Игра на выживание

Билл покрепче перехватил разводной ключ — он стал слишком скользким от тёплой красной жидкости, — а затем нанёс ещё один удар — в висок. Девушка, чьё лицо было сплошь залито кровью, к которой липли длинные чёрные пряди волос, что-то булькающе прохрипела и обмякла — совсем как резиновая кукла. Тёмная лужа из вмятины на её голове расползалась по сырому грязному асфальту, отражая неясный свет далёких фонарей. — Ну-с, а теперь следующий! — Сайфер поднялся и безмятежно поправил чёлку. Сунув ключ в карман, заодно изрядно запачкав джинсы кровью, он подошёл к автомобилю. Фиолетововолосый громила с квадратной рожей и огромными ручищами, стоявший рядом, услужливо кивнул и распахнул багажник, при этом склонился перед блондином, который годился ему в сыновья, с таким энтузиазмом, что крохотный сине-фиолетовый колпачок с жёлтым помпоном на его голове едва не свалился на землю. Зантар — весьма специфическая личность с тёмным прошлым. Кажется, он даже сидел в тюрьме за особо жестокое убийство, но потом смог сбежать. Впрочем, в окружении Билла было много поехавших типов. Но главным из них был, разумеется, он сам. Зантар одной рукой схватил за шиворот извивающегося молодого парня, чьи запястья, щиколотки и губы были заклеены скотчем, и швырнул его на землю, как мешок картошки. Он что-то мычал, пытаясь избавиться от пут. Когда его взгляд упал на помятое и изогнутое под неестественными углами тело девушки, он стал дёргаться в разы быстрее. — Совсем как перевёрнутая букашка! — засмеялся Билл, потирая руки. Лицо Зантара, скрытое тенью, ничего не выражало. Здесь, на заброшенной парковке вдали от оживлённых улиц, им никто не помешает. Сайфер, излишне официально поклонившись и шаркнув ножкой, принял поданный огнетушитель, а затем, что-то посвистывая, поднял его над головой. Парень на земле забился в панике. Но удара не последовало. Билл, всё так же наигранно, поставил огнетушитель около себя, лёгким движением достал из кармана жёлтый платок и вытер руки. Потом он сорвал скотч со рта парня. Тот что-то заверещал на своём — кажется, китайском. Билл не слушал. Попробовал ещё раз взять ручку — уже не скользит. Какой-то монотонный звук — где-то вдалеке без устали работали ветряные мельницы — нарастал и гудел, гудел, гудел, заполняя голову Билла. Если прислушаться, то можно расслышать, что звук то нарастает, то слегка убывает — как бы волнами. Весь мир пошёл пятнами, когда он с рыком придавил парня к земле ботинком в живот и ударил его огнетушителем в лицо. От первого удара голова жертвы опрокинулась на землю, ударившись затылком. Он всё ещё пытался поднять её — и тогда на лицо обрушился второй удар, а за ним сразу — третий. На асфальт выпал маленький бело-желтоватый квадратик. Зуб. После пятого удара было уже не так интересно. Руки и ноги парня дёргались, насколько это позволяли путы, голова тоже как-то странно дрожала, так что ровно в центр лица попасть было сложнее. Его нос уже был сломан и забавно приплюснут. Сгустки крови на щеках. Прилипшие от пота и крови ко лбу волосы. Кровавые пузыри, текущие изо рта. После двадцатого удара лужа крови, в которой задыхалась и конвульсивно дрыгалась кривая куча костей и мяса, уже коснулась носков ботинок Зантара. Кровь, кровь, кровь. Билл почувствовал, что заводится, и удары стали в разы сильнее и быстрее. Какой-нибудь сумасшедший мог бы сравнить его действия с имитацией полового акта. Сам Билл думал примерно так же. Иногда, дорогая, я вынужден изменять тебе. Ведь всего один акт моей настоящей любви — и ты будешь такой же, как эти ничтожества… мясные мешки — перевёрнутые букашки… Но ты ведь не хочешь лишать меня удовольствия поиграть с тобой подольше? Прогнувшись назад, Билл сжал огнетушитель обеими руками, и тот рухнул на кашу из крови, хрящей, костей, зубов и вытекшего белка с такой силой, что выскочил из рук парня. Всё тело била приятная дрожь, а слабость удовлетворения плавно растекалась по телу. Сайфер кинул огнетушитель Зантару — тот с готовностью поймал и запихал в багажник, после чего захлопнул его. Билл ещё пару раз пошевелил ногой грязные тела, и, вытирая руки и лицо платком, что впитывал в себя кровь и постепенно менял цвет на красный, пошёл к своей машине. — Отлично повеселились сегодня, Тот-Чьё-Имя-Нельзя-Называть, — по-актёрски развязно заметил Билл, махнув на прощание громиле — тот вылез из автомобиля около своего дома. Зантар не пошевелился и, угрюмо молча, пошёл к двери. — Да и чёрт с тобой, жирный ублюдок, — презрительно скривившись, прошипел Билл, когда грозная фигура скрылась в доме. Он не любил, когда им так пренебрегали. Даже если это были его «друзья». — О, Билли! Сайфер развернулся на тонкий крик. С другой стороны улицы к нему подбежала фигуристая девушка с каре цвета клубничной жвачки. Хлопнула дверца машины, пухлые губы чмокнули его куда-то над ухом — и вот она уже устроилась на сиденьи около него. — Подбросишь до клуба? — Я тебе не шофёр, детка. — Ну разо-очек! — протянула она, а потом закинула обе ноги на переднюю панель. Пироньяка, похоже, думала, что чем больше она кривляется, облизывается и визжит, тем более «странной» становится. «Надоедливая визгливая сука.» Билл молча ехал по улицам, размышляя о том, что было бы неплохо расширить свой алтарь и закупить ещё свеч, пока девушка без устали трещала о чем-то своём. Вдруг её пальчики шаловливо и как бы невзначай скользнули по его ширинке. — Отвали, — с раздражением отрываясь от своих любимых мыслей, сказал Билл. Пироньяка надулась и сложила руки на груди. — Что это с тобой? Ты какой-то вредный в последнее время! Бе-бе-бе! — Я думал… — отозвался Билл, часто моргая и пытаясь сосредоточиться. — И о чём это? Кого бы ещё грохнуть тут? — О том, что то, что мы считаем объективной реальностью, на деле не более, чем просто иллюзия. Понимаешь? Иллюзия — это всё. Это основа всего. Иллюзия, имитация, подражание, обман… Голограмма. Да, вся Вселенная — лишь голограмма! Ты понимаешь это? Понимаешь? Его глаза загорелись лихорадочным блеском. Пироньяка не поняла ни слова, но то, что говорил Билл, звучало «странно», а значит, по определению нравилось ей. Но блеск потух с такой же быстротой, с какой и появился. Машина, взвизгнув тормозами, притормозила у клуба. — Приехали. Пироньяка стала нехотя вылезать на улицу, пытаясь балансировать на чересчур высоких каблуках. — Скупай золото! — крикнул ей вдогонку Сайфер, и прежде, чем девушка успела обернуться и понять, что именно он сказал, его машина уже скрылась за поворотом. Постукивая пальцами по рулю, Билл подъехал к дому. Внезапно свет фонаря выхватил какой-то белый комочек на том месте, где только что сидела Пироньяка. Билл, нахмурившись, поднял бумажку и развернул её. Милая Стефани, Я убью тебя и сожгу твоё тело. Ты, похоже, сама этого хотела? Последний раз прошу — не подходи к Ней ни на шаг. Отныне и до конца ты мой заклятый враг. Сталкер Он про себя усмехнулся. Даже отправлять не пришлось — эта пустышка оказалась даже глупей и проще, чем он предполагал. Ничего, он ещё найдёт, как повеселиться. И его Падающая Звёздочка ему обязательно поможет.

***

Мёртв. Мёртв. Мёртв. Он уже не вернётся. Как глупо. Чем больше повторяешь, тем меньше веришь. Мэйбл сжимает голову руками, но голос уже сорван от криков, а глаза пересохли от слёз. Тупая тоска чёрной рукой схватила сердце и вырвала прямо из груди. На его похороны приехали родители и оба дяди, но эта семейная встреча была отнюдь не весёлой. Мэйбл даже толком не видела их лиц. Из-за слёз мир казался отражением в запотевшем во время дождя стекле. Теперь Диппер спал на кладбище в Пьемонте. Его кровать окружали высокие красноватые сосны. Он любил гулять с ней среди сосен. У него даже кепка была с сосной — белая с синим. Давным-давно. Ещё тогда, в Гравити Фолз, много лет назад. Тогда, когда всё было хорошо. «Прекрати. Прекрати, прекрати, прекрати думать об этом! Уже ничего не вернуть… Ничего… Ты только убиваешь себя. Перестань…» Мэйбл не могла выбросить из головы мысли о брате. Всё вокруг напоминало о нём. Кофе такого же цвета, как его глаза. Дождь — как в тот день, когда она сбежала с уроков, расстроенная из-за того, что завалила тест, а он сбежал вместе с ней, несмотря на то, что у него было важное выступление с докладом, и они вместе гуляли, держась за руки, и качались на качелях в парке, а потом им обоим досталось от родителей дома. Листья — как в его гербарии, когда он внезапно начал увлекаться ботаникой, пытаясь найти закономерности в тоненьких, как сосуды, линиях на листах растений. Книги, которые стояли у неё на полках, в большинстве своём были из его небольшой личной библиотеки. Каждая машина напоминала ей тот день, когда он впервые позвал её прокатиться на только что купленном родителями автомобиле в честь того, что он сдал на права. И миллионы таких же мелочей. Мелочей, которые больше не повторятся. Никогда. И в этом есть и её вина. Если бы она не позвала его тогда к себе… Если бы она сама разобралась с преследователем раньше… Если бы она вообще не поехала в этот чёртов университет и осталась в городе… Столько разных «если». Мэйбл сходила с ума. Похудела, побледнела, стала вся тусклая, тонкая, будто призрак самой себя. Когда она вернулась с похорон, то нашла в почтовом ящике издевательскую записку. Это было настолько отвратительно, что она тут же сожгла её. Приехал как-то Джек вдруг к Джилл, Потом поехал в горку. Свалился Джек и лоб разбил — Джилл плачется в ведёрко. Не встал наш Джек, я сказал Джилл: Давай-ка поднимайся, Раз ты цела — Вытри слезу и будем вместе навечно навсегда только ты и я Мне так жаль, что он погиб. Если хочешь, я могу быть твоим братиком. Конечно, это был он. Её преследователь. Это он убил её брата. И наверняка он сейчас очень-очень доволен тем, что смог ей внушить, будто она виновата в этом. Мэйбл поклялась найти его. Найти и отомстить. Начала она с того, что выполнила последнюю волю брата. Его последнюю просьбу. «Отправляйся в полицию.» Мэйбл взяла ту самую записку, которую она показывала Дипперу, и пошла с ней в участок. Но спустя час её едва ли не силком вытащили оттуда. — Вы думаете, у нас мало дел? Убийства происходят чуть ли не каждый день, а вы тратите наше время на то, чтобы похвастаться количеством поклонников? Бывает такое, что некоторые парни не умеют выражать свои чувства. Запутался, с кем не бывает? На вашем месте я бы рада была, если бы мне такое пришло! А теперь убирайтесь, не мешайте полиции выполнять свои обязанности. Вот когда будет труп, тогда и приходите. Мэйбл была в шоке, смятении и ужасе. Неужели Диппер — её Диппер — ошибся? Диппер, который знал ответы на все вопросы? Неужели никто ей не поможет? Неужели она совсем, совсем одна против этого психа? Когда Мэйбл, вымотавшись, вернулась домой, то сразу же заметила, что что-то не так. Но что именно, она поняла только когда собиралась лечь спать и не смогла найти свою пижаму. Мэйбл в панике перерыла весь шкаф, раскидывая вещи по комнате. Поискала везде, где только можно было. Но мало того, что пижама не нашлась — она обнаружила, что также пропали две пары носков, зубная щётка, полотенце и шорты. — Не могли же они просто испариться! Наконец, она решила проверить последнее место, в котором она ещё не искала. Почтовый ящик. И там нашёлся ответ. Огромный ворох однотипных писем с признаниями в любви и обещаниями скоро «стать единым целым», а сверху — самая более-менее внятно написанная записка. Я не могу жить без твоего запаха! Я обожаю его. Это будто аромат крови раненного оленёнка, за которым по пятам бежит голодный хищник. Лучше него нет!!! Мне нужно больше. Больше частичек тебя. Ничего, что я позаимствовал некоторые из твоих вещей? Твои вещи, твои фото… Необходима прелюдия. И лишь потом — ты. Кульминация, самый пик… Я люблю тебя. Ты лишь моя Падающая Звёздочка. В тот же вечер Мэйбл, смутно объяснив, что она пока ещё не оправилась от шока, переехала на неделю в квартиру своей коллеги-официантки Дорис, с которой они вместе подрабатывали в кафе. Мэйбл надеялась, что этот псих в итоге устанет посылать письма, если их никто не будет открывать, и не станет залезать в дом, если там нет её одежды. Однако когда она вернулась спустя неделю, её ждало жесточайшее разочарование. Весь почтовый ящик был забит до отказа. Входная дверь приоткрыта, на пороге букет роз и записка, ещё одна — на её кровати, с которой пропала простыня — вернее, аккуратно вырезанный из неё кусок размером примерно метр на метр. В записке на кровати говорилось: Не стал донимать твою соседку угрозами — вы, похоже, не настолько близки, чтобы я начинал беспокоиться. Да и ты довольно быстро вернулась. Я очень рад! Не убегай больше, дорогая, я всё равно найду тебя. Я всегда за твоей спиной. Я слежу за каждым твоим шагом. Я в воздухе, которым ты дышишь. Я тень под твоими ногами. Я давно под твоей кожей. Так что… Сбежать не получится. Люблю тебя! И тогда она поняла, что её преследователь прав. Сбежать не получится. Она должна встретиться с противником лицом к лицу. И пока это не произойдёт — эта безумная игра будет продолжаться.