Не время для чудес

С удовольствием бы вам помог. Но позволить убить себя — это слишком. х/ф «Не бойся, я с тобой»

      Мерлин с трудом разлепил веки. Все вокруг было белым, как и положено в конце декабря, вот только вокруг был не снег, а то ли хлопок, то ли ситец — в общем, обычное больничное белье. Стены, контраста ради, были желтыми — того блеклого цвета, который по дизайнерской задумке был когда-то песочным, но благодаря труду уборщиц и солнцу выгорел до неузнаваемости. Мерлин пошевелил пальцами. Кисть изумительно сливалась по цвету с простынями. Впрочем, и не мудрено — маг с трудом мог выудить из памяти все с ним произошедшее после того злосчастного поворота на набережную. Огненная вспышка, потом вода, много воды, видимо, Темза, потом почему-то картинки из глубин памяти — Фрейя, а финалом — так и вообще Артур. Еще вспоминались жуткие вопли сирены скорой и какой-то подозрительный звон — по здравому размышлению, Мерлин решил списать это на последствия удара. Ну и теперь он в больнице, и было бы не плохо, чтобы нашелся кто-нибудь, кто сможет внятно собрать все обрывки в его голове в единый пазл. Маг огляделся. Рядом с изголовьем кровати чернела кнопка вызова медсестры. Мерлин напрягся, поднял тяжелую, будто свинцовую — видимо, ему и впрямь прилично досталось, — руку и нажал на кружок.       — Наконец-то вы очнулись, мистер де Эмр! — медсестра явилась незамедлительно, настолько, что волшебнику показалось, будто та стояла у его двери и караулила любое сознательное действие своего подопечного. «Мейбл» — прочитал Мерлин на бейдже, когда жизнерадостно улыбавшаяся латиноамериканка наклонилась поправить ему подушку.       — Ах, мистер Эмр, вы бы знали, насколько вы сейчас популярная персона! Сколько там, — кудрявая голова в чепчике кивнула в сторону двери, — собралось народа! И все ждут, что вы им расскажете! Мерлин ойкнул, когда в руку ему воткнулась какая-то очередная иголка, а одна капельница сменила другую.       — Расскажу? —  тихим голосом переспросил он, — О чем? Может, это вы мне что-нибудь для начала расскажите? Например, — маг прищурившись посмотрел на раздвигавшую жалюзи на окне девушку, — как я здесь оказался? Мейбл ответила ему недоуменным взглядом. Потом хлопнула себя ладонью по лицу и снова принялась хлопотать вокруг заклинившего механизма жалюзи.       — О, простите, мистер Эмр! Это мой первый день, и мы тянули бумажку, кто к вам пойдет, это же как лотерея, знаете, ну, вытащить популярного пациента, и… Мерлин очень хотел бы повторить жест девушки, но ему мешали капельница на одной руке и тугая повязка на второй. Поэтому он по привычке чуть сощурился, надеясь, что случайно упавший календарь намекнет Мейбл, что пора бы уже переходить к делу. Однако календарь почему-то падать не спешил. Мерлин прищурился сильнее — календарь с видами Лондона висел на стене как приклеенный. Мерлин щелкнул пальцами и уже собирался тихонько рявкнуть на непослушный предмет соответствующую фразу на древневаллийском, но тут медсестра наконец торжествующе обернулась. За спиной у нее открывался шикарный вид на Вестминстер. Вип палата, скажите спасибо размокшему удостоверению депутата в кармане.       — Так, с чего бы начать? — Мейбл прислонила палец к губам и присела на стул рядом с Мерлином. — Вы бы хотели хорошую новость или плохую? Маг снова пожалел о своей невозможности дотянуться ладонью до лба и устало процедил, — любую!       — Тогда сначала хорошую. На вас было совершено покушение, вас взорвали в собственной машине, но — тадам! — она всплеснула руками, — наш Реджи как раз отправился на выезд и не смог не остановиться. Когда увидите его, обязательно поблагодарите, потому что если б он вас из воды не вытащил, мы б сейчас не болтали! Так что, — медсестра параллельно что-то строчила на прицепленном к кровати планшете, — вы прибыли к нам вчера, и у вас сломана ключица и лучевая кость левой руки, но переломы не слишком серьезные, и уже через месяц вы сможете вернуться к активной жизни! Поедете на корт, будете играть в гольф, теннис, крикет или, там, пойдете на прием к королеве… — радужное воображение Мейбл изо всех сил пыталось выдавить максимум из знаний светской хроники. Мерлин отчаянно надеялся заткнуть этот фонтан красноречия, но ни одного заклинания, как назло, на эту тему не вспоминалось. — Еще вам наложили швы на левый бок, и вам просто фантастически повезло, что осколками не задело органы.       — А голова? — со стоном уточнил маг.       — Не волнуйтесь, голова у вас крепкая, почти, — Мейбл постучала себя по лбу, — как моя! А знаете, почему? — Мерлин не знал, причем и куда деваться от навязчивой девушки — тоже. — А потому, что я в детстве жила на ранчо в Нью-Джерси и столько раз падала с лошади, что иммунитет выработался! Но вы, наверное, так не делали, вы же лорд, вас наверняка учили правильно ездить на этих монстрах, — Мейбл с тоской вздохнула и похлопала ресницами. Мерлин едва слышно усмехнулся. Голова болела. Видимо, когда-то его все-таки слишком мало тренировали.       — Если это была хорошая новость, мне заранее страшно услышать плохую. Мейбл замялась и поправила форменный чепчик.       — Ну, она не то, чтобы совсем плохая… Вы же выжили и, — она отвела взгляд и уставилась в пол, — и ни в чем не виноваты в любом случае. Просто выжили вы один. А покушений было девять. И теперь, если вы в состоянии говорить, то я должна пригласить к вам полицию, а то они уже вторые сутки вас сторожат. Вам же уже лучше, правда? — на всякий случай решила уточнить девушка у внезапно побелевшего де Эмра. Маг закрыл глаза и досчитал до пяти. Кивнул.       — Ну, вот и славно! А можно еще одну просьбу? Уже от меня? — умоляющему взгляду Мейбл было трудно отказать, а у Мерлина не было сил даже пытаться.       — Мистер де Эмр, а можно, можно я с вами сделаю селфи? Я обещаю, правда обещаю, что не буду его выкладывать в общий доступ, только подружкам покажу! Вы ведь, — щеки девушки вспыхнули, — мой первый! Мерлин собрал все свое мужество, чтобы не застонать вслух. От лучащегося счастья медсестры-первогодки можно было подзаряжать батарейки.       Следующие визиты, однако, уже не были столь восторженными. Работники Скотланд-Ярда и, как понял Мерлин по их штатскому виду, кто-то из управления спецопераций и антитеррора, допрашивали его почти час и покинули измученного мага только после того, как тот чуть не потерял сознание. Впрочем, обещали еще не раз вернуться и выставили охрану у дверей палаты, подчеркнув, что поставили бы и у окон — ибо если журналисты узнают, в какой больнице лечится единственный выживший, то в погоне за сенсационным интервью их не остановит и 5 этаж.       До очередного прихода медиков у Мерлина было совсем немного времени, но за этот промежуток требовалось разобраться во всех полученных данных. Во-первых — и это пугало гораздо больше, чем покушение на его жизнь, — гребаный календарь не сдвинулся с места, даже когда маг трижды прочитал ему заклинание левитации. Вслед за календарем бойкот объявили и все остальные предметы, отказавшись взлетать, загораться, леденеть, да и вообще как-либо нарушать законы физики. Все это могло означать только одно — магия его покинула и когда вернется — если вернется, — шепнул гаденький голосок в голове чародея, — неизвестно. Впрочем, надежда на возвращение дара у Мерлина все же была — ибо, исчезни его волшебство совсем, постель королевского госпиталя «Сент-Томас» оказалась бы покрыта ровным слоем пепла с отдельными вкраплениями скелета. Во-вторых, его снова пытались убить. За все века на Мерлине протестировали значительную часть арсенала наемных убийц, исключая разве что прямое отсечение головы, но взрывали впервые. Мужчина нахмурился. Сейчас он был как без рук и в прямом, и в переносном смысле — без волшебства не определялась хотя бы вскользь причина покушения, а без рук было просто неудобно. Кто стоял за всем этим? Погибло восемь, он девятый…. Девять — хорошее, магическое число, много кого можно призвать, если добыть девять жертв. Девять — совершенно идиотское число, если вспомнить, что последнего хоть каплю смыслящего в магии англичанина занесло в 1940 в Ковентри, да так и не вынесло обратно [1]. Если хотели убить конкретно его, как мага, то зачем остальные? Если же как человека — то тут Мерлин и вовсе терялся в догадках. Он дотянулся до лежащего на прикроватном столике телефона и открыл новостную ленту. «Террор в центре Лондона!», «Консерваторы в трауре!», «Чем ответит премьер-министр на эту угрозу?!» — гласили безрадостные заголовки вчерашнего дня. На фотографиях горели машины, лежали тела, — Мерлин с содроганием узнал на одном из снимков Тессу — коллегу, с которой не первый год соседствовал в парламенте. Теперь у Тессы не было глаза, но он был ей и не нужен — судя по серебристому мешку, куда уже поместили ее ноги. Маг сглотнул. Просматривать остальные снимки расхотелось.       Его спрашивали о террористе — но мистер де Эмр, сэр, не запомнил его лица, он его даже не видел. Убийца ушел незамеченным, камеры на мосту заволокло дымом, и единственное, что можно различить — так это примерный рост нападавшего. Остальных членов консервативной партии, что навело полицию на политический след, либо расстреливали, либо, так же, как Майкла, подрывали в собственных машинах. Офицер, ведшая допрос, особенно упирала на то, почему он ездит без положенного шофера, остальные ведь этим не пренебрегали. От остальных ведь именно поэтому остались лишь отдельные части тел. Кому они все могли так досадить? Голосовали против какого-то очень уж бесившего закона? Или за что-то? ИРА, Шинн Фейн [2], какие-то еще радикалы, или же просто напрочь съехавшие на почве ненависти к власти одиночки? Ни одна группировка еще не взяла на себя ответственность, молчали даже вездесущие арабы. Мерлин вздохнул и отвернулся к окну. Видимо, ему и впрямь придется отдать свою судьбу в руки полиции — скрепя сердце следовало признать, что сам он себе сейчас помочь не может.       Зажужжал телефон, пальцами правой руки мужчина открыл смс-ку. Автором была Ева, писала, что желает ему скорейшего выздоровления, и что Джесс присоединяется к пожеланиям (и все так же ждет свой телефон, только посмей не оклематься к Рождеству!). Мерлин устало улыбнулся. Хотя их с Евой брак распался уже два года назад, бывшие супруги не стали окончательно терять друг друга из вида. Маг не удивился, если бы даже Ева явилась к нему самолично, прилетев из Ванкувера, но та, к счастью, не стала бросать толпу клиентов ради одного израненного бывшего. Мерлин не винил ее за загруженность, напротив, был благодарен — он с детства ненавидел болеть, а уж больницы… века с 17-го они были его персональным ночным кошмаром. Маг устало прикрыл глаза. Телефон прожужжал еще раз — на этот раз сообщение было уже от дочери. «Не теряй времени, Майкл, она красотка!» — гласила подпись под приложенной ссылкой. Мерлин выругался. Идиотка-медсестра не только не побоялась выложить фото на всеобщее обозрение, но и радостно заявила, что «Мой первый пациент — известный политик!». И, хотя за известностью Майкл особо не гонялся, пост с его кислой физиономией, наполовину закрытой кудряшками Мейбл, собрал уже полторы тысячи лайков.       Поняв, что теперь ему покоя не будет точно, Мерлин выключил телефон и вздумал было поспать — благо, освещение в палате он мог регулировать самостоятельно, а за окном уже расцвели ранние зимние сумерки. Однако, не успел маг хоть чуточку поудобнее устроить свое искореженное тело, как дверь снова раскрылась, хлопнув створкой о стену. В палату, широко улыбаясь, ввалился Джон Беркоу, Спикер Палаты общин Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии, человек богатого ума и еще более богатого титула [3].       — Майкл, дружище! Как я рад, что ты цел! — прохладная рука Джона потрепала щеку не успевшего отодвинуться Мерлина. Мужчина взгромоздился на стул, повернув его спинкой вперед и уставился на внутренне сжавшегося от неотвратимости отвечать за свои поступки мага.       «Мы в ответе за тех, кого приручили» — затертая фраза Экзюпери в переводе на политический означала «мы в ответе за тех, кого подкупили».       Мистер де Эмр тесно общался со спикером палаты общин уже полгода, добиваясь его дружбы, но только месяца полтора как дружба эта стала приносить плоды, хотя и не всегда те, на которые рассчитывал Мерлин. Нет, палата общин теперь с завидной регулярностью принимала или отвергала то, что он им подсовывал. Но куда б теперь подсунуть приставучего сэра Беркоу… Майкл показательно зевнул, намекая, что он вообще-то ранен и устал. К сожалению, энтузиазм Джона так просто было не погасить.       — Все же знатно тебя потрепало, а? — мужчина придирчиво оглядел Мерлина и даже заглянул тому под одеяло, проверяя на наличие повреждений. Майкл попытался было возмущенно взвиться, но лапища Джона уже снова натягивала ему одеяло на подбородок. — Но все лучше, чем Дейва. От него, почитай, кроме ступни вообще ничего не нашли. Был человек, такой же тихоня — заднескамеечник [4], как ты — и вот, пожалуйста, жена рыдает, дети рыдают, полицейский кокер тащит кусок штанины. Или вот Тесс…       — Спасибо, Джон, достаточно, — все же не выдержал перечисления подробностей Мерлин. — Я рад, что ты пришел, но сейчас, знаешь, я бы хотел немножко поспать. У меня был трудный день, допросы, полиция… Рука, опять же. — Маг кивнул на искалеченное плечо.       — Болит? — сочувственно спросил мужчина, переваливаясь через спинку стула, чтобы пощупать повязку на руке Мерлина.       — Немного, — соврал маг. На самом деле сейчас он едва ощущал боль, ее надежно купировали солидной дозой лекарств. Как же ему придется притираться к перелому потом, без обезболивающих, Мерлин предпочитал не думать.       — Так я тогда пойду уже, — к радости волшебника, решил спикер. — Ты выздоравливай, Майк, ни о чем не волнуйся. Новостей поменьше читай. Хотя, ты ж не знаешь еще, наверно, вчера в парламенте такое творилось… Терезу чуть не скинули [5], а этот тип из юонистов, Коннахи, вообще ратовал за введение военного времени. И знаешь, многие его поддержали.       — Насколько многие? — нахмурился Мерлин. — Наши тоже?       — Тоже. Консерваторы мы или кто еще, но мы тоже люди, Майкл. А когда людям страшно, они пытаются найти того, кто сможет их защитить.       — И такой герой — защитник всегда находится, — мрачно процедил волшебник. — Держи меня в курсе, Джон.       — Обязательно, Майки, — мужчина склонился над лежащим Мерлином и обнял его, похлопав по исчерченной синяками спине. На глазах у мага от этой немудреной медвежьей ласки выступили слезы. — Чем быстрее ты вернешься в строй, тем лучше. Не знаю уж, как тебе всегда удавалось нас обдуривать и выводить на путь истинный, но сейчас ты нужен парламенту позарез. В общем, выздоравливай и, — Беркоу заметил влажные глаза Мерлина, — не грусти, что случилось, то уже случилось. Постарайся об этом не думать, парень, — печально улыбнулся он и аккуратно стер непрошенные слезы со щеки мага. За этим занятием их и застал очередной посетитель палаты — на сей раз наконец-то в медицинском халате.       — Простите, что прерываю, джентльмены, но мне срочно необходимо осмотреть мистера Де Эмра. Прошу вас, — врач пристально посмотрел на пятящегося к двери покрасневшего Беркоу, — покинуть палату. Как только дверь за спикером захлопнулась, медик, скрестив руки на груди, самодовольно улыбнулся Мерлину.       — А теперь давай знакомиться, господин Эмр. Откуда ты меня знаешь?