Underneath darkened sky There's a light Capture love Aurora — Warrior
— Все вопросы будешь согласовывать со мной, — сказал Хибари, водружая на шатенку кипу бумаг. Та покачнулась, еле удержав правой рукой от падения верхние листы. Ее янтарные глаза все ещё с опаской поглядывали на ГДК. — Весь фестиваль полностью под твоей ответственностью. Отвечаешь за него своей головой, — продолжал черноволосый, пройдя пару шагов по комнате. — Все поняла? — небрежно бросил он, разворачиваясь к ней и тщательно всматриваясь в ее лицо. Савада яростно кивнула, так, что бумаги опасно покачнулась у нее в руках, а она сама чуть не свалилась вместе с ними. — Свободна, — заявил ГДК, усаживаясь обратно в кресло.***
— Хм, странно, — сказала Савада, откинувшись на спинку стула, задумчиво приложив пальчик к губе. — Чего? — приподняв голову, спросила Хаято, вскинув бровь, таки отрываясь от учебника и поправляя чуть сьехавшие очки. — Большая часть бумаг — документы прошлых лет. Как образец, что ли? — пробормотала Тсунаеши, вертя очередной листок в руках. Гокудера кивнула, опять переключаясь на книгу. Если бы шатенка пригляделась, то она бы заметила, что ее подруга читает одну и туже страницу уже минут 15. Но та лишь хмурила брови, обложившись со всех сторон бумагой, периодически при этом что-то шепча себе под нос и делая пометки в блокноте. Хаято действительно было о чем подумать. Она всегда скептически относилась к связи, родству душ и считала это блажью — легендой, которая полностью изжила себя в современном мире. Сейчас она не была уверена уже ни в чем. Гокудера закрывала глаза и видела тот вечер: бейсбол, встрепанный Такеши и его карие глаза, которые в тот вечер жгли не хуже огня. Недаром они оставили после былой уверенности подрывницы только угли. «Я чувствую твои эмоции». Девушка прикрыла веки, вспоминая ту резкую боль в руке. Таких отчаянных совпадений же не бывает, правда? Если так, то все сходится. Родство душ представляет собой симбиоз духовного и физического. Один партнёр чувствует боль своего соулмейта, а другой — ощущает эмоции. Пепельноволосая методично сопоставляла все факты. Шаг за шагом. Сначала дома, до рези в глазах всматриваясь в выбеленный потолок, лёжа на смятой простыне. Потом тут, в гостеприимном доме Савад, прячась за сосредоточенным выражением лица и книгой, в которой от силы прочитала только страницу, две — не больше. Хотелось дать себе пощечину, вернуть желанную ясность ума и забыть все, как сон.***
— Такеши, ты сегодня странный какой-то, — сказал Юкио, припадая к бутылке с водой. Его голубые глаза с интересом следили за изменениями выражения лица черноволосого, но тот и бровью не дёрнул. В нем всём проскакивала какая-то задумчивость, которая особенно видна была в отрешенном взгляде и излишней молчаливости. — Все в порядке, — ответил Ямамото, чуть кривовато улыбнувшись. Он схватил вещи, попрощался со всеми и отправился домой. Юкио смотрел на него и еле подавил желание догнать товарища. Чертыхнувшись, блондин проводил статную фигуру Такеши и пошел к остальным сокомандникам, обсуждающим предстоящие соревнования.***
Хибари стоял на крыше школы, осматривая окрестности, как орёл, выискивающий жертву. Уроки кончились, травоядные разбежались по домам. На территории оставались только спортсмены из секции бейсбола, бокса и баскетбола. Спокойствие. На крыше было тихо, только ветер трепал темные волосы и гакуран, небрежно накинутый на плечи ГДК. Солнце уже начинало садится и веяло прохладой. Кея поморщился и оставил свой пост, направляясь к двери, ведущей вниз. В кабинете кипы не разобранных бумаг, занявшие весь стол. За столом сидел, сгорбившись над очередным листом, Кусакабе. Звук открывшейся двери заставил его подорваться с места и чуть ли не по стойке «смирно» встать перед черноволосым. Кея чуть приподнял уголки губ в подобии улыбки. В глазах его были искорки веселья. Он глянул на часы. Настало время дежурства. Тецуя тоже взглянул на время и, поправив повязку, отправился за предводителем.***
— Ладно, Джудайме, наверное я пойду, — сказала Гокудера, поднимаясь из-за стола, медленными и заторможенными движениями скидывая книжки и тетради в сумку. Тсунаеши настороженно посмотрела на подругу. — Все в порядке? — спросила шатенка, вставая со стула, осторожно опираясь руками о столешницу. — Конечно, — ответила подрывница, кривовато улыбнувшись, закидывая уже собранную сумку себе на плечо. Шумно попрощавшись, она в какой-то лихорадочной спешке вылетела из дома Савады. Уже на подходе к скверу, ведущему к заветным многоэтажкам, Хаято почувствовала себя намного лучше. Рука сама потянулась в карман сумки, доставая серебристую пачку. Затяжечка любимых, ментоловых. Вдох-выдох. Мысли вышибает, остаётся лишь пустота, спокойствие и холод. Хаято закрывает глаза. Прошло 5 лет с того момента, как Гокудера ушла из дома. Сначала — Италия. Бесконечная череда городов. Первый заказ. Ее задание — сконструировать и установить бомбу. Выполнено успешно. В памяти — обломки BMW, пустой взгляд мертвеца и ошмётки внутренностей. Подрывница прислонилась к деревянным перилам. Там, внизу, вода. В ней отражается небо. Отражается и Гокудера. Со взглядом ее первой жертвы, встрепанными белесыми волосами и тонкой сигаретой, истлевшей практически до фильтра. Она чувствует на себе чей-то взгляд, слышит мягкие шаги. Тело напрягается, левая рука незаметно скользит в потайной карман за динамитом. Хаято — киллер. Хаято — девушка с зелёными глазами, искалеченной судьбой и не раз ломанным носом. Хаято — та, что убила собственного отца. Пепельноволосая оборачивается. Ямамото смотрит прямо, даже не пытаясь отвести взгляд. Его объятия теплые-теплые. Он шепчет что-то, успокаивает. Его добрые глаза цветом похожи на чай, заваренный Тсуеши-саном. Хаято обхватывает Такеши худыми руками за шею и впервые не чувствует себя под прицелом. Нет напряжения, нервозности. Гокудера не кисейная барышня. Она не будет плакать. Ямамото смотрел на то, как девушка успокаивается и понимал, что беспокойство, преследовавшее его весь день, тоже проходит. Обкусанные губы чмокают его в скулу, и черноволосый чувствует себя счастливым. Киллер — тоже. Несносная девчонка найдена. Она не знала, что отец выжил. Женщина не спеша вышла из-за дерева, уверенной походкой направляясь к парочке. Услышав шаги, Хаято обернулась. Перед ней стояла названная сестра. Такая же красивая, смертоносная и опасная, как и много лет назад. Гокудера смотрела на нее, ощущая, как стремительно слабеет и как ее тело обмякает в руках Ямамото, ошалело наблюдающего за происходящим. — Карман. таблетка, — шепчет девушка, начиная оседать на землю. Бейсболист быстро достал из кармана джинс Гокудеры начатую пачку сигарет и пачку каких-то таблеток. Он дал одну Хаято. Взгляд его обеспокоенно скользил по бледнеющему лицу подрывницы, дыхание которой чуть участилось. — Я выполняю волю отца, — спокойно сказала розоволосая, все также неотвратимо приближаясь к ним. — К твоему сожалению, не последнюю. Дон выжил, — небрежно бросила Бьянки, смотря подрывнице прямо в глаза. Эта Бьянки была…чужой. У нее был твердый и жёсткий взгляд. На поясе — кобура с Береттой. В руках — отравленная кулинария. Она пришла не разговаривать. Она пришла убивать. Глаза у старшей сестры были такими же, как и у самой Хаято, но сейчас зелень глаз розоволосой напоминала смертоносное болото. Гокудера проглотила таблетку. Разработка Шамала. Действует быстро, точно, и Хаято чувствует, как ее понемногу, но отпускает. Ямамото все ещё стоит рядом, взбудораженный, с каким-то злым, острым, непривычным ему взглядом. Парень все ещё рядом, держит, служит опорой и тихонько, стараясь не потревожить саму подрывницу, достает чехол с битой-в-которой-не-совсем-бита. Тонкой рукой Хаято дёргает его за рукав. Темноволосый, отпускает ее, но не расслабляется, готовый в любую секунду ее подхватить. Итальянка больше не хотела разглагольствовать. Она кинула первое блюдо, затем второе, чередуя с бросками чего-то мелкого, но не менее ядреного. Трава, куда попадали ее снаряды, мгновенно скукоживалясь и тлела. Гокудера вскинула ладонь с динамитом, который приземлился рядом со Скорпионом и ранил ее. — Ты стала сильнее. Но это не помешает мне убить тебя, — сказала итальянка, придерживая ткань брюк, которая стремительно пропитывалась ее собственной кровью. Ямамото молча стоял, обнаживший катану и готовый отразить любой удар. Хаято удивилась, внезапно вскользь замечая то, как Бьянки достает пистолет. Та, которую она помнила никогда не использовала огнестрел. Дуло, из которого веяло бездной и могильным холодом было направлено прямо на Гокудеру. — От судьбы не спрячешься, — прошептала девушка, нажимая на курок Выстрел. Пепельноволосая удивлённо смотрела на Такеши, который сейчас словил свою первую, и далеко не последнюю пулю. Он рвано выдохнул и кое-как удержался на ногах. Если бы не Ямамото, Бьянки бы выполнила свою миссию. Внезапно Хаято ощутила себя простой мирной девушкой, только что чудом избежавшей смерти. Но та все ещё дышала зловонным смрадом ей в затылок и смотрела на нее ядовитым зелёным цветом радужки. Хаято сцепила зубы, еле сдерживая гортанный, звериный вой. От злости, от боли, от ненависти к той, что пришла ломать ее судьбу по новой. Плечо черноволосого было пробито насквозь. Подрывница всхлипнула, не выдержав. Боль была страшная, тягучая. Чужая, и от того более сильная. Хаято не могла сражаться, чувствуя то, что ощущает Такеши. Она была готова проиграть, умереть и потерять все, как пришла неожиданная помощь в виде красной повязки, обозленных серых глаз и темного гакурана. — Опять нарушаете, травоядные, — полурыком сказал ГДК, ввязываясь в драку и впечатывая Бьянки тонфа по рёбрам, а потом по носу. Тело ее как будто картинно ломается напополам и она валится в траву, лишь сплевывая кровь, даже не пытаясь подняться. — С вами я завтра разберусь, — бросает он, стряхивая с металла ялые капли, идя своей дорогой дальше. Хаято с благодарностью смотрела юноше вслед, пока не почувствовала новую мучительную пульсацию. Рука бейсболиста истекала кровью. Ямамото чуть шевельнул ей, но тут же опустил, морщась и замечая, как ответно меняется и лицо. Она тоже это чувствует. — Кажется, кость не повреждена, — как можно беззаботней сказал Такеши, прислоняясь спиной к дереву, закрывая мутные, грязно-коричневые глаза. Придурок. Зачем он врёт, зная, что девушка чувствует его боль. Прекрасно чувствует. Чертов мазохист. Хаято решительно набирает знакомый номер. Пара секунд и она уже слышит слащавый голос. — Шамал, мне нужна помощь, — бросила девушка в трубку, сразу же после этого нажимая отбой. Он найдет ее. Всегда находил. Гокудера знала, что если Бьянки в Японии, то он тоже. Доктор всегда следовал за Бьянки. Единственный поклонник, выживший после блюд старшей сестры. А пока Хаято обессиленно опустилась на землю рядом с Ямамото, прижимаясь к его здоровому плечу лбом. — Потерпи немного, — шепчет она, устало вздыхая. — Он скоро придет. Если честно, черноволосому глубоко безразлично, кто и зачем придет. Для него сейчас существует только боль, спасённая жизнь и зелёные глаза, смотрящие на него с таким беспокойством.***
*следующий день после событий*
— Отец, я хочу стать сильнее, — сказал черноволосый, придерживая забинтованное плечо и смотря старику прямо в глаза. Время пришло.