Не тот улов

      Спускался я быстро, а вниз старался не смотреть — окна Флоретты высоко, под самой крышей замка. Улыбка злорадная и во весь рот: Дэм наверняка и стоны хитрой фрейлины, и скрип ее кровати слышал. Поверил?!       Камень старый в обломках барельефов под весом моим крошиться стал. Чуть не навернулся! Матюкался, да громко…       Воздух уплотнился, густым сделался, будто матушкино любимое желе. И… словно невидимые руки на плечах почувствовал. И даже знал, чьи. А когда уцепился понадежнее — чары вокруг рассеялись, словно и не было вовсе! Дернул пару раз плющ, да побольнее! Не помог мне, зараза! Так еще и хлестнул в ответ: мол, нечего тут! Эх, жалко матушка трогать его запретила! Ну да к воронам! Заветное окно — все ближе, а потому и полез быстрее. Вот только трясло, прям как в лихорадке… Ведь с парнями-то никогда! Ну с девчонками, конечно, по-всякому было. Но их — только хотел, а… Дэма?! Его люблю! Вдруг… испорчу все?!       Когда подумал об этом — опять чуть было не свалился и… сразу невидимые руки за плечи схватили. Ну… разочаруется да в море обратно сбежит?! Может… наверх, к Флоретте и через дверь, наутек?! Но… судя по стонам и скрипам кровати, ох как хорошо слышным… она там не одна. А Дэм ждет. И отступать уж поздно — сам ведь затеял-то все…       Не удержался и усилил слух, прости, не смог не шпионить! Ревную, даже к этой притворщице! Хотя бы потому, что ты с ней рядом!       Жду. Полностью обнажен. Для тебя. Уродливые человеческие одежды больше не скрывают это уязвимое, слабое тело. Все еще не привык к нему, все еще стыжусь несовершенства. Воздух из распахнутого окна неприятно холодит кожу.       Усилием воли заставляю себя прекратить мерить шагами комнату. Сажусь на идеально убранную слугами кровать. Сердце замирает… От страха, от предвкушения, а затем срывается в пропасть бешеных, гулких ударов. И начинаю верить, что каменные стены сжимаются, хотят раздавить. Нечем дышать. Здесь, без тебя. Будто рыба, судорожно хватаю ртом воздух.       Цепляешься за выщербленные непогодой стены. Сквозь шепот родного моря слышу каждое движение. Громко, так, будто сам карабкаюсь рядом. Хорошо, что не отказался учиться магии воздуха — не дам тебе упасть. Поспеши! Или сойду с ума в этих безжизненных каменных стенах! От ожидания! От ревности! От одиночества! Негодующе шипит плющ, но не будет чинить тебе препятствий. Нам.       Повисаешь на руках и слегка подтягиваешься… Отчетливо вижу силуэт в широком проеме настежь распахнутого окна. Как же ты прекрасен! Растрепанные волосы, блестящие глаза… знаешь, зачем пришел… Ночное небо за твоей спиной вдруг кажется мне особенно темным. Забываю дышать. Сорвешься — подхвачу… Ловко спрыгиваешь сначала на подоконник, потом — на пол и… оказываешься в моих объятьях. — Вэл… Мерзавец!!! — зло крикнуть не получается и скрыть боль, отчаяние в голосе — тоже.       Не успеваешь ответить — впиваюсь тебе в губы. Болезненно, жадно, безнадежно отравленный горькой ревностью! Именно об этом мечтал там, в душном бальном зале, окруженный жеманными, лицемерными девицами… Но не осмелился подойти к тебе, такому дерзкому и самоуверенному.       Обнимаю все крепче, и жар твоего тела проникает под кожу. А когда прерываю поцелуй, судорожно вдыхаешь, дрожишь в моих руках, шепчешь в губы: — Дэм… Даже, если бы сейчас был скрыт чешуей, если бы вокруг шумело родное море, это ничего бы не изменило. Я все равно остался бы без защиты перед тобой… — Красивый, — шепчешь, словно услышав мои мысли. — До чертей. И почти тащишь к кровати. Победил. Сейчас, здесь, с тобой, мне нет никакого дела ни до принципов, ни до мнения твоих родителей! Только твои руки жаркие, грубые, нетерпеливые, ласкающие так неумело…       Валишь меня на кровать, прижимаешься, целуешь и опять гладишь. Ты словно изучаешь. Это тело для тебя так же непривычно, как и для меня. Отодвигаешься, смотришь. — Вэл?.. Беру тебя за руку, прижимаю твою горячую ладонь к груди и веду ею вниз. — Больше не побегу, — с трудом вспоминаю слова. Твой синий взгляд, Вэл… Лишает меня памяти, воли. Пропадаю, теряюсь в нем… Весь твой… Забирай… Но ты медлишь. Жаркая ладонь невыносимо долго ползет к паху. Касается возбужденного члена. Стон срывается с моих губ, будто против воли. Резко толкаюсь тебе в руку. — Вэл… — шепот едва различим. — Пожалуйста.       Сам не знаю, о чем прошу… Взять или быть моим?! Ласкаешь жаркой рукой мою плоть. Жестко, на грани боли. И уже не сдерживаюсь. Стоны. Дрожь. Мокрые дорожки слез на моих щеках. Будь сейчас в море — запел бы песню смерти и утопил корабль… или рыбацкую лодку… Нет! Теперь не смогу… Из-за тебя…       Нет больше каменных стен вокруг. Один только ты здесь, рядом… Не слышу голос моря, лишь стук любимого сердца. И дыхание. Тело сотрясает дрожь. Изгибаюсь, словно в конвульсии. — Вэл…       Волна удовольствия охватывает меня всего. Твоя рука слегка сжимается на члене. И весь растворяюсь, пропадаю в возбуждении, в жарком дурмане твоей кожи…       Молочно-белые капли моего семени на твоей ладони. Неосознанно, словно в бреду, вцепляюсь руками в твои плечи, тяну к себе, чтобы снова, в бесчисленный раз сжать в объятьях. Тело бьет дрожью, выгибает тебе навстречу. Задыхаясь, жадно припадаю к твоим губам, сухим и обветрившим. Вторгаюсь бесстыдным языком в твой рот и почти теряю остатки разума от того, с какой готовностью отвечаешь мне…       Обессилив, застываю под тобой… в сладком беспамятстве… Но этого мало… Ничтожно мало… С удивлением осознаю, что ты… все еще в одежде?! — Вэл… — тихо, успокаивающе, на ухо. Так напряжен… Странно. Ведь подчинился тебе… Ведь именно этого ты и хотел… — Можно?.. — не спрашиваю, умоляю. Согласно киваешь, чуть заметно. Шевелюсь. Будто в забытьи. Будто только из моря. В мерзких сетях! Переворачиваю тебя на спину. Позволяешь себя раздевать. И опять гладишь. Откуда эта дурацкая осторожность?!       Даже не подозревал, что могу ненавидеть эти ваши человеческие тряпки так сильно! Бесчисленные пуговицы и крючки! Разделяют! Мешают вжаться в тебя… Больно, удушающе. Кожа к коже… Так хочется обвить хвостом твои ноги, потереться о них чешуей, утащить под воду… Но… ни хвоста, ни воды здесь нет… Приподнимаешься и стаскиваю с тебя кафтан. Нет… не настолько терпеливый… Рву камзол, рубашку. Такая же участь ожидает и не в меру узкие штаны. На шее у тебя… какой-то крошечный флакон на грубой цепочке. — Что, защитный амулет?! — даже удается улыбнуться. Вздыхаешь, краснеешь. Раскрываешь и закрываешь рот. Избавляешься от своего странного украшения. Откуда в тебе эта скованность, Вэл?! — Дэм… — тянешь меня к себе, целуешь… Отвечаю. Мягко захватываю твой язык своим. Ласкаю, сплетаюсь. Твои губы… такие теплые. Ты весь… теплый. Никогда раньше не прикасался к кому-то, подобному тебе. Никогда раньше не чувствовал так ярко, остро…       Тихо стонешь, когда отрываюсь от твоих губ. Лишь затем, чтобы выцеловывать, ласкать шею, ключицы. Облизать затвердевшие розовые соски, втягивать их губами, дразнить кончиками пальцев. И ты забываешься в моих руках. Эта странная, неестественная напряженность уходит. Остается только желание. Наше с тобой. Одно на двоих.       Целую твой живот, задерживаюсь языком на аккуратном пупке. И слышу твой смех. — Щекотно!.. Не останавливаюсь. Облизываю пах, не забываю и о яичках, поджавшихся от возбуждения, касаюсь губами, ласкаю языком, пальцами. Стонешь сладко, долго… Просишь без слов. Захватываю твой член в жаркий, влажный плен рта. Сразу и на всю длину. Горло сжимается от спазмов, но мне удается расслабить его. Солоноватый привкус. Касаешься моих плеч, шеи, гладишь по голове. Сжимаю и расслабляю горло, скольжу рукой по твоему животу, груди, будто случайно дотрагиваюсь до соска. Слышу твои стоны, долгие, протяжные. Чувствительный. Уязвимый. Весь мой… Еще немного и ты изольешься мне в горло молочно-белым, жарким семенем. Останавливаюсь. Сажусь рядом на смятом покрывале. Оставляю тебя в плену твоего возбуждения. Зло смотришь на меня затуманенными страстью глазами, вздыхаешь. Прижимаю пальцы к твоим губам и ты с готовностью начинаешь облизывать, развратно посасывать их. Отнимаю руку.       Прикасаюсь к тебе, смотрю в глаза. Подушку под бедра. Хочу, чтобы ты видел. Влажный от слюны палец входит в еще сжатое, тугое отверстие.       Смущаешься. Румянец стыда на щеках. Хочу целовать их… Всего тебя целовать… Мой Вэл. Пальцев два. Скольжу по стеночкам, развожу в стороны. Готовлю себя. Смотришь. Касаюсь твоего возбужденного члена. Провожу по стволу. Медленно, сжимая почти до болезненного напряжения. Кончиками пальцев поглаживаю головку, скользкую от крохотных капель смазки. Стонешь. Но… не сейчас. Покорен. В глазах — только желание. Вылизываю твои пальцы. Убираю руку. Внутри — противная пустота. Разгоряченное, растравленное тело жаждет. И ты понимаешь… Ласкаешь меня. Неумело, грубо… Выгибаюсь. Больше не удерживаю в себе всхлипов. По щекам текут горячие слезы и ты… слизываешь их не менее горячим языком… Накрываешь мои губы своими. Горько-терпкий вкус моих слез в поцелуе, страстном, жестком. Оставляешь меня, вздрагивающего, задыхающегося от желания быть твоим… Вэл?! Смешно шаришься по кровати. Находишь свой дурацкий флакон на цепочке… Негнущимися пальцами открываешь. — Энаис… сказала… пригодится… Как же хочется запеть песню смерти! — Не смей… говорить… ее имя… сейчас!!! Порыв ураганного ветра за окном. — Вэл… милый… Резкий, травяной запах. Проливаешь что-то темное на смятое покрывало, растираешь по своему члену. Тяну к себе — больше не могу ждать. Твои скользкие пальцы внутри. — Бери… — ненавижу себя за слабость! Касаюсь твоего члена, направляю. Позволяешь. И теряешь контроль, когда входишь в меня. Инстинктивно сжимаюсь. Наши крики переходят в хрипы… Вот когда забываешь о своей треклятой осторожности! Срываешься… И утягиваешь меня за собой… Руки лихорадочно блуждают по телу, сжимают, то нежно, то больно… Мои — у тебя на плечах…       Ни с кем и никогда… Так… Волна, за волной… Теряюсь в удовольствии… Боли… Агонии… Волна?!       Где-то, за открытым окном… Слышен рев стихии… Терзаешь мои губы поцелуями. Ты внутри меня. Все быстрее… Боль и удовольствие. Прижимаю к себе.        Ураганный ветер. Хлопают ставни. Как же хочется запеть песню смерти! Шум ливня. Внутри, от тебя жар. Кровь закипает в венах. Так в Полнолуние, во время прилива… И… вновь не уверен… хочу любить… или все-таки погубить?! Но… забываю… о песне, о море, обо всем… Остаешься лишь ты. Удовольствие. Боль. Нетерпеливый. Бешеный. Рывками. Твое семя во мне… И опять следую за тобой… мгновениями позже. Следы страсти на разгоряченной коже… И твоей, и моей… Буря стихает. Нет сил шевелиться. Наваливаешься, сжимаешь в объятьях. — Не вздумай… сбежать!!!       Даже не могу рассмеяться в ответ. От порыва ветра резко хлопают ставни. Целую в припухшие, жаркие губы. У моих собратьев — прохладные и гладкие. А твои — обветрившие и… жаркие. А еще — сладкие. Мой Вэл…       Вот… бросит теперь! В море свое вернется! Все испортил! Бревном валялся! Но… люблю ведь, а потому и боялся, что не понравится ему, если грубо! И не понравилось! Разозлился! Вон бурю какую устроил! Точно бросит! И поцелуй этот — прощальный!