Игра на выживание

Стефани не шутила, когда сказала, что она ушла насовсем. Кто наговорил ей этой чепухи про Дерека и какие фотографии он ей показал — Мэйбл, похоже, было не суждено узнать никогда, потому что девушка заблокировала её во всех социальных сетях и старательно игнорировала её существование в реальности. Теперь Мэйбл была одна. Она возвращалась в пустой тёмный дом, в панике захлопывала дверь, прижималась к ней спиной; тяжело дыша, нащупывала выключатель; с опаской оглядываясь, обходила дом, проверяя каждый угол. Это успокаивало её? Нет. Дом казался одной большой ловушкой. Будто она на крохотном утёсе посреди океана, а вокруг неё наворачивает круги гигантская голодная акула, как в том фильме, который она давно смотрела вместе с братом. Мэйбл пыталась отвлечься. Теперь оплату за дом тянула она одна — отличный повод устроиться на работу. Долго искать себе место ей не пришлось. Вскоре Пайнс уже работала трижды в неделю официанткой в небольшом почти что подвальном кафе. Только бы быть рядом с людьми, только бы не возвращаться домой В какой-то мере это, быть может, и помогало, но ненадолго. Мэйбл стала замечать, что у окон кафе постоянно находится чья-то тень. Когда она выходила с работы, силуэт пропадал, но она точно знала, что он шёл за ней до дома. Мэйбл закрывала занавески, проверяла все двери и включала телевизор погромче — если бы где-то наверху вдруг послышался шум — даже если бы шумели трубы или поскрипывающие от сквозняка дверцы шкафа — она бы, наверное, сошла с ума от страха. Безумие продолжалось, и в один из дней Мэйбл решила, что с неё хватит. Если она не может бороться с невидимым врагом сама, то ей нужна помощь. — Алло, бро-бро! Как делишки? — не дослушав его ответ, Мэйбл предложила: — Может, приедешь ко мне на выходные? Брось, успеешь ты со своим докладом! Ну пожа-а-алуйста! Так приедешь? Отлично! Буду ждать! Весь вечер пятницы Мэйбл, не находя себе места, ходила по дому из угла в угол и мяла в руках плюшевого медведя. Когда раздался стук в дверь, она, забыв о предосторожностях, сразу распахнула её и набросилась с объятиями на вошедшего. — Как здорово, что ты приехал, бро-бро! Я уж думала, я здесь умру! — Умрёшь? Что-то на тебя не похоже — с порога говорить о смерти, — усмехнулся Диппер, снимая промокшую куртку. На выходных, как назло, разыгралась страшная буря, и дорога заняла гораздо больше времени, чем он планировал. — А где эта твоя соседка? Как её там… Саманта? — Ты не представляешь, что тут происходит! — не ответив на его вопрос, всплеснула руками девушка. — Это какое-то… Безумие! Как раз по твоей части, бро-бро. — Ну-ка, расскажи мне, — парень прошёл в гостиную, и, устало потерев переносицу, — в последнее время он совсем не спал из-за напряжённой учёбы — плюхнулся на диван. Мэйбл рассказала ему всё о своём преследователе и даже показала последнее письмо, которое она не выбросила. Диппер, почесав затылок, что-то промычав и повертев записку в руках, предложил ей немедленно обратиться в полицию после того, как он уедет. — Какой-то местный псих. Лучше его остановить, пока он не решился на что-нибудь похуже. Эти пару дней я побуду у тебя, но потом — сразу в полицию с этой запиской. Может, на ней есть отпечатки или ещё что. Нужно это прекращать. Почему ты не сказала мне раньше? Мэйбл замешкалась. Действительно, почему? — Ну… Я… я думала, что он отстанет, если я буду его игнорировать… И ещё я думала, что ты мне не поверишь. Решишь, что у меня паранойя или вроде того. — Мэйбл, мы же семья, как-никак, как ты могла такое подумать? Конечно, я тебе верю. На глаза девушки навернулись слёзы. Всхлипнув, она обняла брата, и, уткнувшись носом в его плечо, заплакала. Человек, стоявший за окном, прижался к стеклу в том месте, где была щель между занавесками. Его взгляд впился в затылок парня на диване. Монстр недовольно заклокотал где-то внутри. Моё, — едва слышный утробный рык. Диппер вздрогнул от внезапно пробившего его озноба и оглянулся. По окну стучали капли. Снаружи никого не было. Через два дня Диппер уехал, на прощание ещё раз попросив сестру быть осторожней и непременно пойти в полицию. Мэйбл была настроена решительно. Завтра же — непременно — она заявит об этом ублюдке, его поймают — как в сериалах про копов — и она наконец будет свободна. Так и будет. Когда утром прозвенел будильник, Мэйбл, потянувшись в своей кровати, улыбнулась. Буря наконец закончилась, и сквозь низкие свинцовые тучи то и дело выглядывали блёклые лучики солнца, освещая голые чёрные скелеты деревьев и сырые улицы. Сегодня она освободится. Она сидела на лекции, болтала ногами и думала о том, как там Диппер — он почему-то не позвонил ей, когда вернулся домой. «Наверняка опять забыл из-за этого своего доклада! Совсем себя не бережёт… Уже стал бледный как вампир!» Но вдруг дверь в аудиторию распахнулась. Вошёл мужчина в полицейской форме. Какое-то нехорошее предчувствие сразу сжало тисками желудок, и Мэйбл даже не сразу поняла, что вошедший сказал, пока её не толкнул сосед. — Мэйбл Пайнс? — Я, — отозвалась девушка, чувствуя, как язык немеет, а руки начинают чуть заметно дрожать. — Пройдёмте за мной. Она на ватных ногах вышла из аудитории. Мужчина остановился перед ней. От него воняло горьким кофе и сигаретами. — Мне очень жаль сообщать вам это, но… Боюсь, что ваш брат погиб в автокатастрофе. Это случилось вчера ночью… скользкая дорога в горах, буря, машину занесло… весьма прискорбно… Мэйбл застыла, словно её окатили ледяной водой. Смысл слов, которые ей говорили, она уже перестала понимать. Её крик эхом прокатился по коридору. Девушка упала на пол, зажав уши руками. Из широко раскрытых глаз текли слёзы. Она знала, что это был не несчастный случай.

***

Высунув язык от напряжения, Билл старательно выводил на заляпанном листочке буквы. Рука предательски дрожала — приходилось зачёркивать, переписывать заново. Лицо дёргалось от боли, на глазу то и дело выступали слёзы, которые мешали видеть. Огонёк свечи дрожал от его прерывистого дыхания — казалось, золотые кляксы плясали по листу. Вновь пальцы резко сжались-разжались, и от буквы в сторону пополз длинный уродливый хвост. Сайфер в ярости сжал ручку и, занеся её над головой, воткнул в тыльную сторону ладони, а затем выдернул. Алая капля набухла, превратилась в шарик и скользнула по бледной коже. По её следу тут же потекла вторая и шлёпнулась на лист, расплываясь всё шире. Билл поднёс руку к сжатым в ниточку губам. Показался розовый кончик языка, дрогнул, и быстрым — каким-то змеиным — движением слизнул кровь. Привычный сладковатый привкус. Наверняка её кровь в сотни раз вкусней. Как мёд, как шоколад… А каково же на вкус её сердце? В памяти Билла вдруг всплыл тот эпизод с погоней. Ливень хлестал по лобовому стеклу, сосны прогибались под бушующим ветром. Сосны… Этот дрыщеватый паренёк в машине перед ним и сам был как тонкое молодое сосновое деревце. Да, точно… Сосновое Деревце. Таким будет его имя. А Биллу предстояло его срубить. Обогнать его развалюху было проще простого. Сквозь вёдрами льющуюся с неба воду и темноту ноябрьской ночи ему было плохо видно, но он знал, что Сосновое Деревце смотрел на него с ужасом и — непониманием. О, это выражение Билл любил больше всего. Он питался страхом людей. Но главный деликатес — это их лица за миг до того, как они поймут. Поймут, что он хочет с ними сделать. Будет ли на её лице это выражение? Если разбить его в кровь, и добавить гримасу страха… Наверное, это будет самое эстетически прекрасное творение его демона. Демона его разума. Билл вспоминал, как ударил машину своей, подгоняя её к обочине. Дорога в горах во время дождя — всё равно что лёд на катке. Не потребовалось даже особого мастерства — лишь пара толчков, и на резком повороте серпантина «консервная банка», оглушительно взвизгнув покрышками, вместе с перепуганным до смерти парнем летит вниз по резкому склону, ударяясь о деревья. Сайфер удачно вписался в поворот и успел затормозить, хотя передняя часть автомобиля опасно нависла над пропастью. Он выскочил наружу — ветер чуть не оторвал дверцу — и подбежал к краю. Из-за разыгравшейся бури было почти не видно, что происходило внизу, но Билл примерно представлял, с каким булькающим звуком Сосновое Деревце сейчас хрипел в попытке позвать кого-то на помощь. А что, если руль вошёл ему в грудную клетку, сломав рёбра? Как-то раз Билл видел такое по телевидению и хотел непременно как-нибудь воплотить в жизнь. Но свистящий звук ветра в ветвях сосен вдруг прервался взрывом. Билл даже смог разглядеть рыжеватую вспышку где-то вдали. «Разве машина должна была взорваться после падения? Впрочем, так даже лучше. Да, да, гораздо лучше!» Не замечая своих действий, Сайфер вновь машинально проводит ногтями по шрамам — на сей раз на руке — и сдирает свежую коричневатую корочку. Кровь осторожно показалась в длинных неровных разрезах и наконец начала вытекать наружу. Шрамы, шрамы на её нежной коже. Раны, кресты-полосы, красное на белом — это красиво, верно? В этом есть своя эстетика. Музыка хрустящих костей, стонов и каплей крови. Искусство полуживого тела, что разлагается заживо. В конце концов, не разлагаться же ему в одиночку? Билл улыбнулся своим фантазиям и вновь взялся за ручку. Она начала писать не сразу — кончик был испачкан в его же крови. В конечном счёте у него вышло следующее: Пускай старые раны раскроют свои смрадные пасти; захлёбываясь в алой пене, познакомят этот мир с болью от нагретых на адском огне цепей Насилие есть любовь Смерть есть высшее проявление любви Жестокость — это моя нежность Удары — это моя забота Унижения — это моё уважение Пытки — это моя доброта — Да, да, это то, что нужно. Так и будет, Падающая Звёздочка, так и будет у нас. Теперь я не один! Ты умрёшь со мной! Я мёртв… уже давно мёртв. И ты тоже будешь мертва. Я высосу из тебя все соки, я заберу твою жизнь, я и только я… Губы бормотали слова, сбивались, начинали сначала. В уголках рта появились белые пузырьки пены. Внизу живота прокатился знакомый спазм. Краска бросилась в лицо. — Насилие… есть… любовь… насилие… Парень шатался вперёд и назад, с каждым качком отклоняясь всё сильнее и быстрее. Веки дрогнули — его глаза закатились, и через приоткрытые ресницы были видны белки. Пот градом катился по спине и лицу. Когда Билл спускался в подвал, такое происходило с ним постоянно. Даже не так. Он спускался в подвал, чтобы эти чувства накрыли его с головой, чтобы вновь ощутить этот приступ, напоминавший оргазм под героином. Разве может что-то быть лучше?