Сквозь глухую стену

***

      — Каспбрак, ты пробовал чисто ради прикола по ночам отдыхать? Ты вообще спишь?       — В целом - да. Сегодня - нет.       Эдди стоит в библиотеке, подпирает лицо руками, ждёт, пока ему вынесут очередную порцию книг. Устало трёт глаза и зевает уже в сотый раз. Сегодня опять задержится в универе, потому что не успевает со сдачей тезисов. А всё потому, что кто-то хватается за всё на свете, думает, что может и работать, и учиться в одном и том же темпе, напрочь исключая сон. Подхожу к нему ближе и запускаю руку в волосы, массирую кожу головы, которую он устало опускает на стойку выдачи книг. Измученно выстанывает и позволяет себя гладить. Не разрывая движение, поворачивает голову и смотрит на меня.       — Придёшь ко мне сегодня? Я тебе ключи дам, чтобы ты со мной не торчал здесь. Езжай ко мне.       — Может, я хочу поторчать с тобой.       — Ты меня отвлекать будешь.       — Да неужели. Каким же образом?       — Вот таким же.       Встаёт, подходит максимально близко, зарывается в мои волосы двумя руками и начинает лохматить кудряшки. Улыбаюсь и сбрасываю его руки. Стряхиваю головой, и он убирает пару локонов с моего лица.       — Понял, понял. Обещаешь, что недолго?       Хватаю его руки в свои и притягиваю к себе, заставляю посмотреть в глаза. Ужасно вымотанный, постоянно какой-то задумчивый и погружённый в себя. Мягко вытягивает руки и медленно кивает.       — Я долго и не высижу.       Спустя два часа слышу, как он звонит в дверь, и поднимаюсь, чтобы открыть. Выглядит ещё хуже, чем был. Кидает на меня быстрый взгляд и всовывает в руки большой пакет. Молча проходит в гостиную, тянет за собой.       — Открой бутылку.       — Ты… пьёшь?       Эдди смотрит на меня с мягкой улыбкой.       — Что тебя так удивляет?       — Просто ты такой… правильный что ли. Сдержанный.       — Даже я могу позволить дать себе слабину, правда? «Нельзя быть стойким оловянным солдатиком круглосуточно» – твои слова. Тем более, это всего лишь лёгкое вино. Меня не развезёт, не переживай.       Жаль. Ужасно интересно посмотреть на пьяного Каспбрака. Хочется, чтобы ослабил свою броню хоть ненадолго. До дрожи хочется, чтобы доверился. Прямо навязчивая идея. Но я не тороплю. Просто даже находиться рядом с ним приятно.       — Я бы на твоём месте очень часто отпускал себя.       — Что ты имеешь в виду?       Он снимает кофту, оставаясь в растянутой футболке. На пару секунд залипаю на эти острые ключицы. Поправляет ткань, прикрывая оголившееся плечо. Сглатываю. Ну просто беда мне с ним.       — Ты загоняешься очень часто, — отвечаю. — Я понятия не имею, как ты выдерживаешь всё это. Поэтому ты точно имеешь право забыться иногда в бухле.       Не смотря на меня, улыбается краешком губ. Сейчас у него чертовски грустный вид. Я уже научился его немного читать, угадывать его настроение.       Даже не обращает на меня толком никакого внимания, словно моё присутствие нисколько не мешает. Убирает верхнюю одежду на вешалку, пока я краем глаза наблюдаю за ним. Открываю бутылку и наливаю полстакана вина. Хватит для начала.       Он подходит ко мне, берёт стакан и делает довольно большой глоток залпом. Да уж, так его сразу унесёт, даже не закусывает ничем.       — Психологически мне никогда не помогал алкоголь. Мне не становится легче, когда пью, если ты об этом.       Смотрит мне в глаза и отпивает ещё. Мне и правда пора прекратить так пялиться, это уже становится неудобно.       — Тогда зачем всё это? — шёпотом спрашиваю. Как он это делает, просто смотрит на меня, а я чувствую себя, как под каким-то гипнозом.       — Каждый раз надеюсь, что однажды поможет.       Отходит, и только тогда я могу свободно выдохнуть. Наливаю и себе тоже. Никаких нервов с ним не хватит.       — Часто ты так? Даёшь себе волю?       Эд звонко смеётся и поворачивается ко мне лицом. Скручивает что-то внутри от этого звука. Я очень редко его слышу – его смех.       — Боже, ты так заостряешь на этом внимание. Ты сам, наверняка, пьёшь на своих вечеринках в три раза больше и крепче.       — Да, но это ты. И ты пьёшь один. Это как-то... удручающе.       — Сейчас-то я не один.       — Ты понимаешь, что я имею в виду.       Вздыхает и садится рядом со мной на диван.       — Время от времени, — отвечает на мой вопрос. — С чего ты, кстати, взял, что я правильный? Всегда недолюбливал это слово. Что вообще в твоём понимании правильно?       Немного ошарашен, как внезапно он спросил меня это. Выпиваю и сам ещё вина. Сейчас я точно начну палиться, когда стану перечислять причины, почему он в моём понимании охуенный. А меня ведь понесёт именно в эту степь.       Эдди кладёт голову на спинку дивана, вытягивает ноги, и мне настолько нравится то, что происходит между нами, что я бы зациклил этот момент. Просто быть рядом. Спокойно говорить, не ощущая друг от друга опасности. Но это же Каспбрак. Он, наверняка, пока ещё напряжён. Я всё ещё помню, как испуганно он может сдать назад, когда позволяет себе открыться. Это я привык сразу же перескакивать на несколько ступеней доверия, не глядя. Он другой. Его ещё заслужить надо, его расположение, искренность. Хотя бы возможность вот так сидеть, соприкасаясь коленями. Но многое он мне позволяет. И с каждым разом всё больше. Я чувствую это. Для меня такие вещи мелочи, но ему они чудовищно трудно даются.       — Правильно - это когда ты отпускаешь себя хотя бы на какое-то время. Даёшь себе передышку, не несёшь весь ебучий мир на плечах в одиночку.       Слушает меня, и я очень надеюсь, что слышит, что я хочу донести.       — Ты просто... когда будет паршиво или ещё что-то, обратись ко мне, ладно? Мне очень не по себе, когда вижу тебя таким.       — Каким?       Понижает голос и разворачивается ко мне всем корпусом, смотрит так неотрывно, что мне немного неловко.       — Таким заёбанным.       Улыбка гаснет, и он опускает глаза. И дело ведь не только в усталости физической. Он всё ещё тратит свои силы на то, чтобы сдерживаться. Чтобы не подпустить слишком близко. Снова выпивает приличный глоток и даже не морщится. Я придвигаюсь ближе и осторожно поднимаю пальцами его подбородок. Игнорирую дрожь в собственном теле из-за его близости и договариваю, потому что больше всего на свете хочу, чтобы ему стало легче хоть на миг.       — Твои глаза такие потухшие, что мне тебя встряхнуть хочется. Я абсолютно не знаю, что мне сделать, чтобы стереть это выражение с лица.       — Ты ничего и не должен делать.       Улыбается и мягко отстраняет мою руку. Но не отодвигается. Закусывает нижнюю губу, с которой я не свожу взгляд.       — Это просто тот, кто я есть. Это не период в жизни или плохое настроение. Эти чувства - то, что я испытываю постоянно и ничего не могу с этим сделать.       — Научись забивать на те вещи, которые не можешь изменить. Они тебя сжирают внутри. Родители, их ебаное мнение, универ, положи на них всех хуй и вдохни свободно. Ничего из этого не важно, кроме тебя, понимаешь? Кроме твоего состояния.       Отрываюсь от него, чтобы не сделать чего-нибудь лишнего. Облокачиваюсь на диван, разрывая контакт, и выпиваю вино, ощущая сладость на языке. Запускаю пальцы в свои волосы, замолкаю и даю ему время. Настолько необычно для меня, что с кем-то молчать так же уютно, как и говорить. Раньше всегда казалось, что нужно заполнять любую паузу, хоть чем-то.       Поворачиваю к нему голову и подпираю рукой. Уверен, ещё очень много чувств Эдди способен во мне вызвать, о которых я не догадывался. Смотрит, как будто сквозь, чем вызывает во мне смешок.       — Что? Чего ты так внимательно смотришь на меня?       Вытягиваю его из его мыслей, вызывая улыбку.       — Знаешь, ты самый нелюдимый из всех, кого я встречал. Но я ни с кем ещё не чувствовал себя уютнее.       Ещё глоток, и я начинаю чувствовать лёгкое головокружение. Это первое признание, которое рвётся из моей груди, и мне ни грамма не жалко, что я это сказал. Каспбрак молча вытягивает бутылку из моих рук и откладывает её на пол. Не прерывая зрительного контакта, медленно придвигается, кладёт руки мне на плечи и садится на мои колени, прижимая их бёдрами. Я вздрагиваю и ошарашенно смотрю на него. Он никогда не позволял себе ничего подобного, и я очень насторожен, никак не отвечаю и не понимаю, куда деть руки. Смотрит слишком осознанно, совсем не пьяно и от этого страшно. Хоть убей, ощущаю подвох, но не вижу его в его действиях, поглаживаниях и таком откровенном, возбуждённом взгляде. Удобнее устраивается на коленях, ёрзая на мне, вызывает табун мурашек по телу и прижимается максимально близко. Меня будто кипятком облили, становится невыносимо жарко, и я отодвигаюсь назад, но дальше уже некуда. Он прижал меня со всех сторон и дышит, настолько горячо и обжигающе, зарывается в мои кудряшки, выбивает нахуй весь воздух с лёгких.       — Что ты делаешь? — шепчу ему в губы, когда он уже почти касается моих. В любой другой момент я бы уже набросился на него, но сужу чисто по себе, что желание кого-то поцеловать, когда ты выпил, очень часто не имеет огромной важности. С ним не хочу так. — Ты ведь сейчас пьян, да? И делаешь это только из-за этого.       — Рич, это всего лишь вино. Меня даже не взяло. Ты боишься, что я хочу тебя поцеловать только из-за алкоголя?       Я боюсь, что сейчас я не против, даже если это так. Ужасно хочу коснуться его губ. Ужасно тянет, хоть силой отрывай. Как только представлю его дыхание на своих губах, вкус мягких сладких губ, сразу зажигается что-то в груди, распаляется и становится очень жарко. Я возбуждаюсь просто от того, что он так близко, хотя никогда раньше такого не было. Внизу живота так горячо, а он продолжает расслабленно сидеть на мне, будто и не чувствует, как сильно мне хочется его. Сколько нужно сил, чтобы не сорваться сейчас.       — Не хочу, чтобы ты пожалел. Чтобы испугался, что позволил слишком много и снова закрылся от меня, — шепчу ему практически в губы.       Смотрю в его яркие блестящие глаза. Эдди долго молчит, пронзает меня своим взглядом, а потом так ласково улыбается, что у меня чувство, будто я просто поймал джек-пот. Так оно, блять, и есть. Настолько охуенно держать его в руках, гладить по спине, чувствовать его расположение, когда я столько времени убил на то, что даже боялся к нему подойти.       — Блин, ты начинаешь меня близко узнавать. Это действительно очень похоже на меня.       Улыбается, и до меня медленно доходит, что я проебал сейчас свой шанс поцеловать его. Потому что мне мало просто поцелуя. Потому что хочу большего, чем секс. Блять, я начинаю по-настоящему влюбляться в него. Можно ли вообще придумать что-то пожёстче этого? И это называется держать границу, не погружаться в омут. Я в этом омуте плескаюсь, как в бассейне, ещё с самого начала.       Он обхватывает меня за шею и в первый раз обнимает, максимально прижимается ко мне всем телом и сидит, утыкаясь носом в щеку, но поцеловать уже не пытается. Внезапно меня пронзает мысль.       — Это была своего рода проверка? — я ведь знаю, какой он параноик, как не доверяет людям и то, что произошло, запросто могло быть одной из его задумок. Я ведь чувствую, что он всё ещё присматривается ко мне. Так просто он не откроется.       — Странно, что ты не веришь, что тебя просто так захотели поцеловать.       Недоверчиво изгибаю бровь. Сука, лукавит. По глазам вижу, что всё это словно запланировано.       — Открой вторую бутылку, — просит.       Подскакивает с моих колен, и мне сразу становится так холодно. Сижу на месте и не двигаюсь. Я всё ещё жду ответ.       Он идёт через всю комнату к стулу, берёт толстовку и натягивает её на себя. Неужели действительно думал, что я только воспользоваться хочу им? Что после одного перепиха и не посмотрю на него, и что всё моё внимание сводится к простому сексу? Оборачивается и держит дистанцию, не подходит.       — Я знаю, сколько со мной проблем, Рич. Насколько я всех выбешиваю, что даже ты со всем своим терпением не способен это сгладить. Насколько я параноидален в вопросах отношений и доверия. Я это знаю, поверь. Мне очень часто указывали на это. Логично, что ты подумал именно так.       Подходит, и мне снова хочется, чтобы он вернулся на своё прежнее место. Чтобы сел на колени, а я его обнял. Мои мысли продолжают идти в очень неправильном направлении. Эдди словно мысли читает и садится рядом, снова выпивает вино.       — Это не была проверка. Но ещё пару месяцев назад я бы точно её устроил, говорю честно.       Закатываю глаза и открываю бутылку, чтобы сделать глоток прямо из горла. Чувствую, как приятно разливается жар в груди и отвечаю:       — Ты как будто сам хочешь докопаться однажды до чего-то такого мерзкого, что будто подтвердит твои предположения о людях. И когда не находишь, очень удивляешься.       Хорошо, что мы начали пить. Чувствую, что могу сказать ему больше, чем обычно. Да и он сейчас очень отличается от привычного Эдди, который словно фильтрует каждое ебаное слово, прежде чем его сказать. Поджав ноги, сидит ко мне лицом, подпирает голову рукой и выглядит так невинно, но я-то знаю, что в голове целый рой мыслей, одна хуже другой.       — Мне не доставляет никакого удовольствия убеждаться в том, что люди – уроды. Но чаще всего это и случается. Я всегда привык предполагать худшее. Это самый выигрышный вариант, понимаешь? Если окажусь прав, значит правильно делал, что пытался себя обезопасить, а если ошибусь, то приятно удивлюсь. Как сейчас.       Какое облегчение, блин, ну хоть приятно его удивить я способен. Пытаюсь его понять всеми силами, но так трудно развернуться, когда на тебя давят все те стены, которые он выстраивает вокруг себя. Я чувствую, как ему хочется мне довериться, как тянется ко мне. Ему приятно, когда я трогаю его или проявляю заботу, я вижу это так ясно. Он не из тех, кто молча бы сносил такие вещи, если бы они были ему омерзительны. Но он всегда останавливается на полшага, потому что боится. Будто говорит себе, что забылся и закрывается опять, привычно залезая в свой панцирь.       — Ты же понимаешь, что однажды со своей логикой можешь проебать что-то реально стоящее?       Уже давно стемнело, и в его комнате стало очень уютно, наверное, первый раз за всё время. Единственным источником света является настольная лампа возле стола. Жёлтый свет отражается в его зрачках, и я не могу разорвать наш зрительный контакт. Хочется остаться с ним подольше, не тянет идти домой, хотя я и так уже задержался допоздна.       — Думаешь, так легко просто взять и довериться?       — Думаю, что самые охуенные вещи как раз самые пиздецки сложные. Поэтому нам так и страшно. Но это того стоит, — отвечаю. — Знал бы ты, как стрёмно мне было подойти к тебе, сказать хоть слово. Ты весь казался таким... словно тебе никто и не нужен. Тем более я, блять. Зачем тебе в окружении кто-то, настолько отличающийся от тебя? По всем законам жанра я бесить тебя должен.       Он улыбается и снова придвигается ближе. Сейчас уже касается своим плечом, и мне двигаться не хочется, чтобы не разорвать наш контакт.       — Я не замечал, что был интересен тебе. Вообще. До того, как ты не попросил вместе выполнить проект. Тогда я насторожился.       — Тебе просто повезло, что я не из тех придурков, кто берёт нахрапом. Классно бы я тебя тогда спугнул. Хотя, кто знает, сколько бы я так ещё решался, если бы не тот ебучий дождь, из-за которого мы поехали вместе. Понимаешь о чём я? Если бы я так и боялся сблизиться с тобой, то на одного охуенного человека в моей жизни было бы меньше.       Мне не страшно сейчас говорить ему такие вещи. То ли алкоголь придаёт уверенности, то ли просто атмосфера сейчас слишком доверительная, и я пользуюсь моментом. Нам нужно говорить. Нужно узнавать друг друга через подобного рода разговоры, потому что по-другому никак. Я буду двигаться настолько микроскопическими шагами, насколько нужно. Чувствую, что это того стоит. Он этого стоит.       — Не был бы я уже немного выпившим, то смутился бы, — усмехается и через секунду тяжело выдыхает, снова позволяет тёмным мыслям заполнить. — Твои слова определённо имеют смысл, Рич. Мне и самому ужасно трудно от самого себя иногда. Ты просто однажды обжигаешься, а потом уже не можешь смотреть на вещи, как прежде. Хочешь поверить, но в глубине души знаешь результат. Знаешь, что могут предать в мгновение ока, что могут просто разлюбить, надоесть, измениться, заменить. Ты смотришь с позитивной стороны на реальность. Круто, когда находишь офигенного человека, а если нет? А если не выгорит, собирать потом себя по кускам, снова искать хоть какой-то долбанный смысл? Я не могу это выключить в себе. Мне бы очень хотелось перестать разочаровываться, уметь находить плюсы, быть более открытым, но блять. Я даже могу быть таким. Но когда притворяюсь, то это отнимает столько энергии, что становится в сто раз паршивее потом.       — Иногда просто нужно делать исключения, вот я о чём. А быть паинькой со всеми – это не твоё, — качаю головой, — это бы выглядело очень неестественно.       — И, тем не менее, какое-то время я так и жил. Школьное время было очень пизданутое. Казалось, что это важно – нравиться всем. Вокруг было слишком много людей, которые, как выяснилось, значили настолько мало, что аж обидно, что время тратил. Общаешься, думаешь, что всё настолько круто между вами, а на деле, когда этот человек исчезает из твоей жизни, понимаешь, что никакой потери, никакого дискомфорта и нет. Ты просто живёшь дальше. В этом, наверное, и измеряется важность близкого человека. Твоя жизнь пошатнётся, когда его не будет рядом. Если ты справляешься без кого-то, если не чувствуешь, что что-то поменялось, то нахрена вообще такие люди?       Всё же голова неслабо кружится, несмотря на то, что вино было лёгким. Мы даже ничего не ели, просто забыли об этом и ощущаю, что пьянею. Тело становится таким ватным, так хочется прикрыть глаза и уткнуться лицом ему в шею, ощущать тепло тела и просто остаться. Слушать его мягкий голос, убаюкиваться им и наслаждаться каждым мгновением общения.       — Большое количество знакомых, пустая трата времени и разговоры ни о чём. Хочешь сказать, что в школе ты был кем-то наподобие… меня? — делаю последний глоток и отдаю ему вино.       Смеётся и наклоняется, чтобы опустить бутылку на пол. Секунду он медлит, но затем кладёт голову мне на плечо, и я поворачиваю лицо, чтобы зарыться носом в его волосы. Я очень рад, что отключил телефон, перед тем, как идти к нему. Не хочу разрушить ни секунду момента, когда он такой.       — У меня, конечно, не так круто, как у тебя, получалось захватывать всеобщее внимание. Ты как будто создан для общения, у тебя это всё очень безболезненно и привлекательно получается. Я же делал над собой усилие. Да и слишком глупенький я был, чтобы на самом деле понимать, кто как ко мне относится. Принимал многое за чистую монету. Любую искренность на самом деле считал искренностью. А в итоге всем что-то нужно было. Только на первом курсе универа, наконец, понял это в полной мере.       Чувствую здесь какой-то подтекст по тому, как дрогнул его голос, и как упало его настроение. Не знаю, стоит ли мой вопрос того, чтобы нарушить царившую атмосферу. Мы говорим об ужасно личной херне, и мне не хочется углубляться сразу в дебри и расстраивать его прошлыми воспоминаниями. Но я ощущаю, что он имеет в виду кого-то конкретного. И не могу отрицать, что мне кольнуло в груди от любопытства и, быть может, капли ревности. Забавно, имею ли я вообще на неё право?       Эдди сам избавляет меня от нужды задать наводящий вопрос и приподнимается, чтобы заглянуть мне в лицо. Как же трудно вести себя с ним, как друг. Особенно, когда он так близко жмётся ко мне. Почти лежит на мне и водит ладонью по груди. Его действительно, как будто совсем не взяло. Взгляд осознанный, язык вовсе не заплетается, и мне ужасно хочется, чтобы он сейчас взял ответственность за то, что происходит между нами. Потому что я не настолько контролирую себя. Потому что пальцы горят от желания взять лицо в ладони и приблизиться к его губам.       — Ты можешь остаться у меня, уже очень поздно.       Шепчет это таким голосом, что у меня снова всё начинает шуметь в голове. Но я всё ещё осознаю очень чётко, что если эту ночь проведу с ним, то не смогу удержаться, не хватит никаких аргументов не притрагиваться к нему. Слишком боюсь, что весь сегодняшний вечер пойдёт насмарку, потому что я потороплюсь, как обычно перескочу нужные стадии и утолю мимолётное желание. Но моя-то цель не в этом. Не хочу, чтобы всё, что мы сказали сегодня, казалось прелюдией к сексу. Хочу, чтобы он мне доверял бескорыстно, хочу дать чувство безопасности. А это занимает гораздо больше времени, чем парочка откровенных разговоров.       Наклоняюсь к нему и зарываюсь в шею носом, вожу губами по мягкой коже, вдыхая его аромат. Мы сегодня так много позволяем друг другу, что даже язык не повернётся назвать нас друзьями после такого. Как же нереально оторваться. Чувствую, как он мелко начинает дрожать и кладёт руку на затылок, хочет, чтобы я продолжил целовать.       — Всё в порядке, я вызову машину.       Целую за ухом и слышу, как он рвано выдыхает. Он вздрагивает и словно не понимает, что сделал не так. Но на деле, Эдди сделал всё настолько правильно, что сейчас уйти для меня почти пытка.       — Рич, я не то имел в виду... Ты правда можешь остаться, я ничего не требую. Я могу лечь на диване, если хочешь.       Боже, я поцелую его прямо сейчас. Он бы сразу заткнулся, если бы понял, в чём настоящая причина. Не могу перестать улыбаться, глядя на него. Это очень забавно, если он думает, что обидел меня. Он так очаровательно волнуется, что я не сдерживаюсь и притягиваю его к себе, заставляю замолчать. Крепко сжимаю за талию, ощущаю, как тяжело дышит мне в плечо. Прямо чувствую, как роятся мысли в его мозгу. Не могу допустить, чтобы надумал чего-то не того, но и всей правды говорить нельзя. Иначе уже моя очередь наступит его спугнуть. Снова.       — Я безумно хочу остаться, но мне лучше уехать сегодня, понимаешь? Я слишком выпивший и не хочу, чтобы этот охуенный вечер пошёл наперекосяк, чтобы мы поторопились. Эдди, отпусти меня, пожалуйста, ладно? — Он прямо впился в меня, будто боится, что я не вернусь.       — Всё точно нормально? — еле убирает руки с плеч и тут же зарывается пальцами в мои волосы, просит посмотреть на себя. Гладит большими пальцами мои скулы и взволнованно кусает губу. Словно взглядом пытается залезть мне в голову и выпытать, о чём я думаю. Вот сейчас я точно чувствую, что это не было проверкой. Весь сегодняшний вечер был взаправду. Все его чувства были настоящие, и пока что мне этого хватает с лихвой.       — Всё просто замечательно. Спасибо тебе за сегодня.       — И тебе.       Прислоняется своим лбом к моему и отпускает, даёт встать.       После того, как пришло оповещение, что такси внизу, подаёт мне пальто, смотрит, облокотившись спиной о стену, как я завязываю шнурки. Нам обоим нужно дать время, чтобы привыкнуть к таким чувствам, потому что мне ещё никогда в жизни не было так сложно уходить от кого-то, хотя знаю, что мы буквально в понедельник встретимся снова. Я первый раз не хочу торопиться, и это охренеть какой важный момент для меня.       — Рич?       Поднимаю на него глаза. Его уже не так трясёт, как раньше, и он мягко улыбается, глядя на меня сверху вниз. Выравниваюсь и подхожу ближе. Мне кажется, Эдди и сам понял, что к чему и что будет лучше для нас.       — Напиши смс-ку, как доберёшься, хорошо?       Проводит небрежно ладонью по моим волосам и опускает взгляд на губы.       — Обойдёшься и стикером.       Дарю ответную улыбку, когда он легонько толкает меня в плечо и закатывает глаза. Качает головой и открывает мне дверь, освобождая проход.       Прислоняюсь спиной в лифте и крепко закрываю глаза ладонями. Это охуеть какой сюрреализм. Думаю, до меня дойдёт не сразу то, что произошло сегодня. Это пиздецки так не похоже на меня, на то, как я обычно действую. Я ведь воспользовался бы ситуацией в любой другой день. Сегодняшняя атмосфера была просто идеальная, мы оба этого хотели. Я сохну по этому человеку уже почти полгода и осознанно отказался провести с ним ночь. Несмотря на всю нелогичность моего поступка, который идёт вразрез с моими желаниями, это ощущается так правильно. У меня вырывается нервный смешок, ведь из-за того, что я не стал заниматься с ним сексом, только сейчас первый раз в жизни, я понимаю, что влюбился по-настоящему.