***
В их с Никой холодильнике нашлись свежие огурцы, помидоры и почти свежая редиска, до которой всё не доходили руки. В принципе, можно было приготовить что-нибудь более существенное, но после прогулки стало так невыносимо лень, что Вера решила ограничиться овощами и хлебом. И избавиться от редиски заодно. Захватив с холодильника бутылку подсолнечного масла, Вера направилась на кухню. Конечно, было бы гораздо удобнее хранить овощи и масло где-нибудь на общей кухне, но ни Вера, ни Ника, ни кто-либо из их друзей уже давно этого не делали, предпочитая небольшие, но свои холодильники в комнатах. Удобство — удобством, а кухня все-таки общая. Соответственно, всё, что оставлялось на кухне, автоматически и чаще всего без спроса становилось общим. Вера хорошо помнила первый раз, когда они с Никой столкнулись с местными порядками. Это было на второй неделе жизни в общежитии, когда первокурсники еще питали какие-то надежды на веселую и интересную самостоятельную жизнь. Девочки поголовно решили не ходить в столовую, а готовить для себя исключительно здоровую пищу, поэтому холодильник и шкафы ломились от продуктов, принадлежность которых не всегда можно было легко установить, на кухне постоянно что-то варилось, и было полно народу. В один из таких вечеров после учебы Вера с Никой варили на ужин картошку. Картошка закипела и мерно бултыхалась в приоткрытой кастрюле, и Вера решила, что она вполне сможет дойти до комнаты и обратно так, чтобы картошка не успела сбежать. Поход туда-обратно занял не больше пяти минут, но этих несчастных пяти минут хватило, чтобы кто-то особенно ушлый приделал недоваренной картошке ноги. Что самое обидное, вместе с кастрюлей. Кастрюлю, правда, Вера нашла спустя две недели — грязную, в общей кухонной мойке. Теперь же общие шкафы пустовали — студенты быстро научились на чужих ошибках и перестали позволять превращать свою еду в общую. Только в холодильнике вот уже второй месяц одиноко жила кастрюля с макаронами, в авторстве которых никто не признавался. Вера как-то из любопытства заглянула под крышку и с тех пор старалась больше этого не делать. А под Новый год на кухню и вовсе забредали только случайные любители горячего чая и посиделок в одиночестве. Половина студентов разъехалась по домам, оставшиеся же предпочитали есть в недорогой столовой на первом этаже общежития. Вот и сейчас на кухне ожидаемо никого не оказалось. Веру такое положение дел скорее обрадовало — даже если она случайно заговорит с голосом в голове, все равно никто не услышит. Нож монотонно застучал по доске, нарезая огурец колечками. — Не понял, — удивленная галлюцинация, конечно, не заставила себя ждать. — Ты что, из «этих»?.. — Кого «этих»? — устало переспросила Вера. — Здоровый образ жизни, овощная диета, протеины и спортзал? — фыркнули ей в ответ. — Нельзя съесть что-нибудь нормальное? — Если тебе что-то не нравится, можешь проваливать, — буркнула Вера. Нож застучал чуть быстрее и раздраженнее. — Имей совесть, я жрать хочу! — возмущенно взвыли в голове. «Что, получил?» — мстительно подумала Вера. Так ему и надо, нечего мирным девушкам жизнь перед праздниками портить. — Это не ты хочешь жрать, это мы хотим жрать, — на лицо непроизвольно выползла улыбка. Да, удовольствие было ни с чем не сравнимое. — Ничего страшного, потерпишь. Нарезанный огурец полетел в тарелку, а на доску легла чуть подвявшая редиска. — Ненавижу редиску, — прокомментировал мужчина. Вера хмыкнула и к первой редиске добавила еще три. Всё равно надо доесть. — Это вообще законно?! — по новой завелась галлюцинация. — Когда вернусь в своё тело, первым делом найду тебя, запру в карцере и месяц буду кормить такой вот дрянью! Посмотрим, как тебе это понравится. Старательно игнорируя угрозы, Вера нарезала не особо аппетитную редиску на разномастные дольки — право слово, не до наведения красоты в тарелке — отправила ее к огурцу и покосилась на помидор. Большой, красный и, наверняка, очень вкусный помидор. Надо будет вспомнить, где они с Никой его раздобыли и сходить туда снова. В Москве редко появлялись такие замечательные овощи. Вера закусила губу. Желание съесть любимый овощ боролось с желанием насолить личной галлюцинации посильнее. — Ну и чего ты застыла? Режь давай, — проворчали в голове. Это решило дело. Вера отложила нож, залила салат маслом. А помидор можно и попозже съесть, никуда он не денется. — Я с тобой от голода подохну, — обреченно выдал мужчина. Получившийся салатик, определенно, не вызывал у него энтузиазма. — Туда дорога, — невозмутимо ответила Вера, отправляя в рот кусочек редиски, а после медленно и сосредоточенно его прожевывая. Замечательная редиска. Пусть подавится ею. Некоторое время в голове было абсолютно тихо. Вера даже понадеялась, что, может, он и в самом деле подавился. Или у него аллергия, и он вообще помер. Но всем надеждам сегодня было не суждено сбыться. — Отвратительно, — на два тона ниже просипел деморализованный редиской противник. — Очень вкусно, — согласилась с ним Вера. — Пожалуй, этот замечательный салатик я заем еще парочкой редисок. И запью каркаде. Ты ведь любишь каркаде? — Я люблю убивать людей, — убежденно отозвалась галлюцинация. — Как только я выберусь отсюда, ты первая в очереди, можешь начинать молиться. — Серьёзные намерения, — Вера кивнула и заела редиску колесиком огурца. — Удачи тебе с этим. А про себя поставила заметку, что огуречно-редисочные салаты неплохо работают против надоедливых галлюцинаций. Ее воображаемый собеседник уже был согласен аннигилировать самостоятельно, лишь бы не есть это. В следующий раз надо будет оливок добавить, тогда точно сразу сбежит. Как вообще можно есть оливки?.. — Ты даже не представляешь, на что нарываешься. «Куда уж мне, недалекой», — согласилась с ним Вера. Говорят, с сумасшедшими надо во всем соглашаться. Что делать с голосами в головах у сумасшедших, медицина умалчивала, но Вере казалось, что такая тактика тоже сработает. — Тебе лучше договориться со мной, пока я согласен договариваться, — только ее невидимого собеседника, похоже, окончательно понесло. — Прекрати с этими глупостями. Мне похрен на тебя, но я на такое не подписывался. Так что изволь не морить свое тело, пока я сижу в нем. Вера замерла, не дожевав. Ах, он согласен договариваться? Ах, ей лучше договориться?! А он еще указывать ей вздумал, что делать с собственным телом?! Да не пошел бы он… Она медленно отложила вилку, оперлась руками о стол. — Значит, не подписывался? — протянула угрожающе. А потом неожиданно даже для себя взвилась: — Да кто тебя вообще сюда звал?! Какого черта ты приперся?! Это мое тело, ты-то на кой хрен мне нужен?! Проваливай отсюда, уматывай, сваливай! Как мне сказать тебе, чтобы ты понял?! Куда ты там можешь свалить?! В голове напряженно молчали. Потом Вера услышала глубокий удивленный вздох. Вот только не в голове, а вполне себе наяву, от входа на кухню. Вера обернулась. В дверях стояла Ника и изумленно оглядывалась. — Привет, — механически сказала ей Вера, отмечая, что голос немного охрип. — Привет, — откликнулась подруга. Еще раз осмотрелась. — Вера, а с кем это ты сейчас разговаривала?..Часть 3.
26 января 2018 г. в 14:22
— Ты же понимаешь, что игнорирование в нашем случае не поможет? — устало спросил мужчина.
Вера сделала вид, что не услышала.
Её план был предельно прост: быть может, если на галлюцинацию не обращать внимания, она сначала замолчит, а потом сама рассосется. Его реализацией Вера занималась уже минут пять, но успех не спешил давать знать о себе.
Галлюцинация участвовать в самолечении отказывалась: мужчина упорно привлекал к себе внимание, и на некоторые его фразы Вера просто не могла не среагировать. Конечно, ее сосед по голове уже знал, что она его слышит, но не отвечает, и пользовался этим на всю катушку.
Вера спешила. Она ушла довольно далеко от дома и по дороге успела замерзнуть, а теперь ноги в сапогах и вовсе почти не чувствовались. Хотелось поскорее дойти до общежития, сесть на кухне, вскипятить чайник и выпить чего-нибудь теплого.
На не слишком оживленной улице за три дома до общежития Вера посмотрела по сторонам, увидела, что машин нет, и не стала дожидаться, когда пешеходный светофор переключится на зеленый.
— Светофоры для глупых смертных? — тут же прорезался голос.
Вера чуть притормозила, осознала, фыркнула и двинулась дальше. Тоже мне, нянька нашелся.
— Ты это назло делаешь, да? — не унимался мужчина. — Типа «пусть меня собьет машина, и ему будет плохо»? Очень недальновидно. На тебя никогда не налетала пара тонн чистого веса? Уверяю тебя, незабываемые ощущения.
— Заткнись, — не сдержавшись, процедила Вера в ворот куртки. Чем ближе она подходила к общежитию, тем больше на улице встречалось знакомых лиц, и удивлять однокурсников кислой физиономией или, еще ужаснее, разговорами с самой собой не хотелось совершенно.
Конечно, к её просьбе прислушаться не соизволили.
— Еще раз попробуешь приказать мне или проигнорировать меня, — весело отозвался голос, — и я сделаю с тобой что-нибудь нехорошее.
Вера скептически хмыкнула.
Угу. Сделает. Матом обругает. Пару часов не будет разговаривать. Накричит. Не угрозы, а смех один.
Другого выхода, кроме полного игнорирования странной галлюцинации, Вера не видела. Что еще с ней можно делать? Не разговаривать же. К тому же мысли это загадочное явление читать не умело, и разговаривать с ним пришлось бы вслух, а такие дела всё ещё далеко выходили за Верино представление о нормальности. В дурку бы теперь не загреметь. И без того все праздники коту под хвост.