***
— Шенн, я могу попросить тебя об услуге? — М-м-м, слушаю. Я перебирал волосы Тины, убирал пряди ей за ухо, указательным пальцем погладил любимую по щеке, коснулся её плеча, повел по руке вниз, к запястью, обратно вверх, ладонью коснулся плеча и сместил руку на спину, повел вниз и остановился на пояснице. Я почувствовал, как Тина содрогнулась, потом напряглась, её ногти вонзились в кожу на боку, я сделал глубокий вдох и выдох, а Тина лишь усмехнулась и по-хозяйски забросила на меня свою ногу. — Я хочу, чтобы ты подыскал мне скромную квартиру в ЛА. Просто поищи. Сделаешь? — Ты хочешь вернуться в Штаты? — Не ты ли хотел, чтобы я вернулась? — Хотел. Но я не хочу, чтобы ты возвращалась туда только из-за меня, из-за моей прихоти. Я и так веду себя хуже эгоиста. — То есть, ты сейчас пытаешься отговорить меня от возвращения в Лос-Анджелес? — Нет. Я хочу, чтобы ты подумала, взвесила всё. Чтобы сама захотела туда вернуться, а не из-за меня. — Ты — дурак. Это не вопрос, а констатация факта. Чихать я хотела на Штаты и на город Ангелов. Я, как бы ни было сложно это признавать, хочу вернуться туда из-за тебя. Я знаю, что веду себя не совсем адекватно, странно и всё такое, но, я действительно люблю тебя и вернусь к тебе. Даже после всего, что произошло. Только после того, как закончу здесь все дела. Договорились? Я утвердительно кивнул, а после заключил Тину в объятия, страстно поцеловал её, повалил на спину и целовал её, как в последний раз; сжимал в своих объятиях, ласкал её тело, подчинял себе, она была моей, была послушной, податливой и игривой, отдавалась своим чувствам, открыто говорила о том, чего она хочет. Я чувствовал, как желание охватывает нас, как медленно, почти мучительно наполняет наши тела, готовые биться в агонии, впитывать страсть и отдаваться ей. Мы любили друг друга, как самые страстные любовники, любили, как умеют самые нежные существа на свете, любили искренне, наивно, будто это было впервые. Мы любили и были любимы. — Шеннон, сынок, — лёгкое прикосновение руки к моему плечу выводит меня из такого прекрасного сна. — Езжай домой, тебе надо поспать. — Я не хочу. Мам, я не могу уехать, не могу оставить её тут одну. Я слишком много раз оставлял её. — Шенн, выматывая себя, ты ей не помогаешь. Вряд ли Тина бы обрадовалась, если бы увидела тебя в таком виде: синяки под глазами, будто ты месяц не спал, двухнедельная борода, мятая одежда, которая на тебе скоро висеть будет, потому что ты не питаешься нормально. — Мама… — Езжай домой и поспи, прими душ, покушай, конец концом! Я твоя мать, Шеннон Кристофер! Делай, что тебе велят. — Мне не 10 лет, — я посмотрел на маму и вздохнул. Чёрт, даже сил спорить нет. — Хорошо. — Тем более, Тина не будет одна. Сейчас с ней побуду я, потом приедет Джаред. А ночью с ней будут врачи. Не надо ночевать у неё в палате и… — Вам — не надо, а мне — надо! Ладно, я поехал, ночью вернусь. Я пальцами провёл по щеке Тины, губами коснулся её лба и покинул палату.***
Я резко сел на кровати, тело было мокрым от пота, простынь неприятно прилипала ко мне, дыхание было тяжёлым, сбитым, будто я пробежал несколько миль под палящим солнцем, руки тряслись, в висках пульсировало, а во рту было сухо, как в пустыне. Теперь я понимаю Тину, которая ночами срывалась и хватала ртом воздух, когда ей снились кошмары. Я лёг обратно, закрыл глаза и провёл руками по лицу. По комнате разносился какой-то странный звук, будто муха летала, но почти сразу до меня дошло, что это вибрирует мой телефон, который валялся на полу возле кровати. На экране светился номер Джареда. — Слушаю. — Шенн! Приезжай в больницу! Шенн, Тина проснулась! Она проснулась, Ше! В телефоне раздались звуки, а я пытался «переварить» то, что только что услышал. Меня охватило какое-то странное чувство, я даже не знал, что делать: прыгать от радости, плакать от счастья и нереальности происходящего или быстро собираться и мчаться в больницу? Я глубоко вдохнул и начал одеваться. Надев первое, что выпало из шкафа, я быстро покинул дом, поймал такси и помчался к Тине. Ворвавшись в отделение интенсивной терапии, я увидел, как из палаты Тины вышел врач, за ним Джаред и мама. Я кивнул им и быстро побежал в палату. Открыв дверь, я тихо вошёл внутрь, подошёл к койке, присел на стул, взял ладошку Тины в свои руки, поцеловал её костяшки, приложил внутреннюю сторону её ладони к своей щеке, почувствовал, как дрогнули её пальцы. — Ты колючий, — тихий, едва слышный шепот был для меня подобно самой прекрасной песне на свете. — Я знаю. Детка, ты так меня напугала. Малышка моя. — Я думала, что умру. Что уже умерла. — Тихо, не говори так. Молчи, тебе нельзя напрягаться. — Да ладно тебе, Ше. Хуже уже не будет. — Не важно. Никогда, больше никогда так не делай, слышишь? Я не заслуживаю, чтобы за меня умирали. — Нет, ты не заслуживаешь. Но также Констанс и Джей не заслуживают страданий, которые могли бы на них обрушиться. — Думаешь, они сейчас меньше страдают? — Они не страдают, они — сопереживают тебе, поддерживают тебя, заботятся о тебе, любят тебя. Они — твоя семья, а я… — Тина на мгновение замолчала, слова давались ей с трудом, она облизала губы и продолжила. — Всего лишь человек, который внезапно появился в твоей жизни неизвестно зачем, и который может так же внезапно исчезнуть. Никто бы не страдал, если бы меня не спасли. — Ты себя слышишь? Поверь, мне было бы больно, если бы… И Лизе. Она мне голову чуть не оторвала, когда узнала обо всём. Я думал, эта дама закопает меня в саду своего дома и даже табличку не поставит. — Это в её стиле. Но это всё шутки. Если честно, я была готова попрощаться со своей жизнью. Наверное, это эгоистично говорить такое. — Это идиотизм, Тина. — Пусть будет так. Между нами запала тишина, которая давила, угнетала и разъедала изнутри. — Шенн, не приходи больше. Не надо сидеть возле моей койки. Не выматывай себя, мне это не поможет. Возвращайтесь домой, в Штаты. — Стоп, что? Ты берешь и просто так прогоняешь меня? После всего, что было между нами? Италия, Лондон? Ты берешь и просто так всё перечёркиваешь? — Шенн… — Заткнись и слушай меня. Мне надоело, что ты всё решаешь за нас обоих, что ты решаешь за меня и указываешь, что мне делать! Пошло оно всё на хер! Мне не 10 лет и я сам могу решить, что мне надо и как всё будет! Ты — моя девушка, я люблю тебя и, чёрт возьми, я поступаю так, как любой мужчина, который действительно любит. Я готов сделать для тебя много всего, пожертвовать многим, потому что люблю. Мне плевать на то, что ты собираешься мне говорить. Плевать, что у тебя шрамы, плевать на твой стервозный характер, плевать на то, что ты хочешь или нет. На хрен всё. Ты — моя и в Штаты я вернусь только с тобой. Твои дела тут закончены. Нравится тебе это или нет, хочешь ты этого или нет. Ты поняла меня? Тина ничего не ответила, она просто лежала и смотрела на меня, часто моргая, я увидел, как по её щеке потекла слеза, а после она пальцами коснулась моей руки. Возможно, мне не стоило сейчас говорить всё это, не в таком тоне, но иначе я не мог: Тина слишком упрямая, чтобы с ней церемониться. Эта девчонка понимает только язык приказов. Надеюсь, у меня получилось немного вправить ей мозг. — Ты невыносим, Шеннон Лето. — У меня прекрасный учитель.