Не тот улов

      Обычно, когда у нас последние приготовления к торжествам идут, неразбериха начинается слуги по замку мечутся, проверяют, все ли готово, но что-нибудь, да забудут или испортят. А все благородные в покоях прячутся — наряжаются. Вот и пробрался не замеченный в семейный храм, который у нас в подвале находится. Просьба у меня была к духам домашним… Нет, не просьба, а мольба слезная! А потому кинжалом ладонь порезал и на камень алтарный кровушку свежую покропил. А как впиталась она без следа, зашептал: — Отворотите, благодетели, невесту мою! Не надобна больше… За алтарем громко и негодующе зашуршали и стало в храме холодно, аж пар изо рта при дыхании… Но не струсил и не побежал, а нагло им сообщил: — Сами знаете, кто мне теперь надобен!!! И вот тут-то точно ругательства из-за алтарного камня услышал. — И до казны мне дела нет! — рявкнул, но, на всякий случай еще кровушки добавил — чтоб задобрить разозлившихся.       А шорохи-то стихли! И подношение мое приняли — камень сухой остался. Значит, есть надежда — помогут. Ушел, гордо спину выпрямивши и не оглядываясь.       Когда вернулся, решил порез на ладони маслом лечебным обработать. Снадобье это Береника из трав колдовских изготовляет и только в небольших количествах, а потому хранил его в маленьком темном флаконе с крышкой, да на цепочке. Над кроватью у меня эта диковинка висела. Достаточно на рану одну каплю пролить и она заживать начинает. Вот за этим-то занятием и застала меня Энаис, подобно матушке без стука ко мне вломившаяся. А за ней — служанки, которые платье на госпоже своей подшивали — опять модистки намудрили.       Увидала меня и давай ржать. — Ты чего, сестрица?! Да, странная она последнее время. — Ты склянку-то это… С собой возьми, когда к русалу своему заявишься! И опять ржать. — Чего?! Покраснел, а почему — и сам не понял. — Ну… пригодится она тебе! И удрала, чуть подол платья не разорвала — дверью его прищемила, но служанки не дремали и наряд спасли, и принцессу… от гнева королевского. Да, какая-то она… чудная сделалась, на щеках румянец, глазища горят и по замку носится — заболела будто! Но… цепочку с флаконом на шею надел и под рубашку спрятал.       И вот пришло время бала. Без конфуза не обошлось: когда гости званные в зале собирались, люстра наша здоровенная чуть было на них не свалилась, но Береника ее вовремя заклятиями удержала и магией своей обратно к потолку пришпилила.       Ведьма где-то в зале. Наверняка чьей-то дальней родственницей прикинулась, и, конечно же, девицей на выданье. Ну, а повесы наши опять ей очаруются и плясать до упаду с хитрюгой будут. И плясками одними дело не ограничится, благо укромных темных уголков в замке предостаточно. А поутряне, ох проснется один такой дурень с головной болью жуткой, которая к вечеру пройдет. Да вот только жизнь смертная на год сократится. Эх, каждый раз угадать пытаюсь, в кого плутовка оборотилась, а не получается! Ну, на то она и ведьма, Береника-то.       К вящей радости моей ни батюшка, ни матушка в зале бальном так и не появились! Да и брат мой старший с женою не приехал! Демоненка почтового с депешей прислал, мол дети у него захворали и у жены мигрень. Но, взаправду, наверняка боится, что матушка наша суровая его, короля будущего, за уши прилюдно оттаскает — это за войну несостоявшуюся гражданскую.       Гости в зале бальном собирались, сплетнями обменивались, музыканты — на скамьях рассаживались, а я — Дэма высматривал. Уже опасаться стал, что гад мой морской смалодушничал и не явится на Бал Осенний вовсе… Вот с планом-то что тогда?! Но нет! Все-таки… пришел! Но только за тем, чтоб стенку подпирать. Сердце мое заколотило, да так, думал ребра проломит и наружу выпрыгнет! Девицы бессовестные виться вокруг него начали, наперебой глупости трещать голосами писклявыми — такие на материке сейчас в моде. И вот срам! Подолами платьев своих о него отираться!       Заскрипел зубами, но не подошел. Но и не радоваться не мог: Дэм мрачнее тучи и от силы парой слов обмолвился с самыми нахальными. Глянул в его сторону и отвернулся демонстративно. Пусть бесится! Правильным таким оно и полезно!       Что ты затеял?! Бросаешь в окружении двуногих девиц?! Месть за то, что не поддался там, на берегу?! Ну что ж, никуда не тороплюсь и понаблюдаю за твоими сумасбродствами…       Бал этот, впрочем, как и все остальные сезонные, затем нужен, чтобы девиц на выданье родителям с рук сбыть, ну и, чтобы вдовствующие мадамы новых жертв себе присмотрели. Вот одна такая, Флоретта де Туссен, мне и нужна. Недавно третьего мужа, что в деды ей годился, схоронила. И ко двору батиному обратно явилась. А родитель мой всегда к ней, чертовке, неровно дышал, а потому нынче — первая фрейлина. Наверное, следующим супругом ее будет наш министр финансов, Жейкоб Бычий Глаз, и… скоро бате придется искать ему замену.       Красивая: пышнотелая и блондинка. И хоть к формам ее округлым равнодушен остался, сегодня за ней приударю и у министра уведу — часть плана.       Музыканты наши, уже не сильно трезвые, а потому и менуэт, бал открывающий, заиграли невпопад и на первых нотах сфальшивили. Но имеют право: батя им уже больше полгода только половину жалованья платит.       Пары в центре зала танцевать начали не одновременно. А потому кавалеры, не шибко ловкие девицам на ноги наступить успели.       Да, дуэли сегодня точно будут. И никто драчунов не разнимет: батя, похмельем страдающий, никаких распоряжений по этому поводу не давал.       Зыркнул украдкой на грустного Дэма и наглейшим образом в танец влез. Флоретту, довольно улыбающуюся, от батиного министра оттеснил. Услышал только «молокосос!», да и то — тихое. Министр, под смешки ехидные, поспешно ретировался. На дуэль точно не вызовет — знает, проткну насквозь и в первые минуты поединка! — Неслыханно!!! — Хам!!! — Весь в деда!!! За спиной моей много чего про меня сказали и нелестного. Ну и пусть брешут! Принцам все можно!       Сплясал довольно сносно, хоть местами и мимо такта. И ни одной леди ног не отдавил. Ну, разве что Исабелле де Буа на подол наступил. Но сама виновата — нечего такие длинные платья носить! А брат ее двоюродный, что с ней танцевал, только хмыкнул. Даже матушка лучше него фехтует, а потому и этой дуэли не бывать.       Закончили музыканты играть, да ни разом и мимо нот, как я мимо такта под менуэт их плясал. Поклонился Флоретте, она в ответ — реверанс. Ух, буквально кожей взгляд гада моего морского почувствовал! Но даже не обернулся, хоть и стоило мне это немало волевых усилий. Нет! Если только сейчас к нему подойду, а ведь я подойду… Весь план демону под хвост! И потому остался рядом с Флореттой и, как мог, восторг бурный изображал. Придворные наши загудели, что улей растревоженный — выходкой своей их на полгода вперед сплетнями обеспечил! И на достигнутом останавливаться не собирался!       Играет музыка. Ваша отвратительная, варварская музыка! И ты танцуешь с этой человеческой женщиной! Каждый твой шаг отдается болью в сердце! Но не верю, что всерьез! Мучаешь, ведешь какую-то дурацкую, одному тебе понятную игру! И принимаю правила, хоть и не знаю их.       Еще один поклон, хоть и кривоватый. Поцеловал Флоретте руку пухлую, в атласную перчатку затянутую. — Ах, миледи! — сказал и нарочито громко, чтоб все в зале услышали, особенно Дэм, — простите мою дерзость! Фрейлина рассмеялась и тоже громко, да жеманно. — Прощаю, ваше высочество! Эх, и противно стало! Ну, Дэм, чего только ради тебя не сделаешь! Потому не повернулся к ней спиной и не удрал. — Миледи, подарите мне следующий танец! Да, вот такой я наглец! Посмотрела она в свою книжку-аженду, к браслету золотой цепочкой пристегнутую. Ну, и я в нее заглянул. Так, следующий танец обещан батиному министру международных дел, Вэнсу Полоумному. Ну, такие дела все равно ведем только с соседними островами. С материком — ничего, кроме рыбной торговли. И вот ведь трус! Даже не подошел! Я-то рассчитывал хотя бы на одну дуэль! Уж очень хотелось перед Дэмом покрасоваться! А тут такая победа легкая!       Станцевал с Флореттой альманду, а на последних нотах споткнулся. И все почему?! Девицы рядом с Дэмом захихикали, подлые! Это он им шутки какие-то рассказывал! Ну не мог в их сторону не посмотреть! И улыбается… мерзавец! А я-то так разозлить его старался! Ревновать заставить! Ну ничего! Упрямством в матушку уродился!       Вот и выдал себя! Споткнулся — тебе не все равно, мой Вэлиант!       И гавот Флоретта тоже протанцевала со мной. Уж и не знаю, был ли кто-нибудь в ее аженде еще записан, но не возражала. На пару танцев ее другим кавалерам уступил — от усталости ноги гудели. Хотел на Дэма глянуть и в зале его не нашел! Удрал! Выругался, но про себя! И решил дальше план в жизнь воплощать — отступать уж поздно было!        Испорчу тебе глупое веселье! Танцуй, раскланивайся перед ряженой куклой на потеху придворным шутам! Не буду твоим зрителем! Увы, не смогу уйти далеко…       Не один я в тот вечер благородную публику шокировал. Энаис наша — во дела — только со своим учителем танцев и отплясывала! — Убоялась бы! — Честь рода королевского марает! — Теперь остров точно под воду уйдет! Да, придворные наши всегда охочи и сплетничать, и осуждать… А уж предрекать гибель острова — хлебом не корми! И все бы ничего, да он и ростом ниже и тощий такой! Матушка ее выбор точно не одобрит! Ну, одно хорошо: принцессу, из-за нрава ее, никто больше на танцы не приглашал и если б не этот лорд Гарланд, пришлось бы ей, горемычной, с Дэмом на пару стенку подпирать…       Закончился бал так же, как и начался — менуэтом. Котильон музыканты наши после выпитого исполнить уже не смогли. Флоретта, сославшись на недомогание, ушла. В реверансе глубоком присела и зубасто мне улыбнулась, хищно так. Ну, понял, что с планом все отлично и будет меня вдовствующая фрейлина в покоях своих дожидаться. Еще ненадолго остался, чтоб сразу следом за ней не уходить — приличия все-таки! Полюбовался, как сеструха ладно менуэт выплясывает с кавалером своим невзрачным. Да, не зря она столько уроков брала… Когда из зала уходил — за спиной шушукались, ну, догадались, куда стопы-то свои направил!       К покоям Флоретты пробирался окольными путями, чтоб репутацию ее окончательно не сгубить. И в коридоре темном, рядом с покоями ее, меня, конечно же, дожидались. Видно, министр финансов постарался и на расправу со мной пятерых бесчестных картежников, ему должных, послал. И почему о пустой казне подумал?! Окружили. Вытащил из ножен меч и лихо им замахал, да так, что воздух засвистел. Струсили враги мои и не приближались. Эх, жаль зрителей нет! Но… В коридоре ветер вдруг поднялся, прям вихрь ледяной. И противников моих к стенам раскидал. А мне — хоть бы хны! Не вздрогнул даже. Горе убийцы на ноги повскакивали и бежать кинулись, не оглядываясь. А я был твердо уверен, что Дэма видел, тоже от меня удравшего трусливо. Мелькнула даже мысль, чтоб за ним и… часть плана пропустить. Но… недостаточно еще его ревновать заставил.       Злюсь! Не могу не злиться, хоть и понимаю, что именно этого и добиваешься! Сам себе противен, но иду следом, будто привязанный! И вру — только, чтобы защитить, помочь! Но… еще не знаешь, что теперь только мой! И шашни с этой красоткой не закончатся для тебя ничем, кроме разочарования… Позволю… И буду ждать…       Дверь незапертая распахнулась и, только порог переступил — за спиной захлопнулась и замок глухо лязгнул. Вот сомнения у меня тогда насчет фрейлины появились. — Я здесь, милый, — из спальни мне нежнейшим голоском проворковали. Ну, и пошел, да ноги, будто не свои, как деревянные стали.       Свечи, портьеры, кровать огромная с пологом, а на ней посредине — Флоретта в прозрачном пеньюаре и с волосами распущенными. Раскрыл было рот, чтоб ей сообщить, мол, подло использовал для достижения цели. Да так и закрыл — опередила. — Знаю, тебе только гад морской и надобен! Поразился, в очередной раз бабьей проницательности и лишь кивнул согласно. — А потому, давай хоть кроватью поскрипим… Вот тут меня на смех пробрало. И не понял, что у фрейлины свои мотивы были. Подошел и уселся, но на край. Скрипела, в основном, она, да еще и стонала, и кричала. Я пару раз голос подал и то неубедительно. Эх, раньше! Вот бабу голую мне покажи и… готов… А теперь?! Да хоть упрыгается она передо мной в пеньюаре этом своем! Один только Дэм на уме! И никто больше не нужен! Упала, зашуршала покрывалами, тяжело подышала и улеглась — мол, без сил после утех любовных. Глаза злые, горящие на меня скосила. — Иди! — сквозь зубы прошипела.       Снял кольцо. Пусть и старое, и поблекшее слегка, а золото. Это ей за понимание. Когда в окно вылазил, стук в дверь и лязг замка услышал. Эх, жаль не увидел, кто к фрейлине в гости наведался!       Вниз спускаться совсем несложно было. Стены замка нашего барельефами покрыты, морским злым ветром выщербленными. А еще обвиты плющом, нагло из оранжереи сбежавшим. Матушка его возвращать запретила, да и правильно! Сколько раз уж батю спасал, по пьяни из окон вываливавшегося?! А вот меня ветвями огрел за наглость! Но на большее не осмелился — кровь мою почуял.       Окна Дэма — этажом ниже и как раз под окнами этой Флоретты. А держит их Дэм всегда настежь открытыми, чтоб шум волн родных лучше слышать…