Я уйду, а ты останешься

Ника, дрожа, взяла в правую руку нож. Серебро приятно холодило кожу, но лезвие было слишком тупым, абсолютно бесполезным. В просторной светлой столовой, прямо напротив большого, занавешенного темным шелком окна стоял обеденный стол. Прямоугольный, лаковый, он был еще одной деталью четко спланированного интерьера. Даже сахарно-белые салфетки и заманчивый блеск приборов идеально вписывались в убранство комнаты. Занавески перекликались с паркетом из мутного дерева, изящные силуэты стульев гармонировали со спокойным фоном стен. Малфой-младший вальяжно нанизывал ломтики мяса на вилку, откусывал от них по половинке, с наслаждением разрывая зубами мясные волокна, а оставшейся частью еще какое-то время возил по тарелке – собирал соус и жир, при этом задумчиво поглядывая в окно, отчего его глаза становились завораживающего неуловимо-голубого оттенка. Малфой-старший растерянно и как-то устало хрустел гренками. Выглядел он так, будто не спал несколько дней: вокруг глаз и на висках обозначились тени, губы были бледны, на подбородке пробивалась прозрачная щетина. Увидев его, лже-Нарцисса даже слегка расслабила напряженные, поднятые плечи и приступила к еде. Однако от колких, почти испуганных взглядов в сторону мужа она удержаться не могла, как ни старалась. — Нарцисса, как ты себя чувствуешь? – как бы между прочим спросил Люциус, вместо взгляда подняв только брови. — Все в порядке, дорогой, – забито улыбнулась Ника. Она время от времени неуверенно дотрагивалась до ключиц, с ужасом вспоминая о следах на шее, но тут же понимала, что действие зелья скрывает все, и облегченно вздыхала про себя. — После ланча я провожу маму в ее комнату,- объявил Драко, многозначительно посмотрев на подложную мать, и зазвенел приборами, сгребая с тарелки остатки овощей. Краем глаза Ника заметила, как Люциус дернул верхней губой. Еще одно общее движение Малфоев, выражающее спектр эмоций от раздражения до насмешки. — Драко, перестань греметь, – четко выговаривая каждую букву каждого слова, словно отбивая барабанную дробь языком, попросил Люци. — Хорошо, отец, – жуя, сказал Драко и с видом послушного ребенка продолжил скрести вилкой. Мужчина глубоко вдохнул, видимо, готовясь разразиться страшной тирадой, но в этот момент двери столовой распахнулись, и на пороге появился домашний эльф. — Миссис Малфой попросила Драко зайти к ней, – сложив лапки у груди и пригнув голову, громко проговорил он. В комнате повисла чудовищная тишина. Ника вся сжалась, подобно эльфу, почти врастая спиной в спинку стула и в ужасе распахивая глаза. Она почти ощущала, как седеют корни ее волос, и уже думала о том, что в следующий раз необязательно будет использовать зелье, чтобы быть похожей на Нарциссу. Драко почти испуганно глянул на нее поверх чашки с кофе и подтянул к себе ноги под столом. Инстинктивно готовился к бегству. — Ну, так пусть идет, – сказал Люциус, упершись локтем в стол и положив подбородок на ладонь. – Что же ты сидишь, Драко? Иди. Мама зовет тебя. Два холодных взгляда пересеклись. Мальчик поставил чашку, поправил сахарницу, которая стояла чуть сбоку от центра стола, убрал салфетку с колен и, поднявшись, вышел. За ним, бросив робкий взгляд на оставшихся за столом, последовал эльф. Ника была готова рыдать. Драко бросил ее. Драко бросил ее. Оставил наедине со своим кровожадным папочкой, беззащитную, раскрытую. «Что поделаешь, – подумала она, – в этом вся особенность Малфоев. Скользкие паршивцы». Не в силах двинуться или поднять взгляд, девушка бессмысленно ковыряла в еде вилкой. Люциус же сменил позу и, закинув ногу на ногу, увлеченно намазывал тост маслом. Кажется, его не удивило и даже не заинтересовало то, что за столом с ним сидит явно не та женщина, за которую ее выдавали. — Мне показалось, - наконец произнес он, взмахнув ножиком, – что ты была слегка напугана нашей встречей. Ника молча уставилась на солонку. Неконтролируемый страх сменился тяжелой тревогой, и теперь представлялось возможным хотя бы ровно дышать, не боясь неожиданного всхлипа. — Согласись, это было глупо с твоей стороны,- продолжал Люциус. Волосы его на этот раз были собраны в низкий хвост, и это, в общем-то, смотрелось гораздо лучше, чем неизменно-бесформенная стальная грива. – Меня незачем бояться. Я не Темный Лорд, не дементор, даже не дракон. — Аспид, – хрипло проговорила Ника. — Что? – Малфой поднял одну бровь. — Вы – аспид. Мужчина негромко рассмеялся, то ли польщенный, то ли удивленный откровением Ники. Неспеша отложив тост, он вытер руки салфеткой и поднялся. Девушка встала тоже и метнулась к выходу, но успела добежать только до стойки, на которой за всем происходящим безмолвно наблюдала фарфоровая ваза. Не прикладывая усилий, Люциус догнал Нику и рывком развернул ее к себе. Снова эта улыбка, снова этот запах, знакомый, удушливый мужской запах, от которого перед глазами начинают плясать искры. Девушка, не глядя, схватила вазу, зажмурилась и с силой мазнула ею перед собой. Послышался треск и звон осыпающихся на пол осколков; пальцы, сжимавшие худые женские плечи, разжались. Ника открыла глаза и посмотрела на горлышко вазы, оставшееся в руке, потом подняла взгляд и увидела, как Люциус, закрывая ладонью лицо, отшатнулся. Отшатнулся, плохо держась на ногах – а дальше она не смотрела: развернувшись, в панике побежала прочь. Прочь из этой столовой, назад, в теплую одинокую комнатку на втором этаже.