A Dangerous Game To Play

Shannon Выстрел. Этот звук всё ещё звенит у меня в ушах, руки трясутся, как у алкоголика, сердце стучит, как сумасшедшее, я хожу по коридору туда-сюда, скоро дырку протру в плитке, которой выстелен пол больницы. На скамейке сидит подруга Тины, сверлит меня взглядом и точно проклинает со словами «если бы не ты, урод». Может быть, она права: если бы я не вытащил Тину на улицу, в неё бы не выстрелили. Время тянулось так медленно, что я начинал сходить с ума от этого, нервы были на пределе, я превратился в ходячую бомбу замедленного действия, которая может взорваться в любой момент, стоит только задеть её. Полицейские ждали меня внизу, возле выхода из больницы, чтобы взять у меня показания, но мне было не до них, да и что я им скажу? Услышал выстрел и увидел, как девушка, которую я люблю, падает и истекает кровью? Какого черта вообще происходит?! Тяжело вздохнув, я обессилено сел на скамью, опустил голову на руки, закрыл глаза и попытался хотя бы немного успокоиться, но хрен мне!, — мною трясло, как порой бывает, когда тебе холодно. — Мистер Лето, — казалось, на моё плечо опустился камень с весом в тонну, хотя на самом деле это была всего лишь рука врача. — Вы меня слышите? Я поднял голову и посмотрел на врача: это был молодой мужчина, лет 30-35, с голубыми глазами и едва заметной улыбкой, которую недавно скрывала маска, на нём былая зелёная форма и белый халат, а на его нагрудном кармашке висел бедж с именем и фамилией: Кристиан Гордон. Наверное, всё плохо, раз он так нахмурился, посмотрев на меня, или это я так хреново выгляжу? — Вы муж пострадавшей? — Что? — Кажется, сейчас я завис хуже старого компьютера. — Да, да. Нет. — Я её парень. — На кой-хрен я соврал? Плевать, это не такая уже и ложь. — Что с ней, доктор? — Состояние стабильное. Пуля прошла на вылет — есть входное и выходное отверстия, и скорее всего, стрелял профи, ни один орган не задет. Единственное от чего ваша девушка могла умереть — потеря большого количества крови, но скорая вовремя приехала и доставила её к нам. Сегодня она ещё побудет в палате интенсивной терапии, а завтра, если показатели будут удовлетворительными, мы переведём её в обычную палату, но навестить её вы сможете не раньше, чем послезавтра. — Спасибо Вам, мистер… — Я ещё раз посмотрел на бедж. — Гордон. — Это моя работа. А сейчас, извините, мне надо заполнить некоторые бумаги. Улыбнувшись, доктор ушёл прочь, а подруга Тины поднялась вместе со мной, подошла ко мне и со всей силы заехала мне по лицу. Ладно, я, может быть, заслужил это, но блять!, как же больно-то! Ничего не сказав, она развернулась и пошла следом за врачом, а я ещё какое-то время стоял и приходил в себя.

***

Прошло два дня с того происшествия, как у двери моего номера стоял Джей, прожигая меня взглядом — быстрый, однако, у меня братец: только узнал новость и сразу же прилетел. Конечно, как же он оставит свою любимую сестрёнку одну, точнее со своим братом-идиотом, меня распирало от злости к Джареду, наверное, впервые за всю жизнь. Джа прошёл в номер, сел на диване, раскинув руки на спинке, и смотрел, как я хожу туда-сюда, собирая свои вещички, время от времени чертыхаясь, когда конечностями задевал углы мебели или стен. Ну почему мне всегда как-то не по себе, когда мой брат так наблюдает за мной, всегда чувствую себя мелким дураком, которого сейчас отчитает старший брат, и леща в придачу даст. — Джаред, хватит сжигать меня взглядом, бесишь! — Извините, пожалуйста, мистер Лето, что поставил Вас в неудобное положение. — Иди к чёрту! — Только после тебя. Ты точно попадёшь туда и будешь гореть в отдельном котле, я в этом уверен. Типа одиночная камера, только это одиночный котел. — Настоящий любящий брат, — я закатил глаза и пошёл в спальню. Переоделся в свежую одежду, схватил телефон, бумажник, ключ от номера и направился к выходу. — Ты идёшь, или мне на себе твою тощую задницу тащить? Джей ничего не ответил, как всегда. Он молча встал, пошёл за мной и не проронил ни слова на всём пути в больницу — мелкий определённо умеет сводить с ума, в плохом значении этого слова. Когда он время от времени бросает на тебя безразличный взгляд и продолжает молчать, тебе кажется, что ты сидишь на иголках, ведь у тебя нет ни малейшего понятия о мыслях Джареда. Это нервирует и в такие моменты хочется умереть. Tina Я пролежала в больнице всего лишь два дня, а такое чувство, будто две недели, врач запрещает вставать с кровати, всё тело уже болит, задница тоже уже занемела, скоро пролежни будут, если я хотя бы на минутки две не встану с этой гребаной койки. Оказывается, я везучая, потому что выстрел не задел ни один орган, пуля прошла на вылет, хирург заштопал дырки, осталось дождаться, пока всё затянется. За эти два дня ко мне несколько раз приходила Лиза, звонили товарищи из Белфаста, говорят, что Скотланд-Ярд уже ведёт расследование по поводу стрельбы в офицера полиции, но никто не сообщает никаких деталей, и это меня очень бесит. Из раздумий меня вывел звук открывающейся двери, наверное, опять Лиззи пришла навесить. Я медленно села и, если бы я стояла, то точно упала бы от удивления: в проходе стоял Джаред. Я готова была прыгать от радости, запрыгнуть на этого бородатого мужчину и повиснуть на нём, как коала, но моя радость убежала восвояси, как только за спиной Джея появился Шеннон. Братья вошли в палату, Джа сел на стул рядом со мной, а Шеннон присел на подоконник за моей головой, поэтому я не могла его видеть, слава богу. — Хей, детка, ну как же тебя угораздило-то так? — Да ладно тебе, и не такое бывало, — я отмахнулась, растягивая губы в улыбке. У меня действительно бывали ситуации хуже этой. — Как ты тут оказался? — Подруга твоя разбудила меня ни свет, ни заря. Как только я услышал, что ты в больнице, прилетел первым же рейсом, — я услышала, как хмыкнул Шеннон. Он, сто процентов, закрыл глаза, слегка опустил голову и покачал ею. — А мой братец даже не думал сообщать об этом. — Не хотел, чтобы возле Тины, кроме врачей бегал ещё и ты, как курочка-наседка. — Ше, замолчи. В этом есть и твоя вина. — Моя? Охренеть можно. На минуточку, это не я в тебя стрелял. — Если бы не ты — меня бы там вообще не было! — Если бы не ты, не твоя вредность, никого из нас здесь бы не было. — Брейк, ребята! Вы в больнице, можете хотя бы сейчас не ссориться? — Джаред поднял руки, будто пытался оттолкнуть нас с Шенноном друг от друга. — Вы оба виноваты в этом. В ссорах всегда виноваты две стороны. — Философ хренов, — буркнул старший Лето и покинул палату. Я посмотрела ему вслед, тяжело вздохнула, закрыла глаза и слегка откинула голову назад. Ну почему он такая заноза в заднице, постоянно бесит меня, будто это приносит ему неистовое удовольствие. Иногда я удивляюсь, как у нас вообще с ним что-то получилось, как я могла быть ласковой и спокойной рядом с Шенном, как нам удавалось сглаживать все острые углы в отношениях, а сейчас всё просто рушится, как карточный домик. Объясните мне, как это всё работает? — Хей, Тина, — голос Джея вывел меня из транса, его рука коснулась моей ладони и слегка сжала. — На самом деле, он всё ещё любит тебя. Просто всё это выбило его из колеи, что-то в механизме его жизни сломалось, когда ты уехала, а сейчас вот эта херня. — А у меня ничего не сломалось, по-твоему? Джа, я сломалась. Я всё так же люблю этого мудака, но пойми, у нас не получится быть вместе, мы абсолютно разные, когда мы рядом — такое чувство, будто мы сидим на вулкане, который вот-вот взорвётся. От этого всего как-то… — Я замолчала, подбирая подходящее слово, но ничего не подходила кроме банального… — Больно, что ли. — Ты мне это уже говорила, только другими словами, — ненавижу эту иронию в голосе младшего Лето, но без неё никуда, в этом весь Джаред. — Вы такие разные и это создаёт такую идеальную химию между вами, что мне остаётся завидовать вам. Вы ссоритесь, миритесь, смеётесь, будто каждый раз узнаете друг друга заново, у вас странные, может быть, даже, в каком-то роде, больные отношения, которые никогда не умрут из-за глупой, банальной и всеми ненавистной повседневности. Чёрт, хотел бы я ощутить что-то такое, ведь давно не было какого-то сумасшествия в отношениях. Ох, Тина, не будьте вы с Шенноном глупцами, не наломайте дров, которые потом не сможете разбросать по местам. — Они у нас больные, ты, чёрт возьми, попал в точку с определением. Веришь, когда я уехала, всё казалось таким правильным, логичным, что я ни капли не жалела. Ты это знаешь, ведь сам меня на самолёт и посадил, потому что я попросила. А через некоторое время, я почувствовала пустоту, будто кусочек меня оторвался и остался там, в ЛА, и сказал, что, может быть вернётся ко мне, если я прилечу обратно в этот сумасшедший город. Я не могу без твоего брата, расстояние между нами меня убивает, и с каждым днём всё больше и больше, мне будто перекрывают кислород; но рядом с ним — всё превращается в сплошную катастрофу, которая медленно превращается в Армагеддон. Смешно, правда? С ним быть сложно, а без него — невозможно. Это действительно болезнь, которую надо лечить, но лекарства от неё не существует. — Может, оно есть, только ты, как бы это сказать? Ты не хочешь верить, что это оно, — я непонимающе посмотрела на друга, слегка наклонив голову на бок. — Понимаешь, может, ваше лекарство — это вы сами? Ле­то по-доб­ро­му пос­мотрел на ме­ня, его гу­бы тронула мягкая улыбка, а воз­ле глаз растянулись маленькие и тонкие, как паутина, морщинки — он сейчас был настоящим братом, о котором можно только мечтать: добрым, надёжным, искренним, справедливым, очень мудрым, умеющим слушать, а главное — слышать. Всегда, всё то, что мне кажется бредом в моей собственной голове, из уст Джея звучит очень логично, правильно, как аксиома. Всегда. А ведь действительно, если по отдельности нам с Ше тяжело, может, нам стоит, как минимум, быть рядом, иметь возможность видеть друг друга, говорить друг с другом, знать, что каждый из нас в порядке и это не значит, что нам обязательно состоять в отношениях. Чёрт, теперь мне кажется, что если ты один раз попал в капкан под названием «Лето» — ты никогда из него не выберешься, как бы ни пыталась. Тяжело вздохнув, я посмотрела на Джареда, кое-как села, сбросив ноги с кровати, жестом попросила его привстать, что он и сделал, и крепко обняла его за шею. Этот человек всегда знает, как найти нужные слова, чтобы подбодрить, убедить меня в том, что я и так знаю, только не хочу в это верить и подтолкнуть к правильному, нужному мне пути. Погладив меня по спине, и поцеловав в голову, как это делает любящий отец, Джей на прощание улыбнулся мне и вышел из палаты, а вместо него вошёл Шеннон. После разговора с Джаредом, я уже знала, что надо всё-таки поговорить с Шенноном, расставить все точки над «і», чтобы между нами не оставалось никаких недопониманий и прочей херни. Лето присел на стул, где ещё несколько минут назад сидел его младший брат, посмотрел на меня, тяжело вздохнул, провёл ладонями по лицу, потом скрестил руки на груди и молча смотрел на меня, будто решил в гляделки поиграть. — Шенн, — я глубоко вдохнула, на мгновение закрыв глаза. — Прости меня. Мне не стоило кричать на тебя. — Угу. — Что «угу»? Ты специально это делаешь? — Делаю что? — Бесишь меня! Вот опять. Иногда мне кажется, что тебе приносит невероятное удовольствие, когда я злюсь. — Наверное, нам обоим это нравится, — Шенн тяжело выдохнул, на мгновение закрыл глаза, а потом продолжил. — Ладно, если серьёзно, я действительно не знал, что ты будешь в том клубе, я даже подумать не мог о том, что ты в Лондоне. Единственное, что я действительно знал, так это то, что ты живёшь в Белфасте. Вообще-то я летел к тебе, но решил на день остаться здесь и… Получилось всё, как получилось — Зачем? Чтобы поговорить? Для этого существует телефон и Скайп. — Это не то. Я хотел смотреть тебе в глаза, хотел, чтобы ты сказала мне в лицо, что не любишь, и тогда, может быть, мне стало бы легче, потому что всё это время меня терзала эта недосказанность между нами. Это как оборвать историю на самом интересном месте и не найти её продолжение. Я смотрела на него, часто моргая, мозг быстро перебирал различные варианты возможного ответа, но каждый раз, когда, вроде бы находил его, сразу отбрасывал, как бредовый. Вздохнув, я опустила голову — я опять не знала, что ответить. Я люблю его или это такая странная, непонятная привязанность, или же я просто пытаюсь оправдать себя, наши прошлые отношения. Может всё, что было между нами — иллюзия, которую мы оба приняли за действительность? Я уже ничего не понимаю, и это меня пугает больше, чем фраза «Я люблю тебя» сказанная кем-то из нас. Я не хочу обнадёживать ни его, ни себя, не хочу, чтобы кто-то из нас надеялся на что-то, чего вовсе может и не быть. Боже, почему я всегда всё так усложняю?! Шеннон, не произнося ни слова, хлопнул ладонями по своим коленям, поднялся, посмотрел на меня и направился к выходу. — Подожди. Останься, — мой голос сразу стал совсем тихим, хриплым, я теребила рубашку, которую, как правило, выдают в больницах, опустив глаза в пол. Я не насмеливалась смотреть на Лето, когда я стала такой? До знакомства с ним я никогда не сомневалась в том, что и как сказать, мне всегда было плевать на то, что обо мне подумают или как поймут мои слова. Но не сейчас. Шенн остановился, но возвращаться на место, где он только что сидел, не спешил. Я медленно поднялась на ноги, наплевав на всякие запреты врача, подошла к нему, обняла за пояс со спины, губами коснулась шеи, щекой прикоснулась к его плечу, закрыла глаза. — Останься со мной. Я хочу, чтобы ты остался. Наверное, это всё: мы, наши отношение — это с самого начала было безумием, но разве мы умеем иначе? Разве «нормально» — это про нас? Мы никогда не были нормальными. Ты — барабанщик-сорванец, дерзкий, резкий, грубый; я — коп, такая же дерзкая, как ты, хамка, несносная, но это делает нас нами, это нам друг в друге понравилось, покорило. Господи, я не знаю, что это, но я просто хочу быть рядом с тобой, чтобы ты был рядом со мной. Хочешь ли ты этого? — Хочу ли я? — Лето высвободился из моих объятий, повернулся ко мне лицом, схватил меня за запястья и пристально смотрел мне в глаза. — Хочу ли я этого? Зачем тогда, по-твоему, я пролетел тысячи миль? Чтобы перекинуться парочкой дежурных фраз? Или ты вообще меня не слушала? Я хочу знать, нужен ли я тебе, любишь ли ты меня. «Останься» или «Я хочу, чтобы ты остался» — этого мало, понимаешь? Это не значит ровным счётом ничего. Ты любишь меня, Тина? — Ненавижу! Одно мгновение и Шеннон сжал мою шею ладонью, но на этот раз осторожно, нежно, будто это поможет ему удержать меня, не даст убежать от него. Шенн внимательно рассматривал моё лицо, смотрел в глаза так, будто пробирался ко мне в душу и пытался вытащить оттуда что-то очень важное для него, что-то, что я держала в секрете от него; его взгляд скользнул по моему лицу, на шею, обратно и остановился на губах. Прикосновение губ, сладкий, нежный поцелуй, который просто выбил почву из-под ног, заставил сердце трепетать, как это делает бабочка, биться о рёбра, вырываться, а мне хотелось убежать, чтобы не повторить той же ошибки, не встать на те же самые грабли, под названием «Шеннон Лето», но, увы, я не смогла. Я не могла это сделать, не хотела, не могла и не желала противостоять тому, что чувствовала к нему. Чёрт бы тебя взял, Шеннон Кристофер! — Ненавижу тебя любя и… — Люблю ненавидя.