Алиса в чужой стране

Мне показалось, что я выпала из реальности на какое-то время, потому что совсем не помню, как вышла из кабинета, спустилась на первый этаж и, выйдя из консульства, села в машину. Ожила, лишь когда дверца со стороны водительского сидения громко хлопнула. Я вздрогнула и тупым взглядом посмотрела на закрытую дверцу. Часто заморгала и потянулась к ремню безопасности, потому что мотор уже был заведён, а руки Джареда опустились на руль. Смотрела на что угодно, лишь бы не на него. Боялась с ним заговорить, как маленькая девочка. Почему-то было так стыдно, будто я совершила что-то настолько дурацкое и нелепое или скорее предала его как-то. А он всего-то навсего… чёрт. Да я же могла догадаться, что так и произойдёт. Что за цирк в моей голове? Ничего же и не произошло толком. — Поверить не могу, что ты сказал «да», — начала я как-то отсутствующе, смотрела прямо перед собой. Окна были открыты совсем чуть-чуть, была лишь небольшая щёлочка, но всё равно становилось прохладно. Ветер скользил по оголённым рукам, заставляя их покрыться гусиной кожей, а ладони уже похолодели, но не уверена, что именно от ветра. Попросить закрыть, что ли?.. Но мне так не хотелось просить его хоть о чём-либо ещё. Я и так осознавала, как много он для меня делает, но разговор в консульстве будто влепил мне звонкую пощечину, приводя в чувства. Джаред на свой страх и риск привёл меня в свою квартиру, дал мне чистую одежду, потратил на меня свою еду, тратил бензин, привозя меня то в больницу, то в консульство, пожертвовал своим отдыхом во время отпуска, в конце концов. А теперь ещё и ближайшие несколько недель я буду жить у него. Я же ему никто! Просто незнакомка! Как можно быть настолько добрым? Не понимаю. Что, если он просто растерялся и потому согласился? Бывает же такое. А сейчас проклинает себя самыми изощрёнными ругательствами в своей голове, ведь теперь-то от меня не отвязаться. Это будут самые неловкие недели за всю жизнь, должно быть. Хотя скорее, за его жизнь. Уж у меня-то пока вся моя осознанная жизнь пронизана какой-то неловкой атмосферой. — А что я должен был делать? — неожиданно спросил Джаред, в ответ на мои слова, хотя я уже и не ждала никакой реакции. — Оставить тебя одну? — Например, да, — кивнула и всё же посмотрела на него. Его взгляд бы устремлён на лобовое стекло. — Просто оставить одну. Ты не должен мне ничего. Почему я так возмущаюсь тому, что он согласился? Радоваться бы. Две недели проживу не одна в несчастном отеле, а в компании парня, да ещё и знаменитого актёра. Мечта любой девушки! Но почему-то мне было совсем не по себе. Будто мелкие жучки ползали под моей кожей, отравляя кровь чувством вины и собственной никчёмности. У меня ощущение, что я не на своём месте. Вот уж не знаю, где моё место, но уж точно не рядом со знаменитостью, живущим в дорогущей квартире и по вечерам смотрящим фильмы на огроменной плазме. Это всё не моё. Я лишняя в этом золотом, звёздном мире. Около двух минут он ничего не отвечал. Мы просто ехали по почти пустой дороге, а вокруг — ни звука. Ни машин рядом, ни каких-либо птиц, ни музыки, к которой я уже привыкла за короткое время. — Слушай, — вдруг начал он, всё ещё не поворачивая ко мне голову; следил за дорогой, — мне несложно, ладно? Эти недели пройдут быстро. Даже не заметишь. Я тяжело вздохнула, едва заметно покачав головой. Вытянула губы, посмотрев на свои руки, которые почему-то перестали быть холодными. Напротив, меня даже как-то бросило в жар, и стало невыносимо душно. — Ты пытаешься убедить в этом себя или меня? К счастью, я не знала, как будет на английском «убедить», поэтому, хоть и сказала вслух, но сказала, скорее чтобы высказаться, а не чтобы он понял меня. Это к лучшему, что он не может понять мои слова — по-моему, я уже перехожу границу дозволенного. Не наглей, Алиса. Просто не надо. Он негромко рассмеялся. Мы остановились на светофоре, и он откинулся на сидение, убрав наконец руки с руля. Всё также улыбался. Я непонимающе посмотрела на него, нахмурив брови. Слегка вытянула шею в немом вопросе. — Как ты сказала? Ты пытаесца убэдит в том… Как? Повтори. — О боже, Джаред… — я тоже не сдержала улыбки, услышав его пародию на русский. Светофор загорелся другим цветом, и мы двинулись дальше. Плечи Джареда всё также слегка тряслись от беззвучного смеха, а я с тупой улыбкой смотрела в окно, наблюдая за тем, как безлюдная местность заменяется улицей с достаточным количеством машин и спешащих куда-то прохожих. — Это же даже не смешная фраза, — всплеснув руками, зачем-то продолжила я разговор. — Да? Скажи её на английском. Я помедлила. Прикусив нижнюю губу, задумалась, можно ли как-то заменить «убедить» на синонимичное слово, чтобы всё же перевести на английский. Но, с другой стороны — зачем? Если до него дойдёт смысл той фразы, атмосфера снова испортится. Лёгкость и какое-то непонятное веселье ускользят куда-то через щёлочку в боковом окне, и всё, больше никакого смеха. — Не имею ни малейшего понятия, как сказать это на английском. Джаред не сразу ответил, выруливая на соседнюю улицу, и я сначала подумала, что на этом разговор и кончится. Я уже откинулась головой на спинку сидения и прикрыла глаза, сложив руки замком на коленях. — Тогда повтори её. Я хочу выучить хоть одну фразу на русском. — Конечно, мой новый ученик, — всё также с закрытыми глазами ответила я серьёзным, пафосным тоном. — Но только после того, как ты наконец-то скажешь «Мальчишник в Вегасе». — Это нечестно! — сквозь смех заявил он, и я рассмеялась тоже, хотя намеревалась сохранять спокойный тон «учителя». — Давай. Скажи, и начнём новый материал, — снова разомкнув веки, настаивала я, надеясь после его «Мальчишника» получить новую порцию смеха. Джаред на секунду оторвался от лобового стекла и наигранно жалобно посмотрел мне в глаза. Я усмехнулась и уставилась в своё окно. Но напоследок, не удержавшись, тихо передразнила: — «Мальчиченек». Но мне ли смеяться над неправильным произношением?

***

Мальчишник он, как я и думала, так и не сказал, но я не особо расстроилась, потому что он потом включил музыку, и атмосфера в любом случае оставалась ненапряжённой и какой-то уютной. В нагретой солнцем квартире за всё утро стало уже очень душно, поэтому первым делом мы с Джаредом открыли все окна, а после я рухнула на диван с такой усталостью, будто проработала всё утро каким-нибудь грузчиком. По крайней мере, спать хотелось жутко, хотя поспала я вроде как предостаточно. Джаред, на удивление, не сел в одно из кресел, а остался стоять посреди гостиной, смотря на диван, на котором я сидела. Так задумчиво и серьёзно, что я даже подумала — а не освободить ли мне его на всякий случай? Вдруг, это он хотел завалиться на диван первым, а я заняла его место. Я как-то съёжилась, нервно заламывая пальцы. — Я тут подумал, — резко оживился он, причем настолько резко, что я даже едва заметно вздрогнула, — ты же не будешь спать на диване несколько недель? Я опешила. Хмурилась несколько секунд, по-глупому моргая. Слегка наклонила голову вперёд, ожидая продолжения. — Почему нет?.. — тихо и как-то неуверенно. Джаред усмехнулся и, обойдя одно из кресел, облокотился на его спинку. Смотрел на меня так, будто я сказала глупость. И почему-то его лицо было таким убедительным, что я и сама уже подумала, что ляпнула глупое. — У меня есть гостевая комната. Всего одна? По количеству дверей в коридоре мне казалось, что у него гостевых комнат должно быть штук десять. Хотя, если задуматься: одна дверь ведёт в его спальню, ещё две — в туалет и ванную комнату, одна для гостей и ещё одна, ведущая во что-либо наподобие каморки или гардероба. Я совсем не удивлюсь, если у него правда есть гардеробная. А так, получается, что да — одна гостевая комната. Я выжидающе смотрела на него, поджав губы; он будет продолжать, развивать свою мысль? Молчание становилось капельку неловким. Или мне нужно что-либо сказать? — Но проблема в том, — всё же начал он, выпрямившись, — что там слишком много хлама. Последнее слово я поняла лишь из-за смутно знакомого словосочетания «junk food», откуда-то сейчас всплывшего у меня в памяти. Мог бы и просто «мусор» сказать, так понятнее же. Впрочем, жаловаться мне бы вообще не стоило — Джаред мог бы вообще не говорить так медленно и разборчиво. И тогда уже можно было бы вешаться. — Я уверена, там не так плохо. Его сдержанная усмешка заставила меня напрячься. Он кивнул головой в сторону коридора и обошёл диван, на котором я сидела. Я нехотя встала, едва сумев подняться с мягкой поверхности, и пошла за ним. Около ближайшей от гостиной комнаты он ждал меня и, когда я подошла, надавил ладонью на ручку, распахивая дверь. Большое скопление пыли защекотало носоглотку, и я едва ли не чихнула. Внутри было очень душно, по сравнению с гостиной и кухней, где были распахнуты все окна. На кровати, где слегка съехало покрывало, лежали какие-то коробки, рядом с ними — несколько стопок книг. На прикроватной тумбочке стоял набор с посудой, а на полу разного рода вещи, начиная коробкой из-под обуви и заканчивая торшером, находящемся почему-то в лежачем положении. Возле окна вообще стояли два велосипеда, связанных специальным тросом с замком. Сразу напрашивался вопрос, зачем нужен велосипедный замок в квартире, но я не стала спрашивать, лишь прикусила щеку, чтобы не засмеяться. — Всё ещё думаешь, что всё не так плохо? — где-то над ухом. Я дёрнулась, не ожидая, что он стоял так близко. Сделала шаг, заходя глубже в комнату, и споткнулась о табуретку, чуть было не упав в эту кучу хлама. Ну да, всё относительно неплохо. Глубоко вдохнула, уперев руки в бока. Пыли было всё еще предостаточно, поэтому от этого глубокого вдоха я чуть не закашлялась. — Ну… Да? — неуверенно ответила я, всё ещё рассматривая комнату. Да ладно, это что там, кактус за пакетом с вещами? Джаред рассмеялся. Ну да, притворщик из меня искусный. По одному моему выражению лица, должно быть, было видно, что здесь всё не совсем «неплохо». — Обычно у меня нет гостей, — начал объяснять он, задумчиво поправив свою шапку — как ему вообще не жарко в шапке здесь?! — Так что это что-то вроде кладовки. Понятия не имею, откуда в моем английском словарном запасе слово «кладовка», но пригодилось. Сегодня мне удивительно везёт на понимание английской речи. Или, может, я просто уже привыкаю? — Ладно, тогда, я думаю, я могу жить на диване, — подытожила я и, развернувшись, направилась к двери, но рука Джареда неожиданно опустилась мне на плечо, останавливая. И в ту же секунду мне захотелось пристрелить себя на месте, потому что, чертвозьми, у меня на мгновение подкосились ноги от тепла, которым повеяло от его прикосновения. Алиса, молю тебя, прекрати вести себя, как двенадцатилетняя девочка. — Если поможешь мне немного прибраться, это может быть твоя комната, — и за плечи развернул меня обратно, чтобы я смогла снова взглянуть на спальню. — На время. — Немного?! — переспросила я, почти не моргая. Переступила через коробку из-под обуви, освобождаясь из плена его рук, давящих мне на плечи, и подошла к окну. Распахнула тёмные шторы, омрачающие комнату, и, перегнувшись через велосипеды, открыла окно, позволяя городскому воздуху забрать с собой накопившуюся здесь пыль. — Я поняла твой план! — сказала я, резко поворачиваясь к нему. Изобразила, будто догадалась о чем-то. Джаред вопросительно поднял брови. — Ты помог мне два дня назад, чтобы я помогла тебе убрать этот… — я указала рукой на всю комнату, подбирая подходящее слово, — ад. Я ожидала, что он усмехнётся или хотя бы просто улыбнётся. А может, скажет «Ты меня раскусила», хотя я не имею ни единой мысли о том, как это будет на английском, но он лишь со всей серьёзностью продолжал смотреть на меня. — Не говори, что я права, — попросила я, угрожающе выставив перед собой указательный палец. Он прищурился. — Твой английский стал лучше или мне просто показалось? А я уж было подумала, что вскроется вселенская тайна, ведающая о том, почему же Джаред помог мне. Значит, не ради уборки. Но его взгляд перепугал меня не на шутку, я даже на секунду поверила в тот бред, что сказала. Надо бы запомнить, что актёрам лучше не верить так просто. — Просто показалось, — уверенно ответила я, серьёзно кивая головой в подтверждении своим словам, и мы синхронно улыбнулись. И вот с чего начинать на этой свалке? Я бы лучше на диване поспала пару недель, серьёзно. Джаред вышел из комнаты зачем-то, а я пока воспользовалась минуткой и переделала довольно сильно растрепавшийся хвост в пучок, насколько его вообще можно было собрать с длиной волос до ключиц. Задние пряди всё равно выпадали. Он вернулся совсем скоро, и уже с чёрным мусорным пакетом в руках. Первой вещью на его пути оказалась коробка из-под обуви, которая тут же отправилась на дно пакета. — Вы не используете это для каких-нибудь крошечных… — я помедлила, подбирая подходящее слово, — вещиц? Не знаю, как там делали в моей семье, но едва ощутимо колышущееся предчувствие внутри ведало мне о том, что лично я их уж точно не выкидывала — зачем, если туда можно положить какой-нибудь ещё более маленький хлам и хранить, пока вот так в очередной раз не соберёшься разгрести ненужные вещи? — Зачем? — замер он в полу-наклонившемся положении, тянувшись к следующей жертве мусорного пакета. Я подняла ладони, будто показывая «да так, ничего, забей», потому что на объяснение этого у меня словарного запаса точно не хватит. У меня и так уже несколько дней кипит мозг от усердного старания понять всю английскую речь, которую слышу. Ну серьёзно, вот если Джареда в Россию запихнуть, у него точно мозг поплавится! Вспомнить только об одном «мальчиченике». Но я бы на это хотела посмотреть, к слову. Когда я помогла сгрести весь мусор в пакет, Джаред предложил разобрать содержимое коробок, занимающих почти пятьдесят процентов пола. Правда, слово «разобрать» я поняла лишь после того как он сам уселся посреди пола, скрестив ноги, как йог, и принялся доставать какие-то диски из одной из коробок. Около сорока минут я говорила лишь одну и ту же фразу, повторяя, как попугай — «тебе это нужно?». То, что было Джареду не нужно, мы кидали сразу в уже новый мусорный пакет, а нужное перекладывали в другую коробку, с которой, как я поняла, он разберётся позже. После коробок на полу мы занялись кроватью. Почти всё, что находилось на ней — это книги, просто огромное количество книг, начиная совсем новыми, которые наверняка еще даже не открывали, и заканчивая потёртыми настолько, что даже название было едва различимо. Выяснилось, что какая-то длинная деревянная доска, выкрашенная в чёрный, которая стояла в углу в горизонтальном положении — это полка. Джаред вспомнил о ней, лишь потому что книги нужно было куда-то девать, а выкидывать он их точно не собирается, даже если не будет больше перечитывать какую-либо из них. В итоге, спустя час попыток прибить полку под моими указаниями — причем он постоянно смеялся над тем, как я пытаюсь объяснить на своём ломаном английском, где нужно взять чуть ниже, а где чуть выше, хотя мог бы сосредоточиться на самой полке — она оказалась прибита к стене, и мы освободили кровати от залежей книг. — Почему там та́к много хлама? — спросила я, держа в руках чашку чая — мы решили сделать небольшой перерыв, хотя убрано было лишь процентов тридцать комнаты. Он усмехнулся, услышав мое произношение слова «хлам», которое я услышала от него два часа назад. Захотелось в шутку ударить его, чтобы не смеялся, но он сидел за другой стороной круглого стола, так что мне бы пришлось перегибаться через весь стол, снося кружки. — У меня нет времени убрать этот хлам, — и на последнем слове спародировал моё произношение. Бить я его не стала, но смяла рядом лежащую салфетку и, приподнявшись, кинула в него, улыбаясь. Он только больше рассмеялся. Наигранно жалобно вздохнув, я села обратно на свой стул, как ни в чём не бывало. Сделала ещё один глоток чая. Сладкий, с каким-то необычным фруктовым привкусом. Но почти остыл уже. — У тебя каникулы, — напомнила так, будто он сам об этом не в курсе. Но почему у него нет времени, если у него отпуск? По идее, мог бы и разобрать. Хотя, я бы тоже откладывала до последнего. Когда он засмеялся в очередной раз, мне уже захотелось ударить себя по лбу. Что сейчас-то не так? Но от его смеха не улыбнуться я не могла. Заразителен же. Просто невозможно оставаться с каменным лицом. — Что не так? — протянула я, непонимающе всплеснув руками. — Каникулы, ага, — и сделал громкий глоток чая, всё ещё улыбаясь. Обычно, когда так громко что-либо пьют, хочется треснуть этого самого человека, а у меня ни один нерв не натянулся. Мне даже показалось это чем-то милым. Я всё также вопросительно смотрела на него, почти не моргая. — Обычно каникулы длятся несколько дней. Это своего рода праздники. Или также выходные для школьников, — дополнил он в конце, снова делая глоток. Ладно, теперь понятно, с чего он засмеялся. Он же так похож на школьника, со своими-то двумя метрами роста. Только если ученик в какой-нибудь школе для лосей. — Ладно, и как сказать «выходные не для школьников»? — Отпуск. — Точно, — на выдохе. Как я могла забыть? Слово на уровне класса второго. Мы допили чай и, оставив кружки на столе, вернулись в комнату, где нас ожидало ещё много работы, чтобы спальня стала походить на уютное гостевое убежище. Отнесли набор посуды на кухню, туда же поставили табуретку, предварительно подправив одну его ножку — точнее, подправлял-то Джаред, используя какие-то шурупы, а я после каждой попытки садилась и проверяла, нормально ли стоит — и разгребли пару пакетов. Там была, в основном, одежда, которую он в итоге отнёс в гардероб. Я, впрочем, оказалась права, предполагая, что в этой огромной квартире уж точно найдётся комнатка для гардеробной. Джаред даже отложил пару вещей сразу мне — парочка футболок и одна тёплая кофта. Они больше моего размера раза в три, но в футболках я, видимо, буду ходить эти две недели лишь дома, а кофту надевать сверху, когда будем выходить куда-либо на улицу. За это время я уже даже как-то свыклась с мыслью, что придётся жить несколько недель с Джаредом, хоть мы и знакомы не больше трёх дней. Рядом с ним вполне себе комфортно, и ненадолго даже забываешь, что ты не из этого города, не из этой страны, и что ты не знаешь всю свою жизнь, начиная с рождения и до этого времени. — Ты умеешь кататься на велосипедах? — невзначай спросил Джаред, выкатывая уже второй велосипед из комнаты, пока я придерживала дверь. Я помедлила, даже не зная, что ответить. Мне-то откуда знать? Я свой возраст не знаю, а умела уж я кататься на велосипеде — немножечко лишние знания в данной ситуации. А Джаред остановился в дверном проёме, придерживая велосипед. Ждал ответ. — Конечно, — кивнула я, подпирая спиной дверь и скрещивая руки на груди в свободной позе. — Я профессионал с этим. Он приподнял брови, но удивился как-то не в разряде «Да ладно, как ты можешь уметь кататься на велосипеде?», а заинтересованно. И, боже, он кажется ждал, пока я чем-то дополню. Поэтому я и продолжила. — Я езжу на велосипеде с трёх лет, — серьёзно заявила я, почти не моргая. До Джареда уже дошло, и он, улыбнувшись, отвёл некогда заинтересованный взгляд. А я не унималась: — И, знаешь, я имею золотую медаль из-за этого. Вот уж не знаю, дают ли какие-либо медали в езде на велосипеде, но это первая глупость, что пришла мне в голову. Джаред рассмеялся, и я не смогла больше сохранять невозмутимость и всю эту серьёзность: улыбнулась тоже, выдыхая. — Я понятия не имею, Джаред, — озвучила я уже очевидное, идя рядом с ним, пока он вёз велосипед по коридору, ближе к двери. В прихожей, как выяснилось, было достаточно места, чтобы поместить туда велосипеды, и при этом там всё ещё не будет тесно. И вот гадай теперь, почему он решил оставить их в гостевой комнате, посреди прочего хлама. Может, чтобы общий вид не портили. — Хочешь покататься как-нибудь? Я выпрямилась, напряжённо смотря на него. Только что сказала же, что не знаю, умею ли кататься. Хочет проверить? А если не умею, то что, научит? Смешно же. Хотя, впрочем, чем ещё заниматься эти несколько недель? Сидеть дома в жару и смотреть фильмы? Заманчивая идея с фильмами, но, мне кажется, Джареда она не особо устраивает. Он кажется вполне активным человеком, который уж точно не проводит свои «каникулы», сидя в душной квартире. Но это всё было так неправильно. Перед глазами даже представилась картина: едем параллельно друг другу на велосипедах, останавливаемся где-то около лавочки, болтаем о пустяках. Да боже, мы же не друзья, чтобы всё было так утопически. Это неправильно. Лишь то, что мы будем проводить столько времени вместе — уже немыслимо. Хотя чем нам вообще тогда заниматься всё это время? Мне уже начинало казаться, что у меня в голове две личности: одна вопит о том, чтобы я наплевала на потерю памяти, нахождение в чужой стране и просто хорошо проводила время в компании Джареда, а другая — о том, что мне не стоит забывать, при каких условиях я вообще нахожусь здесь. Осталось отыскать третью личность, чтобы она усмирила их обеих и навела порядок в моих мыслях. — С удовольствием, — ответила я неожиданно для самой себя. Видимо, это победа оптимистичной личности над пессимистичной. Я усмехнулась, забавляясь собственными мыслями. Это всё, возможно, какое-то неуважение к людям с реальным раздвоением личности. Но, наверное, у каждого человека есть внутренние оптимист и пессимист. Джаред не упустил из виду мою улыбку. — Что-то не так? — Он сидя скреплял велосипеды между собой замком. Ну конечно, из квартиры без велосипедного замка же их точно украдут. — Нет, — отмахнулась я, пока мозг со скоростью молнии пытался придумать причину усмешки. — Просто, если я не умею ездить на велосипеде, ты будешь учить меня. Он встал из сидячего положения, и мы вдруг оказались так близко, что мои глаза были совсем рядом с его плечом. Я неловко, с какой-то неуклюжестью пингвина, отшатнулась назад, сразу поднимая взгляд выше, к его лицу. Какой же он всё-таки высокий, боже ж ты мой. — Без проблем, — заявил он, улыбаясь, и направился обратно к комнате. Я следом. Моих беспричинно покрасневших щёк он не заметил, и слава богу. Ощущение того, что мне двенадцать, снова вернулось, будто и не исчезало. Чудесно. — Но сначала ты выучишь английский, — дополнил он, остановившись около двери, пропуская меня первой; я кивнула, проходя внутрь, — «золотая медалистка» по велосипеду. Может, стукнуть его всё-таки?