Взаимовыгодное сотрудничество

Гарри ужасно соскучился по друзьям. Эта мысль внезапно настигла его, когда он стоял перед дверьми дома, который магглы проходили, не замечая. Дверная ручка здесь была точно как в Норе, и Гарри вдруг вспомнилось, как давно он не приходил к тестю с тёщей. От Норы мысль метнулась к Рону с Гермионой, и Гарри пообещал себе: ближайшие же выходные посвятит друзьям. Сходят куда-нибудь, или все вместе помогут Молли делать огромный пирог, чтобы хватило на семью, или просто посидят у камина с чашкой чая. А то что-то он совсем одичал в своей берлоге. На самом деле у Гарри Поттера никогда не было недостатка в компании, точнее, в желающих составить ему компанию. Все хотели постоять рядом с героем, поговорить с ним или посидеть за столом, желательно в людном месте, чтобы видело побольше знакомых. Коллеги, в том числе старшие и намного более опытные, откровенно смотрели ему в рот, уверенные, что он сейчас переубивает тапком всех маленьких волдемортов, затаившихся в их ведомстве и мешающих эффективной работе, а более мелкие неприятности уничтожит взглядом. От него ждали высокого профессионализма, ждали, что он сам всё знает, и ничему толком не пытались его научить. Гарри смотрел на Малфоя и отчаянно ему завидовал. Всеобщее поклонение его пугало, злило, расстраивало. В конце концов Гарри научился держать дистанцию со всеми, кроме самых близких друзей, но самые близкие друзья, как и он, собственно, были постоянно заняты. От них тоже ждали подвигов и свершений, а сопротивляться этому давлению они умели хуже, чем Гарри. Гермиона была слишком ответственной, Рон слишком ценил, что в него верят. В итоге они виделись очень редко. Гарри думал, что сильно устаёт на работе и пора идти в отпуск. Пообщавшись с маггловскими полицейскими, увидев среди них Малфоя и понаблюдав за ним, он вдруг понял: это не усталость. Это одиночество. Гарри просто очень устал быть один. Кингсли хотел, чтобы он разобрался, что именно так изменило Малфоя, и Гарри старательно сравнивал теперешнего констебля с тем мальчишкой, которого знал в школе. И ясно видел пока одно: Драко Малфой больше не был одинок. В школе у него имелись только Крэбб с Гойлом, которых вряд ли можно назвать друзьями. А теперь, сравнивая прошлое и настоящее, Гарри понимал, что скорее именно он похож теперь на того мальчика, общавшегося по сути только с двумя дуболомами, а перед остальными игравшего нужную роль. Да, надо оторваться наконец от дел и пообщаться с друзьями. А то совсем плох стал, торчит перед домом преступника вместо того, чтобы проводить задержание. Гарри глубоко вдохнул и открыл дверь дома. Значок аврора позволял ему быть своего рода Алохоморой, вскрывая все замки — если, конечно, в кармане аврорской мантии лежал приказ о задержании или обыске. Большинство волшебников к такому не привыкли. Откровенно говоря, многие и не знали, что в их дом в любую секунду может зайти аврор, — не представлялось случая. Поэтому Джонатан Холливелл встретил его ленивым: — Мам, так когда уже обед? Ты говорила, к часу, уже начало второго. Белобрысый, немного одутловатый — вряд ли жир, скорее парень отекает, — он напоминал Гарри нечто среднее между Дадли и Драко. Ассоциации такие ассоциации; будь он жертвой преступления или просто свидетелем, Гарри бы наверняка вспомнил Луну Лавгуд или Стюарта Мидоуэя, одного из авроров. Он не стал разводить долгие беседы. Просто связал парня заклинанием, уже связанному сообщил, что он задержан по подозрению в нападении на аврора при исполнении, а также в совершении некоторых других преступлений, о чём ему подробнее сообщат в аврорате, и активировал «портключ задержания», который должен был перенести их обоих в министерство. Он и перенёс. Но несколько не туда, куда ожидал Гарри. *** Ступефай прямо в лоб, похоже, становился для младшего аврора Поттера дурной традицией. Да и вообще как-то его лоб неоправданно много страдал. Увидев прямо перед собой вспышку и успев осознать, что вокруг — вовсе не стены родного аврората, Гарри шарахнулся, и заклинание прошло сквозь взметнувшуюся мантию. Наверное, надо было погеройствовать, но Гарри вспомнил Малфоя, который так и не понял, что поступил правильно. После неприятного разговора с самим Драко Гарри расспросил его инспектора, и тот охотно объяснил, за что хвалили тогда ещё совсем зелёного констебля. Вовремя понять, что ты бессилен, и не пытаться геройствовать попусту, — именно то, что должен делать младший аврор, когда его подводит выданный министерством артефакт. Так что Гарри упал ничком, как будто Ступефай достиг цели, и навострил уши. Будь рядом опытный Пожиратель или хотя бы аврор, он бы наверняка заметил крохотную заминку, однако Гарри повезло. Ему вообще часто везло. — Что за чушь? — запоздало отреагировал Холливелл. — Какое вы имеете право?.. — Увы, мой мальчик, он действительно имеет право, — раздался знакомый голос, и Гарри остро захотелось потерять сознание по-настоящему. Он не видел говорящего, но очень хорошо себе представлял. Заодно ему стало ясно, куда он попал: департамент по защите от опасных существ. — Я же говорил тебе! Я предупреждал вас всех! Почему вы меня не послушали? Почему ты, лично ты меня не послушал? — Это опять ты, мерзкий старик, — прошипел Холливелл.— Почему ты вечно лезешь в наши дела? — В ваши?! — возмущённо переспросил Амос Диггори. — Это мои дела! Это я рассказал вам... Впрочем, давай не будем говорить здесь. — Из-за него? — краем глаза Гарри видел, как Холливелл мотнул головой в его сторону. — Да. Ещё придёт в себя, проблем не оберёшься. Идём ко мне. — Не хочу я к вам идти! Просто отпустите меня отсюда! — Нет уж, молодой человек, вы пойдёте со мной и не только выслушаете всё, что я сочту нужным вам сказать, но ещё и сделаете то, что я велю! Шутки кончились! Вы разыгрались, пора с этим заканчивать. Я не дам вам превратиться из хороших, добрых мальчиков в неуправляемую машину насилия. Диггори подошёл к Холливелу и, судя по его сдавленным ругательствам, резко поднял на ноги. — Шагай, мой мальчик, шагай. Гарри почувствовал, как вокруг его тела обвиваются прочные верёвки. Это, конечно, минус, но ничего непоправимого. Помимо прочего очень не хотелось ударить в грязь лицом перед полицейскими. Зрелище Малфоя, цедящего: «Ну, аврорат, как обычно, ни на что не способен», отравляло ему существование. Палочка послушно прыгнула в руку из удобной петли в рукаве. Гарри одними губами прошептал заклинание, и верёвки опали. Приглушённые голоса Амоса Диггори и Джонатана Холливелла слышались из-за двери; Гарри осторожно поднялся на ноги, поправил очки, просканировал пространство на охранные и сигнальные чары — удобный всё-таки артефакт наколдовали ему Джинни с Гермионой. С виду обычные старенькие очки, а на деле — отличный помощник аврора. Сигналки здесь были. Осторожно огибая отдельные половицы, Гарри подобрался к двери личного кабинета Амоса. Декоративные шторы в цветах Хаффлпаффа очень пригодились: за ними можно было спрятаться, не опасаясь, что кто-нибудь войдёт сюда и увидит подглядывающего аврора. Гарри прошептал ещё одно заклинание, придуманное специально для таких случаев Гермионой, и стена перед ним стала прозрачной — только для него, разумеется. — Развяжи меня, ты, старый маразматик! — возмущённо потребовал Холливелл. Амос Диггори расположился за большим столом светлого дерева, такой монументальный, как будто судья перед преступником. Джонатан полулежал в неудобной позе на кушетке в углу кабинета. — Не хами мне, Джонатан. Ты пока что без палочки и связан. Напоминаю, что твоя палочка — в кармане у мистера Поттера, и исключительно я решаю, будет ли у меня две палочки или у нас обоих по одной. — Ты всего лишь старый дурак, который возомнил себе невесть что. Решил, будто управляешь всеми, да? Великий манипулятор, и по слову твоему сдвинутся горы? Ты можешь хоть в аврорат меня сдать сейчас, всё равно будет не по-твоему, а по-моему. Холливелл кипел от возмущения — или боялся? Почему он хамит, от гнева или от страха? Явно пытаясь сбросить верёвки, он резко мотнул головой, и в какой-то момент Гарри смотрел ему прямо в глаза. Этот взгляд заставил его отшатнуться: точно так же смотрел Малфой, когда стоял напротив него в Малфой-мэноре, твердя, что не знает, не уверен и оставьте его, пожалуйста, в покое. Да он зажат между молотом и наковальней, просто не хочет этого признавать. И хамит, подсознательно желая, чтобы ситуация наконец разрешилась хоть как-то. Гарри стиснул зубы. Долго ли каждая ситуация психологического насилия будет напоминать ему Малфоя? Это какая-то нездоровая зацикленность. Диггори же, кажется, просто злился: игрушка разбушевалась и не слушается. Да, определённо, так возмущается кукловод, когда марионетка прямо посреди представления срывается с поводка. — По-твоему, говоришь? Это как? Шутки ради станете воровать чужие палочки, артефакты, может, министра украдёте вместе с креслом? Замечательное развлечение, не спорю, но скажи мне, Джонатан, что заставило тебя думать, будто тебе это сойдёт с рук? Не то ли, что я прикрываю вас прямо из министерства? Пока ты ещё можешь избежать наказания и зажить нормальной жизнью, Джонатан. Воспользуйся этой возможностью! Иначе твоё будущее будет разрушено. Ты правда хочешь потерять всё из-за каких-то магглов? — Не из-за магглов, а из-за прибыли, и не потерять, а приобрести, — буркнул Джонатан. — Ах, вот как? А ты знаешь, Ричард говорил мне, что эти арабы, или пуштуны, или как их там, запугивают вас. Якобы они угрожают вам, а вы трусливо соглашаетесь выполнять их приказы. Это тоже приобретение? Джонатан, остановись! Ты переходишь границы, и я не смогу тебе помочь, если ты продолжишь делать это! Гарри покачал головой. От пафосных речей сводило челюсти. Ну ладно, юноши любят такое, а Диггори-то чего? Взрослый человек вроде бы. — Вот только не надо корчить доброго Мерлина, — огрызнулся Джонатан. — Вы ведь тоже нам не добра хотите. Это всё, эта каша, которую вы заварили, — это же из-за министра, да? Чтобы показать всем, какое он ничтожество, не может ни с чем справиться? О, вы переменились в лице, значит, я угадал! Впрочем, это было несложно. Так вот, я уже видел сегодняшний «Пророк». И огромный заголовок на первой странице: «Кингсли Шеклболт утверждает, что среди нас ещё много скрытых приспешников Волдеморта, даже в министерстве. Грядут увольнения?». Вы испугались, что уволят именно вас, верно? Это же так легко: обвинил в тайном сочувствии Волдеморту — и пинком под зад под восторженный рёв толпы. И что же вы задумали? Принести нас всех в жертву, чтобы выгородить себя? Может, подправить нам память, да пусть мы искренне верим, будто сами всё это придумали? Сдать нас в аврорат и стать героем? Именно поэтому вы мне не развязываете руки, да? Я вам не верю. Я ни единому слову вашему не верю. А те, кого вы так презрительно называете не то арабами, не то пуштунами, — реальная сила. Да, они требуют соблюдать правила игры. Но и сами их соблюдают, им можно верить, в отличие от вас. И цели у них более высокие, чем просто вышибить одного дурака из кресла, чтобы занять его место. Диггори посмотрел на Холливелла с сочувствием. Медленно поднявшись из кресла, он стал ходить взад-вперёд по своему небольшому кабинету, скользя рассеянным взглядом по светло-жёлтым стенам. Холливелл следил за ним взглядом. Гарри тихонько, стараясь не шуметь, начал открывать дверь — по миллиметру, незаметно, пользуясь тем, что в кабинете горела одна лампа на столе у Амоса. — Магглы убивают друг друга не первое тысячелетие, Джонатан. В этом нет ничего высокого. Мы же пытаемся решить проблемы мирно, не проливая крови. Но тебе, видимо, это кажется скучным. Ты переобщался с магглами, мой мальчик. Разумеется, я не собираюсь сдавать вас в аврорат или делать другие ужасные вещи, в которых ты меня обвиняешь. Я вам друг, а не враг. Напротив, моя цель — помочь вам избежать ответственности за дурные поступки, хотя вы не должны были их совершать, я просил вас держаться в рамках! — Что?.. — Джонатан попытался вжаться в жёсткую кушетку, глядя, как Амос внезапно стал заваливаться набок. — Что это за фокусы, старик? — Это Петрификус Тоталус, — сказал Гарри, заходя в кабинет. — Я подумал, что вы оба наговорили достаточно и можно прекращать вашу беседу. Сам пойдёшь или тебя чарами тащить? *** — Сержант, вы допросите потом Джей-Би? Его скоро приведут в нормальное состояние. — О чём, Малфой? — Ну, я так понял, он сотрудничал напрямую с волшебниками и, что важнее, видел афганцев. Может дать показания о применении к нему пыток, в частности запрещённых заклинаний. С ним сейчас работают в Отделе Тайн, на него наложили проклятие, чтобы он не мог разболтать ничего... — В Отделе Тайн? Так ты иди туда и присмотри за ними, а то мало ли... — пропыхтел Гарри, вваливаясь с двумя задержанными. — Ого! — хором сказали Малфой и Уильямсон. — Как бы они не грохнули парня, маггл же, чего церемониться, — Гарри прислонил Холливелла и Диггори к стеночке и выпрямился, разминая спину. — У нас тут небольшой заговор с целью свержения министра, — пояснил он. Малфой кивнул и выскользнул за дверь. — Погоди, — озадаченно спросил Уильямсон, — то есть вот это всё: торговля наркотиками, теракт на маггловских улицах, нападение на тебя, — это всё делалось просто ради того, чтобы сместить министра? Серьёзно, что ли? — У меня есть версия по этому поводу, сэр, но я, с вашего позволения, не стану озвучивать её в присутствии подозреваемых. Уверен, первый же допрос всё прояснит. — Допрос и последующий разбор полётов, — кивнула Сара Иствуд, — а то у меня тут есть кое-какая информация, думаю, она понадобится. — Хорошо, тогда давайте начнём, — сказал Уильямсон. — Гарри, у меня к тебе просьба. Когда мы узнаем имена, прихвати Малфоя, если он к тому времени уже появится, и задержите всех немедленно. Мы не должны дать им уйти. — И уничтожить улики, — напомнил инспектор Роджерс. — Да, конечно, и это тоже. Итак, кого допросим первого? — Думаю, вот этого типа, — сказал инспектор Роджерс, указывая на Дебору Смит, с воинственным видом тащившую ярко-рыжего парня. — Он явно растерян и немного оглушён, проще взять в оборот. А эти двое пусть пока посидят, подумают над своим поведением. Они же не могут общаться? — Не могут, — подтвердил Гарри. — И мы оставим при них мисс Смит, — добавил Уильямсон. — Дебора, кто это у тебя? — Беллам Доуэрти, сэр, — доложила Дебора, — я опознала его по фо-то-роботу. Он был в этой компании! — Отлично, давай его в ту комнату, а сама присмотри за этими задержанными. Пойдёмте, леди и джентльмены. — Сэр, я должна вам сказать, что мой портключ работает некорректно. Вместо аврората он выкинул меня в департамент защиты от опасных существ! — И у тебя тоже? — поднял голову Гарри. — Похоже, они все перенастроены. — Тогда дай мне свой, я поправлю, — сказал Уильямсон. — Это дело пяти минут, давай быстрее. Допрос вели довольно агрессивно, то один, то другой набрасывался на растерянного Доуэрти с вопросами, причём магглы начали, словно бы задавая тон, а Уильямсон радостно перенял их манеру. Гарри следил за происходящим, чувствуя себя стажёром на практике. Такого он ещё не видел. — Где вы храните героин? — спрашивала Сара, наклонившись к Белламу почти вплотную. — Какой героин? — пытался было отпираться он, но Сара резким движением бросала на стол пакетик: — Вот этот, который вам дают арабы. Адрес склада? — Я не знаю никакого… — Ты врёшь, и это значит, что у тебя будут проблемы. Подумай хорошенько, стоит ли тебе ухудшать свою участь, судьи не любят плохих мальчиков, которые отпираются. Сколько было в последней партии? — В последней?.. — Ну да, в последней. Вы до утра провозились, больше, чем обычно? Сколько? — Я не... — Не взвешивал? Ладно, допустим. В котором часу вы встречались с арабами, чтобы передать им деньги? — Парень, делать вид, что ты ни при чём, немного поздно, — к Доуэрти подошёл Теренс, навис над ним угрожаюше. — Зато если ты станешь поразговорчивей, суд может пойти тебе навстречу и назначить наказание полегче. Отвечай офицеру, когда вы встречались? Всегда вечером или только в тот раз? — Всегда, — Беллам как-то разом сник. — В девять, иногда позже. — Хорошо, умница. Кто деньги отдавал, ты? — Иногда я, иногда Ричард. Пару раз Хорнус Стретчфилд ходил, но правда пару раз. — Понятно. Адрес склада? Парень раскрывался как-то постепенно, рывками, то начиная отвечать на вопросы, то вдруг упорно застревая на «не знаю», «это был не я». Но постепенно процесс двигался — и имена подельников выплывали как бы сами собой. — ...А потом Мэтт Ходжинс сказал, что если попробовать это на магглах, не будет ничего страшного, никто же не узнает... — Это — это Империус? — уточнил Уильямсон. Глаза Доуэрти забегали. — Ну... да. Но это не я! Я не делал этого! Я не умею вообще! Это Джонатан и Хорнус... У Гарри было чёткое ощущение, что парня выжали, как лимон. Постепенно картина становилась ясна. Юные волшебники сначала продавали наркотики другим волшебникам, потом им стало этого мало, и торговать с магглами показалось не самой плохой идеей. Тем более на магглах можно было ставить интересные опыты. Чистое знание, практически не развлечение, а научные исследования! Гарри было противно слушать всё это. Он уже собирался уходить на задержание — все имена вроде бы уже были названы, — когда появился Малфой. За ним по воздуху летели носилки с каким-то парнем, пребывавшим не то без сознания, не то в трансе. — Сержант Иствуд, вот... — Тсс. Иди сюда, расскажи мне быстренько на ухо подробности, не мешай следственному действию. Малфой послушно подошёл, навис над ухом Сары и быстро что-то зашептал. Она кивала — не то Малфою, не то сбивчиво отвечающему на очередной вопрос Доуэрти. — Хорошо, — негромко сказала она наконец, — когда он в себя придёт?.. Ладно, как раз успеем с этим типом разобраться. Иди с Поттером, там есть кого задерживать. — Да, мэм. Гарри поднялся, ни слова не говоря, и они вдвоём вышли за дверь. — Ксеномальтус, да? — спросил Малфой, уже оказавшись у камина. — Ага. Странное имя у парня. — Дурацкое, — Малфой поморщился. — Его родители — магглорожденные, которым просто захотелось назвать сына позадуренней. А что, у имён бывают значения, да? Ну и ладно, зато красиво. Не надо так на меня смотреть, я не считаю всех магглорожденных идиотами. Просто некоторым из них лень разбираться в деталях и они искренне верят, что главное в магическом мире — сказочный антураж, и если назвать дочерей, например, Беляночкой и Розочкой, все воспримут это как должное. Это как чистокровные волшебники, увидевшие где-то ночную сорочку и решившие, что это бальное платье. — Ага, или тот тип, который разгуливал по улицам Йорка в рыцарских доспехах, уверенный, будто это нормальная маггловская одежда. — Вот именно. Многие люди не любят разбираться, просто чистокровные обычно лучше знают латынь и греческий. Так что имя Ксеномальтуса — бедняга! — действительно объясняется происхождением его родителей. Пойдём к нему сначала? Я с ним шапочно знаком... В общем, я с такими умею. — Что именно умеешь? Малфой усмехнулся. — Знаешь, есть такая профессия — драма-квин. Надеваешь перья и идёшь работать. У меня хорошо получается. *** — Что ты делаешь? — шёпотом спросила Мэри. Было уже темно, она устала и проголодалась, но любопытство всё ещё горело в её глазах. — Проверяю, есть ли здесь люди, — так же тихо ответила Дебора. — Вроде бы нету, но какие-то чары на это место определённо наложены. Так что мы идём первыми. Если верить подозреваемым, именно здесь, на одном из складов транспортной компании, хранился героин. А ещё — ящики с неизвестным волшебникам содержимым. Инспектор Роджерс подозревал, что там взрывчатка для терактов, и хотел вызвать МИ-5 или хотя бы группу захвата, но Уильямсон убедил его, что если склад охраняется чарами, здесь и спецназ поляжет. А допрошенные волшебники в один голос заявляли, что среди афганцев, с которыми они имели дело, были не только магглы. — Может, вы и ведёте дознание лучше нас, — заявил Уильямсон, — но колдуем мы определённо лучше вас. А против некоторых проклятий маггл ничего не сделает, каким бы тренированным он ни был. Роджерс неохотно согласился, что они наведаются на склад и если он не защищён кучей афганских боевиков, опечатают его и отдадут взрывчатку разведке, а если волшебники обнаружат, что внутри есть вооружённые люди, отступят и пустят вперёд профессионалов. Группа захвата на всякий случай ждала в автобусе неподалёку. Вооружённых людей здесь не было, но ни полицейские, ни авроры ни на секунду не допускали мысли, что склад с героином и, возможно, взрывчаткой для терактов не охраняется вовсе. Тёмные, давно не крашенные стены, плотно пригнанная металлическая дверь. Тишина. Крыльцо поскрипывало под ногами, словно пыталось предупредить: здесь воры! Авроры, вскинув палочки, медленно вступили на территорию. За ними осторожно крались полицейские. — Чувствую себя, как в кино, — шепнула Мэри Теренсу. — В кино у тебя был бы пистолет, — тоже шёпотом ответил тот. — Надо было всё-таки группу захвата вперёд посылать, а то с дубинкой и грозным «Полиция, остановитесь!» много не навоюешь. — Здесь нет людей, — напряжённо сказала Дебора. — Совершенно точно нет. Не с кем воевать... Вроде бы. — Охранные чары есть, — пробормотал Уильямсон. — Сейчас не будет... Авроры осторожно работали, одно за другим разрушая странные, чуждые заклинания. Принцип их действия был ясен и они, по счастью, представляли из себя чистую тёмную магию, так что умений Уильямсону и Деборе Смит хватало. А вот остроты слуха немного не хватило. Шорох мягких лап они услышали за миг до того, как леопард прыгнул. — Назад! — рявкнул Уильямсон, резко разворачиваясь, и магглы резво отскочили к самым дверям. В воздухе из ниоткуда взялись толстые верёвки и накинулись на разочарованно ревущего леопарда: не достать до людей, никак не достать! Удар — тело леопарда рухнуло на пол, две лапы спружинили, ещё две успели стянуть верёвки. Зверь отчаянно вертелся и отбивался от них, разрывал когтями и зубами. — Да убейте же его! — выдохнула Сара. — Да ты что, его допросить надо! — крикнула в ответ Дебора, швыряя в леопарда ещё одним связывающим заклинанием. — Это животное! — в голосе Мэри слышались панические нотки. — Животное, как ты его допросить собралась? Леопард взревел, дёрнулся снова — верёвки жалобно затрещали. Авроры сыпали заклинаниями, и наконец мощные лапы были спутаны как следует. — Ты правда думаешь, — спросил Уильямсон, осторожно подходя поближе к зверю, — что животное оставили бы здесь охранять склад? Обычное животное, которое бы не понимало, чего от него хотят, и рвалось на свободу любой ценой? Спросим утром, как звать этого представителя фауны. — Оборотень, что ли? — обалдело спросил Теренс. — Я практически убеждён. Так, а вот теперь давайте сюда свою группу захвата, потому что мы тут все заклинания поснимали, наверняка скоро появятся хозяева. Надеюсь, Поттер с Малфоем уже нашли тех двух последних обалдуев, которые так некстати отправились кататься на лодках. — Ну нифига себе, — восхищённо сказала Мэри, рассматривая рычащее и неистово бьющееся в путах животное. — Настоящий оборотень! А можно я его сфоткаю? *** — Нет уж, Гарри, субординация субординацией, а я хочу слышать твою версию событий, — сказал Кингсли, с суровым видом наливая в чай сливки. — Отчёт Уильямсона я прочитаю потом. Расскажи мне ты, что там у вас выяснилось. Гарри снял очки и потёр переносицу. — Ну, ты же сам знаешь, что есть целая партия волшебников, которые хотят тебя снять с должности. — Я бы сказал, эта партия составляет большинство в министерстве. Нет, я бы сказал, есть три таких партии, их объединяет желание снять меня с должности и они составляют абсолютное большинство моих подчинённых. Чувствую себя не то Снейпом, не то Скримджером. — В общем, Амос Диггори решил, что надо ускорить этот процесс. Протокол его допроса — готовый сценарий жалостливой пьесы. Он убеждён, что страна в опасности, что силовые структуры не смогут оказать сопротивления реальной угрозе, и решил напугать людей угрозой фальшивой, пока не случилось непоправимое. — В смысле выдумать преступление, пока оно не случилось на самом деле? — Ну да. И он подговорил группу молодых балбесов поизображать из себя преступников. То есть вроде как ничего серьёзного, шалости, но такие... угрожающие. Сначала ему пришла в голову светлая идея засветить где-нибудь использование тёмных артефактов в хулиганских целях — магглов там попереворачивали чтобы и всякое такое, на что никто никогда внимания не обращает, но тёмные артефакты должны были это самое внимание привлечь. По его плану, авроры бы немедленно решили, что появились какие-то последователи Пожирателей. — Откровенно говоря, это бы вы и решили. — Не спорю. Но достать нужные артефакты Диггори не смог. Коллекция Лестрейнджей, месторасположение которой он по случайности знал, оказалась ему не по зубам. И тогда он придумал план поинтереснее. Сын одного из его друзей купил у магглов какой-то дискотечный наркотик и всю ночь танцевал без устали. Ему страшно понравилось и он рассказывал об этом всем желающим. Диггори когда-то слышал, что наркотики — зло, и восхищённые речи парня его озадачили. Он попытался выяснить, что к чему, и выяснил достаточно, чтобы ухватиться за дерзкую мысль. Опасность для здоровья волшебников, бесконтрольно ввозимая из мира магглов, — что может быть лучше, чтобы обвинить министра в бездействии? Всё должно было произойти очень быстро. Через прессу общество бы внезапно узнало, что охвачено эпидемией наркотизма. Конечно, волшебников-наркоманов можно вылечить, но для нагнетания массовой истерии этот факт не имеет значения. Главное, чтобы эта новость прогремела как гром среди ясного неба, подать поярче, ну ты понимаешь. При этом он не собирался раскрывать карты до конца, то есть мы так и не должны были узнать, кто же распространял наркотики среди магов. Министр ничего не сделал, и всё. А как только министр сменился бы, всё это немедленно бы прекратилось. По крайней мере, так хотел Амос. — Какой-то слишком идеальный план. — Именно. Конечно, всё пошло не так. Прежде всего, Диггори нашёл не тех магглов. Вместо обычных наркоторговцев он наткнулся на «Аль-Каиду» — арабских террористов. Они зарабатывают на наркотиках деньги и на эти деньги потом организовывают теракты. Диггори не представлял, сколько денег им надо, не понимал, что какое-то там ничтожное по размерам магическое сообщество для них — вообще не цель. — Но почему тогда они согласились сотрудничать? — Расширение рынка всегда расширение. И потом, они изначально планировали использовать этих парней более широко, чем рассчитывал Диггори. Так или иначе, Диггори их свёл, но волшебники мало что знали о маггловском мире и довольно быстро спалились. Даже Малфой спалился, хотя знал больше, а эти особо не обращали внимания на то, что делают. Это же магглы, они тупые, чего их стесняться. И те арабы, которые с ними общались, сообщили о них начальству. Мол, они ведут себя странно, вы велели о таких говорить. — А они велели? — С ними были волшебники, и они боялись, что их выявят. Они же колдовали здесь. Поэтому их люди должны были сообщать им о любых странностях, мистике и прочих подозрительных вещах. К тому времени наши юные волшебники уже поняли, что нарушать закон — очень весело. Люди вокруг стали казаться им мелкими букашками, судьбой которых они могут играть. Они затеяли эксперименты по соединению наркотика и магии, накладывая разные заклинания на находящихся в наркотическом опьянении волшебников — сначала это были волшебники, как и хотел Амос. Получались интересные эффекты, и это тоже их развлекало. А потом к ним пришли арабы с серьёзным разговором. Убедившись, что парни не связаны с авроратом и всё ещё не представляют, с кем имеют дело, арабы — афганцы среди них тоже есть, но меньшинство — вскружили им голову идеей держать в страхе весь мир. Управлять людьми — что может быть интересней? Тем более им показали и волшебников-арабов, то есть в их глазах те были вполне достойными людьми, почти равными им самим. — Мда, я смотрю, милых, добрых ребят выбрал Амос для своих затей. — Он считает их милыми мальчиками, попавшими под дурное влияние. Не его влияние, конечно. — Но выбрал безошибочно, однако. Хорошо, продолжай. — С тех пор наши волшебники по сути были всего лишь инструментами в руках террористов. Им было велено расширить деятельность, что и планировалось изначально; им помогли подгрести под себя мелкие подростковые банды, в том числе ту компанию чёрных, к которой принадлежал Джей-Би — маггл, которого Малфой притащил в Отдел Тайн, тебе докладывали. Под руководством террористов волшебники познавали мир магглов и приходили к убеждению, что смогут там царить. Ведь это так просто, магглы так легко подчиняются, если на них надавить. — Сами они, конечно, из другого теста сделаны. — Само собой. Беда в том, что они упорно не понимали, в какую серьёзную организацию вляпались. Их самодеятельность иногда ставила всех под угрозу — как тогда, когда они напали на меня. Глупая бравада одуревших от безнаказанности людей. Они ведь могли просто сказать мне: ой, простите, сэр, мы не думали, что шумим, мы уже уходим и впредь постараемся никого не беспокоить. И всё, я бы ничего не заподозрил. С ними стали разговаривать резко, но они считали себя самыми крутыми и грубили в ответ. Те двое, которые якобы отправились кататься на лодке и чьи тела мы выловили в Темзе, оказались наиболее невежливыми и стали первыми жертвами, но я уверен, что были бы не последними, если бы мы не вмешались. Недоволен был и Диггори: нападение на аврора явно выходило за рамки «простых шалостей», кроме того, он не хотел, чтобы его «милых мальчиков» заметили раньше времени, а то и нашли, чего доброго. Как это стыкуется с его уверенностью в твоей полной бездарности, я не представляю. — Да очень запросто стыкуется, Гарри. Я, конечно, ни за что их не найду, но если они станут делать глупости, могут случайно попасться. Не потому, что я такой молодец, а потому, что нельзя старших не слушаться. — В общем, как бы то ни было, Диггори им тоже выдвигал претензии, но они не слушали. А он ничего не делал, потому что... Я не знаю, почему. Не хотел верить, наверное. План же такой продуманный, такой умный, не может быть, чтобы он не сработал. — Это называется «инертность мышления», Гарри, — поморщился Кингсли, — свойственно очень многим людям. Итак, что мы имеем в сухом остатке? Кучу волшебников-наркоманов, которые считают, что с ними не происходит ничего плохого, и их ещё долго придётся лечить, и не меньше, а то и больше, магглов-наркоманов, психика которых повреждена кроме наркотиков ещё и заклинаниями? — Именно так. Некоторых людей террористы пытаются использовать в своих целях, и мы, к сожалению, не знаем пока, какое именно влияние на них оказывалось, мало ли, может, кто-то твёрдо знает, что должен через три года взорвать Букингемский дворец. Это всё ещё будет долго выясняться. Как и некоторые мелочи у нас, например, кто перенаправил все «портключи задержания» с аврората на кабинет Диггори в тот самый день, когда мы должны были задерживать его «мальчиков». Это же кто-то из сотрудников. — Прекрасно. Хоть что-то хорошее в этой истории есть, Гарри? — Ну, мы их поймали, — неуверенно сказал Гарри. — Кроме того, у нас получилось неплохое сотрудничество с полицией, взаимовыгодное, я бы сказал. Я думаю, мы ещё многому у них научимся. А! И ещё твои главы департаментов наверняка на какое-то время притихнут! — Ладно, будем считать, ты меня утешил. Главы департаментов действительно притихнут, тем более я их ещё и прижму слегка, пока есть возможность. Как Джинни сыграла вчера? — Понятия не имею. Приду домой, спрошу. — Кошмар. Надо что-то делать с этим графиком. Ты имеешь право бывать на матчах собственной жены! — Совершенно согласен с вами, господин министр. В следующий раз никакие дела меня не остановят, это уже решено. — Ты сам-то себе веришь? Они оба невесело рассмеялись. — А оборотень? — А что оборотень? Он из террористов, великодушно отпустил охрану на ночь полнолуния. — Нет, я не об этом. Никого не покусал? — К счастью, нет. Показания, правда, отказывается давать, ссылается на плохое знание языка. Малфой говорит, врёт. — Малфой-то откуда знает? — У него есть знакомый, араб, Омаром зовут. Они вместе «делали проект в колледже», как он выразился. Малфой сам по-арабски не говорит, так, несколько слов знает. — Но далеко идущие выводы делает, — усмехнулся Кингсли. — Как это на него похоже. Ладно, иди домой, поздно уже. Главное — помни: никому нельзя доверять! — Постоянная бдительность, — кивнул Гарри.