Пришла — деловито, за рыком, за ростом, взглянув, разглядела просто мальчика. Взяла, отобрала сердце и просто пошла играть — как девочка мячиком. Владимир Маяковский
***
Она была черная, как дама пик, и прекрасна, как грех, который у вас никогда не хватит пороха совершить. С. Кинг.
***
Два стройных ряда членов комитета радовали взор ГДК. За каникулы он соскучился по своей должности, хоть дежурства по городу и проводились. Размеренной походкой он проходил вдоль рядов, вглядываясь в знакомые лица тех, кто прошел с ним под одним знаменем не один год и не одну драку, и тех, кто вступил только что, и в чьих лицах ещё не было благовейного уважения перед своим лидером. Кея проводил инструктаж, мерным спокойным голосом рассказывая о зарождении комитета, о целях, о правилах и обязанностях. И о том, что может последовать за непослушанием. Лёгкий ветерок теребил его черные как смоль волосы, а солнце освещало его тонкие, аристократические черты и твердый взгляд, с опасной сталью, таящейся в самой глубине темно-серой радужки. Старейшие члены Дисциплинарного комитета с гордостью смотрели на своего главу, напоминавшего сейчас великого полководца перед битвой. Предстояла большая работа, но эти люди считали быть подчинённым такого человека — большая честь. Отдав распоряжения о дежурствах, Хибари остался на воротах вместе с новичками, наглядно показывая им, как нужно карать нарушителей. Он наказал только первую тройку, затем прислоняясь к забору и предоставляя молодняку пространство для маневра. Оставалось ровно тринадцать минут до звонка. Хибари махнул худощавой рукой, оставляя с собой троих. Остальные учтиво поклонились и пошли в сторону здания. Количество людей явно уменьшалось и черноволосый скользил расслабленным взглядом по небу, которое в этот день было удивительно спокойным. Внезапно взгляд его остановился на разномастной троице. Кея поморщился, увидев дерзкую травоядную, с дымящейся сигаретой в тонких пальцах, которая уверенной походкой приближалась к воротам. Запах табака донёсся и до него и черноволосый решительно и неотвратимо двинулся к нарушительнице. Такое наглое нарушение, прямо перед самим ГДК — это нельзя оставить безнаказанным. А дальше — какая-то странная компания из хрупкой невысокой шатенки, гремевшего на весь город спортсмена и несносной итальянки, балующейся не только курением, но и динамитом. И неотрывно смотревшая на него японка, поражённая осознанием того, какой силой обладает этот сделанный будто из камня, стали и чистой мощи человек. Серые глаза смотрели в ответ, вымораживая, казалось, до самых костей. Но только взгляды встретились и что-то в этом отлаженном механизме рухнуло, заскрежетало и рвануло также, как и динамит в умелых руках пепельноволосой фурии. Бледные руки все также сжимают тонфа, привычно холодящие кожу, но сейчас это не успокаивает как обычно. Он все также смотрел прямо в ее по-европейски большие глаза тёплого янтарного цвета и в памяти его ярко отпечатался умоляющий взгляд, чуть спутанные с рыжинкой волосы и хрупкие руки, со всей дури вцепившиеся в рукав пиджака. Хибари вырвался из ее железной хватки и ушел, четко осознавая своё желание увидеть ее снова. Дальше тело на автопилоте шло в кабинет, руки жестами раздавали указания, а в душе, тем не менее, творилось что-то странное и непривычное, вихрями сносящее былое ледяное спокойствие и сдержанность. Сегодня на 2 травоядных было избито больше. В коридоре все опасливо отстранялись. Задумчивый ГДК был гораздо страшнее, никто из учеников и представить не мог, что творится в голове у этого японца. А в уютном кабинете руки на автомате сортировали бесконечные стопки надоедливых бумаг. Только вот туманный взгляд черноволосого задерживался на одном листке дольше, чем обычно. Наваждение было прервано таким простым вопросом Кусакабе. — С вами все хорошо, Хибари-доно? Кея приподнял голову от очередного документа, насмешливо смотря на массивную фигуру заместителя и чуть приподнимая бровь. Недолгое, но ощутимое молчание было прервано стуком в дверь. — Войдите, — негромко сказал Тецуя, тут же подобравшись и готовясь решать любые поставленные перед ним вопросы. Темная дверь чуть приоткрылась, а затем распахнулась настежь, являя взору ту самую шатенку, которая тут же упала на пол, раздирая до крови худую коленку, и нерешительно смотрела сейчас снизу вверх на ГДК, властно восседающего перед нею, подобно судье загробного мира. Медовые глаза испуганно расширились, девушка попыталась потихоньку подняться, опираясь на руки, но тут же вернулась в прежнее положение, издав еле слышный горестный стон. Хибари дернулся, ощущая какое-то неприятное ощущение в колене, и поднялся с массивного кожаного кресла, которое в этом светлом и солнечном помещении выглядело как трон. Кусакабе рванулся было помогать страдалице, но был остановлен исподлобья брошенным взглядом ГДК, буквально пригвоздившим его к месту. Черноволосый вальяжной походкой дошел до девушки, взваливая ее на руки и снова обращая свой взгляд на заместителя. Тот понятливо кивнул и метнулся в дальний ящик за аптечкой. Парень осторожно усадил хрупкую шатенку на мягкий бежевый диван, вскользь осматривая колено. Рядом уже высился Тецуя, держащий в своих больших смуглых ладонях железный ящичек. Кея хмыкнул, открыл его и опустился перед девушкой на одно колено. В аптечке быстро нашлось какое-то дезинфицирующее средство, вата и пластыри. Черноволосый пропитал ватку средством и принялся промывать вроде небольшую, но неприятную ранку. Шатенка мужественно терпела, лишь иногда дергаясь от неприятных ощущений. Колено, на которое присел Хибари, отчего-то тоже болезненно саднило. Закончив, он устремил свой взгляд прямо на изящные тонкие пальчики, вцепившиеся в обивку дивана. — Больно? — отметил глава, всматриваясь в чуть нахмуренные черты все также прелестного и завораживающего лица. Шатенка лишь отрицательно махнула головой, раскидав по плечам длинные волосы, сияющие в свете солнца неведомым пламенем. — А мне больно, — спокойно произнес Хибари, долепливая завершающий пластырь. — Ч-что? — удивлённо сказала шатенка, чуть снова не навернувшись, но на этот раз с дивана. — Ничего. Имя? — вымолвил Кея прежде, чем девушка успела осознать смысл сказанного ранее. — С-савада Тсунаеши, — еле слышно прошептала, чуть запнувшись, шатенка, смущённо опустив взгляд в пол. — Иди уже, травоядное. Завтра, после уроков. Не придёшь — камикорос, — небрежно бросил Кея, вновь усаживаясь за рабочее место и закидывая ноги в ботинках прямо на стол. Хибари проводил уходящую девушку внимательным взглядом. Душу, если она и была, грело непонятное тепло и стойкое осознание того, что завтра она придет к нему снова.***
— Ты дурак. — Ты волновалась, — мягко, но уверенно сказал Ямамото, проводя смуглой ладонью по растрепанным темным волосам, мимолетом вглядываясь в зелёные глаза, горящие неимоверным упрямством. — Ври больше, — разгневанно прошипела Хаято, быстро и размашисто заправляя за ухо выбившуюся серебристую прядь. — Упрямая, — произнес черноволосый, тотчас же со смехом уворачиваясь от шуточной оплеухи, которая не состоялась хотя бы из-за разницы роста. — Иди уже, сама дойду. И не надо меня до дома провожать. И вообще ничего не надо, — выпалила Хаято, пытаясь отобрать сумку. — А глаза говорят об обратном, — с искорками веселья в карих глазах сказал парень, оглядывая раздражённо вздёрнутый носик и чуть поджатую губу. Гокудера кинула бы в этого улыбающегося придурка чем-нибудь тяжёлым, но как назло под руку ничего не попалось. Даже сумку и ту отобрал, гад. Они остановились у дверей потрепанного подъезда, где и молчаливо распрощались. Подрывница со всей дури хлопнула дверью, кинув перед этим на Такеши уничтожающий взгляд. Ямамото еще раз посмотрел на серую многоэтажку, улыбнулся чему-то своему и пошел в сторону школы, на тренировку по бейсболу, на которую, кстати, эта бестия обещалась прийти.