Имбирный пряник

— Горячий или холодный? — спрашивает Бэкхен, указывая на бумажный стаканчик, как только Чанель переступает порог его кофейни. — Cold, please*, — отвечает Чанель и слабо улыбается. –Good choice**, — улыбается в ответ Бэкхен, разглядывая Чанеля, который снимает пальто и оставляет его на вешалке. «Вот бы ты еще свитер снял», — думает Бекхен и радуется тому, что Чанель не знает о его мыслях. Чтобы отвлечься, он переключается на приготовление напитков. Через пару минут Бэкхен подходит к столику, за которым сидит Чанель, с двумя бумажными стаканчиками. Содержимое тары надежно скрыто за пластиковой крышкой. Чанель коротко кивает самому себе, берет стакан и решительно делает большой глоток. Напиток холодный, но очень обжигает горло — виски. Пак думал, что Бен сварит ему холодный кофе, поэтому едва не давится и с трудом проглатывает содержимое. — О, прости, мне стоило предупредить, — Бен смотрит на Пака испуганными глазами. — А то вдруг ты на антибиотиках или принципиально не пьешь алкоголь. — Все в порядке, — Чанель широко улыбается и мысленно приободряет Бэкхена. — Отличный выбор напитка на вечер. Не думал, что ты держишь крепкий алкоголь в кофейне. — Для посетителей не держу, но…– начинает Бэкхен и обхватывает руками свой стакан. Окончание фразы зависает в воздухе, но Чанель не хочет додумывать, каким оно могло быть. Ему кажется, что Бэкхен выбрал правильный напиток — так они оба расслабятся и спокойно поговорят. Пак делает еще один большой глоток виски и внимательно смотрит на Бена. — А если бы я сказал «горячий», это был бы грог? — Ага, с сиропом «Имбирный пряник», — улыбается Бэкхен и тоже прикасается губами к стакану. — Наверное, он тебе уже надоел. — У тебя острое желание накормить меня сладостями, — подмечает Чанель. — Мне просто кажется, что человеку, который слишком часто пьет американо без молока и сахара это просто необходимо, — Бэкхен так пристально смотрит на Чанеля, что тот хочет скрыться от этого взгляда. — Почему ты решил не ехать в Америку? — внезапно спрашивает Пак, чувствуя, что смущается. — Я ездил, — спокойно отвечает Бэкхен. — Но вернулся. Там правда спокойнее и свободнее относятся к чужим различиям, как мне и казалось. Но там нет того, что заставляет сердце трепетать. — И чего же? — спрашивает Чанель, но Бэкхен только загадочно улыбается и делает большой глоток из своего стакана. Чанель следует его примеру. Несмотря на то, что Пак-журналист привык задавать один и тот же вопрос разными словами, чтобы наконец-то получить ответ, Пак-мужчина не ждет ответов от того, кто не готов их дать. Ему внезапно становится интересно, разделяет ли его позицию Бэкхен. — Знаешь, а в Америке я впервые и попробовал виски, — говорит Бэкхен, чтобы сменить тему. — Аккурат на 16-летие. Кто-то из товарищей стащил бутылку из родительского бара. Тогда я подумал, что это какая-то гадость, и долил в стакан так много колы, что от виски остался только запах. — А потом каким-то пятничным вечером ты купил бутылку самого дорогого виски, попробовал и понял вкус жизни? — продолжает за него Чанель, и Бэкхен заливисто смеется. — Ну почти. А потом каким-то холодным вечером я увидел, что невероятно красивый и талантливый журналист написал обзор о моем детище. И мне было настолько интересно, что же он написал, но без крепкого и терпкого напитка я никак не мог на это решиться. — Не знал, что мои тексты вызывают любовь к виски, — улыбается Чанель. — Скорее любовь вызывает тягу к текстам, — тихо подмечает Бэкхен и резко поднимается на ноги. — Кажется, мой стакан опустел. Будешь еще? Не дожидаясь ответа, Бэкхен идет за стойку, берет новые стаканчики со стойки, бросает туда несколько кубиков льда из морозилки и тут же наливает виски. — Я все хочу узнать, почему ты пошел за мной? Это в целом ничего не меняет, но мне безумно интересно, — говорит Бэкхен, протягивая Чанелю второй стакан с алкоголем. — Не знаю, — пожимает плечами Чанель. — В тот момент мне показалось это важным. Будто мы не случайно встретились этим вечером, и это мой шанс реабилитироваться. — Реаблитироваться? — прищуривается Бэкхен. — Снова наладить контакт, раз уж его чуть не оборвало одно неотвеченное сообщение. — О, даааа, — протягивает Бэкхен. — Вплоть до сегодня я был уверен, что мне дали неправильный номер. Сложно было поверить, что человек, который зарабатывает на текстах, смущается ответить на такую мелочь. — Дали неправильный номер? — Я позвонил в приемную твоей редакции и сказал, что у меня есть секретная информация об одном из ресторанов города. Но так как я очень боюсь утечки, готов сказать ее тебе только при личной связи. Офис-менеджер долго думал, но потом сказал, что в офисе ты почти не бываешь, поэтому и продиктовал мне номер твоего мобильного. — Ты меня удивляешь, — только и говорит Чанель. А что тут еще скажешь? Он никак не может поверить, что Бэкхен пойдет на хитрости, лишь бы держать с ним контакт. — Мне не хотелось думать, что после внезапной встречи в моей кофейне мы снова потеряемся, — спокойно произносит Бэкхен. — Глупо, наверное. Мы потерялись много лет назад, и ты меня даже не вспомнил без подсказки. Но мне отчаянно хотелось оставить свой след в твоей жизни, а не быть очередным владельцем заведения, в которое ты зашел ради статьи. А еще я… Бэкхен не успевает договорить, ведь в кофейню вихрем влетает молоденькая девушка в расстегнутом бежевом пальто. Волосы с укладкой, но немного взлохмачены. В правой руке — маленькая сумка в тон, длинный ремень которой валяется на полу. В целом девушка выглядит так, будто за ней кто-то гонится. — Вы работаете? — быстро спрашивает посетительница, и не дожидаясь ответа, продолжает: — Сделайте пожалуйста кофе. Любой. Лишь бы горячий и побыстрее. Пожалуйста. Бэкхен даже не смотрит на время, чтобы проверить часы работы, не извиняется перед Чанелем и не спрашивает, добавлять ли молоко и сахар. Он быстро наполняет рожок и подставляет емкость под эспрессо. Затем переливает напиток в средний стакан, добавляет кипяток, ставит стакан с напитком на барную стойку и немного продвигает вперед, показывая посетительнице, что напиток готов. Чанель следит за этой картиной, как завороженный. И пока Бэкхен тянется за крышкой для стаканчика, в кофейню заходит высокий парень в расстегнутой кожанке. Чанелю кажется, что он с девушкой одного возраста. Подумать о них дальше он не успевает, так как девушка рывком хватает стакан, оставляя несколько капель на барной стойке и полу. Затем она выливает содержимое на грудь парня, от чего он шипит сквозь зубы. — Ты говорил, что мне не под силу согреть твое холодное сердце. Теперь, наверное, мне все же удалось, — выпаливает девушка на одном дыхании и выбегает из кофейни с пустым стаканчиком в руках так быстро, что никто из мужчин не успевает ей что-то возразить. Первым «отмирает» Бэкхен. Он протягивает парню маленькое белое полотенце, а следом — пакет замороженных фруктов из морозильника. — Приложите, чтобы успокоить кожу после ожога, — спокойно говорит Бэкхен. Парень коротко кивает и делает, как велено. Бэкхен стирает следы пролитого кофе с барной стойки, а Чанель оглядывается по сторонам, пытаясь придумать, чем же он может помочь. — Простите, — выдаливает из себя парень и тянется в карман за кошельком. — Я помогу вам с уборкой и оплачу кофе. Сколько с меня? — Не беспокойтесь, — Бэкхен машет руками перед собой, и Чанель улыбается, глядя на него. — Вы здесь жертва, а не преступник. Я все уберу, вам не стоит беспокоиться. И за кофе платить, конечно, не нужно. — Простите, — снова тянет парень, делая короткий поклон. Он убирает фрукты, которые до этого прижимал на груди поверх полотенца, и оставляет все это на барной стойке. Затем парень быстрой походкой выходит из заведения. Бэкхен следует за ним и закрывает дверь на защелку изнутри. ‐ Ну и ну, — только и тянет Чанель, который впервые в жизни чувствовал себя таким беспомощным. — Дорамщики, — вздыхает Бэкхен, подходя к барной стойке, чтобы снова убрать фрукты в морозильник. Мокрое полотенце остается сиротливо лежать на чистой поверхности. Хоть Бэкхен и хотел рассказать Чанелю что-то еще, момент был безвозвратно упущен. Но странное дело — Бена это совсем не злит и не расстраивает. — И часто так… — Второй раз за все время работы, — улыбается Бэкхен, показывая Чанелю знак «подожди» и идет в подсобку. Чанель слышит плеск воды откуда-то издалека. Ему очень хочется убраться в помещении вместо Бэкхена, но почему-то он уверен, что Бена это только разозлит. Бэкхен выходит из подсобки, держа ведро, наполненное мыльный водой, в одной руке и швабру — в другой. За несколько ловких движений он стирает капли кофе и следы чужих ботинок на полу. Затем снова удаляется в подсобку. Пока Бен занят мини-уборкой, Пак размышляет о том, что за всю жизнь он почти не думал о человеческих странностях. И до этого дня ему в целом не приходилось с ними сталкиваться (если не вспоминать школьных задир и Сэхуна, который топал в его комнату общежития в одном полотенце). От мыслей его отвлекает скрип стула по полу. Бэкхен пристраивается рядом и вмиг осушает свой стакан. — Знаешь, я думаю, что существует три варианта развития отношений, — говорит Бэкхен, внимательно заглядввая Чанелю в глаза. — Первый — сказочный. Это когда конец наступает аккурат после обмена кольцами. Красиво, но депрессивно. Второй — дорамный. Это когда вы совсем друг другу не подходите и сталкиваетесь везде. Переживаете громкие ссоры на ровном месте, но после невинного чмока или секса наступает стадия «любовь до гроба» без лишних объяснений. Хорошо, но слащаво. И третий вариант — реалистичный. Когда секс может быть началом, концом, серединой или вообще ненужным случайным эпизодом перед затяжной зимой одиночества или другой любовной историей. — И какой вариант тебе по душе? — спрашивает Чанель. — Тот, в котором есть ты, — отвечает Бэкхен и накрывает губы Чанеля своими. Пак чувствует его тепло и рассматривает длинные подрагивающие ресницы. Он даже забывает закрыть глаза, и приходит в себя, когда Бэкхен кладет ладонь ему на затылок, чтобы притянуть к себе ближе. «Интересно, это просто пьяный поцелуй или нет?» — успевает подумать Чанель перед тем, как превратить невинный чмок в нечто более интимное. *(англ.) Холодный, пожалуйста ** (англ.) Отличный выбор