Имбирный пряник

Когда Чанель возвращается в кофейню, ему кажется, что он попал совсем в другое место. Нишу у игровой зоны украшают изображения кофейной тары всех возможных форм и размеров. И если эти рисунки еще можно назвать изысканными дополнениями к оленю, то картины в стиле экспрессионизм, которые развешаны вокруг эмблемы с названием кофейни, Чанеля откровенно раздражают. - А все было так хорошо, - раздосадовано замечает он и направляется к барной стойке. Единственное свободное место оказывается возле столика шумных школьниц. Юные посетительницы весьма экспрессивно обсуждают парней, учителей, парней-учителей и еще кучу других вещей, которые занимаю их светлые головы вместо учебы. Уже с первой минуты соседства Чанель ощущает себя ворчливым дедушкой, который мысленно готовится встать и рассказать детям о важности учебы и сохранения чужого личного пространства в одном публичном месте. С каждым их громким смешком Чанель чувствует, как голова начинает болеть все сильней. «Заведение тут не причем, не причем, не причем», - как мантру повторяет Пак, но злость никуда не девается. И пока Чанель включает наушники и настраивается на рабочий лад, школьницы умудряются разлить кофе на одну из картин у стены. Кстати, самую безвкусную по мнению Чанеля. И пока он мысленно ликует, к нарушительницам спокойствия направляется тот самый бариста. «Неужели у них такие проблемы с персоналом?» - мысленно задается вопросом Чанель, снимая наушники и откладывая телефон в сторону, приготовившись занять позицию активного наблюдателя. - Милые леди, а знаете кто повесил здесь эти картины? – добродушным тоном начинает парень, и школьницы отрицательно качают головой в ответ. - Мой хороший друг, который лечит детей от рака. Многие его пациенты никогда не смогут прийти сюда, пожаловаться на экзамены и просто прогуляться с друзьями. Чтобы им не было так грустно, они нарисовали эти картины. Одну из них вы только что испортили. У автора нет столько сил, чтобы написать её заново. Поэтому я вынужден попросить вас уйти или оплатить ущерб. - Извините нас, мы больше не будем, - бубнят девочки, но бариста остается непреклонным. - Того, что вы натворили, уже достаточно, - в его голосе появляются нотки решительности. - Освободите пожалуйста столик. - Как бы там ни было, они ваши клиенты и вы не можете требовать компенсацию у детей, - слышит Чанель откуда-то сбоку и инстинктивно оборачивается на чужой голос. Его владельцем оказывается лысоватый мужчина лет 45, который сидит за столиком в компании двух мужчин. Чанель не может не отметить про себя, что они подходят ему по внешности и возрасту. - Политика нашего заведения предполагает отказ от обслуживания клиентов, которые нанесли непоправимый вред имуществу, - спокойно поясняет бариста, не сводя глаз со школьниц. Я действую в рамках правил, не более того. - Но вы только что сказали, что это имущество не принадлежит вашему заведению. Специально придираетесь к детям? – с ехидной ухмылкой на лице интересуется посетитель. Его друзья только поддакивают. - Я не... - Интересно, что сказал бы на вашу выходку Пак Чанель, - не унимается посетитель. - Ему бы точно удалось по чести и справедливости наказать вас за неуважительное отношение к клиентам. Услышав свое имя, журналист замирает на месте и удивленно смотрит на людей перед собой. Бариста кланяется посетителю и возвращается за барную стойку, не удостоив Чанеля и школьниц даже мимолетным взглядом. В итоге девочки быстро забирают свои вещи и молча уходят из заведения, но бариста даже не смотрит в их сторону - он слишком занят наблюдением за процессом помола кофейных зерен. «Или здесь и правда что-то не так, или мне пора сменить род деятельности», - думает про себя Пак. Несколько минут Чанель сидит в растерянности, а потом оставляет на столе недопитый напиток, хватает телефон с наушниками и спешит выйти на улицу.