный тьмой напротив.       — Тэхен особенный. Он король города, — в этих словах зависть и презрение слышатся. Но Хосоку плевать. Он впитывает информацию. — Ким Тэхен… та еще блядь. Спит с кем хочет только один раз. И… Чимин. Он всегда с Чимином. Будто лесбиянки, — омегу перекашивает от омерзения. — Всегда вместе развлекаются. Чимин этот… странный он…       Хосоку этого достаточно было.       Он омегу вновь губами заткнул. Стащил с него остатки одежды и спиной развернул, заставляя ладонями в стенку упереться. Раздвинул стройные ноги, оценивающе по заднице прошелся. Смял половинки в ладонях, слушая стоны омеги, коснулся сжатого колечка кончиками пальцев. Поднес ладонь к губам парня. Тот охотно пальцы втянул, вылизывая соленую кожу. Мокрая ладонь вновь между половинок прошлась, коснулась яичек. Омега, напрягаясь, сжался.       Хосок сразу вставил пальцы. Три за раз, заставляя омегу вскрикнуть и ребро ладони закусить. Посмотрел на замершего парня и начал пальцами жестко двигать, не давая привыкнуть и выбивая сдавленные крики. Вбивался грубо, разводя внутри пальцы и наслаждаясь всхлипами. Впился в белую спину, оставляя на ней россыпь укусов и засосов. Прожигал взглядом темную макушку, еле сдерживаясь, чтобы не порвать омегу рукой. Резко ладонь вытянул, развернул плачущего парня лицом и приказал:       — На колени.       Омега послушно сел, пытаясь утереть слезы.       — Нет, — Хосок шлепнул по рукам, — ты красивый. Плачь. Плачь для меня.       Перед парнем стоял сам дьявол. Вывернувший его чувства за эти минуты, оголивший нервы и чувства. Он слабо кивнул и пальцами к брюкам альфы потянулся. Вновь получил по рукам. Проглотил всхлип и коснулся ткани уже губами. Неумело расстегнул молнию и пуговицу. Осторожно зубами ткань вниз стащил, отметил отсутствие белья.       Не дыша, уставился на член, сглатывая вязкую слюну. Орган был напряжен и готов к действию. Головка влажно блестела, венки вздулись. Парень неумело языком кончика коснулся, слизывая каплю смазки. Успел лишь в рот головку взять, как Хосок в волосы вцепился, натягивая голову на член. Омега поперхнулся, уперся руками в ноги мужчины, пытаясь отстраниться, но безрезультатно. Альфа его до основания натянул, вызывая рвотный рефлекс. Держал за волосы крепко несколько секунд. Дернул назад, с пошлым хлюпающим звуком чужой рот освобождая. Залюбовался покрасневшим лицом, нитями слюны и смазки, тянущихся с влажных розовых губ к его члену.       Погладил парня по щеке и снова натянул на себя. Он жестко трахал его рот, прикрывая от удовольствия глаза и представляя на его месте своего жениха. Вслушивался в хрипы, ощущая сжавшиеся пальцы на бедрах.       Парень задыхался, просил остановиться. Хосок его мольбам внял. Вздернул вверх. Закинул ногу на бедро и резко вошел. Омега тонко пискнул, стараясь расслабиться. Закинул слабые руки на шею альфы и в алые волосы вцепился. Сотрясался от сильных глубоких толчков, выстанывая низко и пошло.       Хосок почти не дышал. Пытался насытиться теплом тонкого тела. Раздражался с каждым мгновением все больше. Не то. Не так. Не тот.       Пальцы сами к горлу парня скользнули. Сжали сначала аккуратно, поглаживая тонкую кожу. Потом железными тисками стали, перекрывая кислород.       Омега в руках Хосока забился, глаза выпучил, беззвучно рот распахнул и уставился в потемневшие глаза напротив. Замер от ужаса.       Хосок улыбался. Ласково губы в улыбку сложил. Блуждал по синеющему лицу. Наслаждался картиной уходящей жизни. Омега от паники и страха сжимал его в себе крепче, даря безумное чувство экстаза. В глазах напротив такой ужас плескался, что Хосок не удержался. В губы впился, смакуя беззвучный крик и кровь. Упивался властью и удовольствием. И в один момент руки разжал.       Парень с альфы свалился, тяжело прикладываясь затылком об пол и отключаясь.       Хосок осмотрел омегу, любуясь синяками и укусами, отпечатками пальцев на тонкой шее. Натянул брюки и вышел из кабинки, оставляя парня лежать на полу. Хоби было глубоко плевать, что будет с ним. Информацию, как и удовольствие, он получил. Более его с омегой ничего не держало.       Они бы еще долго стояли, вглядываясь в маски друг друга. Пока Хосок вновь не улыбнулся.       — Шучу. Еще уведешь у меня омегу, Гук.       Парень развалился на диванчике, приглашающе кивнул на соседний и подозвал официанта. Заказал выпивку и развлечение на вечер.       — Ты опоздал, — Чон плавно опустился в кресло, смерив Хосока уничтожающим взглядом.       — Ну, так бывает. — Альфа пожал плечами. Откинул волосы со лба, потягиваясь.       — Сумасшедший город, не находишь? Шумный.       Гук слабо кивнул, изучая этаж. Они здесь были не одни. Несколько альф занимали соседние от них столики чуть поодаль. Свет был приглушен как и во всем клубе, грохот музыки слышался уже не так отчетливо за счет стеклянных перегородок. Мягкое свечение расслабляло глаза, позволяя отключиться чувству опасности.       Чону здесь не то, чтобы нравилось, но и назвать это место плохим он не мог. Сам по себе предпочитающий проводить время на казнях и зачистках, Гук не жаловал показную роскошь. Здесь же этого не было, равно как и огромными деньгами не пахло. Место для элиты. Не более.       — Что ж, раз уж ты принял мое приглашение, — Хосок отпил из принесенного бокала, — расскажешь о себе больше?       — С чего бы? — Чонгук к выпивке не притронулся, продолжая периодически коситься на потолок.       — Хотя бы с того, что я угощаю.       Улыбка Хосока слегка увяла, едва он за взглядом Гука проследил.       — Я бы хотел поделиться, — тихий смешок, — но ты ведь понимаешь, я связан контрактом, — снова пригубил виски. — И надо будет эту маленькую задницу от других защищать. Чтобы не позорил имя моей семьи. Я тут наслушался про него. Та еще блядь, сказали.       — Повезло тебе с женихом.       Гук все же посмотрел на парня, сочувствующе улыбаясь уголками губ.       — Хах. Верно подмечено. Повезло, — Хоби поднял бокал, салютуя Гуку. — Учить ничему не придется. Хотя не откажу себе в удовольствии его перевоспитать. Собственноручно высеку.       Альфы переглянулись и рассмеялись, разряжая обстановку. О чем еще говорить двум взрослым мужчинам в клубе? Правильно — об омегах.       — Симпатичный хоть? Было бы обидно страшилище какое получить в довесок к блядству.       — Ага, красивый, тварь, как статуя древняя. И пахнет крышесносно. Карамелью.       Чон на миг всего замер, на чертово мгновение он остановился во вселенной, оглядываясь назад. В его жизни был только один омега с таким запахом. Он осторожно принюхался, тут же жалея об этом. Легкие отравило, разорвало на части. Вот он, по кускам со стен сползает, кровью харкая. Ебучая карамель спаяла сосуды, не давая сердцу кровь качать. Отравила организм одним касанием, вспарывая старые швы.       Внутри Чонгука что-то предательски оборвалось, когда он понял, кто жених Хосока. Странное отвратительное чувство заворочалось за грудиной, распутывая липкие кольца. Атмосфера мгновенно утратила легкость. Он теперь ощущал себя в коконе из запахов. Сладость и горечь сплелись внутри, раздирая заново. Еще немного и сотрет, живого места не оставит.       — Я его едва увидел, еле сдержался, чтобы на месте не разложить. Вел себя неподобающе, бесит аж, — Хосок губы сжал в тонкую линию, не замечая помрачневшего Гука.       Мысленно они вдвоем наверху были, где в опасной близости от них, на третьем этаже напивался Тэхен.       Омега в этот вечер решил напиться. Если вчера он страдал и упивался Чимином, то сегодня его переполнила решимость ужраться в хлам. Чтобы никаких мыслей не осталось. Чтобы было легко и не болело внутри. Чтобы тупая голова перестала соображать и периодически нет-нет, да подбрасывать во снах черные омуты. Тэхен в них ночами падал, забывая себя. Сейчас ему только их для полного счастья не хватало.       Тэхен пил. Много пил. В какой-то момент он заметил, что Пак ушел. Бросил его. Опьяненный мозг отказывался соображать и держать тело вертикально. Кое-как за столик цепляясь, Ким дошел до балкончика, опасно перегнулся чрез борт и всмотрелся в бушующую толпу.       Пака мгновенно нашел.       Его ангел. Единственное светлое пятно. Во мгле. В объятиях чистой тьмы. Тьма в кожу закована. Имеет сильные татуированные руки. И бессмертие, наверное. Потому что посмела коснуться чужого.       В Киме такая жажда крови взыграла, что он сам не понял, как внизу оказался. Как его волной толпы подхватило и от целующейся пары отнесло. Он издалека видел впившегося в Пака мужчину. Видел, как пальцы того нежно в волосы партнера вцепились. Видел закрытые глаза Чимина.       Что-то в Тэхене в этот миг оборвалось. Он явственно чувствовал, как падает. Проваливается в новую пропасть. Пол под ногами разошелся, планируя утянуть вниз, схлопнуться затем над головой и утопить. В боли. Тэхен боли боится. Его не так страшит все состояние потерять, как одному остаться.       Носимый толпой по залу под звуки музыки Тэхен умирал. Угасал изнутри. Внутри оглушительно нити лопались, соединяющие его с Паком. Он навсегда эту картину запомнит. Как единственного любимого человека целует другой. Целует и ответ получает. Получает то, что и Тэхену не всегда давали.       Ким не замечал толпы вокруг. Не слышал музыки. Не чувствовал блуждающих по телу рук. Через два дня он встретится с женихом. Еще через неделю они подпишут контракт. И на следующее же утро его увезут отсюда. Навсегда оторвут от дома.       Ким не строил себе иллюзий. В кланах нет разводов. Только смерть разлучит нас — это про такие браки. Он знал, что ему не позволят вернуться. Только не живым. Да, он был залогом сохранения мира. Залогом счастья остальных. Но кто о самом Тэхене подумал?       Да. Он не идеал. Он — самая настоящая блядь. Почему-то именно сейчас, будучи пьяным, Тэхен сожалел, что так себя вел. Что не имел ровным счетом ничего, кроме Чимина и черных омутов по ночам. Что жизнь промчалась так стремительно. А он, вот, только очнулся. Остановился в бегущем вокруг него мире. Замер на миг.       И рассыпался в дребезги, снесенный своими же мыслями. Погребенный под лавиной страхов. Тэхен боялся.       Парня бы еще долго шатало по залу. Люди вокруг не давали упасть, поддерживая своими горячими потными телами. Ким послал все к черту и к музыке прислушался. Если падать в этот вечер, то до самого дна.       Поймал ритм, впитывая его, начал двигаться более осознанно. Постепенно пространства вокруг него стало больше.       Невероятный омега спустился вниз и танцевал с простыми людьми. Те завороженно на тонкое тело смотрели. Пожирали глазами пластичного омегу, дрожали под мимолетными взглядами пьяного расплавленного золота. Омега собой похоть отождествлял. Чистое желание, напоенное алкоголем. Заставлял себя желать. Но не подходить. Все слишком хорошо его знали.       И Тэхену выть хотелось. От холода. От одиночества. Он впервые своей репутации не был рад. Хотел тепла, огненного, обжигающего.       Выбрался из толпы и в баре вновь начал пить. После третьего виски омегу знатно штормило. Ким зажал рот ладонью и медленно к запасному выходу двинулся. Едва выйти успел, как его на асфальт и вывернуло.       Ким пытался дышать сырым ночным воздухом. Перед глазами плыло. В голове — пусто.       Внезапно сбоку свист послышался. Омега с трудом голову повернул, напарываясь на группу парней неподалеку. Озноб прошелся по коже.       Его заметили. Не кто-то из знакомых. Уличные гопники.       Тэхен посмотрел на дверь клуба, прикидывая, сможет ли добраться до нее раньше, чем отморозки — до него. Пока думал, стало поздно.       Мужчины обступили омегу, отрезая от спасительной двери. Грубо за подбородок подняли: — Чего воздух портишь, шлюха? Или тебя не учили порядку? Хочешь, научим?       Тэхен за словом в карман не лез. Альфе на ногу наступил, заставив взвыть и себя отпустить. Дернулся было в сторону. Да другие не просто так рядом стояли.       Ноги от удара подкосились. Ким со стоном на асфальт рухнул, матерясь сквозь зубы. Попытался кинуть отморозкам угрозу.       — Мой отец вас убьет. Отпустите меня…       — Ага, — альфы заржали. Один из них схватил Кима за карамельные волосы, втягивая его запах. — Если тебя найдут. Мы давно с омегами не развлекались. А ты, к тому же, невероятно пахнешь. Отсасываешь, наверняка, тоже.       Тэхен внутри похолодел. Дернулся было. Заметался в руках, прекрасно понимая, что от него хотят. Плюнул на гордость и начал молить, когда после угроз вновь получил — уже по лицу. Удар повторился, разбивая омеге губы в кровь.       Тэхен уже с жизнью попрощался. С отцом. Даже с женихом, которого в глаза не видел. Молился небу, чтобы умер в процессе. Он этого не переживет. Не такого осквернения. Нет.       Он уже всей кожей чувствовал холодный воздух, пробирающий до костей. Рубашку с него сорвали, скрутили ей руки и касались теплой кожи везде. Мяли круглую задницу, оценивающе присвистывали. Щипали за соски и бока. Дергали за волосы из стороны в сторону, тыча лицом в ширинки. Тэхен щекой чувствовал их вставшие члены. Плакал, позорно всхлипывая, чем вызвал лишь умиление.       Тэхен в бога не верил. До этого момента. До момента, когда собственная глупость его в такое дерьмо завела. Он был готов поверить. Молился и плакал. Хотел умереть на месте. Лишь бы не…       — Я вижу, что даже до ближайшего мотеля дотерпеть сложно?       Сталь голоса разрезала ночной воздух.       Альфы замерли, продолжая держать лицо Кима у своих ног.       — Иди мимо, пока цел. Не мешай развлекаться.       У Кима душа ушла в пятки, едва он представил, как неизвестный уйдет, оставив альф с ним дальше.       — Хм, — холодный смешок сбоку.       Тэхен чувствовал тепло человека за своей спиной. Вновь головой дернул. И вновь по лицу получил, вскрикивая от боли и вниз оседая.       — Мы же сказали. Вали отсюда.       Альфы на мужчину ощетинились ножами. Тот безразлично на тело у их ног посмотрел. Перевел взгляд на мужчин.       — Не хорошо маленьких обижать…       — Да ты зае…       Выстрел.       Тэхен вздрогнул всем телом, едва увидел перед собой лицо рухнувшего альфы, ударившего его, с дыркой между глаз. От головы медленно расплывалось тягучее пятно. Сладко и терпко запахло кровью. Слабый желудок замутило снова.       — Ах ты сука!       Выстрел. Еще выстрел.       И еще три.       Пока в проулке двое не осталось.       Тэхен не дышал даже, ожидая свою пулю. Дрожал под порывами ночного ветра. Глаза слезились от тошноты. Лицо и голова кошмарно болели. Желудок просился на свободу. Омегу вырвало.       — В жизни не видел зрелища отвратнее.       Ноги остановились возле Тэхена. Сил поднять голову не было. Лишь слабо простонать добивающее гордость:       — Помоги.       Сверху хмыкнули.       — Просто так ничего не делается. Что я получу взамен?       Ким всхлипнул. У него внутри все рухнуло от безнадежности. Пальцами ноги едва коснулся. Прошептал из последних сил, отчаянно за сознание цепляясь.       — Я заплачу. Честно. Помоги только…       Удариться головой об асфальт Тэхен не успел.       Его мягко на руки подхватили, поднимая из окружения трупов.       Омега, полуголый, слабый, перемазанный чужой кровью, с разбитыми губами, пахнущий самым непереносимым запахом. Был прекрасен…       Чон скинул Хосоку сообщение, чтобы тот его не ждал. Сослался на проблемы в семье в ответ на гневное: «Ты же в туалет вышел! Что за херня, Гук?». Отключил телефон и убрал в карман. Пальцами коснулся пистолета. Втянул воздух.       Кровь и карамель. Пожалуй, такое сочетание ему по душе. Только такое.       Очнувшийся на следующее утро у ворот особняка отца Тэхен был напуган до смерти. Еле оторвал от лавочки чугунную голову. Плотнее запахнул полы большого ему пиджака. Осмотрелся, ожидая увидеть свой оживший пьяный кошмар: толпу альф, что хотели отдохнуть за его счет; кровь вокруг себя; мертвые лица с дырами между глаз. Но не увидел. Выдохнул уже облегченно.       Чтобы затем рот себе рукой заткнуть от дикого крика. На ногах и животе, груди, ладонях, даже на лице — засохшая, стягивающая кожу, чужая кровь.       Тэхен сердце успокоить не мог. Заставлял его ровнее биться, качать кровь. Уговаривал, что все уже хорошо.       Но все было не хорошо. Во внутреннем кармане Ким нашел записку с одной единственной строчкой. «За все нужно платить»