Я уйду, а ты останешься

Ника поднялась с постели, только когда окончательно убедилась в том, что ее красивое, легкое, гибкое тело вернулось к ней. После долгого и удивительно крепкого сна произошедшее вчера казалось ей не более, чем отголоском ее собственных фантазий или далеким-далеким прошлым, и, заглянув в зеркало, она лишь раздраженно усмехнулась. На шее и правда темнели следы зубов, при том очень четкие, изнутри налитые бордовой, запекшейся кровью, но никаких ран, которые почудились девушке, не было и в помине. «Подумаешь, – подумала она, по-дурацки улыбаясь и сбрасывая на пол халат, в котором спала. – Куснул за шею. Что такого?» Ее пробирал смех. Она обнаженная села на край кровати, немного поплакала, надела сорочку и, закутавшись в одеяло, уселась у тумбы, как подле покинутого королем трона. Ближе к обеду явился Драко. Он постучал, убедился, что дверь не заперта, и вошел, прозрачный, как пуховое перышко. Шаги его, как обычно, были пружинисты и резки, на кончиках ушей и в волосах сгущался неверный свет скрывшегося за чередой снежных облак солнца. — Мать неважно себя чувствует, – с порога оповестил мальчик и, пройдясь по комнате, остановился, чтобы оценить внешний вид девушки. – У тебя была возможность позавтракать за семейным столом. — Я только что проснулась, – почти честно сказала Ника. — Кого ты боишься? Моего отца? – Драко наклонился и, с минуту глядя ей в глаза, отпустил небрежный смешок. — Будто ты сам не боишься его, – фыркнула девушка. — Нет. Просто нужно быть с ним осторожнее, когда он не в духе. — А когда он не в духе? – резко поинтересовалась Ника, сдвинув тонкие брови. — Когда сидит в тюрьме, – Малфой-младший пугающе рассмеялся и скользнул к выходу. – Ладно. Жду тебя на обед в нашей столовой. Первый этаж, левый коридор, а дальше прямо и налево. Я хочу, чтобы ты надела платье. Он еще раз посмотрел на Нику, но теперь уже полувопросительно, словно ожидал какого-то ответа, условно улыбнулся одной стороной рта и исчез так же внезапно, как появился. Ника окончательно убедилась в том, что сходит с ума. Конечно! Это не сон, ни в коем случае не сон – это диковатые игры ее сознания с ней самой. Далеким зимним вечером она пробежала глазами последнее слово последней страницы детской книжки, которую недавно взяла в библиотеке, и, по какой-то давней привычке положив ее под подушку, легла спать. С того момента-то все и началось. «Работать меньше надо, – подумала девушка, хотя теперь уже было поздно давать самой себе советы. – Работа – зло, меньше работать – и никто тебя не укусит, никто…» Книга, которая лежала сейчас на опустевшей кровати, называлась «Гарри Поттер и принц-полукровка». Ника и сейчас помнила изумрудно-зеленую обложку, прочный корешок, чуть желтоватые страницы с ужасно знакомым, почти родным текстом. Неужели именно это послужило причиной ее сумасшествия, ее неожиданного безумия, и сейчас она сидит не в одной из гостевых комнат родового гнезда Малфоев, а в больничной палате? Тогда, конечно, можно объяснить редкие и всегда короткие появления Драко – это всего лишь приходит и уходит лечащий врач или, к примеру, санитар, чтобы проверить, жива ли все еще такая-то пациентка в палате номер такой-то. «А Люциус… Люциус – буйный псих, который цапнул меня во время прогулки, – продолжала рассуждать Ника. – А чем еще можно объяснить его странное поведение? Не помню, чтобы он любил пить чужую кровь, может быть, если только от скуки… Этот особняк – кошмарно скучное место. Не дом, а тюрьма, Азкабан какой-то». Она вдруг почувствовала приглушенную, едва ощутимую тревогу. Словно предзнаменование чего-то щекотнуло ее за ухом. «Азкабан… А ведь Люциус сейчас, – вспомнилось ей, – должен сидеть в тюрьме». Девушка уткнулась лицом в колени. От того, что она только что поняла, ей стало тяжело и дурно, но сидеть на месте, не двигаясь и ничего не предпринимая, было еще тяжелее, поэтому она твердо решила идти на обед. Ночью Ника, забыв о зельях, бездумно стянула одеяло с кровати, и теперь они раскатились по всей комнате. Отыскав бутылек Нарциссы и порцию незаконченного зелья, она долго не могла найти последний, пока не обнаружила его возле дальней ножки кровати. Пробка выскочила, видимо, после падения, и красноватая жидкость разлилась под кроватью крохотной блестящей лужицей. Девушка цокнула языком, подбирая пустой пузырек и стряхивая с него капли зелья. «Черт с этим, – подумала она. – Хотя бы у этого змея не будет соблазна снова укусить меня».